ПРИЛОЖЕНИЕ 4
ЗАМЕЧАНИЯ К КНИГЕ «ПСИХОЛОГИЯ И АЛХИМИЯ»1
Виктор Уайт
С ответами Барбары Ханна и Марии-Луизы фон Франц
с. 37 [§24, с.20]2 Я предполагаю, что «palliative Reaktion» пробабилизма3 появилась в результате пренебрежения традиционной доктриной Св-х Павла, Августина, Фомы Аквинского и т.д. в которое впал человек «non potest non peccare».4
Изначальная и аутентичная католическая доктрина далека от перфекционизма и не призывает ни к каким уловкам. Но как доминиканец я могу быть пристрастным в этом вопросе!5 Cм. «Dictionnaire de Theologie catholique» s.v. «Probabilisme» T. Deman (теперь из Фрибурга, Швейцария).
с. 46 [§31, с.26] «Vier hat die Bedeutung»6. . . .
1. Листы с печатным текстом, приложенные к письму Уайта от 23 июня 1946 г.
2. Нумерация страниц, указанная Уайтом, основана на первом издании книги PsychologieundAlchemie(Zurich: Rascher Verlag, 1944). Нумерация в квадратных скобках далее относится к соответствующему параграфу и страницам, настоящее издание на английском языке, CW 12.
3. Форма морального суждения, предпочитаемая доминиканцами и иезуитами в контр-реформации, позже отвергнутая из-за склонности к лаксизму, пробабилизму, определяется как «система моральной теологии, основанной на принципе, что если законность или незаконность деяния под вопросом, правомерно следовать единогласно возможному мнению в угоду свободе, даже если противоположное мнение, поддерживающее закон, будет более вероятным». (ODCC,pp. 1127 и далее)
4. «не способен не грешить».
5. Испанский доминиканец, Бартоломе де Медина, O.П, дал классическое определение пробабилизму в XVI веке.
6. «Четыре означает…» [на основе перевода Халла на английский язык]: «Число три не является естественным выражением целостности, поскольку четыре представляет минимальное число детерминант в совокупном суждении» (CW 12, Psych. & Alch., §31, p. 26).
Разве мало свидетельств того, что «Три» — часто традиционно символ Божественного, «Четыре» — Человеческое, (cм. A. Ehrhardt, «Virbonus quadrato lapidi comparatur»,7 Harvard Theological Review, July 1945)? Они конечно же находятся в маск.-фемин., Geistigphysisch8 отношениях. Рассматриваемые с теологической точки зрения «Unsicherheit» и «Schwanken»9 между «3» и «4» кажется часто представляют сложности в том, чтобы отличить Человеческое от Божественного, что является плодом Древа Познания («eritis sicut dii»).10
с. 58 [§41, с.35] «zwar von der Kirche verboten».11 Я не могу найти ни одного свидетельства этому; только как в Булле Иоанна XXII, предупреждение против мошенничества под прикрытием алхимии. Я понимаю (но лично не смог найти свидетельств), что заявление «advocatus diabolic»,12 что Винсент Феррер 13 занимался алхимией, было официально отвергнуто как препятствие его канонизации. Св. Фома Акв., в своём комментарии о «Метеорологии» Аристотеля, перечисляет алхимию среди «verae scientiae»,14 хотя несомненно, рассматривает алхимию с «физической» стороны как трансмутацию металлов. Замечательная вещь, похоже, состоит в том, что в век охоты на еретиков, алхимия даже не считалась (на сколько я смог выяснить) подлежащим преследованию преступлением до Инквизиции. Но, возможно, в этом моё мнение пристрастно!
7. «Хороший человек напоминает квадратный камень» (Журнальная статья, упомянутая ранее Уайтом, 1 апреля 1946 г.)
8. духовно-физический.
9. «неопределённость», «нерешительность».
10. «ты будешь подобен Богу» (Книга Бытия 3:5).
11. «запрещенное, наверняка, церковью» (Фраза, которая отсутствует в англоязычном тексте переиздания «Психологии и алхимии», но смысл сохранился). Позже Уайт подтвердил Юнгу, что он нашёл документы из доминиканских Генеральных Капитулов XIII и XIV веков, строго запрещающие доминиканцам изучать и практиковать алхимию (Уайт, 13 окт. 1946 г.).
12. «адвокат дьявола».
13. Vincent Ferrer, O.П. (1350-1419): французский доминиканский священник и миссионер, канонизированный в 1455 г.
14. «настоящие науки».
с. 85 [§60, с.52] «Fur die Schwachen im Geiste ist es auch besser so.”15 Это вызывает серьёзные сложности практического характера в моём уме, о которых я очень надеюсь получить возможность спросить. Это не те ли «Schwachen im Geiste», которые имеют величайшую потребность в анализе?
С. 163-4 [§192, с. 152] «Die Haresie dieses Gedankens …»16
Понимается (как, по моему мнению, это понял бы католический алхимик или мистик) как реализация в сознании Божественного Порождения, присущего природе и душе, это вряд ли было бы «Haresie», но это распространённое следствие учения о душе как «Imago Trinitatis».17 Это имплицитно заложено в «De Trinitate» Св. Августина и «De Imagine» Св. Фомы. Cм. A. Gardeil, «La Structure de l’Ame et l’Experience mystique».18
с. 273 [§298?, с. 197] «ist auch die Bibel auf dem Index» ??? !!!19
15. «И для слабых духом [mind], лучше так». Это предложение стоит в конце длинного абзаца Юнга, который завершается [на основе перевода Халла на английский]: «Но позволить бессознательному идти своим путём и испытать это как реальность – это что-то превосходящее храбрость и способности среднестатистического европейца. Он предпочитает просто не понимать проблемы. Для духовно слабовольных это лучший вариант, поскольку это что-то не безопасное» (CW 12, Psych. & Alch., §60, p. 52).
16. «Ересь этой мысли …» В английской версии эта фраза отсутствует. Но в рассуждениях Юнга о феминной символике, связанной с третьим Лицом Троицы, мы читаем: «Именно из-за приверженности этому психологическому факту Святой Дух стоит еретически интерпретировать как Софию, поскольку он был посредником рождения во плоти, позволив божественности светить сквозь тьму мира» (Там же., §192, pp. 1441).
17. «образ Троицы».
18. «Структура души и мистического опыта».
19. «Библия тоже в Списке». (cм. письмо Wolff, 18 July 1946, p. 37 и ссылка). Этого гиперболического высказывания, которое ошеломляет Уайта, нет в более поздних изданиях Psych. & Alch., ни в немецкой, ни в английской версиях. Реакция удивления Уайта (с молчаливым согласием фон Франц) возможно побудила Юнга убрать это высказывание. В первом издании в отрывке рядом с изображением 94, «DerAetna ‘Gelatetardet’» [«Гора Этна замерзает и горит»], говорится, частично: «NichtvergebenswurdedervierteunddendreiengeschiedenundinsReichdesewigenFeuersverwiesen. Aber sagt nicht ein unkanonisches Herrenwort: ‘ Wer mir nahe ist, ist nahe dem Feuer’? ( Vgl. Abb.58 [“Christus als Feuerquelle mit den ‘flammenden Wundmalen»].) Solche furchtbaren Zweideutigkeiten sind nichts fiir erwachsene Kinder deshalb hat man schon den alien Heraklit den’dunkeln genannt, weil er zu deutliche Sachen sagte und das Leben selber ein ‘ewig lebendes Feuer’ nannte. Deshalb gibt es nicht-kanonische Logia fiir Hellhorige, und deshalb — last not least — ist auch die Bibel auf dem Index» {Psych. & Alch, 1944, p. 273). «Не зря четвёртое и эти три были разделены и отправлены в мир вечного огня. Но нет ли неканонического высказывания Господа ‘Те, кто рядом со мной, рядом с огнём?» (Cм. изображение 58 [Христос как источник огня с ‘пылающими шрамами’.] Такая ужасная двусмысленность не для взрослых детей; по этой причине во времена Гераклита он тоже назывался «тёмным», потому что он говорил слишком ясно и называл саму жизнь «вечно живым огнём». Поэтому существуют неканонические высказывания, для тех, у кого есть уши, чтобы слышать, и вот почему – последнее по порядку, но не по значению – Библия, тоже, в Списке» [перевод на англ. Энн Конрад Ламмерс]. В следующем абзаце далее разбираются образы огня, апокалипсис Еноха. (Cм. CW 12, Psych. & Alch., §298, p. 197.)
с. 291 с.212] (Abb. 104)20 «Doppelaspekt»?21 Я предполагаю, что Святой Дух также представлен (крыльями).
с. 293 [с.213] (Abb. 105) Я не уверен, почему это называется «als Personifikation des Sternhimmels».22 Это довольно распространённый мотив в иконографии – B. Дева как «женщина, укрытая солнцем и т.д.» в Апокалипсисе, 12.1 и далее.
с. 294 [§322, с.214] «ketzerische»?23 Точно ли, очень ортодоксально для католика?
с. 333 [§342 и далее, с.242 и далее] «Die Projektion psychischer Inhalte». Весь этот раздел кажется очень хорошо кратко сформулирован в часто цитируемом алхимическом «Hermetic Enigma» — «Если вы не освободите тела от материальной оболочки, и не наделите телесной оболочкой бестелесых, ничего не произойдёт» (cм. Sherwood Taylor, “Origins of Greek Alchemy” in “Ambix” No.l, p.46).24
с. 412 [§414 и далее, с.306 и далее] Этот контраст между «christliche» и «heidnische» Projektion25 вместе кажется слишком simpliste [фр. упрощенческим. Прим.перев.]. Внутренне присущая Тайна в природе, и доступность её открытию там, это по своей сути христианская идея (cм. от Иоанна 1 и к Римлянам 1), в то время как грубейший антропоморфизм характерен во многом для «язычества». Более важно, не сбивает ли с толку использование термина «проекция» «веры»? Первое – бессознательный процесс, «nie gemacht, sondern geschieht»26 (с. 336);
20. Abbildung: изображение (иллюстрация).
21. «двойной аспект». Образ на иллюстрации имеет два лица, и изначальная сопроводительная надпись Юнга к этому изображению относится к «двойному аспекту Бога». Комментарий Уайта о том, что присутствие крыльев подразумевает Святой Дух, видимо, привёл к небольшому пересмотру в англоязычном издании, где сопроводительная надпись звучит теперь «Бог как Отец и Логос, создающий зодиак» (там же, с. 212, рис. 104). В немецком издании предположение Уайта было полностью принято. Там пересмотренная сопроводительная надпись звучит: «Gott als Trinitat, den Tierkreis schaflend» [Бог как Троица, создающий Зодиак] (GW 12, Psych. & Alch., Plate 104, p. 248).
22. «как персонификация звёздного неба».
23. еретическую. Юнг написал: «ZwarhatderDichterinGuillaumedieketzerischeWahrheitwohlgeahnt, alserdemKonigeineFrauKonigin, dieaufdemerdbraunenKristallsitzt, beigab” [«Бесспорно, поэт Гийом угадал еретическую истину, когда он снабдил Короля Королевой, сидящей на кристалле цвета коричневой земли».] (GW 12, §322, p. 251).
24. Cм. Уайт, 23 окт. 1945 г.
25. «христианское», «языческая проекция».
26. «не созданный, а происходящий».
вера верующего, напротив, является «gemacht», сознательной и добровольной – намеренное открытие разума Незримому (non visum, non scitum27, согласно Аквинскому), в котором salus humana28 должно быть найдено. Я думаю, что есть определённая двусмысленность в использовании слова «проекция», что является источником многих случаев неверного понимания аналитической психологии.
с. 414 [§416, с.307 и далее] Не вижу обоснования для «dagegen» 29 здесь. Для христианина, как и для алхимика, человеческая природа – это микрокосм; для христианина этот микрокосм считается воплощённым Богом в трёх ипостасях. Христос таким образом становится «tote materie»30 и сходит «in die Finsternisse»;31 и в подтверждение человека в Нём всё творение искуплено (cм. к Римлянам, 8: 22). А само «participation mystique» алхимика не мешает ли ему различать освобождение материи и освобождение себя самого? Сами алхимики, похоже, не видели такой разницы между их «опусом» и «opus Christi», а скорее видели это как завершённую целостность. Я не вижу, на каких основаниях мы можем им противоречить. Поскольку ни христианин, ни алхимик не является «causa principalis» «опуса» человека, но лишь Бог; для обоих именно человек — человеческое «эго» кажется «Zuerlosende».32
с. 419 [§417, с.308] «. . . so wӓre es Christus gewesen».33 Но это в точности то, что утверждает Павло-католическая доктрина Мистического Тела (Теперь я живу, нет, не я, а Христос живёт во мне.).
27. невиданное, неизвестное.
28. человеческое здоровье (спасение).
29. «напротив». «Христианская проекция отличается от всех этих проявлений тайны искупления и трансформации по причине исторической и личной фигуры Иисуса. Мифическое событие воплощается в нём и таким образом входит в область мира истории как уникальное историческое и мистическое явление» (CW12, §416, pp. 307f).
30. «мёртвая материя».
31. «в тёмные места».
32. «то, что будет искуплено».
33. «итак, это должно быть был Христос». [На основе перевода Халла на английский язык]: «Если бы такое сближение произошло, тогда Христос восстановился бы в верующем и заместил бы личность последнего» (там же, §417, с.308).
с. 419 [§417, с.309] Весьма сомнительно, если «immolation» для Аквинского может означать просто «Opfer», по крайней мере в смысле «приношения» или даже «жертвования»; хотя это много обсуждалось. Это скорее похоже на значение «убиение». Для Аквинского, месса действительно в полной мере представляет собой «жертвование», но только «immolatio» показательно и «эффективно».
с. 422 [с.311] (Abb. 159) Точно ли только крещение?
с. 424 [§419, с.312] Боюсь, что «dignatus est» — это отложительный глагол, а не пассивный. Это означает «благоволить» (? gerühen), 34 вряд ли «fur würdig sich halten»).35
с. 424 [§420, с.312] «Dieser Gedanke ist durchaus unchristlich». 36 Но она «durchaus katholisch»,37 и это важный аспект пресуществления!
с. 509 [§462, с.373 и далее] Боюсь, этот «altere pseudoplatonische Schrift» 38 никогда не будет найден. Бонус,39 очевидно, неверно прочитал известный отрывок из «Исповеди» Августина, lib. VII.cap.9.40
С. 536 [§480, с.396 и далее] Я не видел этот любопытный документ Form der Messe41 Мельхиора; но я думаю, что в некоторых важных деталях он неверно истолкован.
34. Ошибка Уайта в правописании, вместо geruhen, благоволить.
35. «считать себя достойным». Эта ошибка была исправлена в английском издании, но не в немецком, где этот отрывок всё ещё звучит: “ ‘quiharmonitatisnostraefieridignatusestparticeps’(derdudichfurwtirdiggehaltenhast, unsererMenschheitteilhaftigzuwerden) ” [«кто считал себя достойным стать причастником нашего рода человеческого»” – переведено на англ. Энн Конрад Ламмерс] (GW 12, Psych. & Alch., §419, p. 359).
36. «Эта мысль абсолютно нехристианская». Этот абзац [основе перевода Халла на английский язык] гласит: «Произнося освящающие слова, которые приводят к трансформации, священник искупает хлеб и вино от их изначального несовершенства как сотворённых вещей. Эта идея не совсем христианская, она алхимическая» (CW 12, Psych. & Alch., §420, p. 312).
37. «полностью католическая».
38. «старый псевдо-платонический документ».
39. Petrus Bonus, алхимик XIV века, Феррара. (Cм. CW 12, Psych & Alch., §462, pp. 373ff, esp. n. 96.)
40. В сочинении «Исповедь» (книга 7, гл. 9) Августин приводит несколько параллелей между платонической и христианской мыслью, но потом замечает, что он никогда не встречал платоника, который принимал бы вочеловечение («и Слово стало плотию»), и тем более распятие. Петрус Бонус наоборот приходит к выводу (возможно, после неверного понимания анализа Августина), что сам Платон написал вступительную часть четверного Евангелия: «Подобным образом Платон, когда писал об алхимических вопросах, написал евангелие, которое было намного позже Иоанна Евангелиста. Платон написал вступительные строки от «В начале было Слово» до «человек был послан от Бога»» (CW12, §462, p. 375).
41. Форма Мессы.
Он соответствует обычной форме «Обедни» (т.е. варьируемые части) мессы как то, что можно найти в любом миссале, из которых «Общие службы» (неизменные части) мессы всегда исключены, и напечатаны в других частях миссала. Это не означает, что Символ Веры, Консекрация и т.д. были намеренно опущены, то же самое можно сказать и о «Проприи» любой мессы в мисслае, не то что бы Мельхиор ожидал, что Post-Communio должно следовать сразу после Secreta, как предполагается на стр. 546 [§486 и далее, с. 404].
На самом деле, вряд ли может быть Postcommunio без Communio!
Единственная дополнительная особенность, которую нельзя найти в современном миссале, это «Kyrie с украшениями», основанное на привычном «Kyrie, Fons Bonitatis».42 Но «Kyrie с украшениями» (в котором слог соответствовал каждому вдоху или ноте в музыке) было вполне обычным в Средние Века, и только позже стало запрещено.
«Sequentia evangeli»43, странно, не будет означать «Nach dem Evangelium» и «wo das Credo folgt»44 – если только я не ошибаюсь. «Sequentia» это обычное название для гимна, который поётся после Epistle и Gradual и до Евангелия; я сомневаюсь, что здесь исключение. Выбор Луки X в пользу Евангелия возможно вызван тем, что это также то Евангелие, которое читается на праздник Вознесения – праздник восхваления Феминного Тела. Этот текст действительно «geschmacklos» 45, но, я думаю, вряд ли настолько необычный и нетрадиционный, как здесь предполагается. Самое необычное – в изображении. (Abb.216) [с.397]: хлеб святого причастия и дискос на алтаре, но нет чаши, а у священника и книга, и поруч не с той стороны: неверно, так сказать, напечатано, но вероятно не во всём.
42. «Господь, источник милосердия».
43. «Последовательность чтения из Евангелия».
44. после чтения из Евангелия. . . когда следует Символ Веры (CW 12, §481, p. 398).
45. безвкусно.
Я не очень понимаю, почему фигура слева описана как «Die Erde, das Mercuriuskind saugend».46 По мнению Мельхиора — это явно «in lucem gentium Maria divinitus orta», вскармливающая «Patris Verbum»?47
Комментария к замечаниям отца Уайта
М.Л.ф.Ф. и Дж.Б.Х.48
с. 37. Мы думаем, это можно проигнорировать, поскольку пробабилизм идёт дальше до реального принятия зла. Но можно также добавить сноску, такую как: «Как отмечает отец Уайт, первоначальная католическая доктрина (Святые Павл, Августин, Фома Аквинский и т.д.) содержала другие попытки помочь человеку в этом отношении, поскольку для падшего человека ‘non potest non peccare’».49 Но это на самом деле не освобождает чувствительное сознание, поскольку факт остаётся в том, что все грехи считаются полностью предосудительными».
с. 46. Это довольно интересно, но мы думаем, что Вы уже часто говорили об этом в других местах.
с. 58. М.Л.ф.Ф. говорит «von Kirche verboten – nur insoweit die Alchemie magische Proceduren (Daemonbeschworungen etc) miteinschloss, welche aber eben untrennbar mit ihr verbunden sind. (Father White hat also recht aber nicht wirklich.)»50
с. 85. У нас с Эммой возникло много проблем с переводом «Schwachen im Geiste», и в итоге мы решили остановиться на «средние умы».
46. «Земля, сосущий дитя Меркурий». Эта сопроводительная надпись не была изменена.
47. «Мария божественно вознесшаяся, чтобы дать свет народам». «Слово Отца».
48. Документ без даты, написанный от руки Джульет Барбарой Ханна от своего имени и от имени Марии-Луизы фон Франц, с записями об оценке замечаний Уайта к первому изданию «PsychologieundAlchemie». Их ответы, в которых отражены некоторые консультации с Эммой Юнг, были полезными для Юнга в принятии решения о том, какие предложения Уайта, если это вообще это необходимо, включить во второе издание. (Разрешение на публикацию этого документа было любезно предоставлено 28 августа 2003 г. доктором Эммануэлем Кеннеди и доктором Гансуэли Эттер, от имени Stiftung für Jung’sche Psychologie, исполнителей литературного завещания Джульет Барбары Ханна и Марии-Луизы фон Франц).
49. «неспособен не грешить».
50. «запрещен Церковью – только в том, что алхимия включена в магические процедуры (призывание демонов и т.д.), что, однако, неразрывно ассоциировалось с ней. (Отец Уайт поэтому прав, но не совсем.)» (Перевод на англ. Энн Конрад Ламмерс.)
Может, он сможет это принять так? Каждый священник, которого я знала, поднимался как рыба из воды под чарами поддержки слабых!
с. 162-4. Я перевела «erzeugen» как «порождённый»; но возможно следовало бы сказать «действительно произведённый» для придания более действенного смысла? Отец Уайт, видимо, не заметил этот активный и реалистический нюанс, который добавляет еретический оттенок. Мы обе за то, чтобы проигнорировать его замечание здесь.
с. 273. Это нам не под силу. Пожалуйста, решайте сами!
с. 291 (Abb. 104). Здесь он, похоже, прав. Мне опустить «двойной аспект»?
с. 293 (Abb. 105). Здесь, видимо, нужно кое-что добавить к его комментарию. Следует ли мне смягчить и написать «Дева со звёздными небесами»? (Res.XII)”.
с 294. Мы обе за то, чтобы проигнорировать.
с. 333. Мы обе не особо впечатлены цитатой Амбикса и поэтому голосуем за то, чтобы проигнорировать!
С. 412. Мы обе не согласны с его замечанием по поводу «упрощенческого», но сложно понять, что он имеет в виду, потому что, очевидно, он не понял, что Вы имеете в виду под проекцией. То, что он говорит о проекции веры, кажется неверным, вероятно потому, что он принимает содержание проекции как абсолютную реальность и поэтому смешивает это с установкой? М.-Л. ф. Ф. предполагает, что если Вы хотите прояснить это для подобных людей, можно было бы добавить сноску, разделив церковную1), алхимическую2) и психологическую3) точки зрения. Конечно же, Вы могли бы это сделать, но она предлагает примерно так: 1) тайна Бога может быть в природе, но она отдельно от неё. 2) Тайна есть сама природа. 3) Проекция души на природу и поэтому отделима и неотделима.
с. 414. Мы обе думаем, что он неверно понял здесь и поэтому голосуем за то, чтобы проигнорировать. Важные моменты Вы обозначили в других местах этой же книги.
с. 419. 1) Похоже, отец Уайт не заметил тот нюанс Христа как производящую причину и человека как производящую причину? Это можно прояснить, например, сказав: «Если бы такая ассимиляция вообще имела место, это было бы делом самого Христа, который возродился . . . и т.д.»?
с. 419. 2) Большая часть этого отпадает на английском, потому что я не пыталась перевести (Opferung). M-Л.ф.Ф. предлагает смягчить, изменив «не настоящее immolation» на: «Не immolatio во всех смыслах слова, а только как репрезентативный и эффективный1), образ, представляющий… и т.д.» и, возможно, добавить сноску «1)Я обязан этой формулировкой отцу Уайту»?
с. 422 (Abb. 154). M-Л.ф.Ф. думает, он здесь прав. Может быть можно изменить на «Духовное представление крещения, которое удивительно напоминает алхимический брачный бассейн»?
с. 424. 1) Это уже было изменено и одобрено Вами. Теперь он здесь не может ничего возразить.51
с. 424. 2) Вероятно, это можно прояснить, сказав: «Акцентирование этой мысли совсем не является христианским» и т.д. ?52
с. 509. M-Л.ф.Ф. поищет эту ссылку Св.Августина, когда вернётся в Цюрих.
с. 536 и далее. с. 538 (верх). M-Л.ф.Ф. думает, что отец Уайт прав в переводе «Sequentia evangelii», и поэтому можно было бы изменить на: «Перед чтением Евангелия, у Мельхиор есть Ave» … и т.д.?53
с. 544 (первый абзац).54 M-Л.ф.Ф. думает, что лучше было бы опустить «aber Consecratio fehlt»55 и изменить на: «Die Wandlung entspricht sachlich die Regeneration des Aethiopiers, und ist auch enthalten in der Mariensequenz ‘Ave praeclara’ als ein Geheimnis» и т.д.?56
Она не может быть уверена насчёт этого предложения, пока не сравнит его с текстом, что она сделает, когда вернётся в Цюрих.
с. 537. Abb. 216 добавили бы «представлено как Дева Мария с ребёнком».57
51. Этот отрывок не был изменён во втором немецком издании. В английском издании, однако, позаимствован этот перевод из «Молитвенника»: «кто соблаговолил стать причастником нашего рода людского» (CW 12, Psych & Alck. §419, p. 312).
52. Этот отрывок переиздали без изменений.
53. Этот отрывок переиздали без изменений.
54. (Cм. CW 12, §486, p. 404.) Это предложение, не напрямую подсказанное замечаниями Уайта, вероятно, появилось, когда фон Франц обнаружила расхождения во время изучения замечаний Уайта о Мельхиоре (с. 342, выше). Однако Юнг решил не принимать её предложение, и отрывок был переиздан без изменений.
55. «Но освящение хлеба и вина отсутствует».
56. «Трансформация точно представляет возрождение эфиопов, и также содержалась в секвенции о Марии ‘Слава светозарной’ как тайна» и т.д.
57. Сопроводительная надпись переиздана без изменений.
ПРИЛОЖЕНИЕ 5
ПРИМЕЧАНИЯ УАЙТА О ДОБРЕ И ЗЛЕ
В этих примечаниях, добавленных в 1952 году к его лекции «The Frontiers of Theology and Psychology» [«Рубежи теологии и психологии»], которая стала главой V книги «God and the Unconscious» [«Бог и бессознательное»] (первое издание – 1952 г.; Spring ed„ 1982, pp. 750), Уайт излагает традиционную позицию католической церкви по проблеме зла. Абзацы добавлены для читабельности.
С тех пор, как Юнг написал эссе о Троице, дискуссия о природе добра и зла горячо развивалась обеими сторонами, например, настоящим автором в DominicanStudies, Vol. II, 1949, p. 399, и развёрнуто Юнгом в Aion(1951), pp. 69ff. До настоящего момента эта дискуссия, похоже, породила больше накала, чем света – показатель того, что вопросы, стоящие на кону, могут оказаться жизненно важными, и что всё же преодолеть необходимо некоторое сильное сопротивление до того, как будет достигнуто понимание. Касательно позиции традиционной католической мысли, сформулированной Аквинским, кратко следует отметить следующее:
(1) Не существует формального догмата Церкви по этой теме.
(2) Ввиду того, что значение основных человеческих слов, и слов, отражающих фундаментальные человеческие ценности, о которых идёт речь, этот вопрос не может быть легко отброшен как академическое словопрение.
(3) Как сам Юнг показывает в «Эоне», концепция зла как лишение блага утверждается Отцами и на Востоке, и на Западе.
(4) Они не отрицают, как мог бы «Christian Scientist», реальность зла (наоборот, они рьяно подтверждают его); их заботит дальнейший вопрос: Из чего состоит эта реальность? Или, Что входит в х, чтобы быть «злом», а не «добром»?
(5) Их ответ состоит в том, что это всегда отсутствие (privatio, не отрицание) реального добра в реальном субъекте – зло не имеет положительного существования само по себе – как слепота реальна (но состоит в отсутствии зрения у реального человека) или темнота реальна (но состоит в отсутствии света).
(6) Это отсутствие может на самом деле происходить от присутствия (как присутствие катаракты приводит к отсутствию зрения – и чем «лучше» катаракта, тем «хуже» зрение), но не состоит в этом.
(7) Эта концепция не является apriori«метафизической», но эмпирически доказуемой посредством анализа значения каждый раз, когда используются слова «добро», «зло» или их эквиваленты.
Юнг получает нашу глубочайшую поддержку и симпатию в осуждении преуменьшения зла, что ведёт к его подавлению с его разрушающими последствиями для психики и для общества; но мы не можем найти доказательств того, что концепция privatioboniпривнесла в это свою лепту. С другой стороны, мы не можем найти какой-либо вразумительный, не говоря уже, желанный, смысл в таких фундаментальных юнгианских концепциях, как «ассимиляция тени», если их не понимать как привнесение некоторого отсутствующего добра (например, сознания) в то, что главным образом ценно и само по себе является «добром».
ПРИЛОЖЕНИЕ 6
Юнг об Иове
Виктор Уайт
Если существовало когда-либо зерно для помола в юнгианской мельнице, то можно предположить, это была Книга Иова. Её можно читать почти как парадигму «процесса интеграции» как сам Юнг неоднократно описывал его. Поскольку здесь у нас имеется человек, который «непорочен, справедлив, богобоязнен и удалялся от зла», — он также, вероятно, никогда с ним не сталкивался, и жил в изобилии в уютном благочестии и мирском процветании. И Бог, как отмечает Сатана, «оградил его и дом его и всё что есть у него». Каждый может быть «хорошим» в таких узких, защищённых рамках, как эти; но он вряд ли может быть взрослым человеком, не говоря уже героем, прототипом пути спасения через распятие и воскрешение. Любому психологу будет понятно, что он движется к провалу. Любому теологу будет понятно, что такая благодушная благодетель не может длиться долго в этом мире после грехопадения. Такая открытая любовь Иова к Богу – и Бога к нему – должно быть, произрастает от приятной, но инфантильной и бессознательной, аутоэротичной фазы. Идол легко доступного и дружелюбного Бога Иова должен быть посрамлён: он должен выучить урок, и функцией героев Ветхого Завета было научить этому, как, должно быть, считали авторы Нового Завета: праведность этого человека перед Богом не выработана через моральную работу без «веры в Абсурд», Невиданное и Неведомое. Итак, случается психологически и теологически неизбежное: ограды Иова снесены; вторгаются несчастья. Его мучения по истине пугающие, но они также симптоматичны; и потеря его домашних животных и его детей (по поводу чьего юного бодрого духа он чрезмерно переживал), упрёки анимы (его жены), и психосоматические вспышки (его нарывы) добавляются к ясной клинической картине. Он не может справляться. Он уходит в грязное жилище, его либидо интровертировано, и он захвачен невротической депрессией и конфликтом. Начинается беседа с тремя «друзьями», и всё продолжается и продолжается.
Иов страдает, они говорят, стало быть – он морально виновен. Иов знает, что он не грешил, и морально он этого не делал; но неосознанно он проигнорировал естественные законы, которые требуют, чтобы человек рос, и чтобы его физический, психологический и духовный рост шли в ногу друг с другом.
1. Переиздано из Blackfriars, Vol. 36, No. 420 (March 1955), с любезного позволения отца Фергуса Керра от NewBlackfriars.
Он забыл (или не осознал), что Автор нравственных заповедей и правовых заветов также является Автором физической, животной и психологической природы человека, и что его законы и требования не могут быть проигнорированы безнаказанно. Он бесславно колеблется между уверенностью в Яхве и ироническим богохульством (Бог совсем не то, что он предполагал); он не в состоянии справиться с неуверенностью и жалостью к себе. Иов и его друзья во всём правы и во всём неправы: проблема просто неразрешима на сознательном уровне рационального аргумента о нравственной добродетели, и из предположения, что Бог – никто иной, как потакающий Папочка или равная сторона в смягчающем правосудии. Затем приходит Елиуй, четвёртый друг (это точно должно было понравиться Юнгу). Он молодой, нижестоящий, а, следовательно, тихий и сдержанный; тем не менее, он утверждает, что у него есть (что трое разговорчивых не заметили) Дух Господа. Он похож на интуита, поэта. Он устал от беспредметного спора и должен сломить его фатальное предположение о компетентности сознания и разрешить его.
Как любой умелый аналитик (хотя, конечно, он излишне проповедует) он действительно даёт то, что может, из сознательных убеждений и ценностей его слушателей; но он постепенно открывает им другую точку зрения: он подчёркивает широту и непостижимость Бога и ограничения сознательной человеческой точки зрения: он ‘не будет уравнивать Бога с человеком’ (32: 21). Он останавливает рационалистическую и моралистическую болтовню и напоминает, что ‘Но дух в человеке и дыхание Вседержителя даёт ему разумение ’ (32: 8). Есть пути Бога, которые не поддаются словесному описанию (33:13); но ‘во сне, в ночном видении, когда сон находит на людей, во время дремоты на ложе. Тогда Он открывает у человека ухо и запечатлевает Своё наставление, чтобы отвести человека от какого-либо предприятия и удалить от него гордость’ (33:15-17). (Как Юнг мог пропустить это?) Именно от бессознательного и его «королевской дороги» должно приходить освобождение, и будьте уверены, так оно и приходит. Эмоциональное напряжение трансформируется, типично юнгианским образом, в ужасный, нуминозный, но исцеляющий символ Яхве в смерче: мандале динамического духа. Дружелюбный, понятный создатель заветов с Израилем, доступный автор и даритель нравственного закона, такжеmysteriumtremendum, Господь и Создатель иррационального и грубого творения, как и высоких этических чаяний человека. В видении Иов также лицезрит Левиафана, неуклюжую, могущественную иррациональную силу, под которой он съеживается; и он узнаёт, что именно это «зло» является ‘главным из путей Господних’. Так видение объединяет противоположности, бывшее зло интегрировано в тотальность Самости; «несвобода» Иова «преображается», он выходит из тяжёлого испытания взрослым человеком, каким Яхве неоднократно побуждал его быть, «имеющим вдвое больше, чем раньше». Всё прошло согласно плану: можно было бы даже подумать, что автор консультировался с психологическими трудами Юнга перед написанием. И можно было бы предположить, что доктор Юнг был бы очень доволен. Но он совсем не доволен: |он очень – можно сказать слепо – зол. Настолько слепо, что|: он даёт нам прочтение Иова не проницательнее, чем «Чёрная девушка» Бернарда Шоу. Юнг полностью идентифицирует себя с Иовом в его страданиях с чувством, что с ним обращаются ужасно и безумно. Его страдания – всего лишь жестокие страдания, а не мудрые симптомы; только Яхве виновен в них. Когда появляется Елиуй, это совсем не посредник бессознательного, а всего лишь какой-то бессердечный идиот для подтверждения, что Яхве, не смотря на благоразумие и опыт, неправ. (Всё же эта «абсурдность», в конце концов, тоже собственная глубокая убеждённость Иова; без неё не было бы ни противоположностей, ни конфликта, ни трагедии.) В этой истории совсем нет развязки. «Яхве резко прерывает эту жестокую игру в кошки-мышки … мучения Иова неожиданно подходят к концу». В любом случае, они были «бессмысленными», «бесцельными». Мучительные испытания Иова не принесли ему никакой пользы; единственный урок, который можно вынести, состоит в том, что Бог – чудовище. В любом случае, Яхве нечему научить Иова, он «бессознателен», не в ладах с самим собой, противоречивый, раздражительный, иррациональный, неуравновешенный, по-детски жаждет любви и восхищения; вкратце «доисторический зверь». Напротив, это Иов «показывает себя выше своего божественного партнёра как интеллектуально, так и нравственно», и именно Иов будет учить, и учит Бога. Яхва учится медленно, но после дальнейших поэтапных инструкций от Иезекииля, Даниила, авторов Книг Премудрости текстов и Еноха, он сам становится человеком; однако не propternoshominesetpropternostramsalutem, но для его собственного самосовершенствования. К сожалению, однако, он воплощает только свою «светлую сторону», к отрицанию «тёмной», в невинном Христе, который «не совершал зла». Итак, последнее состояние хуже первого: зло ещё больше подавлено и бессознательно, чем когда-либо, и угрожает ужасным отмщением. Пришествие Христа возвещает правление Антихриста: победу всемогущего зла посредством деления атома.
Есть, однако, признаки, что Бог лучше познаёт тёмную, феминную сторону своей слишком маскулинной природы: есть Женщина Апокалипсиса и есть папское определение Вознесения: намёки о пришествии, и что более удовлетворительно, перерождении Бога-Человека.
Краткое изложение аргумента конечно же несправедливо, но более изумительно, чем многие отрывки внутри него.3 (Не удивительно, что некоторые друзья Юнга завидующие его хорошей репутации в его почтенном возрасте, и обеспокоены за доброе имя и будущее его школы, пожалели о публикации этого документа, или что немецкий оригинал встретили со значительным негодованием.|
2. Четыре отрывка, здесь выделенные жирным шрифтом и в скобках, присутствовали только в оригинале рецензии Уайта на «Ответ Иову» в Blackfriarsв 1955 г. Четыре года спустя он изменил эту рецензию, удалив только эти отрывки, чтобы сделать эссе более уравновешенным, но всё же критическим. Он также удалил свои сноски, но в остальном никаких изменений в этой рецензии не было сделано перед добавлением её в его последнюю книгу, SoulandPsyche, в качестве Приложения V.
3. В сноске Уайта в этой части сказано: Ответ Иову. Автор К.Г.Юнг, переведено с немецкого R.F.C. Hull. (Routledge and Kegan Paul; 12s, 6d.).”
Психиатрические журналы, в целом, встретили эту книгу осторожной тишиной. Но благомыслящие, если не искренне религиозные, едва ли могли сдержать жалобы о нечестивости и богохульстве. Протестантские теологи были особенно осуждающими:4 они, видимо, не читали предисловие, адресованное LectoriBenevolo. Но Юнг вряд ли просит их благосклонности. Такое reductioadimpossibileличной интерпретации Писания, когда оно действительно преуспевает в отрыве от всей традиции и каждого consensusfidelium, должно казаться жестокой карикатурой. Так же не может быть приятным, когда говорят, что определение Папы о Вознесении глубоко просвещённое и современное, в то время как его критики (включая англиканских архиепископов) забросаны максимальными оскорблениями, что они мракобесничают и отстали от жизни – а также глухи к Святому Духу.
Католики поприветствуют Юнга в его озарениях об определении и о современной преданности Марии в целом; но они неохотно откроют свои объятия этому несущему дары греку. Поскольку Пий XII и К.Г.Юнг вряд ли говорят об одном и том же в своих утверждениях о Вознесении. Согласно последнему, в то время как провидческая фигура Апокалипсиса 12 «обычная женщина, не богиня» (поскольку она, очевидно, всего лишь ужасная титанида Лето, которая родила Аполлона, опершись на гору!), мать Христа, будучи непорочной девой, «отличается от всех других смертных»: совсем не из плоти и крови. [Это только одна из многих идей этой книги, которая может вызвать у читателей чувство, что автор не серьёзен, даже что он их разыгрывает. Одурачен ли он, подобно его же «Яхве», каким-то сатанинским трикстером, чтобы намеренно мучить своих друзей и последователей? Или он, более рационально, намеренно проверяет их, чтобы понять, сколько они вытерпят и не признают ошибочность своего учителя – или сколькие, больше подобно Иову, решатся заметить, что Король появился на публике голым?] Но эти странные идеи удивят образованных христианских читателей меньше, чем наивное непонимание и искажение элементарной доктрины. Может ли Юнг действительно полагать, что жертва и поклонение идут на пользу Бога, а не человека? Или что заповеди являются или могли быть наставлениями для божественного поведения, также, как и для человеческого – или будет ли он применять к Богу те же законы гравитации или термодинамики, как и к человеку? Предполагал ли действительно какой-нибудь читатель Библии, что «христианство неожиданно появилось в мировой истории как абсолютное новшество»?
4. Во второй сноске Уайта говорится: «Очень важное исключение – глубоко сочувствующее, но критичное AssessmentofJung’sAnswertoJob[«Оценка «Ответа Иову» Юнга»] авторства преподобного. Эрастуса Эварнса, которую можно получить в Is.7d. в Гильдии пасторальной психологии, 124 Pepys Road, London, S.W. 20. Краткая, но проницательная критика с точки зрения католического толкователя библейских текстов [Ричарда Кехо] вышла в DominicanStudies, 1952, pp. 228ff. Обе рекомендованы за их представление других аспектов этой многосторонней книги».
Как он обвиняет религию, которая ставит Крест в центр, в подавлении осознания зла? Как он мог упустить саму суть христианской ситуации, которая состоит одновременно в ребёнке Бога посредством крещения и ребёнке гнева посредством наследования лишённой благодати природы? Он цитирует Св. Иоанна, «Рождённый от Бога не грешит», но игнорирует его многократное «Если мы говорим, что нет у нас грехов, мы обманываемся …делаем его лжецом». Тем самым он упускает сознательную двойственность в Иоанне (тем не менее, это очень важно для понимания Апокалипсиса) – и во взрослых христианах в целом.
Но когда мы прочитаем предисловие Юнга («я прошу Вас, дорогой читатель, не пропускать его», пишет он), мы должны увидеть, что все подобные вопросы и наблюдения во многом не актуальны. Католик, укреплённый в силе своей веры, также не станет «отвечать» на книгу, выуживая из своих ценностей вещи новые и старые, показывая, как они распределяются, и избавится от бесчисленных вопросов, которые поднимает эта книга. Юнг везде отмечает, что есть постоянное недопонимание между теологами и эмпирическими психологами в использовании слова «Бог»; поскольку «теолог естественно предположит, что имеется в виду метафизический EnsAbsolution», в то время как эмпирик «также естественно имеет в виду просто утверждение, во многом архетипический мотив, который представляет такие утверждения». Получается, тогда, Юнг использует такое имя, как «Яхве» и такие существительные, как «Бог» для функционирования не в качестве знаков, а в качестве вещей (применяя современную терминологию): как вторичные, не первичные intentiones(применяя церковную терминологию). Такое использование законно, хотя вероятно необычно даже для эмпириков, но мы должны позволять Юнгу использовать слова так, как ему хочется, и (как бы сложно ни было иногда истолковать некоторые его предложения его собственным способом) пытаться понять их соответственно. Так, из его собственного предисловия получается, что в утверждении о «Боге», или «Яхве», он говорит об энтрапсихических образах, рассматриваемых как психологические феномены, а не как знаки, которые они просто представляют. Он «вполне осознаёт, что … ни одно из моих размышлений не касается сути Непостижимого». Он всё время говорит о взаимодействии архетипов и эго-сознания, персонифицируя первые из-за их кажущегося автономного поведения. Когда, например, в книге говорится, что Яхве бессознателен, или что его аспекты становятся осознаваемыми, мы должны понимать, что это означает, что он (или это) бессознателен для человеческого эго, или что эти аспекты появляются в человеческом сознании – единственном сознании, которое непреклонный эмпирик, отрицающий ценность умозаключения, признаёт. Мы предположили, в нашей работе «Бог и бессознательное», что для католической теологии также «прогрессивное открытие» состоит в точности в таком расширении человеческого сознания, и можно ожидать, что книгу Юнга можно было бы читать как вклад в историю этого процесса. Прочитанная с такой точки зрения, она точно предлагает несколько просвещающих и удивительных открытий. Но говоря в целом, её нельзя читать так.
Поскольку Юнг намеренно читает Священное Писание сквозь очень сильно искажающую призму. Хотя он и не пишет о Боге, а об образах Бога, он не пишет напрямую об образах Бога Иова, а скорее о его собственных образах Иова. Этот метод фактически мешает объективному и беспристрастному прочтению Священного Писания против его аутентичного исторического прошлого: это интерпретация «Бога» на нескольких уровнях. Его цель «не дать спокойное и тщательное толкование, которое пытается быть справедливым во всех мелочах, а чисто субъективную реакцию»: представить «способ, по которому современный человек с христианским образованием и прошлым примиряется с божественной тьмой, которая раскрыта в Книге Иова». Юнг не будет «писать спокойно и объективно, но должен позволить своей эмоциональной субъективности говорить, если я хочу описать то, что я чувствую, когда читаю определённые книги Библии… Я выражу свои эмоции бесстрашно и резко». То, что он предлагает нам, — высоко чувственно окрашенная реакция «мирянина и врача, имеющего привилегию заглядывать глубоко в психическую жизнь многих людей».
Это злая книга, но это злость, рожд ённая из опыта и сострадания к человечеству в его современном затруднительном положении, и в катастрофической неспособности его предположительно христианского образования помочь ему справляться с современными реалиями. Предисловие начинается текстом: «Я скорблю о тебе, брат мой»; и мы вспоминаем заявление Юнга, которое, если не может завоевать нашего одобрения, всё же должно внушить нам уважение:
«Я пишу не для церковных кругов, но для тех, кто находится extraEcclesiam. я ассоциирую себя намеренно с теми, кто вне Церкви. … Церковь моя Мать, но Дух моего Отца уводит меня от неё в обширный мир с его полями битв».
Даже образованный христианин может ожидать взрыв, когда взрослый человек, чьё религиозное развитие застряло на уровне детского сада буржуазной нравственности плюс «Друг маленьких детей над ярким голубым небом», сталкивается с реалиям жизни, с путями Господа, как в Библии, так и в современных событиях. Можно понять, что он чувствует близкое сходство с разочарованным, измученным Иовом».
Тем не менее, факт в том, что знакомство миллионов наших современников с христианством не вышло за пределы этой стадии. Жестокость эмоционального отреагирования понятна, но её инфантильное качество всё же может поразить читателей, незнакомых с отреагированием. Мы могли бы предположить, например, что текст «Господь, кого любит, того наказывает», мог бы положить конец этой вспышке раздражения, и даже воодушевить автора поразмышлять над тем, что его жалобы вряд ли являются жалобами взрослого человека. Но единственная реакция – реакция избалованного ребенка. «Было бы вполне понятно, если бы лаодикийцы не предупреждали слишком много о его ‘любви’». Другие замечания о христианских представлениях о любви и добродетели, в противном случае неразборчивые или просто оскорбительные (напр., ‘Верить, что Бог есть Summum Bonum невозможно для рефлексирующего сознания’), становятся ясным здравым смыслом, если их понимать как реакцию сознания, которое, говоря религиозным языком, фиксировано на оральной фазе, для которого «любовь» означает эгоистичное «я хочу», а «добродетель» — всего лишь элементарное bonumdelectabile– возможно, просто «счастливый случай». «Рефлексирующее» ли или нет, такое сознание примитивно и едва ли отличает религию от магии, которое никогда не слышало о тонкостях логика в связи с аналогичным обоснованием фактами bonum, и совсем не испытывало радости святых в Боге: «любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу» у Св.Павла, или у Св. Юлии Бильяр «Как хорош добрый Бог!»
«Вы поступите очень опрометчиво», — замечает Юнг совсем в другом контексте, — «если идентифицируете меня с этой детской точкой зрения». Никто из прочитавших его более «объективные» книги или кто заметил глубокие озарения в этой книге – не говоря уже о любом человеке, знающем его лично, — не мог бы совершить такую ошибку относительно одного из самых зрелых и продвинутых умов нашего времени. Почему же тогда, мы должны спросить, он идентифицируется с такой детской точкой зрения здесь? На это, похоже, нет ответа, кроме его огорчения по поводу его брата, его намеренная идентификация с теми, кто extraEcclesiam. Аналитик должен отдавать своё сердце тем, кто страдает и нуждается в помощи; и даже если ему нельзя терять голову, он должен идти на риск раскрыться и заразиться их жалобами. Эта книга не должна вызывать смеха, также как не должна провоцировать злость или отвращение. Она не относится к длинному списку бесполезных томов, написанных сумасбродами, которые полагаются на Священное Писание для того чтобы доказать какую-нибудь шарлатанскую теорию.
[В ней есть – и это её самая огорчительная черта — неординарность и мощь, правдоподобие и неправдоподобие, ясный взгляд и слепота типичной параноической системы, которая рационализирует и скрывает ещё более невыносимое горе и негодование.) | О её глубине и трагедии мы можем только догадываться исходя из фактов, к которым она взывает, когда не другие люди, а священные имена и символы Бога несут проекцию преступника и патологического обвинителя. Читатель-христианин наверняка услышит, за всей провокацией, за кажущейся насмешкой над всем, что он считает самым священным и самым дорогим, глубоко трогательный крик душевной боли, укоризненный признак страданий.
Но ему также стоит заметить, какой бы разрушительной и детской эта книга ни казалась, её цели в высшей степени конструктивны, и её вызов нам и нашим современникам крайне важен и актуален.
Мы вынуждены сожалеть о том, что автор так часто не там ищет виноватого; но нам следует понимать, что эти его нападки главным образом нацелены на викторианскую, либеральную, упрощённую, одностороннюю картину Бога и его Христа, которые совершенно не соответствуют задачам, которые наш век возлагает на человечество. Мы можем только согласиться с Юнгом, что эти устарелые и безжизненные идолы должны быть разрушены, если мы хотим, чтобы новое понимание Бога-Человека в его полноте родилось в человеческих умах и сердцах, и чтобы само человечество выжило. Но это как раз тот урок, который надо вынести из беспристрастного чтения Священного Писания, и редко можно найти лучшее выражение этому, чем в самой Книге Иова
Это также урок истории Церкви, чья задача продолжать и развивать то, «что начал, и делать то, чему учил Иисус» — что Юнг называет «продолжающимся вочеловечением Бога, которое началось с Христа». Мы также ждём другого пришествия Христа, не только в покорности, «но в полном проявлении его силы и могущества, и для hierosgamos, брака сына с матерью невестой’.5 Жаль, что в его ожесточённой реакции, направленной против выхолощенной версии христианства, он не смог увидеть, что он, вопреки самому себе, на стороне Библии и аутентичного ортодоксального христианства. Блейк писал про Мильтона, что тот на стороне дьявола, сам того не ведая; про Юнга мы можем сказать, что он на стороне Яхве, даже если ему кажется, что он его высмеивает. В самом последнем предложении книги, когда всё это SturmundDrangстихло, Юнг не оставляет нам сомнений, что он всё это время знал ответ Иову: «Даже просветлённый человек останется тем, кто он есть, и никогда ему не быть чем-то большим, нежели ограниченное Я, в сравнении с Тем, кто на него нисходит и чей образ не имеет познаваемых границ, охватывая человека со всех сторон, ибо уходит в глуби земли и высится в просторах небес».
Что это – хоть и изложенное современным языком – если не ответ Иову; в точности ответ Яхве Иову из Книги Иова?
5. В последней сноске Уайта: «Юнг утверждает, что hierosgamos, которым заканчивается Апокалипсис ‘имеет место на небесах . . . высоко над опустошённым миром’. Это к сожалению, характерное для него вписывание «иллюзорного» христианства в Библию, даже (в этом случае) доходя до отрицания однозначно сформулированного текста. Апокалипсис, 21: 1-3, вряд ли мог бы быть более ясным: там «новое небо и новая земля», старая оппозиция «небеса-земля» разрушена; невеста «сходит от Бога, с неба» и «будет обитать Бог с нами»».
ОТ РЕДАКТОРОВ
Право собственности на письма распадается на два направления. Как физический объект письмо принадлежит его получателю и может законно переходить к наследникам получателя, или к другим лицам, которые могут получить его. Как литературный продукт, однако, содержание письма всегда защищено авторским правом его автора. Публикация писем, таким образом, требует разрешения от этих двух сторон. Этот сборник писем опубликован с разрешения Фонда правопреемников К.Г. Юнга («Письмо о намерениях», подписано Ульрихом Хорни и Питером Юнгом, август 1999 г.) и Английской доминиканской провинции (письмо об авторском праве, А. Каннингему и Энн Ламмерс, 3 марта 2005 г.).
Основные документы, на которых основана эта книга, письма К.Г.Юнга и Виктора Уайта, хранятся с 1991 г. в архиве библиотеки Швейцарского федерального технологического института (ШФТИ) (Архив К.Г.Юнга, Отдел рукописей и наследия, Архив Швейцарского технологического института, Цюрих).
Копии обеих сторон корреспонденции также хранятся в архиве Английской доминиканской провинции в Эдинбурге.
До 1991 г., кроме обсужденного выше, письма Юнга и Уайта хранились у их получателей или их наследников. Письма Уайта Юнгу вместе с рукописными черновиками и печатными копиями многочисленных писем Юнга ему хранились в доме Юнга в Кюснахте. Письма Юнга Уайту хранились в Доминиканском колледже в Кембридже. В период с 1962 по 1972 гг., с разрешения обеих сторон, оригиналы переписки Юнга и Уайта были на хранении у Герхарда Адлера и Аниэлы Яффе, пока они редактировали письма Юнга к публикации1.
После 1972 г. становится сложнее уточнить местоположение определенных частей этой корреспонденции. Документы, которые наследники Юнга одолжили Адлеру и Яффе, были в итоге возвращены в 1972 г., хотя некоторые могли быть утеряны при транспортировке.2 Документы, которые были одолжены Адлеру Английской доминиканской провинцией, включая собственноручно написанные Юнгом, по какой-то причине не были возвращены туда. Именно поиск этих недостающих писем привёл Адриана Каннингема в Цюрих в 1990 г.
Архив Юнга в библиотеке Швейцарского федерального технологического института впервые стал архивом в 1977 г.3 В то время, как большая часть корреспонденции Юнга была передана в архив его наследниками, некоторые отдельные части его корреспонденции удерживались дольше, среди них и переписка Юнга и Уайта. В конце 1989 г. Франц и Лоренц Юнг решили, что пришло время передать письма Юнга и Уайта в архив (частное сообщение, Ф. Юнг Э. Ламмерс, 9 августа 1990 г.; 1 ноября 1992 г.; 10 декабря 1992г.).4 Вскоре после этого, в июне 1990 г., Адриан Каннингем написал Францу Юнгу о его интересе в публикации переписки Юнга и Уайта.
Мистер Каннингем, чьё изучение жизни и работы Уайта началось несколько десятилетий ранее, обнаружил в 1981 г., что письма Юнга Уайту пропали.5
Он был уполномочен в 1990 г. архиепископом приората Английских доминиканцев на тот момент, отцом Тимоти Редклиффом, действовать от лица наследников Уайта «по всем вопросам, касающимся работ Уайта» (Тимоти Редклифф, O.П, 5 июня 1990 г.). Так он приехал в Цюрих, неся, наравне с наследниками Юнга, юридическую ответственность за местонахождение писем Юнга и Уайта.
1.Франц Юнг позже вспомнил, что оригиналы (не копии) были отправлены редакторам писем Юнга (частное сообщение, Ф.Юнг Энн Ламмерс, 10 декабря 1992 г.). Отец Кенельм Фостер, архиепископ Доминиканского колледжа в Кембридже в начале 1970-х, также сказал Адриану Каннингему, что Герхард Адлер позаимствовал оригиналы писем Юнга для расшифровки, и что эти документы позже не были возвращены.
2. Некоторые письма из переписки Юнга и Уайта могли быть утеряны из-за чрезвычайного происшествия, которое произошло в 1972 г., когда Герхард Адлер, закончив работу над англоязычной версией писем Юнга, отправил сообщение Францу Юнгу, что вернёт документы, которые он ему одолжил. Его большая посылка была так сильно повреждена, что местный почтовый служащий позвонил с извинениями. Нельзя быть уверенным, какие из писем были утеряны во время транспортировки, и сколько их. Господин Юнг также не был уверен, 20 лет спустя, были ли письма Уайта Юнгу в посылке, отправленной Адлером, или они были среди документов, которые вернула в том году Аниэла Яффе. (Интервью, Франц Юнг, 19 сентября 1992 г.; частная переписка, 10 декабря 1992 г.)
3. Юнг указал в своём завещании, что после его смерти (1961) его литературное наследие должно уйти в ШФТИ. Библиотека ШФТИ основала C.G. Jung-Arbeitsarchiv 16 годами спустя, начиная с августа 1980 г. документы от правопреемников Юнга были отправлены в этот архив отдельными порциями. До 1981 г. в основном Франц Юнг отвечал за архивные материалы Юнга. На тот момент Erbengemeinschaft C.G. Jung (Фонд правопреемников К.Г.Юнга) был реорганизован, и Лоренс Юнг перенял дела до 1990 г., когда вмешалась его смертельная болезнь. После смерти Лоренса, Франц Юнг снова временно взял на себя эту роль. В конце концов Erbengemeinschaft возложил эту ответственность на Питера Юнга и Ульриха Хорни, которые сейчас совместно следят за литературным вкладом Юнга от лица его наследников.
4. Решение наследников Юнга от 1989 г. отдать переписку Юнга и Уайта архиву библиотеки ШФТИ могло отчасти быть ответом на мою докторскую работу («The Relation between Theology and Psychology: Victor White and C.G. Jung» [«Соприкосновение теологии и психологии: Виктор Уайт и К.Г.Юнг»], Yale University, 1987), которую они получили незадолго до этого (интервью, Франц Юнг, 19 сентября 1992 г.).
5. Во время написания своего эссе, «Victor White and C.G. Jung, the fateful encounter of the White Raven and the Gnostic» [«Виктор Уайт и К.Г.Юнг, судьбоносная встреча Белого Ворона и Гностика»] (NewBlackfriars, July/August 1981, pp. 320-334), Адриан Каннингем сначала обнаружил, что письма Юнга Уайту пропали из Доминиканского колледжа в Кембридже. Тогда он начал поиск, который привёл его в Цюрих в 1990 г.
Однако произошла отсрочка почти в год до того, как переписка Юнга и Уайта могла быть перемещена в архив библиотеки ШФТИ или отдана мистеру Каннигнему. Когда он прибыл в Цюрих, Лоренс Юнг попал в больницу с подтвержденной, как оказалось, последней стадией рака. Хотя Лоренс думал, что уже отдал переписку Юнга и Уайта в архив ШФТИ, она там не была найдена. После его смерти в августе 1990 г., оставшиеся наследники6 безуспешно искали письма. В феврале 1991 г. они были наконец найдены в закрытом кабинете дома Лоренса всё ещё в той же закрытой папке, в которой Франц Юнг отдал их своему сыну в 1989.7
Полная8 переписка Юнга и Уайта была в итоге размещена на хранение в архив библиотеки ШФТИ в 1991 г., и затем немедленно передана мистеру Каннингему для Английской доминиканской провинции. Копии также были отправлены отцу Беде Бейли, архивариусу английских доминиканцев. По особой договорённости мистера Каннингема оригиналы писем Юнга Уайту было позволено оставить в архиве библиотеки ШФТИ.9 Письма также были даны мне, с разрешения и наследников Юнга, и господина Каннигнема, чтобы я смогла закончить свою книгу о Юнге и Уайте10. Здоровье мистера Каннингема, к сожалению, не позволило редактировать переписку Юнга и Уайта для публикации в то время, как планировалось, отсюда наши текущие совместные усилия.
6. В 1990 г., Франц Юнг всё ещё отвечал за надзор за документами его отца.
7. Франц Юнг позже писал: “Als Cunningham unerwartet schnell nach seiner Ankiindigung bereits Mitte Juli in Zch [Zurich] eintraf, warfen] naturlich Lorenz und ich iiberrascht & wir beide waren der Meinung die Briefe von V. White seien bereits, wie vorgesehen, im Archiv ETH, obschon diese in einem verschlossenen Dossier im Schrank bei Lorenz lagen. Es ging deshalb recht long, beinahe 1 Jahr, bis einer meiner Sohne (Andreas und ich) bei der Sichtung aller Briefe & Dokumente des Verstorbenen in seinem House die White-Briefe fanden, in jener Enveloppe, wie ich diese seinerzeit Lorenz iibergeben hatte” (частное сообщение, Ф. Юнг Энн Ламмерс, 1 нобря 1992г.). [«В середине июля, когда господин Каннингем приехал в Цюрих, раньше, чем ожидалось после его письма, мы с Лоренсом естественно были удивлены и оба думали, что письма В.Уайта были уже в архиве ШФТИ, как и планировалось, хотя они лежали в закрытом пакете для документов в кабинете в резиденции Лоренса. Поэтому ушло некоторое время, почти год, пока один из моих сыновей (мы с Андреасом), когда перебирали письма и все документы усопшего, нашли письма Уайта в том же конверте, в котором я изначально отдал их Лоренсу» (перевод на английский Э.К.Л.).]
8. Как даёт понять история документов, «полный» — слово относительное. В переписке Юнга и Уайта, которая была передана в Архив Юнга в 1991 г., насколько возможно полной на то время, отсутствовало 15 ранее опубликованных писем Юнга. В конце 1997 г, посредством анонимной продажи в Sotheby’s, библиотеке ШФТИ удалось выкупить не только эти, но и несколько ранее неопубликованных писем Юнга Уайту. (Восстановленные письма, с двумя исключениями, были оригинальными собственноручно написанными документами.) Это сделало собрание писем более полным. По внутренним свидетельствам, однако, как указано в этом издании, нескольких писем до сих пор не хватает с обеих сторон корреспонденции.
9. Франц Юнг принял это предложение от доминиканцев как «высокочтимый дар» (частное сообщение, Ф. Юнг А. Каннингему, 12 июля 1991 г.).
10. Lammers, In God’s Shadow (cм. «Введение», и сноску).
Тридцать два письма Юнга Уайту были опубликованы ранее. Восемнадцать, включая дополнение Юнга, датируемое 23 марта 1946 г. и половина его письма от 12 мая 1950 г., выходят здесь впервые (cм. Список писем). Подход Адлера и Яффе в редактировании «Писем К.Г.Юнга» (C.G. JungLetters) представил образец для основных аспектов данной книги.11 В остальных случаях разница между нашим их подходами везде обозначена (см. Введение); но их практическое понимание специфических этически и юридически сложных вопросов помогли нам создать базу для этого издания. При редактировании корреспонденции могут возникать вопросы неприкосновенности частной жизни и конфиденциальности касательно третьих лиц. Клеветнические или порочащие высказывания, конечно, не должны быть опубликованы; эти ограничения легко понять редакторам, знакомым с англо-американскими традициями общего права. Медицинская конфиденциальность – также знакомое понятие. Сложность возникла для редакторов этой книги с понятием Personlichkeitsschutz[«права личности»]. Это принцип в Швейцарском и европейском праве, чьё значение только частично соотносится с законами Соединённого королевства и Соединённых штатов.12Personlichkeitsschutzчастично совпадает с привычными англо-американскими законами, защищающими личную жизнь и запрещающими клевету или дискредитацию репутации, но не полностью им соответствует. Швейцарское право, подобно европейским правам человека, защищает diePrivatsphareansich[«частную сферу как таковую»] более активно и широко, чем англо-американская правовая традиция, защищая людей не только от объективного вреда, но и от определённых ситуаций начиная с чувства, что их право на личную жизнь нарушено или что ему причинён ущерб.
В соглашении, согласно которому мы редактировали переписку Юнга и Уайта, мы поручились считать C. G. JungLettersобразцом. В их соответствующих введениях Яффе и Адлер предоставляют подсказки относительно практического значения Personlichkeitsschutz, но не детальное описание. В объяснении своих решений скрыть имена некоторых адресатов Юнга и осуществить сокращения в тексте, они упоминают медицинскую конфиденциальность, но они ничего явного не говорят о «правах личности» как таковых, возможно, потому что их смысл был самоочевидным для них. Personlichkeitsschutz, очевидно, является принципом, который требовал от них получать письменные разрешения от всех адресатов Юнга, начиная с 1930 г. даже в тех случаях, когда медицинская конфиденциальность не имела значения.
11. В 1999 г. в «Письме о намерениях» для этого издания, подписанном представителями Фонда правопреемников Юнга и Библиотекой ШФТИ, мной и позже Адрианом Каннингемом, обсуждается этическое и правовое руководство, которому необходимо следовать в этом издании, и цитируется два ранних издания писем Юнга в качестве образца: издание C.G JungLettersпод редакцией Адлера, и издание (на английском) TheFreudJungLettersпод редакцией МкГира.
12. Мои утверждения по этой теме предположительны; но это во многом подтверждается швейцарским правовым заключением (Ульрих Хорни, частная корреспонденция, 31 декабрь 2004 г.). К настоящему моменту я столкнулась с принципом «прав личности» только в швейцарско-немецком культурном контексте, но меня уверяют, что есть более широкое применение, включенное в Европейскую Конвенцию о правах человека.
Когда такие разрешения были недоступны, адресаты Юнга и третьи лица были обозначены «анонимно» (LettersI, pp. xiif; BriefeI, pp. 101).
Значение «прав личности» также ограничено определённым образом. Например, Юнгу не нужна была защита от вреда, который его слова могли нанести его личности. Яффе пишет: «Насколько это возможно, эти письма не сокращены, в них внимание не уделялось ни внутренним противоречиям, ни тому, что можно было рассматривать как отклонение или ошибки».13 Разрешения запрашивались у живых адресатов, но не (как правило, не) у наследников тех, кто уже умер.
Исторические и общественные фигуры, обсуждаемые в отношении к их публичной деятельности, как правило, называются, даже если суждения Юнга о них резкие.14 И в завершение, удивительно, что ограничения Personlichkeitsschutzстановятся менее ограничивающими по прошествии времени. Никаких разрешений не запрашивалось у адресатов ранее 1930 г. (LettersI, p. xiii; BriefeI, p. 11).
Критический компонент этого понятия кратно изложен в высказывании Адлера о сокращениях в тексте: «Исключение частей текста есть двух видов, повторяющиеся или не очень важные отрывки, и отрывки слишком интимного или конфиденциального характера. (LettersI, p. xv). Вторая часть предложения относительно приватности, близко подходит к сути вопроса.
Следующие моменты, поэтому, были включены в договорную базу для этой книги:
«Где необходимо выполнять условия этого соглашения, имена и другие отличительные черты третьих лиц, упоминаемые в письмах К.Г.Юнга, использованные в этой работе, должны быть скрыты, чтобы помешать их идентификации и защитить их право на частную жизнь. Относительно третьих лиц в письмах Юнга, редакторы должны сделать всё необходимое, чтобы избежать риска клеветы, дискредитации или нарушения клинической конфиденциальности. Редакторы обязуются запрашивать письменное разрешение от любого третьего лица (или правопреемника), для которого возникают такие риски. При отсутствии такого разрешения, редакторы обязуются удалять материал из писем Юнга для того, чтобы скрыть личность упомянутой стороны, или удалить оскорбительный текст. Редакторы обязуются также удалить имена или части текста при необходимости, во избежание публикации слишком интимной или личной информации о третьих лицах, если не получено специального разрешения от затронутых сторон или их правопреемников».
13. “Soweit als moglich erscheinen die Briefe ungekiirzt, wobei weder auf Widerspriichliches
Riicksicht genommen wurde noch auf das, was vielleicht als Entgleisung oder Fehlurteil
angesehen werden konnte” (Briefe I, p. 10; перевод на англ. Энн Конрад Ламмерс).
14. Юнг рассуждает с острой иронией, например, об известном протестантском теологе: «Интересно, какому дьяволу Карл Барт (с его абсолютным Богом) поклоняется на практике. Очень похоже, что один из них держит его за шиворот» (Jung to Albert Oeri, 4 Jan. 1929, LettersI, p. 58). Барт, умерший в 1968, всё ещё был жив, когда письма Юнга готовились к публикации. Но из-за того, что эта критика, как предполагалось, может коснуться только его публичной роли в качестве теолога, редакторы посчитали, что нет необходимости запрашивать у него разрешение.
В соответствии с вышеперечисленным, мы нашли необходимым скрыть три имени в этих письмах и исключить несколько слов. В большинстве случаев разрешения были любезно предоставлены. Это было особенно важно с наследниками Барбары Робб и Джона Лайарда, двух значимых «третьих лиц» в переписке Юнга и Уайта, в отношении которых в противном случае были бы сложности из-за авторского права, клинической конфиденциальности и права на частную жизнь. В двух случаях, где клиническая конфиденциальность требовала письменного разрешения на публикацию, оно не было получено.
Родственники одного человека не были найдены, а члены семьи другого не дали разрешения. Сокращения в тексте, показанные скобками и троеточием [. . . ], к счастью, редки.
Самым сложным случаем для нас в рубрике «права личности» были связаны с Тони Сассманн, аналитиком и обучающим аналитиком, с которой были знакомы и Уайт, и Юнг. Её чаще всего упоминают в письмах с 1945 по 1947 гг., где Уайт спрашивает, одобряет ли Юнг её притязание обучать с теми же полномочиями, что и Юнг.(В частности, Сассманн, видимо, позаимствовала дословное прочтение высказываний, которые Юнг писал для неё во время войны, чтобы помочь ей уехать из Берлина в Англию.) Согласно швейцарскому праву, как мне сказали, ситуация не даёт жёстких причин скрывать её личность; но если бы она была жива (её смерть зарегистрирована в 1967 г.), нам бы следовало переживать по поводу её чувств касательно некоторых отрывков. Поэтому мы усердно постарались найти её наследников, чтобы запросить их разрешение на публикацию её имени. Несмотря на все усилия, мы не смогли найти живых наследников. В решении напечатать имя третьего лица, которое занимает такое неопределённое место, мы взвесили конфликтующие аргументы, включая историческую информацию, которая была бы утеряна, если бы мы оставили её анонимной. Материал о ней имеет ценность для истории юнгианского движения, касается природы профессионального авторитета среди последователей Юнга. Против ценности этой информации мы ставили вероятность, что определённые отрывки могут причинить ущерб чувствам её наследников, если таковые имеются, или тех, кто когда-то был её пациентом в анализе. Мы считаем, что имеет значение, что Тони Сассман умерла 40 лет назад, и что письмам, в которых она упоминается, уже почти 60 лет. Редакторы берут на себя полную ответственность за то, что не скрыли её имя при публикации.
Энн Конрад Ламмерс