Сатанинская традиция
Глава 1
Краткая история сатанизма
Благодарности
Есть множество людей, чей вклад в разной степени облегчил написание этой книги: мой редактор Пол Вудс, под давлением изящно превративший мои профанные разглагольствования в нечто напоминающее английский язык; мой квартирант и собутыльник Джейсон, терпевший мои зачастую эксцентричные настроения и странные запахи, навеянные этой книгой. Моя собственная Маркиза де Мертей и опасная связь, которую я навсегда запомню как нечто находящееся вне моего контроля. Кэт, продолжающая очаровывать и бесить меня, как и положено женщине, после всех этих лет. Макби, часто являвшийся единственным голосом разума, слышанным мной на протяжении недель. Мои родители, без чьего Первородного Греха ничего из этого бы не было. И с неохотой я также передаю привет Злой Зелёной Фее. Многое произошло благодаря вам, люди…
Я также хотел бы поблагодарить всех давших мне интервью, за то, что поделились своим временем и взглядами — и дали читателям отдохнуть от моего вещания. Эти (анти)герои Церкви Сатаны — Ник Бугас и Питер Гилмор — также были особенно щедры на уникальные фотографии. Salvation Films, Халлам Фостер из Kerrang! и Кип Тревор из Black Widow в последний момент также передали необходимые фото. Стефано Пизелли из Glittering Images определённо заслуживает снятия перед ним шляпы, как и старейшины киноэзотерики Пит Томбс и Катал Тохилл. Джонатан из Midian, Бен из Caduceus и Майкл из Delectus — все они заслуживают упоминания, как за предоставление мне редких художественных работ, так и за возглавление столь прекрасных книжных лавок. Они также заслуживают и ваших покупок. И Стюарт Несс из Luna Press внёс неоценимый вклад в этот труд, проверив некоторые источники информации.
Все остальные “титры к фильму” являют следующую галерею негодяев: Dover Books, Британский Институт Кино, библиотека Кембриджского Университета, библиотека изображений Форта, журнал History Today, Городская галерея в доме Ленбаха в Мюнхене, Wide World Photos, Пол А. Вудс, Эдвин Паунси, Джорди Бернет из Glittering Images, Kinema Collection, Марк Вайсс из LGI, Сэнди Робертсон, Дэвид Остен, Сестра Наама, News of the World / Alpha, Джонатан Селф, фотоагенство Holland, Mercury Records, группа Witchfynde, Metal Blade Records, Куортон, Ретна, библиотека Press Association, библиотека изображений Топхэма, Джей Блейксберг, Mute Records, Visionary Video, Кэт, Пол Дуглас Валентайн, Roadrunner Records, Тимоти Патрик Батлер, Dreamtime, Карл Абрахамссон, Fetish 23, Томас Торн, Ли Барретт, Osmose Productions, Майкл Мойнихан, Music for Nations, Misanthropy Records, Hollywood Records, Пол Ледни, Винсент Кроули, Cradle of Filth, Керри Болтон, Luciferian Light Group, Сьюзен Мур из All Action, 3DO, Coop, Вивьен Маричевич из Gotherotica, Diabolus Rex.
Ну и в качестве раздела “неблагодарностей”: было множество людей, тративших моё время, действовавших мне на нервы или просто загораживавших мне свет, пока я писал сей скромный труд. Я хотел бы сказать, что вы сами знаете, кто вы, но большинство из вас не достигли даже этой степени осознания.
Увидимся в Аду, джентльмены!
Введение
Позвольте представиться
Сатанизм хорошо продаётся. Горячая кровь, запретный секс, удивительные силы. Это манящий коктейль. Если кто-то пытается продать вам сатанизм, всегда смотрите на повестку дня этого человека. Никто не ступает на земли, подобные этой, не имея при себе топора для заточки.
Большинство книг о сатанизме попадают в одну из трёх категорий. Первая категория написана христианами — книги, полные полуправды и явной чепухи, дабы помассировать веру набожных граждан. Эти книги могут быть достаточно забавными, но верны они не более, чем история Песаха, написанная членом Организации Освобождения Палестины.
Вторая категория — это живописания “настоящих преступлений”. Где-то к середине книги у авторов этой халтуры часто заканчиваются дьяволопоклонники-убийцы, и они приплетают туда любые громкие преступления с незначительным религиозным подтекстом. Это оставляет нас в любопытном положении — мы вынуждены считать различных христианских диссидентов-преступников “сатанинскими”. Изображение сатанизма как международного клуба убийц демонстрирует нам очень неглубокое знание фактов авторами.
Третья категория — попытки “срубить денег по-быстрому”, написанные журналистами или профессиональными писаками по найму. Притворяясь авторитетными, эти “исследования” в поисках сенсаций практически целиком опираются на информацию, подсмотренную из первых двух категорий. Не поймите меня неправильно — алчность и лень могут быть добродетелями, но остальные пять смертных грехов стоят куда выше в списке зрелищных видов спорта.
Так каким же образом мой труд вписывается во всё это? Несколько лет назад, когда я начал исследования материала для этой книги, я встал в ряды нечистого сопротивления. Сейчас я — адвокат Дьявола, сатанист с членской карточкой, рукоположенный священник (хотя я предпочитаю титул “несвященник”) Церкви Сатаны. Это, разумеется, будет отражаться в моей книге. И тем не менее, не думайте, что моё поле зрения было искажено сатанизмом. Скорее, давно стало очевидно, что моя симпатия к Дьяволу была предопределена взглядами, которые у меня уже были. Но не волнуйтесь и о том, что я попытаюсь обратить вас в свою веру — как покажет вам эта книга, это просто так не работает.
Схожим образом, не ожидайте и какого бы то ни было отбеливания. Сатанизм — это подход к существованию “без прикрас”, целеустремлённость в исследовании крайних степеней как света, так и тьмы. Интервью во второй и третьей частях этой книги были оставлены в неизменном виде настолько, насколько позволяло место, чтобы предоставить эфир конфликтующим голосам сатанинской сцены. Разногласие — важный аспект демонического начала, и, кроме того, если сатанисты не смогут воспользоваться дурной славой в прессе, то кто сможет?
Позиция Дьявола непочтительна по своей природе — легкомыслие может задавать ей тон, но я вызову на поединок любого, кто обвинит меня в плохом исследовании только за это. Я писал эту книгу не для того, чтобы завести новых друзей, но не намеревался и сыпать бездумными оскорблениями (с другой стороны, если ваша реакция спровоцирует некоторое количество независимых мыслей, я буду рад упоминанию себя за это).
Вне зависимости от того, во что убеждают вас поверить ханжеские христиане или их самодовольные аналоги из лагеря гуманистов, сатанизм не тривиален, и не загрязнён некой моральной радиацией, которая делает его слишком опасным для осмысления. Пока Западный мир всё ещё остаётся христианской культурой, сатанизм — её архетипичная контркультура. Она — жизненно важный, но заброшенный аспект нашего прошлого, настоящего и — важнее всего — будущего…
Сатанинская традиция
Глава 1
Краткая история сатанизма
За общепринятой историей нашей цивилизации — историей великих лидеров и массовых движений, политики и прогресса — существует и альтернативная история, теневая традиция. Это мир, которым часто пренебрегают — полный злодеев и порока, негодяев и колдунов, влияние которых на нашу культуру непропорционально количеству участвовавших людей. И большая часть этого влияния — в отличие от каталога пыток, насилия и убийств, совершённых в крестовых походах на стороне “добра” — была положительной. Это история тёмной стороны западной культуры: сатанинской традиции.
Начало истории переносит нас на четыре тысячелетия назад, когда семена нашей культуры были впервые посеяны на засушливых долинах Ближнего Востока. Невероятно, но эхо пророчеств и примитивных законов, впервые высказанных отцами-основателями еврейской нации, всё ещё звучит в судах, школах, государственных учреждениях и храмах нашего современного мира. Ветхий Завет, первая часть Библии, описывает, как евреи заключили завет, или договор, с богом Иеговой, зачастую называемым просто “Богом”. Иегова — всесильный бог, религия которого не потерпит конкурентов. Он — божество-диктатор, ревнивый тиран, обращающийся со Своим же творением с той же обидчивой жестокостью, с какой избалованный сопляк обращается с коробкой многострадальных игрушек.
С богом, столь же диким и злопамятным, как Иегова, для Дьявола остаётся не так уж и много места, так что Бог иудеев с радостью отвечает как за добро, так и за зло. Слово “Сатана” на иврите означает всего лишь “противник” или “обвинитель” — многочисленные священные фигуры, даже сам Иегова, именуются “сатанами” в Ветхом Завете. Иудейский Дьявол, насколько он вообще существует, является скорее фольклорным персонажем, нежели объектом богословия. Он — скорее приспешник Бога, чем его оппонент, слуга, которому поручено испытывать смертных. Те, кто действительно бросают вызов Иегове — как Левиафан или Молох — всего лишь статисты, которых должен сбросить Всемогущий в приступах божественного мачизма, как галерея монстров, призванных японскими киношниками лишь для того, чтобы их уничтожил Годзилла.
Даже змей в райском саду — искушающий Адама и Еву на “Первородный Грех” — не становится проявлением зла (“тем Древним Змеем”, под которым иногда подразумевают Сатану) до более позднего времени. Эта перемена происходит с приходом христианства, повысившего Сатану с должности непослушного слуги Бога до Его непримиримого оппонента.
Христианство было кодифицировано в первом столетии нашей эры, оформившись в Новый Завет — неофициальное продолжение к первой книге Библии с добавленными туда свидетельствами жизни загадочного лидера иудейской секты по имени Иисус. Один из множества сомнительных пророков и сумасшедших гуру, надоедавших восточным провинциям Римской Империи, Иисус заявлял себя сыном Иеговы. В манере, схожей с современными мозгопромывающими сектами, Иисус также требовал, чтобы его последователи оставляли свои мирские владения и семьи, чтобы присоединиться к его чокнутой компании. Тем не менее, после его казни как еретика-смутьяна, его культ пошёл на взлёт.
Большинство иудеев ожидали воинственного Мессию (“помазанника”), который освободил бы их от римского ига. Иисус, большую часть времени проводивший в баталиях с воображаемыми демонами, однозначно не подходил на эту роль, посему культ Иисуса отрёкся от своего иудейского наследия и подался в Рим. Но римляне поначалу не проявили особого энтузиазма, и в их дальнейшем преследовании культа Иисуса был свой практический смысл. Это можно сравнить с тем, как представители мунитов или Свидетелей Иеговы попытались бы узаконить свою веру в качестве государственной религии в США. Римская Империя процветала путём поглощения, а не разрушения завоёванных ей культур, приветствуя иностранных богов в своих храмах в рамках политики завоевания путём интеграции.
Христиане не могли этого стерпеть. Их Бог был превыше всего, а все остальные божества — изначально воспринимаемые как пустые суеверия — начали изображаться богословами как активно-злые и демонические. Эта доктрина демонизации определила тоталитарную природу христианской веры. Тем демонам нужен был вождь, посему Сатана был возрождён не столько как “всего лишь” противник, сколько как тот самый Противник. Вокруг этого нового Князя Тьмы начали разрастаться мифы, списанные из причудливых интерпретаций существовавших доктрин и бреда христианских отшельников, доведённых до полубезумия изоляцией в пустыне.
—
На силу Сатаны впервые намекает Новый Завет — когда Сатана искушает Иисуса владычеством над царствами мира, подразумевая, что все они лежат в Его власти.
—
Ранние еретические христианские документы, известные как апокрифические евангелия — написанные между периодами Ветхого и Нового Заветов — заявляли, что Дьявол некогда был во главе ангелов-Стражей. Эти ангелы получили приказ от Бога наблюдать за человечеством, но они жалели смертных мужчин и желали смертных женщин. За передачу запретного знания и совокупление со своими подзащитными (в богословских терминах это сравнимо с тем, как пастух согрешил бы со своим собственным стадом), эти ослушавшиеся ангелы были изгнаны из Рая, чтобы стать обитателями Ада, в то время как их дети стали демонами и чудищами. Сатана — или Семияза, как его называли тут — вождь этих непочтительных ангелов.
Другая, более популярная версия той же истории — про то, как Сатана посягнул на трон Бога перед тем, как лояльные ангелы низвергли Его с прочими заговорщиками во тьму. По традиции, вопрос того, как воспринимать деяние Сатаны — как предательство или как храбрость — и есть определение принадлежности индивида к одной из сторон в войне тьмы и света. И тем не менее, важно, что многие традиции называют Сатану до Его падения Люцифером: это имя — производное от латинского “несущий свет”.
Это связывает Сатану с Прометеем, титаном греко-римской мифологии (титаны — ещё одна раса великанов-полубогов, рождённых от скрещивания богов и смертных), светоносцем классической мифологии. Прометей пожалел человечество, пребывавшее в запустении и неведении — и украл огонь у богов, чтобы облегчить страдания Человека. Разъярённый царь богов наказал его за эту дерзость, приковав к скале, где орёл клевал его печень вечность напролёт.
В христианской мифологии Сатана, в обличье змея, предлагает первым людям яблоко мудрости, за что наказывается изгнанием в Ад. Для язычников Прометей был благородной фигурой, а его акт воровства — самоотверженной жертвой. Напротив, христиане желали блаженного неведения Райского Сада, считая падшего Люцифера образцом зла, поскольку тот искушал человечество просветлением. Христианство проповедовало вознаграждение в следующей жизни, боязнь знания и наслаждения в этом мире; и считало бунт величайшим из грехов. Это был культ невежества, повиновения и воздержания. Но на протяжении многих столетий будет развиваться и прямо противоположная философия — посвящённая любопытству, независимости и наслаждению. Здесь и будут лежать корни сатанизма.
Христианство, подобно многим культам, было апокалиптичной сектой, с ликованием ожидавшей конца света. Последняя книга Библии, “Откровение”, предсказывает надвигающийся катаклизм с такой безумной образностью и такими яркими описаниями, что некоторые комментаторы задавались вопросом — не принимал ли автор психоактивных веществ? Великий Зверь, Вавилонская Блудница и Антихрист — все они борются за место в психоделическом повествовании, в котором автор обещает, что неминуемый Апокалипсис принесёт приспешникам Сатаны (всем нехристианам) их заслуженное воздаяние (вечные муки). Как отходят на второй план вероучения о всеобщей любви — у христианства обнаруживается весьма дурной характер.
Но, несмотря на то, что ранние христиане так и не дождались своего Апокалипсиса, они всё же выиграли свою духовную войну, когда в четвёртом веке готовившаяся к войнам Римская Империя приняла христианство в качестве государственной религии. Краткосрочная выгода была очевидной: христианство нравилось угнетённым, обещая им большое вознаграждение в посмертии; оно также нравилось и угнетателям, поскольку требовало от униженных масс подчинения вышестоящему начальству, чтобы насладиться этими наградами. Великолепие классического мира, построенного на языческом прагматизме, сначала было размыто, а потом и вовсе уничтожено христианской нетерпимостью. И когда Римская Империя пала, по одной из многочисленных мрачных ироний судьбы, католическая церковь заняла её место. Имперский пурпур стал каноничным цветом для одежд церковных лидеров, латынь — священным языком, а Рим — штаб-квартирой.
Но всё же, хоть эта новая Римская Католическая Церковь и смогла украсть внешнюю славу империи, которую погубила, она не смогла начать имитировать культуру, комфорт и безопасность, которую имперский Рим предоставлял своим гражданам. Конец света не пришёл по расписанию, но Четыре Всадника Апокалипсиса — Война, Смерть, Голод и Чума — всё ещё характеризовали средневековую эпоху, в которой христианская вера держала Европу в рабстве. Настали Средние Века — а с ними и эра культурной депрессии, тысячелетие мрака, запустения и страданий.
Западно-европейская католическая (“вселенская”) церковь и восточная православная (“правильно славящая”) церковь, поделившие между собой Римскую Империю, не смогли заставить всех делать по-своему. Некоторые христиане интерпретировали Библию так, что это не подходило новой тоталитарной церковной власти — и были должным образом заклеймлены как “еретики” (слово, производное от греческого обозначения “тех, кто делает свой выбор”). Эти обвинения, вначале сравнимые с горячим воздухом, вскоре трансформировались в горящую плоть, когда христианская церковь плавно перешла из гонимых в гонители.
Наиболее значительными среди этих ранних еретиков были гностики, верившие, что существовали два равных в своей силе божества — одно “доброе”, второе “злое”. Некоторые думали, что злой Бог — это тот, что был описан в Ветхом Завете, творец этого мира, в то время, как добродетельный Бог, описанный в Новом Завете, был его врагом. В гностической доктрине лишь чистый дух был “добрым”. Вся материя, включая человеческое тело, была “злой”, и человечество состояло из духов, запертых в тюрьмах плоти. Повсеместно подавляемый с всё большим напором, гностицизм стал принимать множество всё более мрачных и экзотических форм. Некоторые гностики верили, что, раз уж вся плоть является злом, не столь важно, как именно её использовать — в этом смысле плотские излишества могли рассматриваться как искупление, например, как у карпократиан третьего века, предававшимся ритуальным оргиям. Другие, как секта каинитов из четвёртого века, приводили доводы о том, что если ветхозаветный Бог был злым, то Его оппоненты должны были быть добрыми — таким образом, они чтили ветхозаветных злодеев вроде Каина, доказавшего свою доблесть в бою убийством своего брата Авеля. Было бы соблазнительно счесть эти ранние движения первыми сатанинскими сектами, но позиция большинства гностиков — что плоть была злом по своей природе — была столь же патологична, как и у их ненавидящих наслаждение католических угнетателей.
Возможно, лучше всего это демонстрируется сектами катаров. Первая из них, секта богомилов, сформировалась на Балканах в десятом веке. Богомилы верили в то, что человек был создан, когда Сатану стошнило в пустой человеческий сосуд — что было яркой иллюстрацией их нездорового отношения к их же собственным телам. Их святоши проповедовали отказ от полового размножения, что привело к принятию некоторыми из них анального секса как не ведущей к размножению альтернативы — и английское слово buggery, обозначающее содомию, было образовано от слова “богомил”. Богомилы послужили сильным источником вдохновения для другой катарской секты — альбигойцев, которые к концу двенадцатого века стали столь успешны, что распространились по всей южной Франции, имея свои собственные церкви и священников. Католическая церковь просто не могла потерпеть подобной конкуренции, и в 1208 году организовала жестокий поход против альбигойцев.
Шестнадцатилетняя кампания зверств Церкви уничтожила катаров и загнала гностицизм в подполье. Последующие века застали множество сбивающих с толку легенд, выросших вокруг этой странной и обречённой веры. Некоторые предполагали гностические корни у таинственного культа Люцифера, предположительно разросшегося под покровом тайны в Германии тринадцатого-четырнадцатого века. Представители культа верили, что Люцифер — описывавшийся как любопытная мертвенно-бледная фигура, тело которой сияло во время их подземных обрядов — был несправедливо низвержен из Рая коварным Богом, и чтили его в церемониальных оргиях, которые также включали в себя кошек в качестве объектов для поклонения.
—
Люцифер описывался Его последователями из люциферианского культа как наполовину купающийся в свете и наполовину укутанный тьмой — подразумевая под этим гностическую идею бога, принимающего как добро, так и зло.
—
Ещё один средневековый культ породил больше причудливых теорий, чем катары и люцифериане, вместе взятые. Орден рыцарей-тамплиеров был образован в 1118 году, чтобы защищать христианских паломников, посещавших Иерусалим, сочетая боевые навыки тренированных воинов и набожную преданность монахов. Снискав в свой адрес ужас со стороны врагов-варваров и почитание от своих христианских братьев, тамплиеры из нищей неизвестности выросли в одно из богатейших и влиятельнейших учреждений Европы. И их грехопадение было столь же драматичным — в 1314 году французский король Филипп I заявил, что под благообразной личиной эти воины-монахи на самом деле были международной сектой дьяволопоклонников, и многие из них, включая магистра Жака де Моле, были заживо сожжены за якобы совершённые ими преступления.
Современная конвенциональная историческая наука по большей части считает тамплиеров жертвами циничного оговора, но это по большей части дело интеллектуальных предпочтений, а не прямых улик. Особо выдающиеся обвинения против тамплиеров включали в себя анальный секс и плевки на крест — что привело некоторых людей к вере в орден тамплиеров как тайных хранителей гностической традиции (гностики считали крест фальшивым символом, веря, что Иисус — бестелесный дух — не мог быть распят).
Одной из постоянно повторяющихся тем в признаниях тамплиеров было поклонение дьяволу по имени Бафомет. Описываемый по-разному — как отрубленная голова, любопытный четырёхликий идол или, сильно позже, козлоподобная фигура со злобным взглядом — Бафомет мог быть мумифицированной головой основателя ордена, гностическим идолом или даже каким-то ритуальным реквизитом. Загадка так и осталась неразрешённой, но слово “Бафомет” стало неотделимой частью сатанинской терминологии, и немногие оккультные группы способны сопротивляться соблазну ссылаться на тамплиеров как на своих предшественников.
Жажда крови средневековой церкви отнюдь не была утолена преследованием подобных мнимых еретиков. В 1480-е годы, с полной поддержкой Папы Римского, два монаха по имени Яков Шпренгер и Генрих Крамер издали практическую инструкцию по охоте на ведьм, озаглавленную как Malleus Maleficarum (“Молот Ведьм”), описывающую, как распознать ведьм и вырвать из них признания пытками, прежде чем поручить их языкам пламени. До этого ведьмовство официально считалось заблуждением, но “Молот Ведьм” содействовал запуску международной кампании охоты на ведьм, продлившейся более двух столетий и отнявшей более четверти миллиона жизней в самых жестоких обстоятельствах.
История ведьмовства укутана спорами. Существовал ли ведьмовской культ в действительности? И если да, состоял ли он из одиноких эксцентричных старух, или же был согласованным международным движением? И кому, или чему, этот культ поклонялся? Монтегю Саммерс, самопровозглашённый охотник за ведьмами начала двадцатого столетия, описывает культ ведьм как подпольный заговор “еретиков и анархистов”, соглашаясь с “экспертами” того времени, что культ был нацелен на разрушение Церкви и “переворачивание мира вверх тормашками” во имя их владыки, Сатаны. До наших дней дошли многочисленные свидетельства странных собраний, называемых шабашами, где ведьмы пировали, принимали наркотики, предавались диким пляскам, совокуплялись и проклинали своих врагов. Сегодня многие историки отрицают, что какие бы то ни было подобные обряды действительно существовали, и причисляют охотников за ведьмами к садистам-маньякам, убивавшим невинных людей. (И правда, сам термин “охота на ведьм” нынче обозначает преследование невиновных фанатично-несправедливой властью.)
—
Средневековый шабаш был церемонией-оргией, пародирующей напыщенность христианского молебна. Эта ранняя версия Чёрной Мессы показана в классическом фильме “Haxan” (“Ведьмовство сквозь века”) 1922 года.
—
Другие авторы современных теорий придерживаются мнения, что культ ведьм был доброжелательной религией поклонения древним богам природы, предшественником современной Викки — но в пользу этого вряд ли говорит что-то большее, нежели простой романтизм и выдача желаемого за действительное. Несколько более обоснованных исторических свидетельств называют Сатану “Богом крепостных крестьян”: Средние Века были временем отчаяния для крестьянства, и, если христианские клирики поддерживали аристократию, к кому ещё отчаянные и угнетённые могли обратиться, как не к Дьяволу? Таким образом, культ ведьм мог быть верой общественного протеста, основанного на пирах с оргиями, злоупотреблением наркотиками и целенаправленным принятием еретических символов — с ведьмовским шабашем в качестве средневекового фестиваля хиппи.
Разумеется, средневековое крестьянство рассматривало Дьявола совсем по-другому, нежели средневековая Церковь. Оскалившиеся горгульи, злобно смотревшие с церковных крыш, дешёвые куклы демонов, населявшие представления-”мистерии” для сельских жителей, и Дьявол, появлявшийся в тогдашних народных сказках — все они намекают, что представление о Сатане, бытовавшее среди простого трудящегося народа, было скорее исполнено сочувствия к предположительно ужасающему и исполненному ненависти антигерою христианства. Почти в каждой примитивной культуре был мифический персонаж — часто обобщённо именуемый “трикстером” — противоречивая с точки зрения морали, но забавная фигура. Коварный, блудливый, творческий и ленивый, глупый и мудрый — трикстер воплощал анархичный человеческий дух. Сатана мог быть непривычно диким и порочным трикстером, но в столь мрачные времена неудивительно, что часть крестьян обратилась к такому взрывоопасному покровителю, столкнувшись с притеснениями со стороны церкви и аристократии.
Но не только крестьяне прибегали к помощи демонов в трудные времена. В 1440 году французский барон Жиль де Ре, некогда один из богатейших и влиятельнейших людей в Европе, был казнён за призывание дьяволов. Это было не единственное обвинение, предъявленное этому распутному вояке, также осуждённому за сексуальное насилие в оптовых масштабах и убийства дюжин — и даже сотен — детей. Христианские мифотворцы двадцатого столетия приводили преступления Жиля де Ре в качестве раннего примера сатанинского ритуального насилия над детьми. Но на самом деле, де Ре был средневековым серийным убийцей, его гнусные преступления были мотивированы патологическими сексуальными порывами и хроническим алкоголизмом, а не какими бы то ни было сатанинскими убеждениями. И, несомненно, свидетели повествуют о бароне как о ревностном христианине — почти наверняка внутренний конфликт между его собственными гомосексуальными желаниями и требованиями его веры и извратил его либидо до столь монструозно-садистских форм.
—
Средневекового серийного убийцу Жиля де Ре каждый год вспоминают в представлении по мотивам его жизни и преступлений, в его старом замке Машекуль во Франции.
—
Жиль де Ре, разумеется, занимался чёрной магией, но по большей части отдельно от своих развлекательных преступлений против детей. В тот единственный раз, когда он использовал останки своей жертвы в магическом обряде, барона одолели угрызения совести, и он вполне недвусмысленно похоронил тело по христианскому обряду. Как и всех хороших христиан, Жиля де Ре волновала куда больше его собственная бессмертная душа, нежели реальные физические страдания людей вокруг него.
Де Ре принимал к себе на службу колдунов, когда его экстравагантный стиль жизни стал грозить ему банкротством. Колдовство и наука в те времена были близкими любовниками. Фактически, ещё в восемнадцатом веке такие черномагические искусства, как алхимия, некромантия и астрология многими интеллектуалами воспринимались как достойные области для научного изучения. Тогда, как и сейчас, многие из исследователей-первопроходцев были мотивированы алчностью, и схемы быстрой наживы были любимым занятием среди учёных и колдунов Средних Веков и Ренессанса.
Жиль де Ре дал работу нескольким подобным персонажам, чтобы открыть алхимический секрет создания золота из неблагородных металлов. В массе своей люди верили, что чем темнее магия, тем выше риск — и тем выше потенциальная награда. И, таким образом, самой сатанинской наукой было воззвание к дьяволам, самое опасное и вознаграждающее чёрное искусство. Колдуны, работавшие на Жиля де Ре, были частью широких подпольных кругов странствующих учёных, тайно предлагавших свои услуги по всей Европе в Средние Века и эпоху Возрождения. Действуя вне зоны влияния контролируемых церковью университетов, эти инакомыслящие профессора чувствовали себя как рыба в воде и переводя тексты с греческого, и варя странные лекарства, и поражая своих клиентов искусством заклинателя.
С точки зрения церкви, эти люди заключили договоры с Сатаной, и во многих случаях церковники были правы. Христианские владыки запрещали изучение тайн вселенной, считая его богохульством. Каждый человек, проигнорировавший эти предупреждения из жадности или любопытства, вольно или невольно, вставал в ряды сил тьмы. Немногие из этих мозговитых еретиков были столь же блистательны, как Фауст — европейский скиталец шестнадцатого века, по слухам, “называвший Дьявола своим зятем”. Фауст вошёл в народный фольклор через жанр “книг о Фаусте”, повествовавших, как бродяга-колдун/учёный заключил договор с дьяволом по имени Мефистофель (имя в переводе означает “бегущий от света”) в обмен на знания и наслаждения, и эта сделка рано или поздно приводит к его зрелищному падению и вечным мукам. Ранние версии этой истории были сказками из христианской морали, но более поздние версии превратили доктора-отшельника в антигероя, обречённые искания которого выглядели понятными и даже благородными. Среди этих сочувственных обращений особо выдающимися были написанный в 1592 году “Доктор Фауст” адски скандального английского атеиста Кристофера Марло и изданная в 1808 году поэтическая драма “Фауст” от мистически настроенного немецкого романтика Иоганна Вольфганга Гёте.
Из всех ритуалов чёрной магии ни один не снискал такой же дурной славы, как Чёрная Месса. На самом базовом уровне, Чёрная Месса — это высмеивание ортодоксальной католической мессы, с заменой её священных элементов на эротические и богохульные. На место рукоположенного священства становятся шлюхи, священный алтарь — обнажённая женщина, и облатка для причастия освящается введением в её влагалище. Другие подвиды Чёрной Мессы включали в себя более специфичные роли, в попытках применить силу обычной мессы для нечистых нужд. Многие, если не все, колдуны были родом из церкви и верили, что месса по природе своей была самой сильной христианской церемонией из всех — и точно так же, как вне церкви существовало подполье учёных-колдунов, внутри неё существовало определённое количество священников-диссидентов, которые могли извратить мессу в обмен на деньги или услуги.
—
Маркиз де Сад после своей смерти в 1814 году вдохновил целые поколения девиантных философов. Эта богохульная сцена оргии зачастую ошибочно принимается за первое литературное описание Чёрной Мессы.
—
Как раз такой жрец чёрных месс, французский клирик отец Гибур, предстал перед судом в 1678 году, рядом с печально известной колдуньей по имени Катрин Монвуазен, по обвинению в попытке убийства Людовика XIV посредством магии. Это дело стало огромнейшим скандалом, включавшим себя обвинения в незаконных абортах, жертвоприношениях детей и отравлениях, в которых были замешаны люди при дворе Людовика. Когда стало ясно, что прекрасная любовница короля, маркиза де Монтеспан, также была сильно вовлечена в культ (возможно, даже служив обнажённым алтарём в одной из церемоний), Людовик решил замять эти события, и слушания были прекращены. Но тем не менее, этот мрачный эпизод — драматическое свидетельство тому, что Чёрная Месса не только не была мифом, но и тайно практиковалась на самых высоких уровнях европейского общества.
Не все, практиковавшие Чёрную Мессу, были столь же циничны и кровожадны, как мадам Монвуазен и её послушники (свидетельства и здесь говорят о том, что обвинения в детских жертвоприношениях на самом деле относились к ритуальному использованию абортированных плодов). В то время существовали и другие группы, чьи пародии на священные обряды были более сатирическими, но не менее душевными. Неформальная сеть Клубов Адского Пламени, посвящённых разврату и богохульству, процветала в Британии в восемнадцатом веке. Имея в своём составе участников из сливок политической, художественной и литературной среды, эти клубы стали достаточно скандальными, чтобы вдохновить немало парламентских актов, направленных на их подавление. Историки склонны сбрасывать Клубы Адского Пламени со счетов, считая их обществами буйного пьянства и не более того — но важность самого факта посвящения себя Сатане от наиболее влиятельных и блистательных людей многих стран сложно проигнорировать. То, что они сделали это со смехом на устах и с кубком в руке, не преуменьшает этого жеста, но лишь сильнее укрепляет его в сатанинской традиции.
Вдохновение для Клубов Адского Пламени приходило не только из колдовских источников — весьма сильно на него повлияла и мирская литература, такая, как “Гаргантюа” — необычная работа, сочетавшая в себе фольклор, сатиру, грубый юмор и беспечную философию, написанная в шестнадцатом веке монахом-расстригой по имени Франсуа Рабле. Одна из частей книги повествует о монахе, которому в награду за храбрость в бою построили аббатство, названное им “Телемским”. Как и любое монастырское аббатство, это было место для уединения, но во всём остальном оно было скорее “антиаббатством”, посвящённым наслаждениям плоти. Лишь умнейшие, прекраснейшие и лучшие допускались в его стены, и его девизом было “Fait Ce Que Vouldras” (“Твори Свою Волю”).
Один из последних и наиболее известных Клубов Адского Пламени был основан по мотивам Телемского Аббатства, приняв также и его отличительный девиз. Этот клуб был известен как “Орден святого Франциска”, со штаб-квартирами в аббатстве Медменем под Лондоном и в поместье его основателя сэра Фрэнсиса Дэшвуда в Бакингемшире. Орден развалился в 1760-е годы из-за внутренних конфликтов между участниками по вопросу всё увеличивавшихся требований о независимости со стороны британских колоний в Америке. Но это также и показатель того, насколько выдающимися были члены клуба — к нему принадлежали видные политики с обеих сторон дебатов.
Сэр (святой) Фрэнсис был близким другом Бенджамина Франклина, главного представителя колонистов в Лондоне и одного из важнейших основателей независимых Соединённых Штатов Америки. Франклин был частым гостем в доме Дэшвуда, и так и тянет представить себе, как судьба американских колоний — которые позже станут сильнейшей нацией мира — обсуждается в дымном Клубе Адского Пламени под хорошее вино и в обществе шлюх. (А это могло бы объяснить, почему американская конституция, частично написанная Франклином, ввела столь революционное разделение церкви и государства.) Антон ЛаВей, главный сатанист двадцатого века, в своей типичной высокопарной манере заявил: “Если бы люди знали о роли, которую Клуб Адского Пламени играл в построении Америки Бенджамином Франклином, они начали бы говорить “Единая нация перед Сатаной” и “Сатанинские штаты Америки”.
Одной из важнейших фигур в формировании сатанинской эстетики и философии был родственник сэра Фрэнсиса Дэшвуда, английский поэт семнадцатого века Джон Милтон. Его шедевр “Потерянный Рай”, написанный в 1667 году, пересказывает легенды о грехопадении человека и Сатаны в форме, понятной простому читателю. Это больше, чем просто веха для литературного мира — поэма внесла очень весомый вклад в верования о Дьяволе и его помощниках, вклад даже больший, чем сама Библия. Что важнее всего, в поэме Милтона Сатана достигает некоторого мрачного великолепия, становясь антигероем, обречённое восстание которого является поступком благородного, хоть и не безупречного, характера. Самое знаменитое выражение его позиции — строка “Лучше царствовать в аду, чем прислуживать на небесах”.
Но как и почему Милтон, ревностно-набожный человек, создал столь сильного и привлекательного Сатану — это и по сей день остаётся литературной загадкой. Другой английский поэт, Уильям Блейк, предлагает одно из наиболее известных её решений: “Причина, по которой о Боге и ангелах Милтон писал в оковах, но о Дьяволе и Аде писал свободно — в том, что он истинный Поэт, и стоял в рядах Дьявола, сам не зная этого.” Рождённый в 1757 году, когда Клуб Адского Пламени сэра Фрэнсиса Дэшвуда был на пике влияния, Блейк был художником, поэтом, мистиком и ходячим примером для теории о тонкой грани между гением и безумием. (Юный Блейк беседовал с ангелами голым на дереве, черпая свой яркий поэтический стиль из видений и пророчеств, вдохновивших его).
Может показаться странным, что автор “Иерусалима”, по сей день одного из самых популярных гимнов, исполняемых в английских церквях, причислен к сатанинской традиции. Но всё же он к ней действительно относится. В 1900 году ирландский драматург Джордж Бернард Шоу написал пьесу “Ученик Дьявола”, повествующую о благородном антигерое Дике Даджене, ревностном философском сатанисте, готовом пожертвовать жизнью за свои принципы. Шоу заметил, что “столетие назад Уильям Блейк, подобно Дику Даджену, был общепризнанным дьяволианцем: он называл своих ангелов дьяволами и своих дьяволов ангелами. Его дьявол — это Возмездие. Пусть те, кто восхищались оригинальностью моей задумки для странной религии Дика Даджена, прочтут “Бракосочетание Рая и Ада” Блейка, и мне повезёт, если они не начнут бранить меня за то, какой я плагиатор…”
Блейка часто считают первопроходцем романтического движения. В наши дни этот термин вызывает в памяти образы тощих модников в струящихся рубахах с широкими рукавами, но на самом деле эти молодые люди были радикалами с горящими глазами, и их ужимки заставляли более сдержанных поэтов тех времён клеймить эту школу “сатанинской”. Секс, наркотики и поэзия были топливом, вдохновлявшим модных бунтарей начала девятнадцатого века.
—
Одна из первых мистификаций “Сатанинского заговора” была увековечена в труде “Дьявол в девятнадцатом веке”. Эта иллюстрация из книги, озаглавленная как “Люцифер”, рисует Дьявола в образе архетипичного денди 1890-х годов.
—
“Я чувствую уверенность в том, что должен был бы стать взбунтовавшимся ангелом, будь у меня такая возможность,” — высказывался поэт Джон Китс. Косолапый бабник лорд Байрон в своих “Разнообразных мыслях” заметил — “Был Дьявол первым в своё время, / Кто породил смутьянов племя”. “Ничто не может превзойти энергии и величия персонажа Сатаны, описанного в “Потерянном Рае” — писал его современник Перси Биши Шелли, во многих отношениях один из самых глубоких поэтов-романтиков. Шелли, исключённый из Оксфордского университета в 1811 году за свои антихристианские убеждения, также демонстрировал сильные демонические наклонности, прослеживавшиеся в большинстве его работ.
В то время, как романтики флиртовали с Сатаной, к концу девятнадцатого столетия появилось литературное движение, безусловно его обожавшее. Декаденты были поэтами, художниками и авторами, превозносившими крайние степени чувств, в противоположность здравому смыслу и всему привычному — их поиски приводили их в бордели, опиумные притоны и морги самых модных и экзотических городов мира. И Сатана неизбежно стал одной из выдающихся тем в творчестве этих людей.
Самый скандально известный среди них — франт и щёголь Изидор Дюкасс, более известный под псевдонимом “Граф Лотреамон”. Лотреамон был поглощён сильными сатанинскими идеями о религии и человеческом существовании, и эти идеи были мощно выражены в его шедевре, эксцентричном эпосе “Песни Мальдорора”, написанном в 1868 году и сочетающем тошнотворный ужас и бредовую абсурдность в сюрреалистичной истории о войне с Богом.
Французский поэт Шарль Бодлер часто считается квинтэссенцией декаданса. Он однажды заявил, что “вся литература — последствия греха”, и свидетельства тому явно прослеживаются в его работах. В стихотворении “Эпиграф к осуждённой книге” Бодлер обращается к читателям своих самых сатанинских работ из “Цветов Зла”, советуя:
Невинный, честно-близорукий
Читатель благонравных книг,
Брось этот горестный дневник
Греха, раскаянья и муки.
Когда у Сатаны в науке
Ты совершенства не достиг,
Брось! Не поймешь ты этот крик
И скажешь: он блажит со скуки.[i]
Разумеется, поэзия, содержащаяся в шедевре Бодлера, приятна сатанинскому духу своим сочетанием красоты и разложения, уравновешивая страсть к жизни с постоянным осознанием близости смерти.
—
В своей интерпретации “Искушения святого Антония” бельгийский художник Фелисьен Ропс — один из самых бесстыдно-сатанинских участников декадентского движения — представляет нам классическое сочетание священного и эротического.
—
Эдгар Аллан По, американский писатель-алкоголик с грустными глазами, сильно повлиял на декадентов — в частности, на Бодлера, который перевёл несколько его рассказов на французский язык. Пусть у По и не прослеживается ничего очевидно сатанинского (пусть его ужасные истории и поэмы были полны обречённой любви, безумства и болезней), его написанное в 1829 году стихотворение “Одиночество” — демонический гимн отчуждению, одной из главных тем сатанизма двадцатого века:
Я с детства был чужим для всех,
А для ровесников – вдвойне.
И то, что вызывало смех
У них, — рождало грусть во мне.[ii]
B художественном мире второй половины девятнадцатого века также процветал интерес к оккультизму, и центром его также был Париж, столица декаданса. Важнейшей колдовской фигурой девятнадцатого столетия был Элифас Леви, тень которого всё ещё лежит на истории оккультизма. В 1856 году он издал свой выдающийся труд “Учение и ритуал высшей магии” (также переведённый как “Трансцендентальная магия”) и быстро приобрёл репутацию главного авторитета Европы в области магических искусств. Пусть внешне он и казался преданным христианином, более тщательное чтение работ Леви наводит на мысль, что он считал христианство хорошим и правильным для масс, но более просветлённым душам причиталось копать глубже. И прослеживается определённая двойственность в отношениях Леви с Сатаной — иногда он прямо осуждает Князя Тьмы, в другие же моменты он намекает, что Сатана потенциально может быть полезной или даже позитивной силой.
С самого средневековья колдуны работали с удивительным набором лоскутов идей, заимствованных из десятков разных источников и культур. Леви был первым, кто сшил эти лоскуты вместе, создав дисциплину, которую мы сейчас называем “оккультизмом” — смешав иудейский мистицизм, карточные игры Ренессанса и теоретическую науку восемнадцатого века. И впоследствии книги Леви стали бестселлерами своего времени, принесшими магию в гостиные и кофейни Европы.
Христианство в этот период было атаковано и с других углов. Одной из важнейших фигур этого (пусть и неохотного) нападения был английский учёный Чарльз Дарвин. Его изданная в 1859 году публикация “Происхождение видов” прошла ударной волной по фундаменту каждой церкви западного мира. Теории Дарвина разбили в пух и прах христианские волшебные сказки о Сотворении мира и раскрыли то, чем человек в действительности является: животным. В письме другу Дарвин однажды заметил: “Какую книгу капеллан Дьявола мог бы написать о неуклюжих, расточительных, неумелых и ужасно жестоких трудах природы!” Если и существовала некая рука, направлявшая Творение, это было не благотворное прикосновение любящего Бога, а мозолистый жестокий кулак.
Другим важным голосом этого антихристианского хора был немецкий философ Фридрих Ницше, сделавший знаменитое заявление о том, что “Бог умер!” и оставивший нам одну из важнейших своих работ под названием “Антихрист”. В своём осмеянии христианства, которое он называл “религией рабов”, Ницше сочетал поэзию и прагматизм. Как радикальный индивидуалист, Ницше верил, что творческие, талантливые люди имели куда большее, почти мистическое значение, чем трусливые, обидчивые и взаимозаменимые человеческие массы. Центральная идея у Ницше — его мораль “господ и рабов”, пришедшая на смену христианской морали “добра и зла” — получила свой импульс к развитию уже после его смерти в 1900 году. Она вдохновила широкие круги людей — самую позорную известность обрёл Адольф Гитлер, хоть его покровительство и явно расходится с настояниями самого Ницше, предпочитавшего евреев как культурных аутсайдеров своим собственным скучным соотечественникам; но помимо него, вдохновил и и международное сатанинское сообщество двадцатого века.
Ещё одной важной антихристианской фигурой второй половины девятнадцатого века был американский писатель Сэмюэл Клеменс, более известный под псевдонимом “Марк Твен”. Многие удивятся, узнав, что Твена — автора благостных и любимых аудиторией “Приключений Тома Сойера” и “Гекльберри Финна” — назвали сатанинским мыслителем, но его собственные мысли свидетельствуют об этом. Как Твен однажды написал в своём эссе: “Я всегда испытывал дружелюбие по отношению к Сатане. Конечно, это моё семейное — и должно быть у меня в крови.” В течение своей жизни Твен становился всё более озлобленным на христианство и его глупого, жестокого Бога. Его последней работой стал рассказ под названием “Таинственный незнакомец”, переписанный им несколько раз по причине важности для себя. Незнакомец из названия — возможно, сам Сатана, или Его родственник, и рассказ повествует, как Он преподаёт шайке мальчишек безжалостный урок о тщетности жизни и жестокости их Творца.
Большую часть последних лет своей жизни Твен посвятил сатирическим пародиям и нападкам на Библию, Бога и христианство вообще. В 1906 году, за четыре года до смерти, он писал другу: “Завтра я надиктую главу, за которую моих наследников и преемников сожгут, издай они её до 2006 года — и я так думаю, они её не издадут… Издание от 2006 года вызовет переполох, когда выйдет в свет. А я буду парить вокруг и подмечать происходящее, вместе с прочими мёртвыми приятелями. Ты приглашён.”
Пессимистичная оценка Твеном того, как долго мир не будет готов к этому богохульному труду, была ошибочной — но с разницей всего в одиннадцать лет (полная антология его последних еретических измышлений вышла в 1995 году под названием “Библия в изложении Марка Твена”). Книга вышла под конец столетия, в котором Америка стала во главе мира. И какой фантастической ни была бы эта мысль, было бы приятно верить, что самый любимый писатель Америки “парит вокруг и подмечает происходящее”, в то время как мир входит в новую сатанинскую эпоху.