01.07.2021
0

Поделиться

СЫН ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ

СЫН ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ
(1901 -1903)

Кроули хотел увидеть Фиделис, но, прибыв в Гонконг, он обнаружил, что миссис Витковски беременна. Он отправился на Цейлон через Сингапур и Пенанг, найдя Аллана в Коломбо 6 ав­густа обучающим сына, поклоняющегося Шиве гуру, Шри Парананды. Более известный бри­танской администрации Цейлона как П. Раманатан, генеральный солиситор, гуру написал ин­тересный комментарий к Евангелию от Иоанна. Когда Иисус сказал: «Я и мой Отец — одно», Парананда понимал это как: «Я нахожусь в самадхи» наивысшей степени транса в раджа-йоге; уничтожение эго в божественном союзе. Это было основой зарождающихся планов Кроули по слиянию эзотерических духовных традиций Востока и Запада.

Он быстро вошел в настроение Аллана и подписал письмо Джеральду Келли:

P.S. Я отбросил всю чушь, кроме слабой сохраняющейся иллюзии, что что-то суще­ствует. Это (с моей дыхательной практикой) должно скоро закончиться.

Из «Мальборо», арендованного бунгало на холмах над Канди, он снова написал Келли:

Я самый несчастный из людей. Аллан МакГ[регор=Беннет] говорит, что «Тангейзер» не так хорош, как «Душа Осириса» — говорит, что вначале он непонятен, слишком длинный и лишен мотива. Что он имеет в виду под мотивом? Он объясняет это как «литературное переселение морали». Это означает: «Мораль для басни — как мотив для произведения та­ кого рода». Я отвечаю: это история души, следовательно, моя душа — следовательно, вечная душа — следовательно, никакая душа. Он отвечает: «Чушь». […] Адрес: А.К. 34 Викториа Драйв, Канди, Цейлон. Как глупо, что я не пошел домой вместо этой маньячной прогулки. «Простите, сэр, я думаю, что схожу сума». Скоро вы узнаете больше об Арго[навтах], Орф[ее] и т. д. Напишите и скажите мне, что вы думаете обо всем так же, как вы сделали это с бедным Т[ангейзером]. Продвигается ли моя работа?
Будьте добры и расскажите мне об этом. Пока-пока. А.К.

Вернувшись в Лондон, «Душа Осириса» Кроули добралась до стола и остроумия Г. К. Че­стертона, писателя религиозных убеждений и здравого смысла. Но был ли он тем человеком, который оценил глубину и эксцентричность Кроули? 18 июня 1901 года газета Daily News опубликовала оценку Честертона. Она попала в глаза жадному взору своего субъекта в далеком Канди. Кроули взволнованно написал Келли:

Вы видели Daily News? А другие газеты? Я нахожусь сразу на десяти вершинах славы. И К.П. [издатель Кеган Пол] стараются изо всех сил доказать мне, что Тангейзер (теперь у
меня есть доказательства) намного опережает веемой другие работы. И мы знаем, что Ор­ фей будет еще лучше!

Честертон, обнадеживая, также был критически настроен:

Для ума, озабоченного праздным весельем, определенно есть что-то немного забавное в страстной преданности мистера Кроули божествам, носящим такие имена, как Мут и Нюит, Ра и Шу иХормаху. По мнению англичан, они не склонны к благочестивому веселью.

Нападение Честертона на основателя Теософского общества мадам Блаватскую заставило Кроули встать на защиту в «Мече песни» (названный христианами Книгой Зверя). [2] В то время как теософы, как правило, некритически поглощали восточную философию в стремлении создать всезнающие системы, Кроули, тем не менее, настаивал на том, что ценность Блаватской «состоит в том, чтобы напоминать индусам о совершенстве их собственных шастр (Священ­ных книг), чтобы показать, что некоторые западные люди придерживаются идентичных идей, и таким образом противодействовать нечестным представлениям миссионеров. Я достаточно хорошо известен как непримиримый противник «теософии», чтобы ничем не рисковать, делая эти замечания». Кроули резюмировал: «Мистер Честертон считает забавным, что я призвал « Шу». Неужели он забыл, что христианского Бога лучше всего называть «Ях»?»

Кроули стремился к системе, сочетающей восточные и западные духовные традиции в но­вом синтезе, без запутывания или мифического багажа. Амбиции не ограничивались только им самим; он дал Келли мудрый совет:

Вы должны голодать в Латинском квартале, а не толстеть от того, что Аллан назвал бы усердными молитвами в какой-то неизвестной части Франции. Это единственный спо­соб стать великим художником.

Что касается себя, он стремился найти «духовное решение материальной неразберихи».
Стремясь покорить вершины раджа-йоги и буддизма Махаяны, он обнаружил, что длительный транс дает ему духовную силу. Он связал свои практики с магией, чтобы укрепить волю, прояс­нить цели, растворить комплексы, которые прерывают или извращают волю. Он обнаружил, что может полностью потерять сознание тела — полезный навык для мага, исследователя или секретного агента.

2 октября 1901 — прорыв. Отводя свое внимание от окружающих его холмов и сосредота­чивая его на «Аджна-чакре» (чакра шишковидной железы) — с пранаямой (дыхательной дисци­плиной) «через определенные промежутки времени» — Кроули повторял мантру Аум Тат Сат Аум час за часом.

Дисциплина, как и прежде. Около пяти часов вечера, по Невыразимой Милости Бхавани самому подлому из преданных, явилось Сияние Внутреннего Солнца. Как велел мой Гуру, Изо­ лировал Рассвет с помощью Пранавы. Это, как я и предвидел, вернуло сознание дхяны. Диск стал золотым: очистился от всех своих облаков, бросая свои розовые и золотые лучи пылаю­щего света в самую середину тонкого пространства. Он казался пустым и бледным, как солнце в Стрельце, но несравненно ярче: он поднимался над облаками; он начал вращаться, сверкать, отбрасывать струи огня! Я смотрел на это с вершины холма, темного, как уми­рающий мир. Покрытые черным гнилым и торфом, несколько мертвых сосен невыразимо одиноко стояли пораженные. Но за славой его сияний, казалось, вырисовывалась идея, менее прочная, чем тень! Идея какой-то огромной, кажущейся Человеческой формы! Теперь в несчастном уме Алистера росли сомнения и мысли, и Единая Волна переросла в семь волн, и все потерялось. Увы! Увы для Алистера! И слава ей. Она двугрудая, посягнула даже на [?] другую половину Разрушителя! Аум. Намо Бхавания. Аум.

Видение Кроули «некой огромной, похожей на человека формы» знаменует критический
момент.

Примерно в то время, когда родился Сиддхартха Гаутама Будда (около 560 г. до н. э.), Про­ рок Иезекииль, изгнанный в Вавилон, наслаждался видением Божьего престола и «появление на нем человека свыше» [5]. Это видение было названо «исходным видением» гностиков: ви­дение божественного Человека, образ Бога. Увидев это, Иезекииль был назван «сын человече­ский: тот, кто видел Божественную славу». Теперь Алистер Кроули увидел это через транс дхьяны. Удовлетворенный, он ждал два года, прежде чем возобновить магические и мистиче­ские практики.

* * *

Кроули и Беннетт исследовали священные места Шри-Ланки. Считая всю природу святой, Аллан был шокирован, когда после посещения скальных пещерах Дамбулла Кроули начал охоту за крупной дичью. Кроули принял принцип Беннета, но также признал, что Природа ест саму себя на завтрак каждый день; смерть — дверь жизни.

Беннет устроился на работу в женский колледж Рангуна; Кроули исследовал юг Индии, войдя в секретные пределы храма Минакши в Мадурае в набедренной повязке, чтобы увидеть священный Шивалингам. Шива, эквивалент египетского бога Солнца Сета, был одновременно создателем и разрушителем. Эта двойственность в напряжении является центральной для по­нимания философии принятия жизни Кроули. Он разочаровался бы в фундаментальном отри­цании буддизмом фактов жизни как фактов. Лингам, божественный пенис, стал личным симво­лом Кроули. В знак благодарности он принес в жертву богине Бхавани козу. Вдохновленный, он написал «День Вознесения» и «Пятидесятницу», остроумные, глубокие стихи, полные ин­дуистских и буддийских знаний, включенные в «Меч песни». Другие увлекательные стихи из его странствий появились в «Оракулах» в 1905 году: саундтреки к неснятому фильму «Индия
Кроули».

В Калькутте он подружился с местным архитектором Эдвардом Торнтоном. Он немного выучил индийский язык и начал пророческое эссе «Наука и буддизм». Однако, чем
больше он видел буддизм на практике, тем меньше он ему нравился. Все еще склоняясь к Гаутаме в 1920 году, он придумал насмешку «Будда-ипохондрик», добавив, что «Вселенская скорбь исцелилась Вселенской шуткой, когда он пошел выпить».

Тем временем Аллан бросил бирманскую школу для девочек по своему желанию; или, вер­ нее, из-за отсутствия желания. Кроули направился в джунгли, чтобы найти его. Плывя из Каль­кутты в Рангун с Торнтоном, они вошли в центр буддизма Бирмы — их встретили тощие люди в бледных фланелевых одеждах. Бородатый Кроули заболел лихорадкой; у него был солнечный удар. Чувствуя себя неловко, он нанял мальчика из Мадраса по имени Питер за 1,8 рупии в день «и теплую одежду». Трио село на поезд до Прома и поплыло вверх по Иравади к коварным Араканским холмам. Когда они высадились, местные носильщики отказались идти к Араканам.
Альтернативы не было; они поплыли на каноэ обратно в Каму, вниз по Миндон Чонг.

Часы были наполнены поэзией и стрельбой: голубь, попугай, «большая белая птица», краснохохлый дятел, утка-брамин, аист и олень. Торнтон застрелил леопарда. Температура была вы­сокой, около 38,8. Пот падал на страницы Уолтера Патера и Хенрика Ибсена. 7 февраля они приплыли во влажную Каму и сели на пароход до Промы. Поезд увез их обратно в Рангун; Торнтон отправился в Мандалай, и с Питером расплатились.

В одиночестве, но не побежденный, лихорадочный Кроули отправился на прибрежном па­роходе «Комилла» в Ситтве, в 400 милях к северу от Рангуна, а затем снова направился на юго- восток. 14 февраля 1902 года в монастыре Ламма Саядо Кён он встретил почитаемого Бхикша Ананда Меттейя («блаженство любящей доброты»), ранее известного как Аллан Беннет. Все еще страдая астмой, Беннет получал подношения еды от людей, вдохновленных его святостью и немощью; Кроули называл их дураками, постоянно прерывая их разговор. Кроули мастерски написал «Саббе Пи Дуккхам (Все есть печаль) — Урок Еврипида». Он также написал «Ахаб — И другие стихотворения».
Были нежные любовные стихи, в том числе вступление «Рондель», начатое в пагоде в Проме, из которого взяты эти волшебные строки:

Я очарован был пальмой и пагодой,
Свет созерцая в тени,
Звёздные солнца полуночи,
Что манят певцов далью.
Так амазонку б лесною прохладою
Мир чаровал, как огни,
Прекрасной пальмой и пагодой.

Он начал записывать свои сны. В одном из них он внезапно осознал, что Джеральд Келли был «социальным деятелем», а не настоящим искателем Истины.
Он отплыл на СС Капуртхала через Читтагонг в Калькутту 22 февраля. Его ждало письмо от Экенштейна: пора было приниматься за Каракорум.

* * *

Станция Дели, 23 марта 1902

К (Каракорум) 2, иногда называемая Чого Ри, высотой в 28 250 футов считается такой же жесткой, как Эверест. Была ли команда готова к восхождению? Кроули не был убежден: Генрих Пфаннл, австрийский судья; Виктор Вессели, австрийский поверенный; Доктор Жако Гиллар- мод, швейцарский альпинист; Гай Джон Сентон Ноулз, приветливый 22-летний выпускник ин­ женерного факультета Тринити, Кембридж.

Они сели на поезд до Сринагара в Кашмире. Заместитель короля Индии лорд Керзон аре­ стовал Экенштейна. Была ли в этом замешана разведка?

К2 стоял между Кашмиром и китайским Синьцзяном. На западе лежали Афганистан и Рос­сийская империя, на востоке — Тибетское плато. К северу от Сринагара равнины Деосай в Балтистане огибали стратегически важный перевал Каракорум. Разведка, проведенная в Равал­ пинди, указывает на то, что в Тибете есть русские агенты, терпимые Далай-ламой. Воображая Тибет клиентским государством, русские использовали проходы около К2; слишком близко к Британской империи. Разведывательные учения имели бы стратегическое значение, чтобы про­ верить обзорные карты Годвина-Остена 1861 года и установить маршруты военных поставок.
В «Исповеди» Кроули критиковалась точность построения карт Годвина-Остена. Он говорит, что внес свои коррективы. Рост напряженности приведет к британскому вторжению и гибели 400 тибетских солдат за пределами Лхасы в 1904 году.

Спенс предположил, что Керзон мог подозревать Экенштейна в вербовке поддерживае­мых Германией агентов. Если это была игра, у Кроули было время оценить лояльность до при­ бытия Экенштейна в Сринагар 22 апреля. Тем не менее, запрет на въезд Экенштейна Кашмир Керзоном, вероятно, был вызван личностным конфликтом, который разразился после того, как Экенштейн присоединился к экспедиции Мартина Конвея на Балторо Музтаг в 1892 году. Из- за разрыва с Конвеем Экенштейн покинул экспедицию. В 1902 году сэр Мартин Конвей — в 1895 году он был посвящен в рыцари за нанесение на карту Каракорума — стал президентом Альпий­ского клуба. Клуб стремился регулировать альпинизм. Считая себя мастером исследования Ка­ракорума, Конвей презирал прямолинейного Экенштейна, чья откровенность отталкивала вли­ятельных членов Альпийского клуба. Бесстрашный, столь же откровенный Кроули поддержи­ вал Экенштейна, предполагая, что антисемитизм, а также ревность внесли свой вклад в про­блемы Экенштейна. Конвей, возможно, дал лорду Керзону основания для подозрений: в то время как мать Экенштейна была англичанкой, его отец был немцем, евреем и социалистом.

* * *

Напрямую, Сринагара находится в 150 милях к северу от ледника Балторо. Кроули не об­ращал внимания на физическую сторону: «любой дурак может сделать это, если захочет», — та­ково его отношение к альпинизму, как и ко многому другому. Он в значительной степениовла­ дел своим телом; он ненавидел признавать слабость, которая, по его наблюдениям, обычно со­ провождалась хвастовством о трудностях восхождения и преувеличением опасности этого вида спорта. Кроули предпочел бы недооценивать проблемы. Он правильно считал, что состо­яние тела человека отражается на душевном состоянии. Вот почему его закон Телемы предна­значен для «сильных», для тех, кто знает себя как внутри, так и снаружи. Слабые люди стара­ются ограничивать других; наблюдать за политиками и бригадой «здоровья и безопасности» за «работой». Современный человек живет в страхе.
Скарду, Балтистан

Караван мулов прибыл в Скарду 14 мая.
Скарду расположен на равнине, окруженной с трех сторон острыми пиками красно-корич­ невыхгор, принижающих все человеческое. В дальнем конце города Инд с грохотом устрем­лялся по порогам к югу. Выиграв свободное время, Кроули открыл свой блокнот:

Дорогой Джеральд, Здесь я в пределах почтового сообщения. Я давненько ничего о вас не слышал. Примерно через три месяца я вернусь. Не забывайте, что мы договорились посетить Рим или Париж следующей зимой! Третья книга Орфея завершена. Здесь нет времени ни на что — я почти не сплю. Дайте мне знать, где именно в Европе вас найти. Я направлюсь прямиком к вам — без вас я больше ничего не могу сделать.
Ваш, А.К.

Сохранилась фотография Кроули на вьючной пони на Равнинах Деосай, худощавого, бо­родатого, в местном головном уборе, в мексиканском пончо, смирившегося с холодными вет­рами и яркими солнечными бликами, когда его тонкие ноги в гетрах цепляются за бока крошеч­ной пони. Он выглядит в точности как «Странник пустошей».

Ошеломленная ледником Балторо 9 июня, духовная природа Кроули заявила о себе. В то время как каждый испытывает ошеломляющие чувства перед лицом безжалостной мощи При­ роды, Кроули приветствовал это чувство. Смирение, вызванное масштабом, «снижает актуаль­ность физической основы»; результат: чувство единства со вселенной.

Неделю спустя экспедиция была на леднике Годвин-Остен у подножия ЬС2, поднимаясь по­этапно, чтобы установить Лагерь Хна высоте 18 733 футов, прежде чем метель остановила про­ движение до 27 июня. Узкий путь наверх был заблокирован сильным снегопадом со 2 по 6 июля.

Кроули достиг высоты около 22000 футов: этот рекорд сохранился на семь лет и был побит
только в 1939.

У него была малярия.
В книге «Оракулы — автобиография искусства», опубликованной в 1905 году, очарова­тельная, беззаботная поэма под названием «Поиски графа» повествует о безумии и отваге во­ круг волшебных поисков любви и священной горы розенкрейцеров. В примечаниях сообща­ется, что она была написан в Лагере Отчаяния на Чого Ри на высоте 20 000 футов. Вот еще один мировой рекорд; наивысшая точка, на которой когда-либо были сочинены стихи, и к тому же автор был болен малярией!

В середине июля погода прояснилась на два дня — достаточно времени, чтобы покорить вер­ шину, подумал Кроули. Вместо этого Гиллармод потребовал, чтобы он присоединился к нему и направился к Пфаннлу ниже лагеря XII на высоте 21000 футов. Пфаннл страдал от отека лег­ ких. Кроули это не озадачило.

С 21 июля по 4 августа альпинисты спустились в лагерь XI. Кроули почувствовал отвраще­ние при виде Гиллармода, возвращающегося из Пфаннла, оставившего туземного носильщика в расселине. Кроули и Экенштейн спустились, чтобы спасти носильщика. К 14 августа все они вернулись в лагерь I. Кроули провел 68 дней на К2, еще один рекорд времени, проведенного на большой высоте. Экспедиция, первая серьезная и очень смелая попытка взойти на гору, на ко­торую не поднимутся до 1954 года, заслуживает уважения за свое достижение, но, как это часто бывает в жизни Кроули, дела пошли не по плану. Он был бы оскорблен искаженным рассказом Гиллармода о восхождении.

* * *

30 сентября 1902 года Кроули в Бомбее сел на борт СС Иджипт, направлявшегося в Суэц.
Заскучав в западном квартале Каира, он прозябал в стриптиз-клубах и написал 25 октября из отеля Шеферде Джеральду Келли:

Дорогой Джеральд, Я надеюсь, что у с вами в Париже есть мои ранние работы. […] Я ожидаю увидеть много хороших работ [рисунков], когда приеду. Вы должны выполнить свое давнее обещание нари­совать меня. Я думаю, вы найдете меня сильно изменившимся, даже во внешности! И я ожи­ даю от вас того же. Мы должны хорошо поужинать, чтобы отпраздновать мое возвраще­ние. Возможно, я напишу СРМД [Сэмюэл Мазере] и Вестиджии [Мина Мазере]. Я полагаю, вы их иногда видите. […] Как я хочу обратно в цивилизацию! Опера! Лувр! Вечное беспечное очарование бульваров! Искусство! И тонкость праздников! Здесь каждый прямо вслух гово­рит «пизда» и называет вещи своими именами. Как же я это ненавижу! Каир — грязное низ­менное место, где совсем нет красоты, если только вы не поедете к Нилу. […] Летите, нена­вистные дни, пока я не доберусь до вас.
Всегда твой, Алистер Кроули.

После двух с половиной лет отсутствия Кроули приехал в Париж уже другим человеком; темноволосый, худощавый, мускулистый, с мощно заряженным интеллектом, и он хотел многое рассказать. Высокий художественный крут Келли относился к нему с симпатией: Моне, Дега, Роден, Майоль и еврейский писатель, которого Кроули очень любил, Марсель Швоб с легко­ стью приняли Кроули; он был художником.

В феврале 1903 года художник был в Ницце, легкомысленный и разочарованный, о чем го­ворится в письме Келли:

Я начинаю сомневаться, что Ницца все-таки скучна. Сегодня я начал очень плохо: играя в бильярд в отчаянии, я порвал сукно на столе — впервые в жизни! [ему часто снилось это во время путешествий] Я, к счастью, незаметно ускользнул, пошел в читальный зал [отеля] и порвал газету. С отвращением я вышел, встретил очаровательную девушку и по старомод­ ному трахнул ее в саду. Я вернулся к чаю; боясь рокового третьего разрыва, я разорвал ска­терть перочинным ножом и провел успешный вечер, проповедуя Добрый Закон Хамфрису, вы­ играв 5 фр[анков] в Маленьких Лошадях, встретив девушку, за которой я охотился с бала- маскарада; встретил с третью девушку и еще раз v.g.o.-f.f.f.

Вернувшись в Париж, он часто посещал Ле Шат Бланк на улице Рю д’Одесса, где собирался кружок, который заставлял начинающих художников испытать свои силы в комнате наверху, функционирующей как эксклюзивный клуб. Писатель Арнольд Беннетт встретил там Кроули, впечатленный авторитетной атмосферой мага, его поэзией и огромными кольцами.Люби­тель инженю, писатель Уильям Сомерсет Моэм воспринял игры Кроули как реальность и заду­мался над подлинностью хваленых магических способностей поэта, заключив, что Кроули был «фальшивкой, но не полностью», — замечание, показывающее, что Моэм смутно уловил чело­ века, стоящего за образом, или мага, стоящего за этим человеком. Моэм обвил этот образ во­ круг своих способных литературных пальцев и превратил Кроули в колдуна Оливера Хаддо в «М аге». Хаддо использует силу воли, чтобы заманить невинную девственницу в черные алхи­мические тиски. Укол ревности? Первый успешный роман Моэма представляет собой раннее видение «демона Кроули», которое многих обманывает. Кроули изящно воспринял эту мер­зость, полагая, что диалог Хаддо раскрыл качества, которыми он гордился больше всего, но книга, тем не менее, была бесстыдной кражей его собственных остроумных замечаний, смешан­ных с литературным плагиатом. Тогда единственной оригинальной вещью в нем был Алистер
Кроули.

Той весной он опубликовал Summa Spes, продукт, как он выразился в «Исповеди», «опре­деленного отстраненного разочарования». Summa Spes означает «Вершина надежды» или «Сумма надежды», и это ироничное двусмысленное значение можно сравнить с его стихотво­рением, написанным на леднике Балторо в «Лагере Отчаяния».Summa Spes блестяще со­четает буддийскую оценку человеческой тщетности с нераскаявшейся позицией Кроули о чув­ственных удовольствиях, которую хорошо обслуживают в Париже:

А страсть — его исток,
Я вновь берусь за лиру,
Чтоб выразить восторг:
Коль смерть убьёт меня,
Не стану унывать я,
Я жил, огонь храня,
Жалеть о том — проклятье.
Хор: Пусть умру, когда пить
Буду опять,
Девку целовать
Или сучку любить.
Жил всегда как свинья.
Я с навозом одно.
Словно пёс, сдохну я,
Сдохну — и решено!

Он уехал из Парижа и приехал в Лондон — впервые почти за три года.

* * *

В Институте Варбурга сохранилась афиша, рекламирующая постановку «Викинги» Ген­рика Ибсена. Кроули прочитал Ибсена, спускаясь на каноэ по Миндон Чонг. Гордон Крейг по­ставил «Викингов» в Императорском театре со своей матерью Эллен Терри в роли Хьердис и Оскаром Эшем в роли Сигурда в период с 13 апреля по 14 мая 1903 года. The Times опублико­вала рецензию на нее 16 апреля. Кроули сделал свой собственный обзор актеров второго плана, вписав свои выводы в афишу:

Мисс Уиллер — очень сильно отсасывает.
Мисс Клэр — хорошо трахается. Хотя пахнет скорее рыбой.
Замечательная малиновая пизда. Сильные судороги.

Летом Кроули подвергся нападению нигилистического отвращения. Он через многое про­шел, и внезапно все это стало неважно. Период его жизни подходил к концу. Он доверил «под­готовительную» запись своему дневнику 9 июня 1903 года:

В 1899 годуя приехал в Дом Болескин и привел все в порядок с целью проведения операции Мага Абрамелина.
Я изучал церемониальную магию в течение многих лет и достиг заметного успеха.
Мои боги были богами Египта, истолкованными в духе, близком к богам Греции.
В философии я был реалистом каббалистической школы.
В 1900 году я уехал из Англии в Мексику, а затем на Дальний Восток, Цейлон, Индию, Валтистан, Египет и Францию. Здесь я остановлюсь, чтобы подробно описать соответ­ствующий прогресс моей мысли. Пройдя стадию индуизма, я отбросил все Божества как не­ важные и в философии был бескомпромиссным номиналистом [слова — это только слова и не обязательно обозначают реальности]. Я могу называть себя ортодоксальным буддистом.
С оговорками: (I). Я не могу отрицать, что определенные явления действительно сопровождают ис­пользование определенных ритуалов. Я отрицаю только полезность таких методов для Бе­лого Адепта.
(II). Индуистские методы медитации, возможно, полезны для новичков, и поэтому не следует (обязательно) отказываться от них сразу. […] [Я] предстаю в образе Исследователя строго научных направлений.
К несчастью, это рассчитано на то, чтобы заглушить энтузиазм: но, поскольку ранее я так тщательно исключал из своей жизни все другие интересы, теперь жизнь не имеет осо­бого смысла, и Путь исследования — единственное, что я теперь одобряю, это единственный оставшийся Путь, по которому я могу идти.

Не следует недооценивать акцент Кроули на «Пути исследования». Его подход был науч­ным. Магию следует изучать и практиковать с научной строгостью; эти данные важны для про­гресса человечества. Он знал, что величайшие научные умы отходят от наивного материализма XIX века; материя не была такой «твердой», как казалось. Кроули не обращался к науке просто в качестве «свидетеля» для оправдания магических верований и практик; магические верова­ния должны быть подчинены методологической дисциплине.

Кроули наслаждался обществом брата графа Денби, достопочтенного Эверарда Фейлдинга, секретаря Общества психических исследований (1903-20). Соучредитель Генри Седжвик, член Тринити, руководил Обществом, основанным в 1882 году, из своего кабинета в кол­ледже. Колледж Кроули находился на переднем краенаучных исследований религиозного опыта, поэтому его сочетание научного акцента и практических экспериментов было своевре­менным.Кроули был и остается пионером в области исследования сознания. В Египте 22 февраля 1904, Кроули размышлял о встрече с доктором Генри Модели, основателем психи­атрической больницы, носящей его имя. Вылили магические переживания просто невро­логическими событиями? Было ли это «все в голове»? Если события можно стимулировать с помощью наркотиков, неужели все это «химия»? Кроули спросил Модели, считает ли он, что йогические опыты представляют собой изменения химического состава мозга, возможно, опас­ные. Можно ли добиться результатов с помощью химических стимуляторов без изнурительных физических упражнений?

Доктор Модели, величайший из ныне живущих авторитетов в области изучения мозга, объяснил мне физиологический аспект дхьяны (единства субъекта и объекта) как экстре­ мальной активности одной части мозга при крайней усталости остальных. Он отказался определить местонахождения этой части. Потакание практике он считает опасным, но отказался назвать единичный опыт патологическим. Возможно, это следует считать моей полной победой, потому что я всегда так и считал. Несомненно, опасность кроется в пере­ утомлении-, но не приближался ли Экенилтейн — кто снова сияет! — слишком часто именно к этой опасности? По его словам, после переутомления следует полностью отдохнуть в тече­ние 24 часов. Что ж! И я не сомневаюсь, что глупости стольких энтузиастов, ужасные пре­ дупреждения Блаватской и других объясняются (одним) и оправдываются (другим) этим обстоятельством. Поэтому позвольте мне действовать осторожно!

Кроули пытался восстановить занятия раджа-йогой, но его способность концентриро­ваться без «перерывов» была нарушена. Джеральд Келли отвлек его, пригласив присоеди­ниться к матери Бланш, сестре Розе и солиситору средних лет по имени Хилл в Стратпеффер Спа.

Хилл был влюблен в Розу. Казалось, все были очарованы Розой! Роза рассказывала о своих любовных проблемах Кроули. Двадцатидевятилетняя Вдова 29 лет, Роза была помолвлена с американцем по имени Хауэлл, знакомым Джеральда из Кембриджа. Бланш одобрила этот союз, но Роза желала романа с неким Фрэнком Саммерсом. Она уже солгала своей матери, чтобы получить 40 фунтов, которые, по ее словам, предназначались для аборта.

Заботиться о веселой вдове Розе Скерретт было дорого, но она также была кокетливой, красивой, сексуальной и доброй. Кроули утверждал, что она была очень умной и светской жен­щиной; просто его типаж. В своем безумии он сразу предложил жениться на ней, чтобы изба­ вить ее от Хауэлла и Хилла. Тогда Роза сможет сбежать с Саммерсом. «Все, что мне нужно было сделать, это освободить ее», — заверял себя Кроули. 12 августа, «будучи помолвленными в течение 19 часов», Роза и Алистер заключили граж­данский брак в Дингуолле. Внезапно, они без ума друг от друга. Удивленный, Кроули написал своему новому зятю в день свадьбы, умоляя понять:

Я пытался с тех пор, как присоединился к 3.3. [Золотая Заря] в 98-м году, постоянно и хорошо подавлять мою природу всеми способами. Я много страдал, но я победил, и вы это знаете. […] Ваша сестра [Роза] хотела у слышать правдивую историю моей прошлой жизни, она должна у слышать ее в деталях-, не от предвзятых людей, а от холодных и мрачных юри­стов. И английский не всегда меня подводит. Если твое худшее желание сбудется, и мы больше никогда не встретимся, мои воспоминания о вас, были бы, как вы говорите, доста­точно хорошими, чтобы продолжаться. Но я амбициозен. Я надеюсь, что однажды смогу убедить вас, что я не только умный, но и порядочный и хороший человек. Почему 9/10 моей жизни, т.е. путь к буддизму, должны пройти напрасно; атрофированная одна миллиардная моя часть всегда вскакивает и душит меня, и это в доме моих друзей?
[…] Удачи, и величайшее место в новом поколении художников будет за вами. Так гово­рит Алистер Кроули, всегда ваш друг, что бы вы ни делали или ни говорили. Вале! Пока ты здравствуешь!

Давнее экзистенциальное отвращение исчезло. Любовь обеспечила то, на что потребова­ ись дни медитации: конфликт в его голове прекратился; ни одна рябь не потревожила блажен­ное озеро его души.

Мистер и миссис Кроули были влюблены — полностью одурманены друг другом.
И было еще кое-что; у Розы было чувство юмора. Зверь наконец нашел свою Алую Жен­щину, облаченную в солнце! И она нашла богатого, молодого, сексуального мужчину с харак­тером, блеском и остроумием, с безграничной жаждой сексуальных открытий, соответствую­щих ее собственному стилю. Они поехали в Париж, чтобы уладить дела с Джеральдом, оттуда в Марсель, Неаполь и Каир. 22 ноября 1903 года мистер Кроули обеспечил специальное откры­тие Камеры Царя в Великой пирамиде только для них двоих. Кроули, хорошо связанный с англо-египетской администрацией Каира, предложил кое-что, чтобы сделать медовый месяц более особенным. Он призвал «сильфов» или духов элемента воздуха, используя «Зов», пере­ фразированный Кроули из одного из стихийных призывов доктора Ди и сэра Эдварда Келли.

И о чудо! Свет действительно спустился! Голубоватый свет наполнил Камеру Царя. Пара задула свечу, и свет не исчез, рассеявшись только с рассветом. Боги, как и мир, улыбались влюб­ленным; их страсть заставляла планеты крутиться, а колеса Бога вращаться.