Предисловие. Почему Хаос?
Отчего я, человек с положительными ценностями, вдруг об-
ращаюсь к теме Хаоса как конструктивного начала? Разве не
бардак”, господствующий в стране, делает нормальную жизнь
невозможной? Разве не наведение порядка способно решить
все или большинство проблем?
ращаюсь к теме Хаоса как конструктивного начала? Разве не
бардак”, господствующий в стране, делает нормальную жизнь
невозможной? Разве не наведение порядка способно решить
все или большинство проблем?
Слово хаос я впервые услышал в 5 лет. Так (с ударе-
нием на втором слоге) называли в Алупке огромную кучу
каменных обломков на границе Воронцовского парка. Многие
обломки были острыми и относительно свежими: при земле-
трясении 1927 года рассыпалась на части довольно крупная
скала. Когда я стал немного постарше, отец разрешил мне
полазить среди кусков диорита самого разного размера: от
нескольких сантиметров до почти десятка метров: величина
и форма обломков были настолько случайными, насколько это
возможно при раскалывании на части единого объема. Мне
показалось странным, что каменный монолит оказался перед
воздействием стихии менее устойчивым, чем построенный из
такого же материала ажурный дворец графа, пострадавший
не слишком сильно. Я спросил отца, отчего монолит оказался
менее прочным, чем дворец, но ответ — что-то о внутренних
напряжениях — тогда не вполне понял, решив, что имело
место необычное явление, а иллюзия того, что мощное и вну-
шительное непременно должно быть прочным (и наоборот:
прочное — внушительным), еще долго сохранялась.
нием на втором слоге) называли в Алупке огромную кучу
каменных обломков на границе Воронцовского парка. Многие
обломки были острыми и относительно свежими: при земле-
трясении 1927 года рассыпалась на части довольно крупная
скала. Когда я стал немного постарше, отец разрешил мне
полазить среди кусков диорита самого разного размера: от
нескольких сантиметров до почти десятка метров: величина
и форма обломков были настолько случайными, насколько это
возможно при раскалывании на части единого объема. Мне
показалось странным, что каменный монолит оказался перед
воздействием стихии менее устойчивым, чем построенный из
такого же материала ажурный дворец графа, пострадавший
не слишком сильно. Я спросил отца, отчего монолит оказался
менее прочным, чем дворец, но ответ — что-то о внутренних
напряжениях — тогда не вполне понял, решив, что имело
место необычное явление, а иллюзия того, что мощное и вну-
шительное непременно должно быть прочным (и наоборот:
прочное — внушительным), еще долго сохранялась.
Мысль продолжить исследования (начатые в предыдущей
книге) появилась так: выделив не связанную ни с личной во-
лей, ни с предопределённостью область Хаоса, мы не могли не
заинтересоваться ее свойствами как в плане символического
книге) появилась так: выделив не связанную ни с личной во-
лей, ни с предопределённостью область Хаоса, мы не могли не
заинтересоваться ее свойствами как в плане символического
описания, так и в плане практического взаимодействия с нею.
В первой кние мы почти не коснулись вопросов изменения ре-
альности (и появления в ней новой информации) в отсутствие
субъекта-наблюдателя или при ограниченности его вмешатель-
ства, возможность чего напрямую связана с наличием Хаоса,
и этот пробел необходимо было заполнить.
В первой кние мы почти не коснулись вопросов изменения ре-
альности (и появления в ней новой информации) в отсутствие
субъекта-наблюдателя или при ограниченности его вмешатель-
ства, возможность чего напрямую связана с наличием Хаоса,
и этот пробел необходимо было заполнить.
Знакомство с некоторыми явлениями и математическими
моделями реальности также позволило нам прекратить оце-
нивать, как это принято в культурном обществе, „тёмные”
области Природы и Хаоса как некое нежелательное состояние
и начать выяснять их конструктивную роль в Мироздании.
моделями реальности также позволило нам прекратить оце-
нивать, как это принято в культурном обществе, „тёмные”
области Природы и Хаоса как некое нежелательное состояние
и начать выяснять их конструктивную роль в Мироздании.
И в этой, и в предыдущей книге мы пробуем приблизиться
к смыслу, понимаемому как самоценное содержание всего
происходящего, понятию, близкому Дао восточной традиции,
но теперь подходим к нему через механизмы.
к смыслу, понимаемому как самоценное содержание всего
происходящего, понятию, близкому Дао восточной традиции,
но теперь подходим к нему через механизмы.
При этом пришлось отказаться от крайностей: рациона-
лизма, характерного для науки, нравственности и религии эпо-
хи модерна, и от размывания смыслов в языке постмодерна, не
всегда позволяющего адекватно излагать конкретное знание.
лизма, характерного для науки, нравственности и религии эпо-
хи модерна, и от размывания смыслов в языке постмодерна, не
всегда позволяющего адекватно излагать конкретное знание.
Другие крайности, от которых следует отказаться — пред-
ставления вульгарных креационистов о сотворении Вселенной
Богом в заранее спланированном виде и вульгарных эволюци-
онистов, полагающих, будто всё существующее (включая дух
и сознание) появилось в результате стихийной самоорганиза-
ции первичной материи.
ставления вульгарных креационистов о сотворении Вселенной
Богом в заранее спланированном виде и вульгарных эволюци-
онистов, полагающих, будто всё существующее (включая дух
и сознание) появилось в результате стихийной самоорганиза-
ции первичной материи.
При переходе на новый уровень многие “истины” (т.е.
модели и утверждения) перестают быть актуальными или
даже требуют радикального пересмотра. Поэтому некоторые
вещи будут рассмотрены (по сравнению с предыдущей книгой)
с несколько иной стороны, а практические выводы будут
детализированы. Например, во многих ситуациях полезен от-
каз от излишних усилий, навязываемых нам общепринятыми
предрассудками, но в других случаях (в целях тренировки,
для противодействия росту энтропии и т.п.), наоборот, могут
быть полезны или даже необходимы сверхусилия.
модели и утверждения) перестают быть актуальными или
даже требуют радикального пересмотра. Поэтому некоторые
вещи будут рассмотрены (по сравнению с предыдущей книгой)
с несколько иной стороны, а практические выводы будут
детализированы. Например, во многих ситуациях полезен от-
каз от излишних усилий, навязываемых нам общепринятыми
предрассудками, но в других случаях (в целях тренировки,
для противодействия росту энтропии и т.п.), наоборот, могут
быть полезны или даже необходимы сверхусилия.
В нашей предыдущей книге мы коснулись ряда различий
между религиозным и магическим сознанием. Если касать-
ся различий между научными, обыденными и магическими
методами, одно из основных, наряду с субъективностью
и воздействием на реальность через изменение собственной
личности, состоит в умении мага не только через управля-
ющее воздействие целенаправленно смещать равновесие (что
характерно для управления в любой сфере деятельности), но
и использовать точки или области неустойчивости, в которых
энергетически незначительное волевое вмешательство способ-
но радикально изменить ход процесса.
между религиозным и магическим сознанием. Если касать-
ся различий между научными, обыденными и магическими
методами, одно из основных, наряду с субъективностью
и воздействием на реальность через изменение собственной
личности, состоит в умении мага не только через управля-
ющее воздействие целенаправленно смещать равновесие (что
характерно для управления в любой сфере деятельности), но
и использовать точки или области неустойчивости, в которых
энергетически незначительное волевое вмешательство способ-
но радикально изменить ход процесса.
Слово магия для обозначения такой деятельности мы
выбрали не без колебаний: слишком устойчиво оно ассоцииру-
ется с отрицательными смыслами — недо- или псевдонаукой,
недо- или антирелигией, шарлатанством, бесовщиной и т.п.
Либо, что ненамного лучше, — с волшебниками-чудотворцами,
на заказ демонстрирующими необычные явления. Тем не ме-
нее, классические определения магии ничего перечисленного
не предполагают. Например, по М. Волошину магия — искус-
ство подчинять духовной воле косную природу. Фактически
речь идет о техниках воздействия на реальность, отличаю-
щихся неполной осознанностью механизмов, к которым об-
ращается маг; хорошей или плохой может быть не вообще
магия, а конкретная техника[1] и её реализация, а добрыми или
злыми — намерения оператора. Впрочем, если оператор (как
это часто бывает) не представляет себе в достаточной мере
характер своих действий, а также природу сил и намерения
личностей, участвующих в процессе, он может заблуждаться
на предмет добра и зла своей деятельности (т.е. ошибаться
в оценке ее целей и реальных последствий).
выбрали не без колебаний: слишком устойчиво оно ассоцииру-
ется с отрицательными смыслами — недо- или псевдонаукой,
недо- или антирелигией, шарлатанством, бесовщиной и т.п.
Либо, что ненамного лучше, — с волшебниками-чудотворцами,
на заказ демонстрирующими необычные явления. Тем не ме-
нее, классические определения магии ничего перечисленного
не предполагают. Например, по М. Волошину магия — искус-
ство подчинять духовной воле косную природу. Фактически
речь идет о техниках воздействия на реальность, отличаю-
щихся неполной осознанностью механизмов, к которым об-
ращается маг; хорошей или плохой может быть не вообще
магия, а конкретная техника[1] и её реализация, а добрыми или
злыми — намерения оператора. Впрочем, если оператор (как
это часто бывает) не представляет себе в достаточной мере
характер своих действий, а также природу сил и намерения
личностей, участвующих в процессе, он может заблуждаться
на предмет добра и зла своей деятельности (т.е. ошибаться
в оценке ее целей и реальных последствий).
Традиционные религии, в первую очередь Христианство
и Ислам, у многих людей ассоциируются с функцией соци-
ального упорядочения. Это отвечает опыту взаимодействия
с религиозной традицией рационально мыслящего человека:
он склонен оправдывать или критиковать культовые и бытовые
особенности религиозных сообществ с позиции, ограниченной
привычными для него представлениями. Много поводов к та-
кой оценке дают административные структуры религиозных
сообществ и попытки рационально объяснить необъяснимое.
и Ислам, у многих людей ассоциируются с функцией соци-
ального упорядочения. Это отвечает опыту взаимодействия
с религиозной традицией рационально мыслящего человека:
он склонен оправдывать или критиковать культовые и бытовые
особенности религиозных сообществ с позиции, ограниченной
привычными для него представлениями. Много поводов к та-
кой оценке дают административные структуры религиозных
сообществ и попытки рационально объяснить необъяснимое.
Мы полагаем, что функция религии не только не сводится
к тотальному упорядочению культурной и социальной среды,
но и не имеет этого целью: иначе это была бы уже не религия,
а в лучшем случае религиозная идеология. Моральные нормы,
относящиеся к религии (мы отличаем их от законодательных
и ритуальных) — либо усвоение уже бытующих норм, либо
попытка (иногда удачная, иногда — нет) создать подходящие
условия для отправления культа или для духовного развития
и установить ориентиры, позволяющие последователю через
взаимодействие с социумом увидеть соответствие или несоот-
ветствие своих поступков искомому Пути.
к тотальному упорядочению культурной и социальной среды,
но и не имеет этого целью: иначе это была бы уже не религия,
а в лучшем случае религиозная идеология. Моральные нормы,
относящиеся к религии (мы отличаем их от законодательных
и ритуальных) — либо усвоение уже бытующих норм, либо
попытка (иногда удачная, иногда — нет) создать подходящие
условия для отправления культа или для духовного развития
и установить ориентиры, позволяющие последователю через
взаимодействие с социумом увидеть соответствие или несоот-
ветствие своих поступков искомому Пути.
Хотя религиозные практики существенно отличаются от
собственно магических, ритуалы полноценных религий отно-
сятся к искусству изменений, поскольку (в отличие от идео-
логий и от социальных директив религиозных организаций)
структурируют реальность, не укатывая ее тяжелым катком,
а формируя зародыши будущих структур или предлагая их
возможные схемы, что соответствует работе, о которой мы
далее пишем подробнее. При этом мы не считаем правильным
включение ритуалов одной религии в инструментарий мага,
исповедующего другую религию, также мы против искус-
ственного смешения догматики и ритуалов различных религий
между собою, а потому не будем, например, рассматривать
с практической точки зрения чинопоследования богослужений
(разве что обращаясь к их фрагментам для иллюстрации
теоретических мест). Практики, применяющиеся представите-
лями религиозных традиций, но не связанные непосредственно
с отправлением культа, а тем более символические системы
(включая каббалистическую) мы тем не менее считаем прием-
лемыми для всех, кто не отвергает стоящие за ними принципы.
собственно магических, ритуалы полноценных религий отно-
сятся к искусству изменений, поскольку (в отличие от идео-
логий и от социальных директив религиозных организаций)
структурируют реальность, не укатывая ее тяжелым катком,
а формируя зародыши будущих структур или предлагая их
возможные схемы, что соответствует работе, о которой мы
далее пишем подробнее. При этом мы не считаем правильным
включение ритуалов одной религии в инструментарий мага,
исповедующего другую религию, также мы против искус-
ственного смешения догматики и ритуалов различных религий
между собою, а потому не будем, например, рассматривать
с практической точки зрения чинопоследования богослужений
(разве что обращаясь к их фрагментам для иллюстрации
теоретических мест). Практики, применяющиеся представите-
лями религиозных традиций, но не связанные непосредственно
с отправлением культа, а тем более символические системы
(включая каббалистическую) мы тем не менее считаем прием-
лемыми для всех, кто не отвергает стоящие за ними принципы.
Каббала рассматривается нами не только как часть тра-
диции Иудаизма (в виду чего ее ритуальная составляющая
по большей части не может быть рекомендована неиудеям),
но и как достаточно развитый язык описания общих схем
мiроустройства, которые могут быть наполнены различным
содержанием. Неудивительно, что христианская (в том числе
алхимическая) письменная традиция осмысления каббалисти-
ческих первоисточников почти столь же давняя, как собствен-
но иудейская, и оформилась уже в 15-16 веках. Вместе с тем,
искусственно адаптировать первоисточники этого учения к со-
временному массовому сознанию мы считаем неправильным.
диции Иудаизма (в виду чего ее ритуальная составляющая
по большей части не может быть рекомендована неиудеям),
но и как достаточно развитый язык описания общих схем
мiроустройства, которые могут быть наполнены различным
содержанием. Неудивительно, что христианская (в том числе
алхимическая) письменная традиция осмысления каббалисти-
ческих первоисточников почти столь же давняя, как собствен-
но иудейская, и оформилась уже в 15-16 веках. Вместе с тем,
искусственно адаптировать первоисточники этого учения к со-
временному массовому сознанию мы считаем неправильным.
Сохраняя уважение к существующим традициям мы в то
же время не считаем обязательным в мировоззренческих
и практических вопросах детально следовать бытующим пара-
дигмам: И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие;
а иначе молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи
пропадут; но молодое вино должно вливать в мехи новые;
тогда сбережется и то и другое (Лк. 5:37-38).
же время не считаем обязательным в мировоззренческих
и практических вопросах детально следовать бытующим пара-
дигмам: И никто не вливает молодого вина в мехи ветхие;
а иначе молодое вино прорвет мехи, и само вытечет, и мехи
пропадут; но молодое вино должно вливать в мехи новые;
тогда сбережется и то и другое (Лк. 5:37-38).
***
Наша основная цель — популярное (понятное обычным лю-
дям) с минимумом наукообразия изложение и распространение
на значимые области жизни принципов изменений и связан-
ных с ними знаний, известных узким специалистам разных
областей. Разумеется, многие могли бы изложить такое зна-
ние более последовательно и компетентно, чем мы, но люди,
владеющие им лучше нас, ограничены профессиональными об-
ластями либо узкой мотивацией, а применение разработанных
ими техник (особенно, но не только, на Западе) в некоторых
направлениях (финансы, политика, реклама и т.п.) стало почти
исключительно деструктивным[2].
дям) с минимумом наукообразия изложение и распространение
на значимые области жизни принципов изменений и связан-
ных с ними знаний, известных узким специалистам разных
областей. Разумеется, многие могли бы изложить такое зна-
ние более последовательно и компетентно, чем мы, но люди,
владеющие им лучше нас, ограничены профессиональными об-
ластями либо узкой мотивацией, а применение разработанных
ими техник (особенно, но не только, на Западе) в некоторых
направлениях (финансы, политика, реклама и т.п.) стало почти
исключительно деструктивным[2].
Не только работники системы, но все заинтересованные
люди имеют право знать, как оказывать влияние и избегать
влияния. Понятно, что заинтересованных людей немного, но
пусть каждый из них сможет изменить реальность хотя бы
вокруг себя.
люди имеют право знать, как оказывать влияние и избегать
влияния. Понятно, что заинтересованных людей немного, но
пусть каждый из них сможет изменить реальность хотя бы
вокруг себя.
В то же время мы не собираемся детально описывать
конкретные техники, а также пересказывать по источникам
традицию, идущую от Остина Спейра и Кеннета Гранта, или
сколь-нибудь полно систематизировать знание и опыт в соот-
ветствующих областях: читателю интереснее будет самостоя-
тельно открыть для себя то, что подходит для него лично.
конкретные техники, а также пересказывать по источникам
традицию, идущую от Остина Спейра и Кеннета Гранта, или
сколь-нибудь полно систематизировать знание и опыт в соот-
ветствующих областях: читателю интереснее будет самостоя-
тельно открыть для себя то, что подходит для него лично.
Магия хаоса не предполагает у оператора обязательных
паранормальных способностей (типа ясновидения): каждый
исходит из имеющихся средств. Также не может быть пре-
пятствием приверженность конкретной религии или идеологии.
Строгий монотеист вполне может обойтись без обращения
к низшим богам и демонам (а нестрогий — относиться к их
образам как архетипическим или аллегорическим). Атеист (не
к ночи будь помянут) может ограничиться работой с материей
и формами ее движения.
паранормальных способностей (типа ясновидения): каждый
исходит из имеющихся средств. Также не может быть пре-
пятствием приверженность конкретной религии или идеологии.
Строгий монотеист вполне может обойтись без обращения
к низшим богам и демонам (а нестрогий — относиться к их
образам как архетипическим или аллегорическим). Атеист (не
к ночи будь помянут) может ограничиться работой с материей
и формами ее движения.
Поскольку книга является продолжением исследований,
описанных нами в предыдущей книге Тайна Царства”, в ней
мы следуем в основном тем же соглашениям, а именно:
описанных нами в предыдущей книге Тайна Царства”, в ней
мы следуем в основном тем же соглашениям, а именно:
Часть цитат приводится по памяти. В цитатах из перево-
дов возможны не всегда оговоренные исправления, сделанные
нами по оригиналам или другим переводам. Для выделения
цитат или отдельных слов вместо кавычек нами чаще всего
используется курсив (в длинных цитатах для удобства чте-
ния — наклонный шрифт), кавычки же ставятся для выделе-
ния терминов, а также при употреблении слова в переносном
или противоположном смысле.
дов возможны не всегда оговоренные исправления, сделанные
нами по оригиналам или другим переводам. Для выделения
цитат или отдельных слов вместо кавычек нами чаще всего
используется курсив (в длинных цитатах для удобства чте-
ния — наклонный шрифт), кавычки же ставятся для выделе-
ния терминов, а также при употреблении слова в переносном
или противоположном смысле.
Использование в названиях заглавной (большой) буквы
еще менее упорядочено, чем в предыдущей книге, но тем не
менее, следует оговоренным там правилам, например, названия
вероисповеданий и государств пишутся с большой, а принад-
лежность к вероисповеданиям, государствам и национально-
стям — с маленькой.
еще менее упорядочено, чем в предыдущей книге, но тем не
менее, следует оговоренным там правилам, например, названия
вероисповеданий и государств пишутся с большой, а принад-
лежность к вероисповеданиям, государствам и национально-
стям — с маленькой.
Что касается слова Хаос, его написание с заглавной или
строчной буквы из стилистических соображений сохранено
спонтанным: в том виде как это было сделано автором при
наборе соответствующего фрагмента текста. На то он и Хаос.
строчной буквы из стилистических соображений сохранено
спонтанным: в том виде как это было сделано автором при
наборе соответствующего фрагмента текста. На то он и Хаос.
Слово Mip и производные от него могут писаться через i
там, где написание мир легко порождает неоднозначность, а в
прочих случаях (и особенно в цитатах)— нерегулярно.
там, где написание мир легко порождает неоднозначность, а в
прочих случаях (и особенно в цитатах)— нерегулярно.
Автор выражает благодарность проф. Николаю Непейводе,
просмотревшему наброски данной книги и сделавшему ряд
ценных замечаний, а также предоставившему для публикации
свою работу о хаотическом управлении.
просмотревшему наброски данной книги и сделавшему ряд
ценных замечаний, а также предоставившему для публикации
свою работу о хаотическом управлении.
Также он считает нужным вспомнить тех, кто ушёл от нас
в то время, когда книга начала создаваться. Хотя они не имеют
к ней прямого отношения, но без них ее написание вообще
или в ее настоящем виде не было бы возможным. Это Вита-
лий Иванов, конструктор ракетной техники, проф. Владимир
Арнольд, математик, изложивший практические приложения
теории особенностей, и Юрий Загоруй, физик и программист,
познакомивший в свое время автора с хаотическими явления-
ми при моделировании роста и развития растений.
в то время, когда книга начала создаваться. Хотя они не имеют
к ней прямого отношения, но без них ее написание вообще
или в ее настоящем виде не было бы возможным. Это Вита-
лий Иванов, конструктор ракетной техники, проф. Владимир
Арнольд, математик, изложивший практические приложения
теории особенностей, и Юрий Загоруй, физик и программист,
познакомивший в свое время автора с хаотическими явления-
ми при моделировании роста и развития растений.
В отличие от структурированной первой книги, эта со-
стоит из относительно независимых очерков, расположение
которых связано, главным образом, с тем, что некоторые из
глав используют понятия, описанные в предыдущих главах.
Неинтересные для себя или плохо понимаемые главы читатель
может пропустить
стоит из относительно независимых очерков, расположение
которых связано, главным образом, с тем, что некоторые из
глав используют понятия, описанные в предыдущих главах.
Неинтересные для себя или плохо понимаемые главы читатель
может пропустить
Информация дается “как есть”, цели что-либо доказывать
читателю не ставилось, ссылки приводятся исключительно для
удобства нахождения источников информации. Утверждения,
которые не обоснованы теоретически или ссылками на источ-
ник, по большей части сделаны на основе личного практи-
ческого опыта автора (который может отличаться от опыта
других). Как бывший специалист по системам управления
автор мог упустить объяснение некоторых очевидных для себя
(но не для читателя) положений, которыми неявно пользуется.
читателю не ставилось, ссылки приводятся исключительно для
удобства нахождения источников информации. Утверждения,
которые не обоснованы теоретически или ссылками на источ-
ник, по большей части сделаны на основе личного практи-
ческого опыта автора (который может отличаться от опыта
других). Как бывший специалист по системам управления
автор мог упустить объяснение некоторых очевидных для себя
(но не для читателя) положений, которыми неявно пользуется.
Автор надеется, что книга окажется полезной, но не га-
рантирует обязательного получения выгоды какого-либо рода.
рантирует обязательного получения выгоды какого-либо рода.
[1]В традиционном (и основном для нас) значении слово техника сейчас
используется разве что в оценке мастерства людей исскуства (например,
художников или музыкантов). С эпохи промышленной революции его свя-
зывают (через понятие технологии) преимущественно не с индивидуальным
мастерством, а с формализованным умением; в наше время основное значе-
ние слова техника — совокупность технических средств, т.е. искусствен-
ных приспособлений (устройств, машин), облегчающих деятельность.[2]Уже после написания этих строк (и большей части всей книги) нам
попалась книга Насиба Николаса Талеба [2], подтверждающая эту мысль
и более развёрнуто описывающая некоторые принципы из тех, которые мы
хотим донести до читателя. Вообще, как и в случае с первой книгой мы
получили подтверждение многим нашим выводам во вновь открытых для
себя источниках в момент, когда работа уже была близка к завершению.
используется разве что в оценке мастерства людей исскуства (например,
художников или музыкантов). С эпохи промышленной революции его свя-
зывают (через понятие технологии) преимущественно не с индивидуальным
мастерством, а с формализованным умением; в наше время основное значе-
ние слова техника — совокупность технических средств, т.е. искусствен-
ных приспособлений (устройств, машин), облегчающих деятельность.[2]Уже после написания этих строк (и большей части всей книги) нам
попалась книга Насиба Николаса Талеба [2], подтверждающая эту мысль
и более развёрнуто описывающая некоторые принципы из тех, которые мы
хотим донести до читателя. Вообще, как и в случае с первой книгой мы
получили подтверждение многим нашим выводам во вновь открытых для
себя источниках в момент, когда работа уже была близка к завершению.