Письма от 1907года

Юнг и Фрейд Переписка

Письма от 1907года

11F

1 января 1907 г.

Дорогой коллега,

Вы не правы, полагая, что я не испытываю энтузиазма в отношении вашей книги о dementia praecox. Немедленно выбросьте эту идею из головы. Уже тот факт, что я предложил критику, должен был вас убедить. Будь мои чувства иными, я призвал бы на помощь всю свою дипломатию, чтобы их скрыть. Потому что было бы крайне немудро оскорбить вас, самого способного помощника, который ко мне до сих пор присоединялся. На самом деле я считаю ваше эссе о D. pr. богатейшим и самым значительным вкладом в мои труды, что когда-либо попадался мне на глаза, и среди своих учеников в Вене, которые, пожалуй, имеют перед вами преимущество личного контакта со мной, я знаю только одного, который может считаться вам ровней по пониманию, и ни одного, который способен и готов сделать столько для нашего дела, как вы. Я хотел, чтобы мое письмо было длиннее; я оборвал его частью по случайным причинам, частью потому что моя догадка о личности сновидца, вами подтвержденная, заставила меня сдержаться. Я лишь подумал, что вы зашли так далеко, что подчеркнули интерпретацию бревно = пенис и «альтернативный»[1] галоп < лошадь/карьера, не выдав себя. Теперь я узнал, что вы отвергли первое из дипломатической осторожности. Единственное, что показалось мне неверным, то есть предполагающим неверное представление, было ваше отождествление желания, исполненного во сне, которое, как вы знаете, может быть раскрыто только по завершении анализа, но по причинам фундаментального анализа должно быть иным, нежели вы утверждаете.

Если вы простите попытку повлиять на вас, я хотел бы предложить вам обращать меньше внимания на оппозицию, которая противостоит нам обоим и не давать ей слишком влиять на ваши сочинения. «Ведущие светила» психиатрии значат не так уж много; будущее принадлежит нам и нашим взглядам, и молодежь — скорее всего, повсюду — активно встает на нашу сторону. Я вижу это в Вене, где, как вы знаете, меня систематически игнорируют коллеги и периодически уничтожают, но мои лекции,[2] тем не менее, привлекают сорок активных слушателей, приходящих со всех факультетов. Теперь, когда благодаря вам, Блейлеру и, до некоторой степени, Лёвенфельду,[3] ко мне в некоторой степени прислушиваются читатели научной литературы, движение в пользу наших идей будет развиваться неодолимо, несмотря на усилия угасающих авторитетов. Я полагаю, будет разумно разделять нашу работу согласно с нашими характерами и позициями, так что вы с вашим руководителем будете пытаться служить посредниками, тогда как я буду продолжать играть роль непреклонного догматика, который ожидает, чтобы публика проглотила горькую пилюлю неподслащенной. Но прошу вас, не жертвуйте ничем важным ради педагогического такта и любезности и не слишком отклоняйтесь от меня, когда действительно близки ко мне, ведь иначе однажды мы будем играть друг против друга. Втайне я убежден, что в наших особых обстоятельствах предельная искренность — это лучшая дипломатия. Я склонен обращаться с коллегами, которые проявляют сопротивление так же, как мы обращаемся с пациентами в той же ситуации.

Многое можно сказать о «неразборчивости», которая, предположительно, делает большую часть сновиденной работы поверхностной; слишком много для письма. Возможно, вы попадете в Вену до того, как побываете в Америке[4] (это ближе). Высочайшим удовольствием для меня было бы провести с вами несколько часов за обсуждением этих вопросов.

Если я ничего не написал о значительной части вашей книги, то потому что полностью с ней согласен; то есть, я могу лишь принять ваши пояснения без всякой дискуссии. (И все равно я считаю, что мой случай[5] следует диагностировать как настоящую паранойю.) Но я также узнал много нового. Некоторое время я был очень озабочен «проблемой выбора невроза», которая, как вы верно говорите, не проясняется моими наблюдениями. Я полностью ошибался в своей первой попытке объяснения; с тех пор я был осторожен. Да, я в пути, но пока не достиг цели. Что касается вашего предпочтения обратиться к токсинам[6] в этой связи, то хотел бы отметить, что вы упускаете фактор, которому, как я осознаю, сам я придаю больше важности, чем вы в настоящее время; как вы знаете, я имею в виду +++ сексуальность.[7] Вы отбрасываете ее в сторону в этом вопросе, я ее использую, но не нахожу никакого решения; так что неудивительно, что никто из нас ничего о ней не знает. “Nemo me impune lacessit”[8] звенит у меня в ушах со школы. Древние знали, как неумолим бог Эрос.

Всего наилучшего в Новом Году. Желаю нам продолжить работу вместе, и пусть между нами не будет непонимания.

Искренне ваш, доктор Фрейд

Мое небольшое наблюдение было уже готово еще до того, как я получил ваше письмо.

1. От руки: “Wechsel”. См. Jung, “New Aspects of Criminal Psychology” (orig. 1908), CW 2, par. 1335, где он цитирует использование Фрейдом этого термина. / О «галопе» и т. д. см. “The Psychology of Dementia Praecox”, CW 3, par. 130.

2. Фрейд читал лекции в университете каждые четверг и субботу (Jones, I, p. 375/341).

3. Леопольд Лёвенфельд (1847-1923) — психиатр из Мюнхена, опубликовал Über den Traum Фрейда (см. ниже, 246F, прим. 5), соредактором которой был сам. Он включил работы Фрейда в две других своих книги, “Freud”s Psycho-analystic Procedure” (SE VII) в Die psychischen Zwangserscheinungen (1904) и “My Views on the Part Playes by Sexuality in the Aetiology of the Neuroses” (SE VII) в четвертом издании Sexualleben und Nervenleiden (1906).

4. В анализе сна, обсуждавшегося выше, Юнг ссылался на сильное желание посетить Америку; см. CW 3, par. 124.

5. Freud, “Further Remarks on the Neuro-Psychoses of Defence” (orig. 1896), SE III, pp. 174Ff: part III, “Analysis of a Case of Chronic Paranoia”; рассматривается у Jung, “The Psychology of Dementia Praecox”, CW 3, pars. 63ff.

6. См. ibid., par. 75. См. Также ниже, 85J, прим. 4.

7. Три креста чертили мелом на дверях крестьян, чтобы отвратить опасности.

8. «Никто не тронет меня безнаказанно». Очевидно, не высказывание древних, но введено как девиз Ордена Чертополоха, или Ордена св. Андрея, в Шотландии (см. Elvin’s Handbook of Mottoes, 186c).

12J

Бургхольцли — Цюрих, 8 января 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Мне очень жаль, что я так долго отвечаю на ваше последнее, крайне дружеское и детальное письмо. После этого мне было несколько стыдно за игру в прятки с собственным сном. Блейлер, которому я показал интерпретацию в ее первой версии, нашел ее слишком откровенной. Это дало мне удачную возможность снова скрыться за интерпретацией в ее второй версии и тем самым проработать комплексы. Есть особые причины, по которым я не ввел интерпретацию бревно = пенис, главная из которых в том, что я был не в том положении, чтобы представить свой сон безлично: потому моя жена составила целое описание (!!).

Вы вполне можете быть правы, когда советуете практиковать больше «терапии» на наших оппонентах, но я еще молод, и время от времени возникают капризы по вопросам признания и научного положения. Работая в университетской клинике, следует учитывать много такого, что в частной жизни я предпочел бы игнорировать. Но в этом отношении можете быть уверены: я никогда не оставлю какую-то часть вашей теории, которая важна для меня, ведь я слишком ей предан.

Я твердо решил приехать в Вену во время весеннего отпуска (апрель), чтобы насладиться давно желанным удовольствием личной беседы с вами. Мне так много нужно выпустить из себя.

Что касается вопроса о «токсинах», вы снова попали прямо в слабое место. Сначала я хотел оставить материальные причины полностью за рамками своей «психологии». Но поскольку я боялся непонимания из-за хорошо известной тупости уважаемой публики, пришлось, по крайней мере, упомянуть «токсин». Я был знаком с вашим мнением, что сексуальность может играть тут некоторую роль. Кроме того, я нахожу вполне подходящей идею, что так называемые «внутренние» эндокринные выделения могут быть причиной этих нарушений, и что, возможно, производят эти токсины половые железы. Но у меня нет тому доказательств, так что я отбросил догадку. Более того, в настоящее время мне кажется, что последняя гипотеза более применима к эпилепсии, в которой сексуально-религиозный комплекс занимает центральное место.

Что касается вашей концепции «паранойи», я вижу в ней только разницу в наименованиях. При “Dementia” praecox ни в коем случае нельзя в первую очередь думать об имбецильности (хотя такое тоже может случиться!), а скорее о complex-delirium с фиксациями. Паранойя устроена точно так же, как Dementia praecox, вот только фиксация ограничивается несколькими ассоциациями; за некоторыми исключениями, ясность представлений остается ненарушенной. Есть, однако, множество нестабильных переходов к тому, что мы называем D. pr.[1] D.pr. — это крайне неудачный термин! С вашей[2] точки зрения мой случай D. pr. можно точно так же описать как паранойю, как, в действительности, и делали в прежние времена.

Случай, о котором вы мне любезно написали, представляет исключительный интерес как параллель моему. Многие пациенты с D. pr. имеют чувство «слабоумия». Мания величия и манерность практически синонимы. (Последняя обычно женская черта.) И то, и другое указывает на психический компонент, который не развился должным образом либо в эротической, либо в социальной сфере, возможно, в обеих. Половая фригидность в браке, похоже, указывает на то, что, несмотря на брак по любви, с этим мужчиной что-то не так, что он ей не подходит. По крайней мере, это мы обычно встречаем в наших случаях, когда в анамнезе появляется половая бесчувственность. Отсутствие любви к детям это подтверждает. Как правило, женщины любят мужа в детях; если муж не подходит, то и дети тоже. Очень часто пациенткам являются галлюцинации, что их дети убиты. Чаще убиты бывают только дочери, что может указывать на сексуальную неудовлетворенность матери, поскольку муж либо слишком стар, либо каким-то образом не подходит. При D. pr. «убийство» тоже просто означает отрицание или подавление. В приступе D. pr. все комплексы, которым не уделялось внимания, всегда высвобождаются, причем вполне в соответствии с шаблоном истерии. Только все течет более бурным и опасным курсом, оставляя различные непоправимые нарушения в умственной деятельности и, в частности, сложности с аффектами и их высвобождением. Позже из этого следует более сильное и более общее запирание эмоций с характерным отуплением. Но эмоциональное нарушение всегда выступает на переднем плане, позволяя сделать вполне определенный диагноз, несмотря на всякое интеллектуальное отупление.

Недавно я с удовлетворением прочитал, что Лёвенфельд решительно встал на нашу сторону, по крайней мере, в вопросе тревожных неврозов. В Германии его голос разнесется дальше моего. Возможно, ваше триумфальное вступление начнется раньше, чем мы думаем.

Я все еще обязан объяснить вам термин «обычный истерик».[3] Это еще одна временная замена. Меня поразил тот факт, что есть истерики, которые живут в постоянном конфликте со своими комплексами, проявляя яростное возбуждение, колебания настроения и неконтролируемые изменения симптомов. По моему ограниченному опыту, такие случаи обеспечивают благополучный прогноз. В них есть компонент, который сопротивляется подчинению патогенным комплексом. С другой стороны, есть истерики, которые живут в мире со своими симптомами, не только приучив себя к симптому, но и используя его для самых разных симптоматических действий и уверток, паразитируя на симпатии всех из своего окружения. Это предвещает плохой случай сопротивления анализу с крайним упорством. Их я называю «обычными истериками». Вероятно, вы поймете, что я имею в виду под таким схематичным описанием. Конечно, это лишь грубая и поверхностная классификация, но она пока помогала мне в работе. Возможно, вы откроете мне глаза и в этом отношении. Бесчисленные необразованные истерики (особенно больничные приживалы) попадают в эту категорию.

С самыми сердечными пожеланиями Нового Года и теплой благодарностью!

Искренне ваш, Юнг

1. Термин “Dementia praecox”, введенный Крепелином, предпочитался швейцарскими психиатрами. Он был преимущественно заменен введенным Блейлером термином «шизофрения».

2. В рукописи: ihrem, «их» или «ее», описка вместо Ihrem, «вашей».

3. См. выше, 6J, абз. 2.

13F

13 января 1907 г.[1]

Дорогой коллега,

Ловлю вас на слове. Так что вы прибудете в Вену на Пасху[2] и сообщите мне о датах заранее, чтобы я уладил дела с пациентами. Надеюсь, мы обсудим много вещей и расширим взаимное понимание. С нетерпением ожидаю приятных перспектив, открываемых вашим согласием.

Искренне, Фрейд

1. Почтовая открытка.

2. 31 марта.

14J

Бургхольцли — Цюрих, 20 февраля 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я могу отправиться из Цюриха в начале марта и хотел бы побывать в Вене несколько дней. Поскольку моя главная цель — это, конечно, визит к вам, я хотел бы установить дату отбытия так, чтобы она была вам удобна. К сожалению, я не могу прибыть позже в марте или в апреле. Буду благодарен, если вы напишете мне пару строк.

Весьма искренне ваш, Юнг

15F

21 февраля 1907 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой коллега,

Я несколько разочарован, что вы не можете прибыть на Пасху, поскольку иначе я занят каждый день с восьми до восьми известными вам делами. Но по воскресеньям я свободен, так что прошу вас устроить визит в Вену так, чтобы воскресенье было для меня доступно. Если возможно, я хотел бы представить вас маленькому кругу последователей на вечере в среду.[1]

Я также полагаю, что вы откажетесь от театра в те вечера, что проведете в Вене, и вместо этого поужинаете со мной и моей семьей, чтобы провести остаток вечера со мной. С нетерпением ожидаю вашего согласия и новостей о вашем прибытии.

С наилучшими пожеланиями, доктор Фрейд

1. В 1902 г. последователи Фрейда начали встречи в приемной Фрейда вечером в среду — это так называемые «Психологические среды». В 1908 г. группа стала Венским психоаналитическим обществом, и в 1910 г. собрания переместились в комнату в Медицинском колледже. См введение Германа Нунберга к Minutes of the Vienna Psychoanalytic Society, I: 1906-1908, по редакцией Нунберга и Эрнста Федерна (New York, 1962), p. xviii.

16J

Бургхольцли — Цюрих, 26 февраля 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Действительно очень жаль, что я не могу прибыть на Пасху, и я очень сожалею о прибытии во время, которое вам не подходит. К сожалению, иначе устроить нельзя. Я буду в Вене вечером следующей субботы и надеюсь, что смогу навестить вас утром в воскресенье в 10 часов. Я путешествую с женой и одним из учеников, племянником Бинсвангера из Йены.[1] Возможно, если выдастся возможность, я смогу познакомить с вами жену и герра Бинсвангера. Жена освободила меня от всяких обязательств на время пребывания в Вене. Перед отбытием я дам вам знать, в каком отеле остановлюсь, чтобы вы, если необходимо, смогли написать туда.

Преданный вам, доктор Юнг

1. Людвиг Бинсвангер (1881 — 1966), тогда работал в Бургхольцли и был участников экспериментов по словесной ассоциации. Позже жил в Йене; 1911-1956 — директор Белльвью, частной клиники в Кройцлингене, на Боденском озере, в северо-восточной Швейцарии. В 1910 г. стал первым президентом Швейцарского подразделения Международной психоаналитической ассоциации. Основатель экзистенциального анализа. Его дядя, Отто Бинсвангер (1852-1929), был профессором психиатрии и директором психиатрической клиники Йенского университета, где в 1889-1890 гг. был пациентом Ницше.

Юнги в Вене

Юнг посетил Фрейда в воскресенье 3 марта. См. Jones, II, p. 36/32 (где дана дата воскресенье, 27 фев.) и Jung, Memories, Dreams, Reflections, pp. 149/146 (также дана февральская дата). Согласно работе L. Binswanger, Sigmund Freud, Reminiscences of a Friendship (New York, 1957), его вместе с Юнгами приняла семья Фрейда, и он с Юнгом посещал собрание в среду 6 марта и участвовал в дискуссии (см. Minutes, I, p. 144 и ниже, 23F, прим. 2). Бинсвангер оставался вторую неделю в Вене, а Карл и Эмма Юнг отправились в Будапешт, где посетили Филиппа Штейна (см. ниже, 33J, прим. 1), затем в Фиуме и морем на курорт Опатия, где провели отпуск до возвращения в Цюрих. (За эту информацию из дневника госпожи Юнг мы в долгу перед господином Францем Юнгом).

17J

Бургхольцли — Цюрих, 31 марта 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Вы, без сомнения, сделали свои выводы из удлинения моего времени реакции. До сих пор у меня было сильное сопротивление перед написанием письма, потому что комплексы, возникшие в Вене, все еще бушевали. Только теперь все немного успокоилось, так что, надеюсь, я смогу написать вам более или менее разумное письмо.

Самый сложный пункт, ваша расширенная концепция сексуальности, был до некоторой степени усвоен и испытан на множестве настоящих случаев. В целом, я вижу, что вы правы. Аутоэротизм как сущность Dementia praecox все более поражает меня как весомое углубление нашего знания — где же, в самом деле, оно закончится? Ваш критерий острой стадии может быть столь же обоснованным, но всякая попытка доказательства наталкивается на огромные трудности, преимущественно технические: D. pr. дает нам очень ограниченное представление о личности. Данный случай может выглядеть несколько иначе, в соответствии с тем, имеет ли место «возврат либидо» в комплексе, который доступен для сознания или остается бессознательным. Связь между инфантильностью и аутоэротизмом также становится все более ясной. Теперь я должен опираться на свое независимое мышление больше, чем раньше, поскольку сопротивление профессора Блейлера сильнее, чем когда-либо. В частности, он оспаривает целеустремленность снов, что равнозначно отрицанию маскирующего воздействия комплексов, подлинного ядра интерпретации сновидений. У Блейлера непреодолимое бессознательное сопротивление анализу его собственных снов и ассоциаций. В частых беседах с ним мне стало ясно, что выражение «либидо» и, в целом, все термины (без сомнения, сами по себе оправданные), которые были перенесены в расширенную концепцию сексуальности, подвержены непониманию или, по крайней мере, не имеют дидактической ценности. Они в действительности вызывают эмоциональное сопротивление, которое делает невозможным всякое обучение. Так что я вынужден был решиться на долгую дискуссию, чтобы прояснить Блейлеру, что вы имеете в виду под «либидо». Разве не понятно, в свете ограниченной концепции сексуальности, которая доминирует в наши дни, что сексуальная терминология должна быть ограничена только самыми крайними формами вашего «либидо», и что для всех либидозных проявлений следует установить менее вызывающий коллективный термин? Герр Ранк[1] тоже из тех, кто просто принимает расширенную концепцию сексуальности как данность, так что даже я, интенсивно изучавший вашу мысль больше 4 лет, испытываю трудности в понимании этой концепции. Публика, для которой пишет герр Ранк, не понимает ее вообще. Либидозное отношение гиперчувствительных личностей к объекту нуждается в иллюстрации бесчисленными примерами различной интенсивности. Таким образом публика постепенно придет к пониманию, что ваша терминология во многом оправдана. (Особенно «пан-сексуальность»!) Есть также неприятное чувство, что Ранк “jurat in verba magistri”[2], и ему недостает эмпиризма. Читая его, я не раз думал о Шеллинге и Гегеле. Но ваша теория — это чистый эмпиризм и должна описываться тоже эмпирически. Во всяком случае, это привлекает меня к моей важнейшей задаче. Потому я ищу методы, которые смогут развить психоанализ так точно, как это возможно, в надежде этими средствами заложить основание научной популяризации ваших учений. Одной из моих следующих задач будет задокументировать сны с исполнением желаний в Dementia praecox с большим количеством эмпирического материала. Только когда эта и другая подготовительная работа будет завершена, я могу надеться подойти к сердцу сексуальной теории. Конечно, сны, как вы сказали, лучше всего подходят для субъективного «подтверждения», как я смог продемонстрировать некоторыми отличными примерами. Меня больше не осаждают сомнения в правоте вашей теории. Последние остатки сомнений были развеяны моим пребыванием в Вене, которое для меня было событием величайшей важности. Бинсвангер уже рассказал вам о глубочайшем впечатлении, которое вы на меня оказали. Я больше не буду об этом говорить, но надеюсь, что моя работа за ваше дело покажет глубину моей благодарности и почтения. Надеюсь и даже мечтаю, что мы сможем встретить вас в Цюрихе следующим летом или осенью. От вашего визита лично я буду на седьмом небе; несколько часов, что мне довелось провести с вами, были так скоротечны.

Риклин[3] обещал отправить вам свою работу о сказках, как только она будет закончена, хотя на это потребуется время.

Форель[4] недавно был в Цюрихе, и я воспользовался возможностью и устроил интервью у друга. Оказалось, он не имеет ни малейшего представления, кто вы, и его возражение против моей работы заключается в том, что я уделяю мало внимания гипнозу. В этом камень преткновения.

Жена и я благодарим вас, вашу жену и всю вашу семью за самый сердечный прием, который вы нам оказали.

Благодарный вам, Юнг

1. Отто Ранк (1886-1939), урожденный Розенфельд, изменил фамилию из-за конфликта с отцом. В 1906-1915 г. секретарь Венского психоаналитического общества (так называемые «вечера по средам»). Его работа Der Künster: Ansätze zu einer Sexual-psychologie (The Artist: The Beginnings of a Sexual Psychology) была опубликована уже в 1907 г. Ph.D., Венский университет, 1912 г. Ранк был первым психоаналитиком не из числа медиков и одним из пяти первых членов «Комитета»; см. ниже, комментарий о 321J. В начале 1920-х гг. он отошел от психоанализа; после 1935 г. жил в США.

2. = «повторять за учителем клятву» — Гораций, Epistulae, I, i, 14.

3. Франц Риклин (1878-1938) — психиатр в Бургхольцли в 1902-1904 гг., в это время он сотрудничал с Юнгом в его тестах по словесным ассоциациям; в 1904 г. они опубликовали совместное исследование “The Associations of Normal Subjects” (CW 2). В 1905-1910 гг. работал в кантонной больнице Рейнау (кант. Цюрих). Риклин был женат на двоюродной сестре Юнга. Он остался с Юнгом после его раскола с Фрейдом, но не занимался активно анализом. / Работа о сказках: Wunscherfüllung und Symbolik im Märchen (Schriften zur angewandten Seelenkunde, 2; 1908) = Wishfulfillment and Symbolism in Fairy Tales, tr. William Alanson White (1915).

4. Август Анри Форель (1848-1931) — швейцарский невролог и энтомолог из кантона Во; директор Бургхольцли после Блейлера. Он был признанным специалистом по гипнозу и лидер движения трезвенников; отвергал психоанализ. Он выступал на праздновании десятилетия университета Кларка в 1899 г.

18F

7 апреля 1907 г.

Дорогой коллега,[1]

Я выбираю другую бумагу,[2] потому что не хочу чувствовать тесноту, говоря с вами. Ваш визит был крайне приятным и благодарным; я хотел бы, написав различные вещи, повторить доверенное вам устно, в частности, то, что вы вдохновили меня уверенностью в будущем, что теперь я осознаю, что так же заменим, как и любой другой человек, и что мне не нужно надеяться ни на кого лучше вас, чтобы продолжить и завершить мою работу, ведь я познакомился с вами ближе. Я уверен, что вы не оставите работу, вы слишком глубоко в нее погрузились и сами поняли, как перспективен и прекрасен ее предмет.

Конечно, я думаю об ответном визите в Цюрих, по какому случаю надеюсь, что вы продемонстрируете ваш знаменитый случай Dem. praecox,[3] но сомневаюсь, что это случится скоро. Пока я также озабочен неопределенностью наших отношений с вашим руководителем. Его недавняя защита нашей позиции в Münchener medizinische Wochenschrift[4] заставила меня думать о его надежности, но теперь вы рассказываете о серьезном уклоне в другом направлении, который, как и я, вероятно, истолковываете как реакцию на убежденность, с которой вы приехали домой. Вот как «личный комплекс» отбрасывает свою тень на всякое чисто логическое мышление!

В отношении Dem. pr. у меня есть для вас предложение. После вашего отъезда я набросал несколько идей на обсуждавшиеся нами темы. Я хотел бы, чтобы они были у вас, если только — по двум причинам — вы не предпочтете их не видеть. Во-первых, потому что можете натолкнуться на них сами, а во-вторых, потому что вам может быть неприятно что-то принимать. Должен сказать, что я полагаю некий интеллектуальный коммунизм, при котором ни одна сторона не делает беспокойных записей о том, сколько вложено и сколько получено, заслуживающим уважения порядком. Пожалуйста, скажите мне со всей ψаналитической честностью, хотели бы вы взглянуть на эти вещи, ценность которых не стоит переоценивать из-за этого заявления, или нет.

Я ценю ваши мотивы в попытках подсластить пилюлю, но я не думаю, что тут вы добьетесь успеха.[5] Даже если мы назовем бсз. «психоидом», оно все равно будет бсз., и даже если мы не будем называть направляющую силу расширенной концепции сексуальности «либидо», это все равно будет либидо, и со всяким умозаключением из него мы будем возвращаться как раз к тому, от чего пытались отвлечь внимание своими наименованиями. Нельзя избежать сопротивления, так почему бы не встретить его лицом к лицу с самого начала? По моему мнению, нападение — лучшая форма защиты. Возможно, вы недооцениваете силу этого сопротивления, если надеетесь развеять его мелкими уступками. Нас просят не больше, не меньше как отречься от нашей веры в сексуальный импульс. Единственный ответ на это — исповедовать ее открыто.

Я уверен, что Ранк далеко не зайдет. Его сочинения определенно аутоэротичны. Ему совершенно недостает педагогического такта. Кроме того, как вы наблюдаете, он до сих пор не преодолел влияния своей прежней интеллектуальной пищи и погряз в абстракциях, которые не попробовать на зуб. Но он более независим от меня, чем это может показаться; он способный человек, очень молодой и, что особенно ценно для меня в таком молодом человеке, глубоко честный. Не стоит и говорить, что мы ожидаем гораздо большего от вашей манеры работать с материалом.

Работа Беццола,[6] которую он недавно прислал весьма бесстрастно и, вероятно, из чистой «верности», не поразила меня своей честностью. Добавленные замечания — продукт личной трусости, которая дает причину надеяться, что этот человек кончит плохо. Кажется попросту обманом скрывать тот факт, что ψсинтез — это то же самое, что и ψанализ. В конце концов, если мы пытаемся анализом найти подавленные фрагменты, то только для того, чтобы снова сложить их вместе. Разница в сути (он использует не ассоциации, а только ощущения) означает лишь, что он работает исключительно над случаями травматической истерии; в других случаях такой материал отсутствует. И из того, что я знаю о структуре невроза, обычно невозможно разрешить терапевтическую проблему лишь раскрытием травматических сцен. Следовательно, он возвращается туда, где Брейер[7] и я были двенадцать лет назад, и ничему не научился с тех пор. За свою «верность» он заслуживает взбучки на кулаках, но нам и так есть чем заняться.

В этом месяце вы получите от меня две небольшие публикации, одна из них — это Градива.[8] которая может подтолкнуть вас, я надеюсь, вскоре сделать какую-нибудь публикацию общего плана в Papers.[9] Большое вам спасибо за обещание Риклина. Надеюсь, его работа согласуется с нашими особыми требованиями. Я войду с ним в контакт напрямую, когда отправлю ему свою Градиву.

На Пасху я был в Кальбауме[10] в Гёрлице и видел самый познавательный случай, о котором хотел бы рассказать вам, если бы это первое письмо после вашего визита не разрослось до такой необычайной длины.

Моей жене[11] было очень приятно письмо вашей жены. Хозяин, а не гость, обязан благодарить за честь и доставленное удовольствие. К сожалению, она сейчас не может ответить, поскольку страдает от (доброкачественного) иридоциклита, ставшего следствием расстройства желудка.[12]

С нетерпением ожидаю вашего ответа,

Сердечно ваш, доктор Фрейд

1. От руки: Lieber und sehr geehrter Herr College. Фрейд впервые использовал приветствие “Lieber”.

2. Листы 8х6½″ без заглавия.

3. См. “The Psychology of Dementia Praecox”, CW 3, pars. 198ff. (случай Б. Ст.)

4. Обзор Sammlung kleiner Schriften zur Neurosenlehre 1893-1906 в Wochenschrift, LIV:11 (1907).

5. Этот параграф цитируется в Jones, II, p. 486/436.

6. “Zur Analyse psychotraumatischer Symptome”, Journal für Psychologie und Neurologie, VIII (1906-7). Критикуется в Jung, “Abstracts”.

7. Йозеф Брейер (1842-1925) — австрийский физиолог и врач; совместно с Фрейдом автор Studies on Hysteria (orig. 1895; SE III); позже они разошлись во мнениях.

8. См. ниже, 24J, прим. 4; остальное см. 23F, прим. 2.

9. Schriften zur angewandten Seelenkunde (Papers on Applied Psychology), содержащие работы различных авторов под редакцией Фрейда. Первые два номера, опубликованные Гуго Геллером, были исследованием Фрейда о «Градиве» и Риклина о сказках (см. выше, 17J, прим. 3); Франц Дойтике принял для третьего номера Der Inhalt der Psychose Юнга (1908). См. ниже, 82F, прим. 4.

10. “Dr. Kahlbaum”s Artzliches Pädagogium für jugendliche Nervenkranke” (медицинско-образовательное учреждение для лечения нервных заболеваний у молодежи) в Гёрлице, восточная Германия, основано Карлом Людвигом Кальбаумом (1828-1899), влиятельным психиатром; он ввел термин «паранойя».

11. Марта Фрейд, в девичестве Бернейс (1861-1951).

12. В рукописи: einer Stomakake.

19J

Бургхольцли — Цюрих, 11 апреля 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Большое спасибо за ваше длинное и в высшей степени дружеское письмо! Я только боюсь, что вы переоцениваете меня и мои силы. С вашей помощью я смог довольно глубоко разобраться в вещах, но все еще далек от того, чтобы видеть их ясно. Тем не менее, у меня есть чувство, что я совершил значительный внутренний прогресс с тех пор, как узнал вас лично; мне кажется, вашу науку невозможно понять, если не знать вас во плоти. Когда столь многое остается непонятным для нас, чужаку может помочь только вера; но лучшая и самая действенная вера — это знание вашей личности. Тому мой визит в Вену был подлинным подтверждением.

Прекрасный анализ, который я недавно провел с пациенткой с Dementia praec., напомнил мне о многих вещах, о которых мы с вами говорили. Я хотел бы поставить перед вами один вопрос, над которым особенно ломаю голову. Структура случая были полностью «истериформная», так что в процессе анализа я совершенно утратил чувство, что беседую с пациенткой с Dem. praec. Связь (перенос) была прекрасной, так что я вытянул из нее целую историю за один час: ничего, кроме сексуальных событий вплоть до шестого года жизни, все вполне типично. Пациентка приняла транспозицию[1] с сильным аффектом. Природа и происхождение болезни стали вполне ясны для нее в процессе анализа, так что можно было ожидать значительного улучшения. Никаких его признаков на следующий день; еще может наступить. Пока все было так, как было бы при истерии. Но у пациентки нет «истерических» ассоциаций. Она реагирует вполне поверхностно; самое короткое время реакции, что я видел. Это значит, что слова-стимулы не достигают ее возбудимости, что всегда бывает при истерии. Вы скажете: нет объекта либидо, только аутоэротизм. Во время ассоциативного теста комплексы были сильно расколоты, так что аффектов не возникало. Но время анализа все было наоборот: фрагментарные комплексы изливались без всякого сопротивления. В такой ситуации можно было ожидать, что слова-стимулы тоже затронут комплексы, но этого не случилось. У меня впечатление, что в Dem praec. комплекс констеллируется на гораздо менее ассоциируемые стимулы, чем при истерии, так что происходит гораздо меньшая «проработка» личности комплексом. В истерии всегда есть синтез комплекса со всей личностью. Но в D. pr. комплексы, похоже, сливаются лишь спорадически, во всяком случае, гораздо меньше, чем при истерии, не говоря уже о нормальных людях. Комплексы во многом изолированы друг от друга. Вы скажете: комплексы стали аутоэротическими и содержат все либидо. Но как это случилось? Мы находим примерно то же самое в токсическом бреде (алкоголизм и т. д.): фрагментарные комплексы, смешанные с элементарными галлюцинациями из-за нервных стимулов, недоступная анализу mixtum compositum, в которой я никогда не мог разобраться (психологически!) В таких состояниях выходят на поверхность пустые повседневные вещи — кусочки комплексов, эндогенные сенсорные стимулы и т. д., но всякая осмысленная констелляция полностью отсутствует. Аналогично ли это изоляции комплексов в Dem. praec.? Естественно, воздействие токсина следует полагать очень легким. Но почему регрессия на аутоэротическую стадию? Аутоэротизм — это определенно нечто инфантильное, и инфантилизм совершенно иное дело, чем D. pr. Я даже видел, что в гальванометрических исследованиях[2] отщепление аффектов в Dem. praec. заходит так далеко, что сильные физические стимулы не оказывают ни малейшего влияния, тогда как психологические стимулы все еще производят аффекты. Так что даже при полном анализе и переносе не происходит переворота личности, как при истерии. Как правило, ничего вообще не происходит, пациенты ничему не учатся и ничего не забывают, а продолжают страдать. Словно их личность распалась на отдельные комплексы, которые больше не оказывают взаимного влияния. Я буду благодарен за ваше мнение по этому вопросу.

Вам будет интересно узнать, что меня просили сделать отчет по «Современным теориям истерии» на Международном конгрессе в Амстердаме в этом году! Мой оппонент — это Ашаффенбург! Я, естественно, ограничусь только вашей теорией. Я нутром чувствую, что дискуссия будет довольно тягостной. А. недавно мне написал; он до сих пор ничего не понял.

Я только закончил чтение книги Ранка.[3] В ней есть очень хорошие идеи, хотя я ни в коем случае не понял всего. После я прочитаю ее снова.

Блейлер теперь принял 70% теории либидо после того, как я продемонстрировал ему несколько случаев. Его сопротивление направлено преимущественно на само слово. Его негативная неуверенность, похоже, была временно вызвана моим визитом в Вену. Очень долгое время Блейлер был холодным старым холостяком, который, должно быть, многое подавлял в своей жизни; потому его бессознательное стало весьма наполненным и влиятельным. Тем не менее, в нем вы нашли верного сторонника, пусть даже разные restrictions mentales [умственные ограничения] будут время от времени показываться. Как только Блейлер встает на сторону того, что считает верным, то уже не отступит. У него сверх меры швейцарских национальных добродетелей.

Я буду крайне благодарен за ваши мысли о D. pr., а также за всякие предложения с вашей стороны.

Конечно, вы правы насчет «либидо», но моя вера в действенность подсластителей глубоко укоренена — по крайней мере, пока.

Беццола неизменно суетлив, вынужденный компенсировать крайне неприятное положение в жизни и думающий, что разживется с крошек, падающих со стола хозяина. Сберегатель деталей без ясного общего видения, но в остальном порядочный парень, все еще в мрачных объятьях бессознательного. Меня его работа вывела из себя.

Жена и я с большим сожалением узнали о болезни вашей жены и всем сердцем желаем ей скорейшего восстановления.

С наилучшими пожеланиями, благодарный вам, Юнг

1. В рукописи: Transposition. В этом письме и других Юнг также использовал термины Rapport и Übertragung, «перенос», очевидно, взаимозаменяемо, но впоследствии остановился на последнем. См. ниже, 27F до прим. 10.

2. В 1907 г. Юнг опубликовал работу “On Psychological Relations of the Associative Experiment”, Journal of Abnormal Psychology, I; “Psychological Investigations with the Galvanometer and Pneumograph in Normal and Insane Individuals”, w. Frederick Peterson, Brain, XXX; “Further Investigations on the Galvanic Phenomenon and Respiration in Normal and Insane Individual”, w. Charles Ricksher, Journal of Abnormal and Social Psychology, II; все в CW 2.

3. Der Künstler. См. выше, 17J, прим. 1.

20F

Вена, 14 апреля 1907 г.

Дорогой коллега,

Видите ли, мой взгляд на наши отношения разделяет весь мир. Вскоре после вашего визита меня просили сделать тот отчет в Амстердаме. Я поспешно отказался из страха, что могу обсудить это с вами и дать вам убедить меня согласиться. Затем у нас были более важные вещи для обсуждения, и этот вопрос забылся. Теперь я рад слышать, что выбрали вас. Но когда приглашали меня, другим выступающим был не Ашаффенбург; упоминались двое, Жане[1] и местный. Очевидно, планировалась дуэль между Жане и мной, но я не выношу гладиаторские поединки перед благородным сбродом и не могу с легким сердцем вынести свои открытия на голосование безразличной толпы;[2] но основная причина в том, что я стремлюсь не слышать ничего о науке несколько месяцев и восстановить свой жестоко измученный организм самыми разными факультативными занятиями. Теперь вам придется мериться силами с Ашаффенбургом. Я рекомендую безжалостность; наши оппоненты толстокожие, придется считаться с их толстой шкурой.

И в другой связи я должен приветствовать вас как своего наследника. Я намеревался поговорить с вами о случае, который видел в Гёрлице на Пасху. Теперь я узнал, что он был направлен к вам в Бургхольцли, и что вы хотите от меня информации о нем. Соответственно, я напишу его отцу, что нахожусь в прямом контакте с вами и сообщу обо всем, что видел. Вы найдете мальчика интересным; вероятно, он получит мало пользы от нас, а мы много от него; и, прежде всего, это первый случай, который мы оба смогли наблюдать напрямую. Мне интересно узнать, подтвердите ли мое спорное мнение, что это не Dem. pr., но началось все с навязчивости и продолжалось истерией; я несколько раз наблюдал это обратное развитие, и мне любопытно знать, что ваши ассоциативные эксперименты скажут о моем диагнозе. Он высоко одаренный индивидуум, эдипова типа, любит свою мать, ненавидит отца (оригинальный Эдип сам был случаем невроза навязчивости — загадка Сфинкс), был болен с одиннадцати лет, когда ему открылись факты сексуальности; возвращается в детство даже в своей одежде, его отрицание секса невероятно, “comme une maison”, как говорил Шарко.[3] Что усложняет работу с ним и помешало мне забрать его в Вену, так это приступы крика, когда он возбуждается. Изначально это были лишь инфантильные средства давления на мать. Теперь приступы случаются так: он стоит за дверью и кричит, рычит, ревет и плюется. Наблюдая эту сцену, с первого взгляда замечаешь (хотя настоящий психиатр не должен видеть того, чего нет у Крепелина[4]), что он двигает двумя пальцами правой руки по выемке на дверной панели (я видел это сам), иными словами, имитирует коитус! Когда я упомянул это ему после приступа, он все отрицал; затем сказал мне, что мальчики в школе имитировали это пальцем (в сжатом руке). В то же время он считает: два, три, четыре и долгими паузами, что действительно имеет смысл при коитусе, а плевки, очевидно, имитация эякуляции. Тем временем, он слышит голоса (которые также появляются во время его интервалов; это, конечно, составляет сомнительную диагностическую картину, но не похоже на паранойю), на лице у него горечь и негодование, иными словами, он наблюдает коитус, на который реагирует яростью, и если помнить, что он спал с родителями до десяти лет, вы легко можете представить, за кем он подсматривает. Конечно, он играет обе роли, наблюдателя с его отвращением и мужчины с его эякуляцией. Но самое лучшее впереди. К сожалению, он также органически инфантилен, включая форму гениталий, которые, как он сам мне сказал с возвышенным спокойствием, не развились с одиннадцати лет. Гордость заставила его подавлять свое отчаяние от этого и всех связанных аффектов, и в этом источник его приступов. Он никогда не признает, что придает малейшее значение этому отвратительному зрелищу (отчего, как это бывает, он бессилен)!

Я не знаю, единственная ли это форма его приступов, или он ее модифицировал с нашей последней беседы. Когда увидите его, обращайтесь с ним более или менее как с коллегой, он пугающе горд и поспешен на выпады, а по моему мнению, гораздо более умен, чем, например, Ашаффенбург.

Я должен предположить период инфантильной половой деятельности; я не смог ничего об этом узнать от его родителей. Но сколь многое родители не замечают! Поскольку у него фимоз (случай Адлера!),[5] едва ли возможно, чтобы ему не удавалось мастурбировать в раннем возрасте.

Что мне больше всего нравится, так это то, что вы не отвергаете мои замечания о dementia. Знаете, это то же самое, хотя я привык говорить о паранойе, потому что параноидальный элемент в dementia, в конце концов, требует объяснения. И потому я воспользуюсь следующей свободной минуткой — сегодня, в воскресенье, я не расположен к этому — чтобы изложить свои мысли в разумной форме. Я не потеряю эти идеи из вида; если из них можно что-то сделать, я сделаю, но я слишком далек от материала; надеюсь, вы скорее к нему подберетесь.

И по той же причине я не буду отвечать на ваши вопросы о dementia. Кроме того, сомневаюсь, чтобы я мог ответить на них должным образом на таком расстоянии. У меня лишь чувство, что вы правы, подчеркивая тот факт, что эти пациенты открывают свои комплексы без сопротивления и недоступны для переноса, т. е. не проявляют следов его воздействия. Именно это я хотел бы перевести в теорию.

Кстати говоря, кажется вполне возможным, что настоящий, верно диагностированный случай истерии или невроза навязчивости спустя какое-то время обратится к dementia или паранойе. Такую возможность легко продемонстрировать в теории — что-то вроде того, похоже, в случае мальчика из Гёрлица.

Моя жена поправляется и благодарит вас и вашу жену за добрые пожелания. С наилучшими пожеланиями,

Ваш, доктор Фрейд.

1. Пьер Жане (1859-1947) — французский невролог и психолог, один из первых, кто признал бессознательное, хотя и был враждебен к психоанализу. Юнг учился у него в Сальпетриер (заведение для престарелых и умалишенных женщин) в Париже в 1902-1903 гг.

2. Цит. в Jones, II, p. 125/112.

3. Жан-Мартин Шарко (1825-1893) — французский невролог, врач-заведующий Сальпетриер; знаменит своей работой над истерией и гипнозом. Фрейд учился с ним в Париже в 1885-1886 гг., переводил его лекции на немецкий и назвал в его в его честь своего старшего сына.

4. Эмиль Крепелин (1856-1926) — немецкий клинический психиатр, профессор в Мюнхене в 1903-1922 гг.; он разработал систему психиатрической классификации и дифференцировал dementia praecox (его термин) от маниакально-депрессивного психоза. Его работа Psychiatrie: Ein Lehrbuch für Studierende und Artze (1st edn., 1883) была влиятельной в современной психиатрии.

5. Альфред Адлер (1870-1937) — с 1902 г. член группы Фрейда в Вене; он был первым президентом Венского психоаналитического общества и первым из важных последователей Фрейда, кто отделился от него, в 1911 г., когда основал «индивидуальную психологию». После 1926 г. он провел много времени в США и поселился там в 1935 г. Умер в мае 1937 г. в Абердине, Шотландия, во время лекционного тура. / В своей монографии Studie über Minderwertigkeit von Organen, опубликованной в фев. 1907 г. (подана как работа для Венского общества 7 нояб. 06 г.; см. Minutes, I, p. 36), Адлер заметил, что в случаях энуреза часто обнаруживается фимоз, т. е. сужение крайней плоти. См. пер. Study of Organ Inferiority and its Psychical Compensation (New York, 1917), p. 72.

21J

Бургхольцли — Цюрих, 17 апреля 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Большое спасибо за новости! К сожалению, должен сразу сказать вам, что пока у нас в клинике нет мест, что очень прискорбно. Мы снова в периоде пугающего переполнения. В то же время я хотел бы напомнить вам, что наше приемное отделение, будучи государственным учреждением, не избаловано непомерной роскошью и обслуживает только обычную публику. На питание иностранцев выделяется только 10-12 фр. в день максимум. Плата за персональную прислугу немногим больше 2 фр. в день. Таким образом, дешево и посредственно. Как я сказал, сейчас нас наводняют пациенты, так что мы не можем принять вашего. Однако, надеюсь, что это не станет прецедентом, так как я с радостью хотел бы исследовать случай, с которым вы тоже близко знакомы. Может быть, через несколько недель у нас снова будет место.

Я понимаю, как для вас отвратительны эти петушиные бои, ведь именно так публика не это и смотрит, удовлетворяя свою сублимированную жажду крови. Поскольку я не настолько активен и не защищаю творение собственного ума, меня иногда подмывает выйти на арену. Отождествление с вами позже окажется льстивым; теперь это honor cum onere [честь и ноша — лат.]

Ваш случай очень интересен. Приступы выглядят скорее истериформными, чем кататоническими. Голоса крайне подозрительны, они указывают на очень глубокий раскол и хрупкость его niveau mental [ментального уровня — фр.] У меня часто были случаи, которые с наружной легкостью переходили от истерии или невроза навязчивости прямо к D. pr. Но я не знаю, что с ними делать. Не были ли они изначально D. pr., только без нашего ведома? Мы до сих пор знаем слишком мало, на самом деле, ничего, о внутренней природе D. pr., так что она вполне может благоденствовать с нами, как это было со старыми докторами, которые полагали, что крупозная пневмония иногда переходит в туберкулез. Мы лишь видим, как в определенный период в развитии различных взаимосвязанных комплексов связь с окружающим миром частично или полностью прерывается, влияние объективного мира погружается все ниже и ниже, а ее место занимают субъективные творения, которые заглушают реальность. Это состояние остается в принципе стабильным, изменяясь только в интенсивности. Есть даже случаи, когда люди действительно умирали от аутоэротизма (острое состояние, после смерти ничего не обнаружено). Совсем недавно я видел такой случай. (Символическая смерть?) Если в таких случаях нет тяжелых анатомических аномалий, следует полагать «задержку». Но это сопровождается сильнейшей компульсией к аутоэротизму (проявленной и в других случаях), выходящим далеко за всякие известные пределы; вероятно, компульсия обязана своим существованием некоему органическому расстройству мозга. Аутоэротизм настолько совершенно бесцелен (это с самого начала самоубийство), что все в нас должно против него протестовать. И все равно это происходит.

Это «все равно» напоминает мне, что не так давно образованный молодой кататоник выпил половину ночного горшка своего собрата по несчастью с очевидным удовольствием. Он мастурбирует с малых лет и наслаждался половой активностью с собственной сестрой. Кататоник с подростковых лет. Галлюцинирует указанную сестру, которая иногда появляется как Христос (бисексуальность). Затем начинается ухудшение, интенсивные галлюцинации, частью неопределимые, частью связанные с сестрой. Повышающееся возбуждение, непрерывно мастурбирует, ритмично засовывает палец в рот и анус попеременно, пьет мочу и ест кал. Миленькое аутоэротическое возвращение домой, не так ли?

Следующие вещи поражают меня в таких случаях: чувства сексуального возбуждения часто смещаются у пациенток с D. pr. с изначального места к анусу и вокруг него. Недавно я видел случай, когда они были локализованы в эпигастрии. Частая анальная мастурбация при D. pr.! Эпигастрий тоже относится к инфантильной сексуальной теории? Я пока не наблюдал смещения в другие части тела.

Каталепсия необычайно часто встречается в острых фазах кататонии. При истерии я наблюдал только один случай, когда каталептически жесткая рука была символом пениса. Но что такое общая жесткость и flexibilitas cerea [восковая гибкость — лат.] в кататонии? Логически она должна быть психологически обусловлена. Она появляется наряду с самыми острыми симптомами в глубочайшей фазе, когда обыкновенно появляются грубейшие аутоэротизмы. Каталепсия, похоже, более обычна среди женщин; во всяком случае, она обыкновенно распространена среди людей обоих полов, которые заболевают рано, как и, в целом, их распад, похоже, заходит глубже, и прогноз, соответственно, хуже, чем у тех, кто заболевает позже и обычно не доходит до бредовых идей и галлюцинаций (гипотеза Лугаро).[1]

Блейлер все больше склоняется к аутоэротизму, но только в теории. Вот ваша “verité en marche” [истина на марше — фр.]

Вы можете получить в свои руки The Journal of Abnormal Psychology? В Vol. I, No. 7 Соллье[2] сообщает о “troubles cénesthésiques” [расстройства кишечника — фр.] в начале D. pr., связанном с изменением личности. Он утверждает, что наблюдал то же самое в истерии в момент «восстановления личности» (транспозиция?): буря аффектов, пульсирование кровеносных сосудов, страх, вспышки, свист, острые боли в голове и т.д.* Вы сталкивались с подобным? Простите мой вал вопросов!

С благодарность, ваш, Юнг

* Руссо (Исповедь) — схожий случай.[3]

1. Эрнесто Лугаро (1870-1940) — итальянский психиатр. Невозможно определить, о какой его «гипотезе» идет речь, кроме предположения доктора Ассаджиоли (из личного общения), что это отсылка к теории Лугаро о псевдо-галлюцинациях.

2. Paul Sollier, “On Certain Cenesthetic Disturbances, with Particular Reference to Cerebral Cenesthetic Disturbances as Primary Manifestations of a Modification of the Personality”. Journal of Abnormal Psychology, II:1 (Apr.-May 1907). (Цитата Юнга неверна.) Соллье (1861-1933) был психиатром в Булонь-Бийанкур.

3. Исповедь, Часть I, Книга IV, 1738.

22F

Некоторые теоретические замечания о паранойе[1]

Основная ситуация вкратце такова: человек (ж.)[2] испытывает желание соития с мужчиной. Оно подавляется и появляется в следующей форме: люди вокруг говорят, что у нее есть это желание, а она это отрицает. (Или иначе: соитие произошло ночью помимо ее воли. Но это не основная форма.)

Что произошло в таком типе подавления и повторного появления, типичного для паранойи? Идея — содержание желания — возникла и сохранилась, она даже перестала быть бсз. и стала сз. Но эта идея, возникшая внутри, была спроецирована наружу и появилась как воспринятая реальность, против которой подавление может появиться вновь как противостояние. Вера была скрыта от желания-аффекта; с повторным появлением идеи проявился противоположный, враждебный аспект.

Проекция требует объяснения. Каково состояние для внешней проекции внутреннего аффективно катексированного процесса? Взгляд на нормальную ситуацию: изначально наше сз. регистрирует только два типа опыта. Снаружи — восприятия (В.), которые как таковые не катексированны аффективно и имеют качества; изнутри оно испытывает «ощущения», которые являются проявлениями импульсов определенных органов. Они качественны лишь в малой степени, но способны на сильный количественный катексис. То, что являет такое количество, расположено внутри, качественное и лишенное аффекта локализовано снаружи.

Конечно, это грубо схематично. Все процессы ментального представления, мысли и т. д. составлены из элементов с обеих сторон.

То, что попадает в В. встречается непосредственной верой; то, что зарождается внутри психики, подвержено тесту на реальность (который заключается в сведении к В.) и склонности к подавлению, которое направлено против неприятных качеств ощущений.

Половой инстинкт изначально аутоэротичен, позже он придает аффективный катексис, объект любви, образам из памяти. Фантазия-желание такова, что предположенное выше следует полагать либидозным объектом-катексисом, потому что она должна быть подвержена подавлению, пока не станет осознанной. Это может происходить разными путями (в соответствии с проявляющимися характеристиками различных ψНеврозов). Если содержание образа было спроецировано на цель В., сначала нужно удалить его либидозный катексис. Тогда он получает характер восприятия.[3]

В паранойе либидо удаляется от объекта; обратный этому процесс — это горе, в котором объект удаляется от либидо.

Катексис, утраченный образом объекта, сначала заменяется верой. На то, что либидо удалилось, указывает враждебность объекта,[3] встречающаяся в паранойе. Это эндогенное восприятие удаления либидо. В свете отношений компенсации между объектным катексисом и эго-катексисом, похоже, что катексис, удаленный от объекта, возвратился в эго, т. е. стал аутоэротичным.

Параноидальное эго впоследствии становится гиперкатектным, эгоистичным, одержимым манией величия. Аналог предполагаемого здесь процесса предстает в тревожной истерии. Истерия в очень общих чертах характеризуется излишком объектного катексиса. Это крайняя любовь к объекту, она даже затемняет ранний аутоэротический период объектными фантазиями (соблазнение). Она берет в качестве объекта все, что имеет хотя бы отдаленное отношение к нормальному объекту, даже места, по какой причине истерия привязывается к местам (агорафобия) или близости любимого, в противоположность неустойчивости, жажде путешествий при dementia praecox.

При тревожной истерии происходит противоположное тому, что предполагается в отношении паранойи. Внешние стимулы, т. е. В., воспринимаются как внутренние аффективно катексированные процессы, всего лишь вербальная репрезентация оказывает воздействие внутреннего опыта; склонность к страху. Полное возвращение объекта-катексиса в эго — в аутоэротическую сферу — происходит как органический процесс с трансформацией аффекта (в неудовольствие), а именно, в так называемой ипохондрии. Только использование этого механизма для подавления приводит к паранойе. Так что ипохондрия связана с паранойей как чисто соматический тревожный невроз с истерией, проходящей через ψ.[4] Достаточно часто ипохондрия приближается к паранойе, переходит в нее или смешивается с ней.

Не следует забывать, что в ψN мы всегда имеем дело с неудачной защитой. Предпринятая при паранойе, она, похоже, неизменно рушится, т. е. либидо возвращается к своему объекту, пытается доминировать и с переходом в неудовольствие цепляется за восприятия, в которые преобразился объект.

Борьба за возвращение более очевидна в паранойе, чем при других неврозах. Либидозный катексис усиливает образы, которые стали восприятиями, преображая их в галлюцинации. Клиническая картина соответствует этой вторичной защитной борьбе против либидозной фантазии, которая теперь появляется из области психического аппарата, который обычно дает доступ только к реальности.

Далее следует полагать, что, как правило, это процесс только частичный, т.е затрагивает только один компонент либидозного объекта катексиса. Все подавленное либидо постепенно преображается в веру, бред так интенсивен, потому что источник его в либидо. Бред — это вдохновленная либидо вера в реальность.

Резюме. Проекция (как конверсия и т. д.) — это разновидность подавления, при которой образ становится осознанным как восприятие; присущий ему аффект отделен и возвращен в эго с превращением в неудовольствие. Этот аффект (либидозный катексис) затем пытается, начиная с цели восприятия, навязать себя эго снова.

В отличие от других ψневрозов, паранойю можно объяснить как нормальные ψ процессы.

Как видите, формула особенно успешного типа подавления в галлюцинаторных формах безумия par excellence (слабоумие) может быть выведена из рассмотренных здесь отношений между либидозными объектами катексиса и эго-катексисами. (См. старый анализ в Собрании коротких работ).[5]

С наилучшими пожеланиями, доктор Фрейд

Любой, кто дает больше, чем у него есть, мошенник.

1. Написано и отправлено между 14 и 20 апр. 07 г. На листах 11х8¾″.

2. В рукописи: ж. вставлено перед человек.

3. В рукописи: подчеркнуто синим карандашом, вероятно, Юнгом.

4. Т.е. истерия, которая обусловлена психологически.

5. См. выше, 11F, прим. 5; в Sammlung keliner Schriften zur Neurosenlehre, I (1906).

23F

21 апреля 1907 г.

Дорогой коллега,

Прекрасно, что вы задаете так много вопросов, хотя знаете, что я могу ответить только на немногие. Я тоже начинаю считать наш обмен идеями необходимостью, по крайней мере, по воскресеньям.

Я вижу, что вы подошли ближе к моей идее, что регрессия в аутоэротизм происходит и в Dem. p. Я ничего не могу сделать без прямого влияния материала и хорошо осознаю, что из трех детальных анализов узнаешь больше, чем можно систематизировать, сидя за своим столом. То, что я недавно послал вам из этого источника, ценно только в той степени, в какой соответствует тому, что можно вывести из материала двух других ψN (уверен, вы понимаете эти аббревиатуры). В целом я полагаю, что нужно быть терпеливым и не ожидать ответов на некоторые вопросы, пока не узнаем побольше. Однако, нам позволяются догадки, например, в отношении случаев, которые начинаются в истерической или навязчивой форме. На теоретической основе легко понять, что сначала при истерии обыкновенно предпринимается одна форма защиты (подавление в бессознательном образа, катексированного либидозным аффектом), а затем, если этого недостает, гораздо более радикальный и опасный метод раскалывания катексиса и втягивания его в эго. Исходя из таких предположений, случай начнется как истерия и разовьется в D. pr.

Как вы, конечно, видите, неправильно было бы говорить, что истерия развивается в D. pr., скорее истерия обрывается и заменяется D. pr. Эти наши фразы становятся значимыми, только когда мы учитываем некоторые аспекты процесса подавления. Другие случаи могут начаться прямо с метода защиты, характерного для D. pr.; иные не идут дальше истерии, поскольку соматическая уступчивость позволяет должную разрядку. Аналогичным примером в органической области были бы отношения между двигательной атаксией и общим параличом. Как правило, общий паралич происходит только в умеренных случаях двигательной атаксии; хорошо известно, что обычный третичный процесс не разворачивается, если развилась типичная сифилитическая слепота. Чтобы заметить это в самом начале процесса, требуется диагностическая тонкость и глубокий опыт.

Кстати говоря, я очень удивлен, что в ваших случаях возвращение аутоэротизма так поразительно успешно. По всей вероятности, это действительно обусловлено их юностью, и располагающий момент, тот фактор, который наши авторы называют «идиопатическим», был бы неполным переходом от аутоэротизма к объекту любви в прошлом. Dementia будет грубо соответствовать успеху, а паранойя неудаче этого возвращения, т. е. либидо из нашего восприятия. Со всеми возникающими градациями. Я полагаю, что возвращение аутоэротизма столь же катастрофично для развития личности, как вы полагаете. В процессе в целом следует учитывать различные компоненты либидо и особенно бисексуальность. Немало бы я отдал, чтобы оставить свое заведение и присоединиться к вам в изучении этой, без сомнения, крайне познавательной и легко понятной формы ψN, но, к сожалению, вынужден зарабатывать на жизнь и корпеть над своей работой, которая все больше меня утомляет.

Я не думаю, что ψ обусловленность абсолютно определяющая в случае кататонии (нужно перечитать Риклина[1]). Смещение катексиса должно включать в себя значительные изменения иннервации, т. е. психологические эффекты, как при истерии. Конечно, я интерпретирую смещение сексуальной стимуляции в анальную область в Dem pr. и другие подобные извращения в свете моей Теории сексуальности, не как смещения эрогенных зон, а как восстановление их древней первичной силы, которое, согласно моей теории, вполне очевидно при Dem. pr. Эпигастриальная область относится к оральной зоне или верхней части пищеварительного тракта, который включает в себя желудок, см. истерию. Я не читал статью Соллье. То, что я знаю о его работе (истерия, память) — это негодная болтовня и грубо неверное истолкование природы. Вы, должно быть, думаете, что я снова строю из себя Папу Римского, громя еретиков. Но могу ли я смотреть на эти вещи двояко?

Должен сказать, то, что вы написали в предпоследнем письме о реакциях пациента с Dem. pr. — отсутствие реакции на анализ и хрупкость переноса — просто вопиет о диагнозе аутоэротизма. То, что этот аутоэротизм должен представлять совершенно иную картину, нежели у ребенка, очевидно само собой. В конце концов, старческое слабоумие тоже очень отличается от детского поведения, хотя представляет собой регрессию в инфантильную стадию. В обоих случаях отсутствует способность развития. Мы находим те же различия и между больным афазией и ребенком, который учится говорить.

Вчера мое сравнение невроза навязчивости и религии появилось в первом номере нового Zeitschrift für Religionspsychologie.[2] Оттисков я пока не получил. А еще я до сих пор жду Градиву.

Возможно, вы сможете заняться мальчиком из Гёрлица позже. Его случай должен быть крайне познавательным.

Не берите на себя ношу моего представителя. Вы завидно молоды и независимы. Возможно, вы навлечете на себя тяжесть, но не одиозность нашего дела, и позже соберете плоды своих трудов. Подумайте об этом, учитывая важность дела, сопротивление, возможно, не так чрезмерно.

Пишите мне еще новости из Бургхольцли! Уверен, когда вы и Блейлер выступите с поддержкой теории либидо, в ученых кругах поднимется звучный шум.

Сердечно ваш, доктор Фрейд

1. “Beitrag zur Psychologie der katalepsischen Zustände bei Katatonie”, Psychiatrisch-neurologische Wochenschrift, VII:32/33 (1906). См. Jung, “Abstracts”, CW 18.

2. “Zwangshandlungen und Religionsübung” = “Obsessive Actions and Religious Practices”, SE IX. Фрейд зачитывал часть этой работы на собрании 6 мар. Общества Среды, на котором были гостями Юнг и Бинсвангер (не 2 мар., как датирует Jones, II, p. 36/32; а также введение редактора, SE IX, p. 116). См. Minutes, I, p. 142.

24J

Бургхольцли — Цюрих, 13 мая 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Прежде всего прошу простить за долгую паузу, которую я себе позволил. Я не мог и не хотел вам писать, пока не увижу вещи яснее. Прежде всего, я хотел усвоить и переварить ваши «Заметки о паранойе». Но сначала новости! Вскоре вам станет известно, что ассистент Крепелина разбил меня своим обзором на мою книгу о Dem. pr. в Zentralblatt[1] Гауппа. Вы, конечно, тоже включены. Так трогательно следить за его беспомощным барахтаньем! Если у вас нет Zentralblatt, я могу отправить вам оттиск в качестве назидания. Несмотря на все, он почувствовал себя обязанным написать об этом целую статью. По крайней мере, они начали использовать тяжелую артиллерию. Но, в конце концов, это снова меня свалило, ведь теперь я вижу, как бесконечно трудно сообщать ваши идеи публике.

Аутоэротизм может записать на свой счет еще один триумф. Нам недавно удался анализ образованной и очень умной молодой женщины-кататоника, наделенной очень хорошей интроспекцией. Она всегда ходит сжатая и безэмоциональная, и ее очень трудно содержать в хорошем отделении, потому что время от время она обмазывает себя экскрементами. Она спонтанно доверила нам, что с тех пор, как заболела, стала как ребенок в своих мыслях, масса старых инфантильных воспоминаний всплывает в ее голове, в которые она полностью погружена. Она говорит, что обмазывание появилось просто потому что ей показалось нужным (в одном из состояний «рассеянности») не сидеть в туалете, а испражняться на кусочек бумаги на полу. Что странно, именно так она делала в детстве. Она страдала от запора и слишком уставала сидеть, затем начала испражняться на кусок бумаги. В ее болезни появлялись локализованные состояния возбуждения с мастурбацией. Значимо, что сексуальность sensu strictiori [в строгом смысле — лат.] не оказывает никакого воздействия на психику, но в огромном большинстве случаев остается локальной и ощущается как нечто чуждое и противостоящее, или, во всяком случае, не происходит соответствующего подавления.

Я несколько раз размышлял над вашими «Заметками о паранойе», также вместе с Блейлером. Выведение бредовых идей из аффектов (= либидо) совершенно ясно для нас. Однако, мне кажется, что в вашем объяснении «внешней проекции» вы можете иметь в виду только происхождение идеи наказания. Но в D. pr. всякая вещь проецируется наружу. Бредовые идеи — это, как правило, безумная смесь исполнения желаний и чувства мучения. Следующая аналогия всегда поражала меня, как просветление: религиозный экстатик, который стремится к Богу, однажды удостаивается видения Бога. Но конфликт с реальностью также создает его противоположность: уверенность обращается в сомнение, Бог в дьявола, и сублимированная сексуальная радость unio mystica в сексуальную тревогу со всеми ее историческими призраками. Здесь мы видим, как желание напрямую производит проекцию наружу, потому что присутствует желание реальности. То же самое желание можно часто продемонстрировать в случае бессознательного параноика, но обычно объективизируется только конфликт. Далее, чувство наказания часто компенсируется манией величия, хотя это реже ведет к объективациям. В параноидальной Dem. pr. исполнение желаний определенно встречается гораздо чаше. Когда вы говорите, что либидо извлекается из объекта, то, думаю, имеете в виду, что оно извлекается из реального объекта по нормальных причинам подавления (препятствия, недостижимость и т. д.) и набрасывается на фантазийную копию реального, с которым затем играет свою классическую аутоэротическую игру. Проекция на цель восприятия происходит из первоначального желания реальности, которое, будучи недостижимым, создает собственную реальность галлюцинацией. Но в психозе все идет вкривь и вкось, потому что объективно реальным переживается только конфликт. Почему это так, до сих пор не вполне ясно для меня; возможно, конфликтующий компонент усиливается нормальным корректирующим компонентом. Я буду крайне благодарен за любые поправки моих взглядов. Моя единственная надежда в том, что это приблизит меня к вам.

Блейлер до сих пор упускает ясное определение аутоэротизма и его специфически психологические эффекты. Он, однако, принял концепцию для своей работы о Dem. pr. для Руководства Ашаффенбурга.[2] Он не хочет говорить «аутоэротизм» (по известным нам всем причинам), но предпочитает «аутизм» или «ипсизм». Я уже привык к «аутоэротизму».

Ваш пациент из Гёрлица теперь проявляет, без сомнения, симптомы кататоника на самом низком аутоэротическом уровне — он начал обмазывать себя. Так что его отец недавно мне написал. Ни о каком психическом лечении, даже только анализе, не может идти речи, так как, к сожалению, я каждый день наблюдаю наших собственных кататоников.

Медер публикует анализы снов в последних Archives de psychologie.[3]

Ваша Градива[4] только прибыла. Сердечно благодарю! Я начну читать тут же с огромными ожиданиями.

В настоящий момент я занимаюсь 6-летней девочкой с избыточной мастурбацией и не встающей с постели после предполагаемого совращения приемным отцом. Очень запутано! У вас был опыт работы с маленькими детьми? Кроме бесцветного и безэмоционального, совершенно слабого представления травмы в сознании, мне не удалось добиться какой-то абреакции с аффектом, спонтанной или предложенной. В настоящее время кажется, что травма была ложной. Но откуда ребенок взял все эти сексуальные истории? Гипноз хорош и глубок, но с крайней невинностью ребенок ускользает от всяких предложений разыграть травму. Одно важно: на первом сеансе она спонтанно галлюцинировала «сосиску, которая, как сказала женщина, будет становиться толще и толще». Когда я спросил, где она видела сосиску, она быстро ответила: «На герре докторе!» Все, что можно ожидать от транспозиции! Но с тех пор все сексуальное утаивалось. Никаких следов D. pr.!

Со всем почтением,

Весьма искренне ваш, Юнг

1. Max Isserlin, “Über Jung”s ‘Psychologie der Dementia praecox’ und die Anwendung Freud’scher Forschungsmaximen in der Psychopathologie”, Zentralblatt für Nervenheilkunde und Psychiatrie, n.s., XVIII (май 1907). Иссерлин (1870-1941) — мюнхенский невролог, ассистент Крепелина; был противником психоанализа. Умер в Англии как беженец.

2. См. ниже, 272J, прим. 7.

3. Alphonse E. Maeder, “Essai d”interprétation de quelques rêves”, Archives de psychologie, VI (1906). Медер (1882-1971) — швейцарский психотерапевт, некоторое время председатель Цюрихского психоаналитического общества; поддерживал Юнга после разрыва; позже развил метод краткого анализа и связался с Оксфордским движением.

4. Der Wahn und Die Träume in W. Jensens ‘Gradiva’ (Schriften zur angewandten Seelenkunde, 1; Leipzig — Vienna, 1907) = “Delusions and Dreams in Jensen’s ‘Gradiva’”, SE XI. Jones, II, p. 382/341: «Это Юнг обратил внимание [Фрейда] на роман, и он сказал мне, что Фрейд написал небольшую книгу о нем явно для того, чтобы доставить ему удовольствие», Настоящая переписка не несет никаких следов этого; однако, см. ниже, 50J: Джонс мог спутать роман с рассказами “Übermächte”.

25F

23 мая 1907 г.

Дорогой коллега,

Поскольку вы так долго заставили меня ждать вашей реакции на Градиву, могу только полагать, что вы погружены в работу над D. pr., так что я не буду тянуть с информацией, о которой вы просили.

В вашем письме я вижу две проблемы: а) что означает возвращение либидо из объекта; б) какая разница между параноидальной внешней проекцией и другими проекциями. Я скажу вам, что думаю.

а) Я не думаю, что либидо возвращается из реального объекта, чтобы наброситься на ментальное представление объекта, с которым фантазия затем играет в аутоэротическую игру. По определению, либидо не аутоэротическое, пока у него есть объект, реальный или воображаемый. Скорее, я полагаю, что либидо отделяется от объекта-образа, который таким образом лишается катексиса, который характеризовал его как внутренний и теперь может быть спроецирован наружу и, так сказать, воспринят. Затем на мгновение он может быть воспринят спокойно, так сказать, и подвержен обычному тесту на реальность. «Люди говорят, что я люблю соитие. Это они так говорят, но это не правда!» Успешное подавление добивается именно этого; освобожденное либидо как-то проявляется аутоэротически, как в детстве. Источник всего нашего непонимания, я полагаю, в том, что я не подчеркнул достаточно ясно двойное начало процесса, срыв в подавление либидо и возвращение либидо.

Теперь мы можем сконструировать три возможных случая. 1) Подавление вышеописанным процессом перманентно успешно, затем случай принимает курс, кажущийся характерным для D. pr. Спроецированный объект-образ может появиться только кратко в «бредовой идее», либидо определенно обращается в аутоэротизм, психика обедняется хорошо известным вам образом.

2) Или происходит возвращение либидо (неудача проекции), только часть которого направляется на аутоэротизм; другая часть возвращается в объект, который теперь обнаруживается в цели восприятия и считается восприятием. Затем бредовая идея становится более интенсивной, и сопротивление ей более и более жестоким, вся защитная борьба ведется снова как отрицание реальности (подавление преображается в отрицание). Это может продолжаться какое-то время; в конце вновь прибывшее либидо увлекается в аутоэротизм или часть его фиксируется перманентно в бреде, направленном против спроецированного объекта-желания. В разнообразных смесях это случается в параноидальной Dem. praecox, без сомнения, наименее чистом и самом частом типе.

3) Или подавление оказывается совершенно безуспешным после некоторого успеха в проецировании объекта-желания. Вновь прибывающее либидо ищет объект, теперь обратившийся в восприятие и развивает самые интенсивные бредовые идеи, либидо обращается в веру, и устанавливается вторичное изменение эго; результат — чистая паранойя, в которой аутоэротизм не развивается; ее механизм, однако, может быть объяснен только на основе серий, простирающихся до полной Dem. pr.

Я представляю себе эти три схемы. Сколько из этого можно клинически продемонстрировать, то есть показать существование в реальности, вы увидите. Пока я отмечу, что возвращение аутоэротизма крайне удачно в чистой Dem pr. Ваши сообщения крайне убедительны. Мимоходом замечу о моей неспособности поверить, как поверил Блейлер, что эти механизмы можно продемонстрировать только в Dem. pr., а не в настоящей паранойе.

б) Что менее ясно для меня, поскольку мне недостает впечатлений недавних случаев, так это мои собственные идеи о проблеме, т. е. отношение параноидальной проекции к истерической или слабоумной проекции. Чистейшая галлюцинаторная реализация, без сомнения, происходит в последней, когда нет подавления, а образ желаемого объекта, сверх-катексированного либидо, обращается напрямую в восприятие через регрессию. Здесь, напротив, мы находим подавление конфликтующего эго и реальности. И здесь нет переворота ценностей. Удовольствие остается удовольствием и не превращается, как в паранойе, в неудовольствие. Этот тип далее имеет две отличительные особенности — смотрите мой старый анализ[1] — : никакого подавления объекта желания, либидо (гипервалентное) остается с объектом-репрезентацией. Этот тип устанавливается внезапно, здесь нет продолжительной борьбы и хронического развития, как при паранойе (Dem. pr.)

В истерии аналогичный процесс, галлюцинация репрезентации желания и переусиление эго происходят в кратком эпизодическом приступе, порожденном регрессией гиперкатексированного объекта-образа в восприятие. Эта нестабильность характерна для истерии, подавленное становится подавляющим, но только временно. Однако, всякий случай истерии может сместиться в острый галлюцинаторный психоз описанного выше характера.

При паранойе (которая остается теоретической концепцией; Dem. pr., похоже, является глубоко клинической идеей) образ объекта желания никогда не осознается напрямую через усиленный либидо-катексис, вызванный регрессией. Здесь первым появляется подавление через проекцию с пониженным либидо-катексисом, усиление галлюцинаций либидо, вернувшимся после подавления, вторично. Я полагаю, хотя это можно продемонстрировать только с помощью хорошо продуманной схемы, что регрессия и проекция — это разные процессы, которые также принимают разное течение. Для паранойи также характерна слабая регрессия; желание-идея воспринимается как слово, слухом, т. е. усиливается мыслительными процессами, а не визуальным образом. Я до сих пор не могу понять, без сомнения, вторичные визуальные галлюцинации; они выглядят как вторичная регрессия.

Чередование либидо в смысле его локализации относительно эго и объекта и модификации подавления, т. е. что их вызывает и в каком ритме — вот что, без сомнения, определяет характер нейропсихозов и психозов.

***

После этих сложных вопросов нечто попроще. У своей шестилетней девочки вы, несомненно, обнаружили, что приступ — это фантазия, ставшая осознанной, что обычно раскрывается в анализе и что поначалу сбило меня на ложный путь предположения о существовании общих травм в детстве. Терапевтическая задача состоит в демонстрировании источников, из которых ребенок черпает свое сексуальное знание. Как правило, дети предоставляют мало информации, но подтверждают то, что мы предполагаем, когда говорим это им. Опрос семей незаменим. Когда он удачен, результатом являются самые восхитительные анализы.

Что касается Блейлера, должен добавить: Три эссе дают ясную картину аутоэротизма. Психически негативную, если хотите.

Другая причина, по которой ребенок не может рассказывать, заключается в том, что, как показывает ваше наблюдение, она сразу же и полностью впадает в перенос.

Мой пациент из Гёрлица, как и все ошибки, очень поучителен. Все, что мы диагностировали, еще присутствует, плюс Dem. pr. Мой студент, о котором я говорю в Градиве,[2] который находит прибежище в геометрии, показал прелестнейшие навязчивости, самые великолепные фантазии. Его гениталии тоже остались инфантильными; я видел его снова несколько месяцев назад в состоянии апатичного слабоумия.

С наилучшими пожеланиями и с ожиданием вашего ответа,

Сердечно ваш, доктор Фрейд

1. См. выше, 11F, прим. 5.

2. SE IX, p. 36.

26J

Бургхольцли — Цюрих, 24 мая 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Ваша Градива чудесна. Я проглотил ее за один присест. Ясное описание притягательно, и я думаю, что нужно быть пораженным семикратной слепотой, чтобы не видеть вещи, как они есть. Но закоснелые психиатры и психологи способны на все! Не удивлюсь, что идиотские банальности, которые возводили на вас раньше, снова разносятся с академической стороны. Часто я вынужден возвращать себя назад во время, когда реформация моего психологического мышления еще не произошла, чтобы снова испытать удары, направленные против вас. Я просто не могу их больше понимать. Мое мышление в те дни кажется мне не только интеллектуально неправильным и ущербным, но и, что хуже, морально неполноценным, поскольку теперь кажется непомерной бесчестностью по отношению к себе. Так что вы можете быть совершенно правы, когда ищете причины сопротивления наших оппонентов в аффектах, особенно сексуальных. Просто умираю от желания узнать, что сексуальный комплекс публики скажет о вашей Градиве, которая в этом отношении совершенно безобидна. Меня больше всего будет раздражать, если они отнесутся к ней с благосклонным покровительством. Что сам Йенсен[1] говорит о ней? Один вопрос, который вы оставили открытым, и за который могут ухватиться критики: почему комплекс в Ганольде подавлен? Почему он не дал себе ступить на правильный путь под действием песни канарейки и других восприятий?[2]

Та роль, которую играет птица, столь же занимательна. Как бы вы ни пытались не исследовать смысл этого символа глубже, по понятным причинам. Вы знаете сочинения Штейнталя о мифологии птицы?[3]

Переработка объясняет два периода моего молчания в последние дни. Проф. Блейлер нездоров и отправился на морской курорт на 3 недели. Тем временем я руковожу клиникой, и многое другое тоже на моих плечах. Я также написал еще одну маленькую работу,[4] «побочную», как вы говорите. Я должен был предоставить точное доказательство чего-то связанного с репродуктивными нарушениями, что самоочевидно для вас, как и для меня; но эти толстокожие просто не могут ничего понять, если это не что-то весомое вроде кулака на их шкуре. В любом случае, я отправлю ее вам позже и не дам ей ускользнуть из моего ума, как это было с последней работой на английском о гальванометрических исследованиях.[5] В то время в Вене мое бессознательное было неприятно возбуждено, потому что мне казалось, что вы не уделяете должного внимания моим электрическим исследованиям. Месть должна была свершиться. Отложенное озарение!

Недавно у меня был неприятный спор с Беццолой. Я посмотрел его работу и несколько раз проверил сам. Это оригинальный метод Брейера-Фрейда с большим упором на гипноз. Он надевает на людей маску и заставляет говорить, какие визуальные образы они видят. Появляется множество травматических моментов, которые он заставляет их повторять снова и снова, пока они не истощатся. Хорошие результаты, насколько я мог их проверить. Многие тестируемые впадали в авто-гипноз и испытывали сомнамбулические травмы. Но мне кажется, немалая часть всего этого выдумана; по крайней мере, так делает та шестилетняя, которой я занимаюсь: рассказывает полностью выдуманные истории и с большой осторожностью обходит кругами травматические моменты. Пока у меня были только неудачи в использовании этого метода на необразованных людях. Франк, используя гипнотическое убеждение, концентрирует внимание на травматическом моменте (предполагая, что он есть!) и заставляет пациента пройти через него снова и снова, пока он не истощится. Эффект обоих методов не совсем мне понятен. Я предполагаю, что оба они, по крайней мере, в некоторой степени, упускают сопутствующую транспозицию. В одном моем случае, которым я занимался таким образом, это было совершенно ясно: женщина восхваляла преимущественно мою доброту за такое глубокое погружение в ее дела. Другую я замучил чуть не до смерти на двух сеансах, так и не получив малейшего визуального образа, и только когда я задал прямой вопрос о снах и сексуальности, она начала оживать. Плохо в этом всем то, что Беццола в своей невежественной слепоте враждебен вам и уже начал распускать ложь обо мне. Вы распознали его характер лучше меня — мелкая […] душа. Противостояние и раскол в своем лагере хуже всего.

О вашей Градиве Блейлер сказал: да, она чудесна — либо эти связи действительно есть, либо их можно поместить куда угодно. Этот шип сомнения до сих пор впивается в плоть Блейлера, но он не опасен. Сейчас он занят книгой о Dem. praec., от которой мы можем ожидать великого. Продолжение великой «битвы Фрейда» обеспечено.

Хейльброннер[6] из Утрехта подверг мой «Диагноз свидетельств»[7] детальной критике в последнем выпуске Zeitschrift f.d. gesamte Strafrechtwissenschaft. Я посылаю вам ее вместе с критикой Иссерлина.

С наилучшими пожеланиями,

Всегда искренне ваш, Юнг

1. Вильгельм Йенсен (1837-1911) — северонемецкий драматург и романист. См. примечание редактора к исследованию «Градивы» и постскриптум Фрейда, SE IX, pp. 4 & 94.

2. SE IX, p. 64.

3. Гейман Штейнталь (1823-1899) — немецкий филолог и философ, работы которого Юнг цитировал в “Wandlungen und Symbole der Libido” (1911-1912; см. CW 3, index, “Steinthal”). Он был редактором Zeitschrift für Völkerpsychologie und Sprachwissenschaft (Berlin); см. “Die ursprünliche Form der Sage von Prometheus”, ibid., II (1862), 5 & 20f., о символизме птицы. А также следующее письмо, прим. 8.

4. “Über die Reproduktionsstörungen beim Assoziationexperiment”, Journal für Psychologie und Neurologie, IX (1907) = “Disturbances of Reproduction in the Association Experiment”, CW 2.

5. См. выше, 19J, прим. 2; вероятно, первая работа.

6. Karl Heilbronner, “Die Grundlagen der psychologischen Tatbestandsdiagnostik”, XXVII (1907). Хейльброннер (1869-1914) — немецкий психиатр, тогда директор Утрехтской университетской клиники.

7. “Die psychologische Diagnose des Tatbestandes”, Jurustusch-psychiatrische Grenzfragen, IV (1906) = “The Psychological Diagnosis of Evidence”, CW 2.

27F

26 мая 1907 г.[1]

Дорогой коллега,[2]

Большое спасибо за вашу похвалу Градивы. Вы не поверите, как мало людей смогли сказать что-то подобное; ваши слова — практически первые дружеские, которые я слышал на эту тему (нет, не буду нечестен к вашему кузену (?) Риклину). На этот раз я знал, что моя работа заслуживает похвалы; эта небольшая книга была написана в солнечные дни,[3] и я сам получил огромное удовольствие от нее. Действительно, она не говорит ничего нового для нас, но, я полагаю, позволяет насладиться нашими богатствами. Конечно, я не ожидаю, что она откроет глаза нашим закоснелым противникам; я давно перестал обращать внимание на этих людей, и поскольку у меня мало надежды на специалистов, я, как вы заметили, равнодушно отнесся к вашим гальванометрическим экспериментами, за что вы теперь наказываете меня. Говоря по правде, утверждение вроде вашего значит для меня больше, чем одобрение целого медицинского конгресса; оно тут же делает одобрение будущих конгрессов неизбежным.

Если вас интересует прием Градивы, я буду держать вас в курсе. Пока единственный обзор появился в венском ежедневнике;[4] обзор благосклонный, но в нем не больше понимания и чувства, чем, скажем, у ваших пациентов с dementia praecox. Журналисты, вероятно, не понимают, как может человек испытывать страстный интерес к абстрактным идеям; они не думают ни о чем, кроме написания таких вещей как: математики говорят, что 2х2 часто равно 4, или: мы уверены, что 2х2 обычно не 5.

Что говорит сам Йенсен?[5] Он был очарователен. В первом письме он выразил свое удовольствие и т. д. и сказал, что во всех важных пунктах мой анализ соответствовал замыслу его истории. Конечно, он не говорил о нашей теории, старый джентльмен, похоже, не способен разбираться в каких-то идеях, кроме своих поэтических. Этому согласию он, как полагает, обязан поэтической интуиции и, вероятно, частью своим прежним медицинским занятиям. Во втором письме я был неосторожен и спросил о субъективном элементе в работе, о том, откуда берется материал, где вмешивалась его личность и т. д. Тогда он осведомил меня, что древний барельеф действительно существует, что у него есть репродукция от Нанни[6] из Мюнхена, но он никогда не видел оригинал. Он сам придумал фантазию, будто барельеф представлял собой женщину из Помпеи; кроме того, это он любил дремать в полуденный зной в Помпеях и однажды впал там в визионерское состояние. В остальном он понятия не имеет, откуда взялась идея; начало внезапно явилось к нему, когда он работал над другой историей. Он отложил все и начал его записывать. Он ни разу не замедлился, все явилось к нему готовым и целостным, он закончил историю в одном черновике. Это предполагает, что анализ, будь он продолжен, привел бы через его детство к самым интимным эротическим переживаниям. Иными словами, все это еще одна эгоцентрическая фантазия.

В заключение позвольте выразить надежду, что однажды вы тоже натолкнетесь на то, что покажется вам интересным для широкой публики, и вы передадите это для моих Papers, а не в Die Zukunft.[7]

Вы правы, я молчал о «птице» по причинам, вам хорошо известным, из уважения к издателю и публике, или из-за вашего смягчающего влияния, как вам больше нравится. Тот, кто работает над материалом, будет очень благодарен за ссылку на статью Штейнхаля. Риклин обратил мое внимание на статью в Zeitschrift Штейнхаля за 1869 г.[8] Вы имеете в виду ту же самую?

Мне действительно любопытна книга Блейлера о dementia. Она, вероятно, будет развитием Теории сексуальности, но едва ли того рода, какой нужен. Надеюсь, она не делает ваше исследование избыточным. Я действительно измучился над двумя теоретическими конструкциями, которые прислал вам недавно.[9] Я не привык работать таким образом, без прямого наблюдения. Уверен, вы не обманулись такими теоремами. Если бы только я был моложе или богаче или более легкомысленным, или все вместе, я был провел несколько месяцев в вашей клинике; вместе мы точно проработали бы проблему.

У меня нет никаких причин считать Беццолу и Франка членами нашей группы. Если вы дали отпор Б., немного жестко, я скажу, что он того заслуживает; судя по его симптоматическим действиям, мы не были к нему несправедливы. Механизм его успешных лечений, если он вообще длятся долго, что более чем сомнительно, без сомнения, заключается в переносе, как вы и полагаете; вы называете это транспозицией. Мне припоминается, что я сам выражал это подозрение, когда впервые писал вам о нем не так давно.[10]

Да, я надеюсь получить ваши публикации, помимо моих кратковременных реакций. Все, что вы можете ожидать от меня в ближайшем будущем — это второе издание Повседневной жизни (примерно в конце июня), в которое включены некоторые ваши примеры.[11] Бреслер[12] не выслал оттиски небольшого эссе о религии и навязчивости, отрывки из которого вы слышали в моем доме в ту среду. Издатель отказался их заказывать! Я выжал из себя две короткие статьи,[13] но они, вероятно, пока не появятся.

Большое спасибо за два бомбовых удара из вражеского лагеря.[14] Я не задержу их больше, чем на несколько дней, только пока не смогу прочесть без эмоций. Да что они из себя представляют, как не эмоциональную чепуху? Сначала они пишут, словно мы никогда не публиковали анализ снов, историю болезни или объяснение парапраксиса; затем, когда свидетельства представлены их вниманию, они говорят: «Но это не доказательство, это все случайно». Попробуйте показать доказательство тому, кто не хочет его видеть! Ничего не добьешься логикой, о которой можно сказать то, что Готфрид Страсбургский довольно непочтительно сказал о суде божьем:

«…что Христос в своей великой добродетели

колеблется, как рукав на ветру».[15]

Но пусть пройдет пять или десять лет, и анализ «aliquis»,[16] который сегодня не считается убедительным, станет убедительным, хотя ничего в нем не изменится. Тут ничего не поделаешь, нужно продолжать работать, избегать лишних трат энергии на опровержение, и пусть плодотворность наших взглядов сражается с бесплодностью тех, которым мы противостоим. В каждой строке работе Иссерлина видна зависть. В чем-то она слишком абсурдна, и все в целом лишь показывает его невежество.

Но все равно, не беспокойтесь, все получится, как надо. Вы это еще увидите, хотя я, может, и нет. Как мы знаем, другие до нас должны были ждать, пока мир поймет, что они говорили: я уверен, что вы не будете совсем одиноки на Амстердамском конгрессе. Каждый раз, когда нас высмеивают, я становлюсь еще более убежденным, что у нас в руках великая идея. В некрологе, который вы однажды напишете обо мне,[17] не забудьте засвидетельствовать, что я никогда не был особенно обеспокоен противниками.

Надеюсь, ваш руководитель скоро поправится, и рабочая нагрузка уменьшится. Мне не хватает ваших писем, когда паузы слишком долгие.

Сердечно ваш, доктор Фрейд

1. Опубликовано в Letters, ed. E.L. Freud, no. 124; частично цитируется и обсуждается в Max Schur, Freud: Living and Dying (New York, 1972), pp. 249ff.

2. В рукописи: Lieber Herr College.

3. «Он написал ее на открытом воздухе во время летнего отпуска (1906) … в Лавароне, Трентино» — Jones, II, pp. 383/341 & 16/15.

4. Moritz Necker, Die Zeit, 19 мая 07 г. (Jones, II, pp. 384/343).

5. Письма Йенсена см. в Psychoanalytischr Bewegung, I (1929), 207-211.

6. В рукописи Фрейда неразборчиво, но в письме Йенсена, которое он пересказывает, это Нанни, предположительно, торговец произведениями искусства Феликс Нанни, Türkenstrasse 92, Munich. Репродукция, вероятно, была копией на штукатурке. (В расшифровке Psych. Bewegung имя появляется как Нарни.)

7. Die Zukunft (Берлин) — литературный и политический еженедельник, основанный и редактируемый Максимиллианом Харденом (1861-1927), где Юнг опубликовал эссе о криптомнезии (1905; см. CW 1).

8. Hermann Cohen, “Mythologische Vorstellung von Gott und Seele”, Zeitschrift für Völkerpsychologie und Sprachwissenschaft, VI (1869), особенно 121f., о душе как птице. Медер цитировал ее в работе, упомянутой Юнгом, 24J, прим. 3. / Впоследствии Абрахам использовал и работу Коэна, и Штейнталя (выше, 26J, прим. 3) в своей Traum und Mythus (ниже, 84F, прим. 2), за которую Юнг выразил благодарность в своей “Wandlungen und Symbole”, part II, ch. 3.

9. Выше, 22F и завершение 25F.

10. Выше, 18F.

11. Zur Psychopathologie des Alltagsleben (orig., 1901), 2nd edn.. Berlin: Karger, 1907 = The Psychopathology of Everyday Life, SE VI; примеры Юнга на pp. 18, 25, 215.

12. Иоганн Бреслер (1866-1936) был основателем и со-редактором с Фрейдом Zeitschrift für Religionspsychologie; см. выше, 23F, прим. 2.

13. См. ниже, “Sexual Enlightenment” (34F, прим. 7) и “Hysterical Phantasies” (64F, прим. 1).

14. См. выше, 24J, прим. 1 (Иссерлин) и 26J, прим. 6 (Хейльброннер).

15. Тристан (ок. 1210), III, 469-470.

16. «…тот замечательный образчик Фрейда в Психопатологии повседневной жизни, когда в стихе “Exoriate aliquis nostris ex ossibus ultor” [«О, приди же, восстань из праха нашего, мститель», Энеида 4.625] Фрейд смог определить, что у возлюбленной его друга, забывшего слово “aliquis” [букв.: некий], задержка менструации» — Jung, “The Psychology of Dementia Praecox”, par. 117, цит. SE VI, pp. 9ff.

17. “Sigmund Freud: Ein Nachruf”, Sonntagsblatt der Basler Nachrichten, 1 окт. 1939 г. = “In Memory of Sigmund Freud”, CW 15. Но он не засвидетельствовал.

28J

Бургхольцли — Цюрих, 30 мая 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

К сожалению, сегодня я могу послать только короткий ответ на ваше дружеское письмо, так как все мое время занято делами клиники.

Прежде всего, спасибо за новости о Йенсене. Примерно этого можно и было ожидать. Списать это в его возрасте на медицинские занятия великолепно и подозрительно артеориосклеротично. В моем окружении Градиву читали с наслаждением. Женщины понимают вас лучше всего и обычно сразу. Только «психологически» образованные люди носят шоры на глазах.

Я с радостью напишу что-нибудь для ваших Papers. Идея очень привлекательная. Я не знаю, что. Это должно быть что-то стоящее. Статья в Zukunft и ей подобные недостаточно хороши. Харден выжал ее из меня. Я бы никогда не написал ее по собственному почину. Пока я особенно увлечен своими экспериментальными занятиями, но боюсь, что они едва ли подходят широкому кругу читателей. Тем не менее, вполне возможно, что Dementia praecox пошлет что-то хорошее из своих неистощимых глубин. Заминка в том, что я поглощен делами клиники и едва нахожу свободное время для собственной работы. Для меня невозможно в настоящее время погрузиться в материал. Всякая систематическая работа над Dementia praecox столь же невозможна, поскольку требует неограниченного времени. Потому я планирую изменить свое положение, чтобы иметь больше свободного времени, которое можно полностью посвятить научной работе. Мой план, имеющий страстную поддержку Блейлера, в том, чтобы присоединить к клинике лабораторию по психологии как более или менее независимое учреждение, в котором я был бы назначен директором. Тогда я был бы независим, свободен от всяких оков клиники и смог бы, наконец, работать, как хочу. Оказавшись в этом положении, я постараюсь сделать кафедру психиатрии отделенной от руководства клиникой. То и другое вместе — это слишком много и мешает полезной научной деятельности. Предприняв такой шаг, я, конечно, брошу клиническую карьеру, но урон будет невелик. Материал у меня будет все равно. И я могу представить, что получу достаточное удовлетворение от самой научной работы. Как я видел из своих недавних снов, эта перемена имеет свой (для вас) прозрачный «метапсихологически-сексуальный» фон, скрывая в себе обещание изобилия приятных чувств. Всякий, знающий вашу науку, истинно отведал от райского древа и стал ясновидящим.

Остальные новости вскоре.

С искренними пожеланиями, Юнг

29J

Бургхольцли — Цюрих, 4 июня 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Замечание в вашем последнем письме, что мы можем «наслаждаться своими богатствами», восхитительно. Я каждый день наслаждаюсь вашими богатствами и живу с крошек, падающих со стола богача.

Вот еще один милый случай депрессии в Dem. praec.:

9-ый год: пациентка видит следы менструальной крови матери; сексуальное возбуждение и мастурбация.

12-ый год: начало месячных. Изучает познавательные книги по сексу. Фантазирует о гениталиях братьев и сестер, особенно старших братьев. Ее уговаривают быть более сдержанной со своим братом, поскольку она теперь большая девочка.

16-ый год: симптомы сильной эмоциональности. Рыдала весь день, когда жених ее более взрослой подруги оказался в опасности в Альпах. Брат великого альпиниста.

18-ый год: весь день яростное возбуждение и нервозность во время свадьбы сестры. Повышенные сексуальные нужды и сопутствующая мастурбация. Растущее чувство вины.

20-ый год: старший брат помолвлен; ошеломлена. Постоянно сравнивает себя с невестой, у которой все достоинства, тогда как пациентка едва справляется.

21-ый год: первое знакомство с мужчиной, который дает намеки на брачные намерения. Находит его привлекательным, потому что он во многом напоминает ей брата. Тут же усиливается чувство вины, плохо думать о свадьбе и т. д. Углубляющаяся депрессия, внезапная яростная жажда самоубийства. Помещена в больницу. Очень опасные попытки самоубийства. Несомненные симптомы D.pr.* Через шесть месяцев внезапный срыв в эйфорию, когда сестра рассказывает о свадебных подарках брата. С тех пор в эйфории, посещает свадьбу без следа эмоций, что очень странно, потому что за три года до того тонула в слезах на свадьбе сестры. После свадьбы ослабление эйфории до нормы. Получает distortio pedis [деформация стопы]. Не любит говорить о возвращении домой.

Я хотел бы сделать развлекательную книжку с картинками в этом стиле, которой насладятся только те, кто отведал от древа познания. Остальные уйдут ни с чем.

Случай паранойи (параноидальная D.pr.):

Около 10 лет: пациент совращен старшим мальчиком ко взаимной мастурбации.

Около 16 лет: влюбляется в ветреную девушку (Берти Ц.), у которой короткая стрижка, как у мальчика.

Около 18 лет: через эту девушку узнает некую Лидию Х., в которую влюбляется без ума.

Около 20 лет: в Лондоне. Теряет работу (почему?), три дня без еды бродит по улицам в рассеянности, несколько раз слышит свое имя; видит приближающуюся лошадь, пугается: считает это за знак, что получит хорошую работу. Наконец, вечером возвращается домой. По пути на станцию к нему идет незнакомая дама, очевидно заигрывая. Но когда она приближается, оказывается, что это незнакомая, уважаемая дама, а не кокотка. На станции стоит молодой человек с девушкой — Берти Ц. из Цюриха, но он не уверен точно. На двери дома впервые замечает, что это дом №13. В ту же ночь пускает пулю в голову, но не смертельно. Восстанавливается.

Около 34 лет: работа в Цюрихе. Узнает, что Лидия Х. помолвлена. Возбужденное состояние; помещен в больницу. Мания величия и преследования. Он Бог, монсеньор, врач и вообще всё. Лидия Х., равно как и сестра с матерью, скрываются в каждом, кого он видит. Всё, что происходит, сделано ими.

Они вокруг него постоянно, но никогда не показываются в настоящей форме. «Приведите ко мне Лидию как-нибудь, чтобы я спустил на нее свою сперму. Тогда все будет в порядке».

Три года назад бредовая картина изменилась. На празднике в клинике встретил девушку с тремором головы. У нее коротко стриженые волосы. Очевидно влюблен в нее. Вскоре после этого Лидия больше не делает ничего напрямую сама, только «таская принцессу за волосы».[1] Этот необычный двусоставный механизм вызывает все, что происходит в его окружении.

Никакой ремиссии, поскольку Лидия вышла замуж!

Буду очень благодарен вам за теоретические взгляды на последний случай. Ваше последнее детальное описание было, честно говоря, слишком сложным для меня; я не смог его понять. Мой ум лучше справляется с конкретными случаями.

В следующий раз я расскажу вам о другом, для меня теоретически интересном случае, который, похоже, структурирован иначе, чем эти два, но очень характерен для большого количества случаев D. pr.

В настоящее время у меня есть случай, который, несмотря на все усилия, сбивает меня с толку: я не могу понять, что это, D.pr. или истерия. В целом, различия между D.pr. И истерией становятся подозрительно размытыми с тех пор, как я стал их изучать.

С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

* Бредовая идея: ее брат не может выйти замуж, потому что стал банкротом.

1. См. “The Psychology of Dementia Praecox”, CW 3, par. 169, n. 24, где пациент использует это выражение.

30F

6 июня 1907 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой колллега,

Для меня неожиданно слышать, что я богач, со стола которого вы подбираете крошки. Это замечание должно относиться к вещам, не упомянутым в вашем письме. Если бы я был им! Особенно ваша работа о Dem. pr. делает меня бедным. Приложенным к письму[1] вы найдете результат усилий, о которых вы меня просили. Поскольку мне недостает прямого контакта с больными, он неудовлетворителен — я считаю эти наброски только случаем повторить некоторые вещи, которые, как вы говорите, я не выразил достаточно ясно в первый раз.

Книжка с картинками вроде той, о которой вы думаете, была бы в высшей степени познавательной. Прежде всего, она даст общий обзор на архитектонику историй болезни. Я несколько раз пытался предпринять что-то подобное, но я слишком амбициозен. Чтобы точно сделать все абсолютно ясным, я пытался показать все сложности и впоследствии всякий раз заходил в тупик. Но почему бы вам всерьез не заняться таким проектом? Вы чувствуете, что готовы к серьезной борьбе за признание наших новых идей? Если да, то первым делом вам следует открыть журнал: «О психопатологии и психоанализе», вот как вам следует его назвать, или, еще более нахально, просто «О психоанализе». Издатель наверняка найдется; редактором можете быть только вы сами, и я надеюсь, что Блейлер не откажет принять меня в качестве директора. Пока у нас больше никого нет. Но такое предприятие обладает притягательной силой. Недостатка в материале не будет, мы упростим себе работу по отбору, редактированию и отвержению публикаций. Одними собственными анализами (вашими и моими) мы легко сможет наполнить больше тома в год. И если есть истина в пословице: чем больше они брюзжат, тем больше покупают — издатели получают процветающее дело.

Вас это не искушает? Подумайте над этим!

***

Теперь, когда у меня больше свободного времени, я могу выловить одну-две идеи из того потока, что обрушивается на меня каждый день. Я снова делаю заметки о своих анализах. Только что у меня была консультация с одним из пациентов, от которой у меня голова кругом, так что я не могу думать о чем-то еще. Ее основной симптом заключается в том, что она не может держать чашку чая, если присутствует кто-то другой, это определенно усиление самых значимых подавлений. Этим утром она работала очень слабо. «Как только я вернулась в приемную», — говорит она, — «тут же все поняла. Очевидно, это врожденная трусость! В конце концов, lâcheté и Schale Thee[2] не так далеки друг от друга», У нее привычка переворачивать слова. Она провела детство между матерью и воспитательницей, который оставалась с ней много лет. Имя матери — Эмма; переверните его: Amme.[3] Дьявол побери наших легкомысленных критиков! Предположения и т. д.!

Сердечно ваш, Фрейд

[Вложение][4]

Итак, вы хотите услышать мои впечатления о двух ваших случаях. Полагаю, нет необходимости копировать заметки, они, должно быть, у вас под рукой.

Первый прост: он начинается в возрасте девяти лет; конечно, важнейшие определяющие факторы гораздо старше, ведь всякая истерия, я полагаю, относится к сексуальности третьего или пятого года. Но этого не доказать без продолжительного анализа. Ваш анамнез предоставляет только исторический материал, так сказать; любые сохранившиеся детские воспоминания будут вести нас в доисторический период. Похоже, что при Dem. pr. часто придется довольствоваться историческим материалом.

После все ясно; над ней доминирует неподавленная любовь к брату, но она проистекает из бессознательных источников. Усиливающиеся конфликты, постепенно подавление, чувство вины как реакция. Ее поведение во время помолвки брата поразительно, по сравнению с ее женихом. Никаких симптомов конверсии, только конфликтные настроения. Когда реальность возвращается к ней через предложение мужчины, которого она ассоциирует с братом, запускается подавление, и она заболевает. Вероятно, она все время мастурбировала, и похоже, что это мешало ее состоянию принять истерическую форму; в типичном случае истерии мастурбация прекратилась бы давным давно, и проявились бы симптомы замещения. Ваш диагноз dementia в данном случае вполне верен и подтверждается ее бредовой идеей. После этого ей, похоже, удалось отвлечь либидо от брата; замещение безразличием, эйфория, которая может быть объяснена теоретически усилением эго через возвращение объектного катексиса. Иными словами, частный случай, вероятно, не вполне завершенный или полностью понятый.

II Параноик

Он начинает с гомосексуальных переживаний. Девушка с короткими волосами приводит к возвращению либидо к женщине.

В Лондоне конфликтное состояние; неспособность вынести крушение надежд, стреляется из-за отчаянной ситуации (символ: №13) после нескольких попыток добыть то, чего недостает. Пытается сделать это через галлюцинацию, но не удается. На самом деле исполнение желаний в этом процессе не галлюцинаторное, нет регрессии от ментальных образов до ощущений. Но его ощущения, или, скорее, образы памяти о недавних впечатлениях, находятся под влиянием желаний-фантазий. Исполнение желаний такого рода легко отличить от бредовых идей. Но у них уже особый характер, присущий паранойе, теоретическим объяснением которого была бы локализация. В конфликте между реальностью и желаниями-фантазиями последние оказываются сильнее, потому что укоренены в бсз. Подавления нет, но, вероятно, есть переусиление, т. е. присутствует процесс психоза, бсз. не было подавлено, а усилило связанное с реальностью эго. По крайней мере, временно в этом случае суицид показывает, что длящегося процесса не было; это защитное действие нормального эго против психоза.

Между этим лондонским периодом и выраженной болезнью лежит период доброго здоровья, то есть успешного подавления. Но либидо возвращается с новостями о помолвке, и болезнь запускается в типичной параноидальной форме с проекцией. Окончательный исход, когда Лидия ощущается вездесущей и действующей повсюду, означает, что этот объект любви полностью им овладел. Но если судить по форме этих проявлений, это либидо, которое рекатесировало нечто подавленное. Подавление произошло в процессе восстановления и состояло, хотя этого нельзя доказать на основе настоящего случая, во внешней проекции, хотя и не в интенсивных образах, как в бреде желания, а в слабых формах, что возможно только при отделении либидо. Вернувшееся либидо нашло свой объект присутствующим во внешней проекции. Из случаев чистой dementia я заключаю, что в перемежающейся депрессии либидо отклонилось к аутоэротизму; этот параноидальный случай не проливает никакого света на этот вопрос. В целом паранойя показывает только возвращение либидо; отделение (подавление) становится заметным в ваших наблюдениях dementia.

Психологическая (не клиническая) проблема — это проблема механизма проекции на мир восприятия, которая не может быть тождественной простому желанию-регрессии.

Что крайне интересно — это связь между позднейшей паранойей (с проекцией) и оригинальным психозом всемогущества, и я надеюсь, скоро будет возможно изучить ее на основе других случаев. Сначала реальность усиливается интенсивной фантазией-желанием, но таким образом, что фальсифицируются только желания, тогда как желания не галлюцинируются. Затем появляется реактивное подавление фантазий-желаний. Возможно, из-за этой подготовительной стадии, когда либидо возвращается позже, то находит эти фантазии-желании столь близкими к цели восприятия. В параноидальном процессе регрессия, похоже, не расширяется на систему восприятия, а только на предшествующую: образы памяти. Надеюсь, что в дальнейшем анализе будет возможно показать отклонение от истерически-конверсионного типа еще яснее.

Я не могу дать больше, но очень хочу получить больше.

1. См. ниже.

2. = трусость; чашка чая.

3. = кормилица.

4. На обоих сторонах бумаги 16х9¾. На маленькой почтовой бумаге 6 июня 07 г.

31J

Бургхольцли — Цюрих, 12 июня 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

После своего последнего письма я был под таким давлением, что теперь совершенно опустошен. В конце прошлой недели Клапареде,[1] директор лаборатории экспериментальной психологии в Женеве, был со мной, чтобы разобраться в технике ассоциативного теста. Ваше учение уже обрело прочную опору среди психологов Женевы, хотя еще не всё усвоено. Непосредственный результат визита Клапареде, однако, обращается преимущественно в мою пользу. К. хочет опубликовать большой всеобъемлющий отчет о моей работе в Archives de psychologie.[2] Это еще один признак того, что наше дело продвигается. Флурнуа[3] тоже крайне заинтересован. На следующей я должен отправиться в Париж и Лондон на 10 дней. Я воспользуюсь этой возможность, чтобы навестить Жане и опросить его о вас.

Ваши примечания о моих случаях, естественно, представляют для меня большую радость, ведь только так я могу понять, как вы подходите к случаю, что вы считаете правильным и как выделяете более общие правила. Я полностью согласен с вами, когда вы говорите, что они не были достаточно поняты. Без сомнения, это так. Но с Dem. praec. приходится удовлетворяться малым.

Что касается первого случая с транспозицией на брата, я бы добавил: в утро свадьбы брата у нее внезапно появилась идея перепрыгнуть через дренажную канаву глубиной 4 метра, отсюда distortio pedis.

Сегодня у меня следующий случай, о котором я хотел бы сообщить:

Женщина 36 лет. Ее отец был тяжкой обузой, тиранил всю семью. Потому пациентка привязалась к матери, которая доверяла ей все свои трудности. Так они стали друзьями. Кроме матери у нее был только один друг: женщина, брак которой был столь же несчастлив. Пациентка не знала, что делать с мужчинами. В 28 лет по практическим соображениям она вышла замуж за более молодого мужчину, который был ей интеллектуально не ровня. У нее вообще не было сексуальных желаний, она была полностью фригидной. Со временем ее идолизированная мать стала старой и дряхлой. Пациентка заявила, что сойдет с ума, если мать умрет, она не может и не даст матери уйти. Это стало началом ее все углубляющейся депрессии, отвержения семьи, мыслей о самоубийстве и т. д. Теперь проявляет симптомы abaissement du niveau mental.[4] Типичная кататоническая депрессия.

*

Ваше предложение открыть отдельный журнал согласуется с моими планами. Я хотел бы предложить название “Archiv für Psychopathologie”, потому что я был бы рад где-нибудь разместить работы, идущие из нашей лаборатории. Однако, я хотел бы все сначала хорошенько обдумать, потому что пока мне кажется, что, с учетом преимущественно негативно настроенной публики, шансы на успех еще очень сомнительные. Кроме того, я должен сначала закончить второй том своих «Исследований по ассоциативной диагностике», прежде чем брать на себя другие обязательства. Тем временем пусть эти планы настоятся.

*

Мой прием амбулаторных больных усеян шипами. Анализирование необразованных — это тяжелая работа. Я занимаюсь пациенткой, которая в жизни не выпила чашки кофе без рвоты, если в нем была хоть крошка хлеба. «Он щиплет мне горло». Если она видит труп, то после этого несколько дней непрерывно плюется. Этот симптом, судя по всему, появился со смертью матери. Можете дать мне совет?

Любопытно видеть, как амбулаторные пациентки диагностируют эротические комплексы друг друга, хотя не имеют представления о собственных. С необразованными пациентами основная трудность в безжалостно жестоком переносе.

С наилучшими пожеланиями и благодарностью!

Весьма искренне ваш, Юнг

1. Эдуард Клапареде (1873-1940) — швейцарский медицинский психолог и преподаватель, основатель Института Руссо в Женеве; со-редактор Archives de psychologie вместе с Флурнуа.

2. Не был опубликован.

3. Теодор Флурнуа (1854-1920) — швейцарский психиатр; он и Клапареде находились под влиянием Вильяма Джеймса. Юнг заимствовал из работы Флурнуа, особенно случай Франка Миллера для “Wandlungen und Symbole der Libido” (см. приложение к CW 5) и исследование медиума, Des Indes à la Planète Mars (1900).

4. = «понижение ментального уровня» или «низкого энергетического уровня», термин, введенный Жане (Les Obsessions et la psychasthénie, 1903) и часто используемый Юнгом в его дальнейших сочинениях.

32F

14 июня 1907 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой коллега,

Хорошие новости — Женева поддерживает наше дело. Клапареде и Флурнуа всегда проявляли дружеское отношение в своем журнале. Я очень рад узнать, что они планируют обратить внимание на вашу работу в детальной статье. Уверен, что тоже получу от этого выгоду.

Только сегодня получил книгу человека, который определенно заслуживает своего имени, О психологии и терапии невротических симптомов А. Матмана.[1] У нее подзаголовок «Исследование, основанное на теории неврозов Фрейда». М. был ассистентом в Базеле. Это не может быть случайностью; швейцарцы, похоже, имеют больше личной отваги, чем свободные немецкие подданные. Книга хороша, прекрасные истории болезней, великолепные исцеления, достойные и скромные; у меня есть надежды, что этот человек станет преданным сотрудником. Ему еще недостает перспективы, он относится к открытиям, совершенным в 1893 г. так же, как к самым недавним разработкам, и ни слова не говорит о переносе.

Что касается журнала, ловлю вас на слове. Необходимость его будет становиться для вас все более и более очевидной; недостатка в читателях не будет. Мы не должны слишком долго откладывать, положим осень 1908 г. для первого выпуска.

Конечно, вы бьете прямо в точку своими словами об амбулаторных случаях. Со всеми их привычками и ходом жизни эти женщины слишком близки к реальности, чтобы поверить в фантазии. Если бы я основывал свои теории на суждениях служанок, они все были бы негативными. И такое поведение согласуется с другими сексуальными особенностями этого класса; хорошо информированные люди уверяли меня, что эти девушки гораздо менее робки перед соитием, чем перед возможностью, что их увидят голыми. К счастью для нашей терапии, мы уже узнали столько других случаев, что можем рассказать таким людям их историю, не ожидая соучастия. Они готовы подтвердить то, что мы говорим, но от них ничего не узнать.

Очень жаль, что мой случай с чашкой еще не завершен, он может пролить свет на вашу пациентку, которую тошнит от крошки хлеба в кофе. Судя по некоторым указаниям, эти симптомы указывают на экскременты (моча и фекалии). К случаю можно подойти со стороны отвращения пациентки к трупу матери. Отвращение к матери, вероятно, уходит корнями к периоду сексуального просвещения. О да, забыл сказать, что менструальная кровь должна считаться за экскременты. Что делает краткое амбулаторное лечение почти невозможным, так это фактор времени. Никакое психическое изменение невозможно в такие краткие периоды, и, кроме того, женщина не доверяет мужчине, которого знает так недолго.

Большое спасибо за то, что обогатили мои познания сообщением о случаях Dem. pr. Ваш последний случай, 36-летняя женщина с фиксацией на матери, может считаться идеальным. На вопрос: «куда идет либидо, отделенное от матери?» можно, вероятно, ответить в дальнейшем анализе, если он примет тот же курс, что некоторые другие ваши случаи: на аутоэротизм.

Интересно, что этот подавленный материнский катексис должен с самого начала иметь патологический (компенсаторный) компонент. Он чрезмерен из-за отвращения к отцу; следует предполагать предварительное состояние нормальной инфантильной привязанности к отцу. Вероятно, важно в теоретическом отношении.

Рад видеть, что, судя по вашим планам посетить Париж и Лондон, период переработки в прошлом. Желаю вам интересного парижского комплекса, но не хотел бы видеть, чтобы он подавил ваш венский комплекс. Наши трудности с французами, вероятно, большей частью обязаны национальному характеру; всегда было трудно что-то ввезти во Францию. У Жане отличный ум, но он начал без сексуальности и теперь больше не может продвигаться дальше; а в науке пути назад нет. Но вы определенно услышите много интересного.

С наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, доктор Фрейд

1. Артур Матман (1875-19—), Zur Psychologie und Therapie neurotischer Symptome: eine Studie auf Grund der Neurosenlehre Freuds (Halle, 1907). Muth по-немецки «отвага».

33J

Бургхольцли — Цюрих, 28 июня 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Сначала некоторые «деловые» новости: доктор Штейн[1] и другой специалист по умственным расстройствам, доктор Ференци,[2] хотят посетить вас в Вене и просили меня узнать, когда это будет удобно вам. Доктор Штейн — это очень достойный коллега с хорошим умом, который вел со мной кое-какую экспериментальную работу. Он до сих пор в некотором роде начинающий в этом искусстве, но усвоил самое важное удивительно быстро и применил на практике. Думаю, будет лучше, если вы свяжетесь с ним напрямую (доктор Штейн, Semmelweisgasse 11, Будапешт).

Матман был ассистентом врача в лечебнице для душевнобольных в Базеле. Боюсь, никогда не имел с ним дел лично. Я тут же заказал его книгу. Блейлер говорит, что в ней есть забавный (исправленный) отрывок, весьма характерный для мужественной отваги профессора Вульфа.[3] Матман, к слову, не швейцарец, но, вероятно, его стержень укрепился в Швейцарии.

Ведущий врач Больте[4] в Бремене, который недавно поддерживал вас, и чья работа появится в Zeitschrift für Psychiatrie, насколько я знаю, бременец, таким образом, родом из вольного города.[5] Среда, очевидно, имеет большое значение.

В этой же почтой отправляю вам работу своей студентки, которая может вас заинтересовать. Думаю, основные идеи могут быть развиты в статистическую теорию комплексов.

Из вашего любезного дара вижу, что ваша Психопатология повседневной жизни вышла во втором издании — это приносит мне искреннее наслаждение. Хорошо, что вы значительно расширили текст — чем больше примеров, тем лучше. Надеюсь, скоро вы подготовите и новое издание Толкования сновидений[6]; иногда мне кажется, что ваше пророчество о победе через 10 лет сбывается. Со всех сторон идет шевеление. Вы скоро получите книгу Отто Гросса;[7] я определенно не понимаю его идею, что вы лишь каменщик, трудящийся над незаконченным строением системы Вернике.[8] Тем не менее, эта демонстрация, что все линии сходятся к вам, очень воодушевляет. Кроме того, в книге Гросса есть самые разные странности, хотя, в конечном счете, у него прекрасный ум. Я жажду услышать, что вы думаете.

Какова судьба вашей Градивы? Есть новые обзоры?

Вам может быть интересно узнать, что у пациентки с D. pr. с переносом на брата, внезапно появился бред величия: она заявляет, что лично пережила содержание Полового вопроса Фореля[9], утверждает свою связь с самыми разными известными людьми, подозревает докторов в самых утонченных сексуальных отношениях, хочет выйти замуж за ассистента врача, утверждает, что от другого (женатого) забеременела пациента, фрейлейн Людерс, а также фрейлейн Скадлер, и потому он должен развестись с женой. («Людер» — так мы называем женщину с нехорошей сексуальной репутацией!) Я пока не знаю других деталей. У доктора, за которого она хочет выйти замуж, оказалась та же фамилия, что у нее (как брат!)

Мой опыт путешествия был pauvre [скудный — фр.] Я говорил с Жане и был очень разочарован. У него самые примитивные знания о Dem. pr. В последних событиях, включая вас, он ничего не понимает. Он застрял в своей рутине и, отметим мимоходом, представляет из себя лишь интеллект, но не личность, пустой causeur [интересный собеседник — фр.] и типичный средний буржуа. Traitement par isolement [лечение изоляцией — фр.] Дежерина[10] в Сальпетриер — это очень дурная blague [шутка — фр.] Все это поразило меня как невыразимое ребячество, включая высокомерный туман, которым заволокло все головы в такой клинике. Эти люди на 50 лет отстали от времени. Это так подействовало на мои нервы, что я оставил идею ехать в Лондон, где стоило ожидать гораздо, гораздо меньшего. Вместо этого я посвятил себя замкам Луары. О парижском комплексе и речи нет. К сожалению, к моему времени предъявляют огромные требования. На лето и осень у меня три публикации с людьми, которые хотят работать со мной, все весьма международные: один из Швейцарии, один из Будапешта и один из Бостона. Германия пока проявляет себя мало. При таких обстоятельствах создание Архива становится все более неотложным. Потому я внимательнее отнесусь к этому вопросу. Найти издателя определенно будет трудно. Но прежде чем делать решительные шаги в этом направлении я должен закончить второй дом Исследований по ассоциативной диагностике. Это означает гораздо больше работы, так как сочинения учеников гораздо более докучливы, чем собственные.

Бинсвангер-младший теперь занимается психоаналитической работой в Йене. Надеюсь, он оставит по себе устойчивый след. Его дядя просит меня посетить своего племянника. К сожалению, я не могу найти времени, хотя это может принести пользу.

С наилучшими пожеланиями,

Всегда искренне ваш, Юнг

1. Филип (Фюлёп или Филиппе) Штейн (1867-1918) — венгерский психиатр, обучался в Вене. В 1906-1907 гг. проводил исследования ассоциативного эксперимента в Бургхольцли, встретился с Блейлером на Международном конгрессе против алкоголизма в Будапеште, 1905 г. Основал антиалкогольное движение в Венгрии. После 1913 г. Штейн, очевидно, отделился от психоанализа; был главным неврологом в Рабочей больнице в Будапеште.

2. Шандор Ференци (1873-1933), урожденный Френкель, венгерский невролог и психоаналитик, стал близким другом и сотрудником Фрейда. Основатель Венгерского психоаналитического общества в 1913 г. и первоначальный член «Комитета» (см. ниже, комментарий, следующий за 321J).

3. Густав Вульф (1865-1941) — профессор психиатрии в Базеле, представитель неовитализма и телеологии.

4. Richard Bolte, “Assoziationsversuche als diagnostisches Hilfsmittel”, Allgemeine Zeitschrift für Psychiatrie. LXIV (1907), резюмированная Юнгом в его “Abstracts”, CW 18.

5. Немецкие «вольные города» в средние века были под прямой защитой императора. В настоящее время только Гамбург и Бремен остаются автономными городами.

6. Die Traemdeutung (ориг. 1900 г.) = The Interpretation of Dreams, SE IV & V. О втором издании см. ниже, 112F, прим. 8.

7. Отто Гросс (1877-1919) изучал медицину в Граце и был ассистентом в клинике Крепелина в Мюнхене. Юнг ссылается на его Das Freud’sche Ideogenitätsmoment und seine Bedeutung im manisch depressiven Irresein Kraepelins (1907), которая посвящена случаям из клиники. / Юнг посвятил главу Психологических типов (ориг. 1921; см. CW 6, pars. 461ff.) типологическим идеям Гросса в Die zerebrale Sekundärfunktion (1902) и Über psychopathische Minderwertigkeiten (1909). Жизнь Гросса закончилась в лишениях и наркотической зависимости смертью от голода. См. Martin Green, The Von Richthofen Sisters (New York, 1974); одна из сестер — Фрида, позже вышедшая замуж за Д.Г. Лоренса — была влюблена в Гросса в Мюнхене в 1907 г. или перед ним. В ее мемуарах он появляется как «Октавио»; см. Frieda Lawrence: The Memoirs and Correspondence, ed. E.W. Tedlock, Jr. (1964), pp. 94-102. Она описывает Гросса трезвенника и вегетарианца.

8. Карл Вернике (1848-1905) — профессор психиатрии в Берлине, Бреслау и Галле; обнаружил речевой центр в мозге и опубликовал ценную книгу об афазии (1874).

9. Die sexuelle Frage (1905); tr. C.F. Marshall, The Sexual Question (1925).

10. Жюль Дежерин (1849-1917) — швейцарский невролог, директор Сальпетриер, Париж.

34F

1 июля 1907 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой коллега,

Был очень рад услышать, что вы вернулись к работе в Бургхольцли и восхищен вашими впечатлениями о поездке. Можете себе представить, что мне было бы очень жаль, если бы ваш венский комплекс делил доступный катексис с парижским комплексом. К счастью, как вы говорите, ничего подобного не случилось, вы получили впечатление, что дни великого Шарко в прошлом, и новая жизнь в психиатрии с нами, между Цюрихом и Веной. Так что мы уверенно избежали первой опасности.

В последнем письме вы приводите необычное число «деловых» вопросов, которые требуют ответа. Вы правы, дела идут хорошо. Конечно, мы еще посмотрим, потребуется ли на это десять лет и смогу ли я ждать так долго. Тренд определенно восходящий. Деятельность наших противников может быть только бесплодной; каждый устраивает скандал и утверждает, что сокрушил меня (а теперь и вас); и всё. На этом его деятельность заканчивается. Тогда как те, кто присоединяется к нам, могут сообщать о результатах работы; после чего продолжают работу и снова сообщают. Вполне понятно, что каждый из нас работает своим путем и, возможно, вносит свое особое искажение в понимание нашей еще не законченной работы.

Я не слышал о Больте в Бремене, пока мы его не упомянули. Что интересно для меня в книге Гросса,[1] это то, что она идет из клиники Сверх-Папы или, по крайней мере, была опубликована с его разрешения. Гросс — это высоко образованный человек; но на мой вкус, у него слишком уж много теории и мало наблюдений. Его анализ не завершен — без сомнения, тут не его вина; основная мысль, шаги, ведущие к краже, без сомнения, верна, но мотивация ей не соответствует. Вы заметили, как он вязнет в преувеличениях? Каждый оставляет «сияющие следы», является «провозвестником нового» и т. д., кроме меня, в чем отличие. Это, без сомнения, отражает ненормальную эмоциональную жизнь Г., о которой вы мне рассказывали. Он также немного напоминает о древних египтянах, которые никогда не изменяли свой пантеон, но накладывали каждого нового бога и каждую новую концепцию на старые, что привело к невероятной путанице. Гросс совершает синтез меня и всех своих старых богов: Вернике, Антона[2] и т. д. Я, без сомнения, плохой судья своих коллег; в отношении работы Вернике в психологии я всегда думал, что у него нет ни одной по-настоящему новой идеи, он лишь распространил на психику свою привычку анатома разделять все на слои и отделы.

О моей Градиве сообщить нечего. Тот же журналист,[3] который посвятил ей благосклонный обзор в венском Zeit, написал другую (гораздо лучше) статью в приложении к Allgemeine Zeitung. Он, должно быть, что-то хочет от меня. Может быть, лучшие книги — это те, что не получают вообще никакого внимания?

Дальнейшее развитие пациентки с dementia, которая нашла брата во враче, это прекрасный пример параноидального переноса. Фрейлейн Людерс — это, конечно, сама пациентка.

Я прочитал работу вашей студентки[4] с большим интересом и уважением к ее формулировкам вопросов индивидуальной психологии. Естественно, я нахожу повсюду ваши идеи и ваше хладнокровие. Действительно, я полагаю, что отношение к наблюдателю — это основной фактор, определяющий содержание реакций. Это был бы лучший путь проведения «исследований переноса». Ради развлечения я тестировал самого себя, реагируя на слова-стимулы, которые она использует в своей работе. Получилось неплохо, и я смог объяснить самые странные ответы. Неприятной ошибкой было то, что пока я копировал одно слово, моя реакция на него была обусловлена следующим словом. Например, я реагировал на Buch — Buschklepper, затем на Frosch — Busch.[5] Затем, конечно, мне все стало ясно. Frosch было сообусловлено моей реакцией на Buch, напоминая мне о нашем друге Буше:[6]

«На целых шесть недель лягушка заболела,

Теперь же снова курит, как и всегда хотела».

Вчера был первый хороший день после нескольких недель несварения. До этого я реагировал исключительно на личные либидо-комплексы, часто неясным и искусственным образом. “Klepper” происходит от клептомании в книге Гросса.

Итак, мы согласились насчет журнала. О дате можно принять решение позже.

С почтой вам придет еще одна моя небольшая работа,[7] фельетон, который из меня выдавил гамбургский коллега. Пожалуйста, отнеситесь к нему соответственно.

Из ваших намеков я делаю вывод, что вы будете очень заняты жаркими летними месяцами. К вам прибыло значительное число студентов, и ассоциативные эксперименты предоставляют прекрасные средства занять молодежь. Я страстно ожидаю наконец освободиться 14 числа; этот год был для меня тяжелым, хотя принес много хорошего, прежде всего ваш визит и ожидания, с ним связанные. В этот год мне действительно позволительно провести время довольно бездумно, что другие позволяют себе после гораздо меньшей работы. Так что не ожидайте от меня умного слова, пока я не восстановлюсь. Тем не менее, у меня есть проблеск идеи изучения «эпистемологической проблемы бсз.»[8], и я возьму с собой для этого несколько книг.

Доктор Штекель,[9] которого вы знаете, и сильная сторона которого в необычной критической способности, прислал мне работу о случаях тревожности, написанную по просьбе Berliner Klinik[10] (!). Я убедил его рассмотреть эти случаи «тревожной истерии» вместе с «конверсионной истерией». Я намереваюсь осуществить теоретическую защиту этой процедуры в один из этих дней[11], а тем временем рекомендую ее вам. Это позволит нам включить и фобии.

С наилучшими пожеланиями,

Ваш, доктор Фрейд

1. Das Freud’sche Ideogenitätsmoment.

2. Габриэль Антон (1858-1933) — австрийский психиатр и невролог; впоследствии профессор в Граец, затем в Галле-на-Зале; известен как нейрохирург.

3. Мориц Некер.

4. Emma Fürst, “Statistische Untersuchungen über Wortassoziationen und über familiäre Übereinstimmung im Reaktionstypus bei Ungebildeten”, Journal für Psychologie und Neurologie, IX (1907) = “Statistical Investigations on Word-Associations and on Familial Agreement in Reaction-Time among Uneducated Persons”, Studies in Word-Association (1918). После 1913 г. доктор Фюрст осталась в школе Фрейда.

5. = книга — разбойник; лягушка — куст.

6. Вильгельм Буш (1832-1908) — немецкий поэт-юморист и иллюстратор. Приведенные стихи из “Die beiden Enten und der Frosch”, Münchener Bilderbogen, no. 325.

7. “Zur sexuellen Aufklärung der Kinder”, Soziale Mediin und Hygiene, II (1907) = “The Sexual Enlightement of Children” (An Open Letter to Dr. M. Fürst), SE IX. (Не Эмма Фюрст.)

8. Не было написано.

9. Вильгельм Штекель (1868-1940) — один из четырех первоначальных членов Общества по средам (1902), ранее проходивший анализ у Фрейда; считался великолепным писателем и проницательным психоаналитиком. Был редактором (сначала с Альфредом Адлером) Zentralblatt, чем продолжал заниматься год после разрыва с Фрейдом в 1911 г. Позже переехал в Лондон и вел самостоятельную жизнь. О развитии его исследований о случаях тревожности см. ниже, 61F, прим. 5 и 98J, прим. 3.

10. Предположительно, Medizinische Klinik; статью Штекеля отследить не удалось.

11. Фрейд это сделал в своей работе “Analysis of a Phobia in a Five-Year-old boy” (1909), SE X, pp. 115f.

35J

Бургхольцли — Цюрих, 6 июля 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Вы позволите мне отяготить вас некоторым личным опытом? Я хотел бы рассказать вам поучительную историю о том, что произошло со мной в Париже. Там я встретил немецко-американскую женщину, которая оказала на меня приятное впечатление — миссис Ст.[1] в возрасте около 35 лет. Мы были на вечеринке несколько часов и говорили о ландшафтах и других нейтральных вопросах. Нам предложили черный кофе. Она отказалась, сказав, что не выносит ни глотка черного кофе, даже от малого количества кофе ей плохо на следующий день. Я ответил, что это нервный симптом; она просто не могла терпеть черный кофе дома, но когда оказалась «в иных обстоятельствах»[1a], то смогла переносить его гораздо лучше. Едва эта неудачная фраза слетела с моих губ, как я почувствовал себя необычайно смущенным, но быстро обнаружил, что, к счастью, она это «пропустила мимо ушей». Должен заметить, что я совершенно ничего не знаю о личной истории этой дамы. Вскоре после этого другая дама предположила, что мы все должны сказать число — такие числа всегда значимы. Госпожа Ст. сказала «3». Ее знакомый закричал: «Естественно, вы, ваш муж и ваша собака». Госпожа Ст. возразила: «О нет, я думала, что все хорошие вещи приходят по три!» Из чего я заключил, что ее брак бесплоден. Госпожа Ст. погрузилась в молчание, но внезапно сказала мне, неизвестно с чего: «В снах отец всегда появляется мне так чудесно преображенным». Я узнал, что ее отец был врачом. Через несколько дней она, несмотря на мои протесты, вручила чудесную гравюру. Sapienti sat! Жена, которая знает кое-что, недавно сказала: «Я собираюсь написать психотерапевтическое руководство для мужчин».

Истерическая пациентка рассказала мне, что строка из стихотворения Лермонтова[2] постоянно вертится у нее в голове. Стихотворение об узнике, единственный спутник которого — это птица в клетке. Узник жив только одним желанием: когда-нибудь освободить какое-нибудь создание, чтобы это стало самым благородным его деянием. Он открывает клетку и выпускает любимую птицу. Каково величайшее желание пациентки? «Когда-нибудь я хотела бы помочь кому-нибудь достичь совершенной свободы через психаналитическое лечение». Сны ее переполнены мной. Она признается, что в действительности ее величайшее желание — это иметь от меня ребенка, который исполнил бы все ее неисполнимые желания. Для этого я сначала должен «выпустить птичку». (На швейцарском немецком мы говорим: «Свистнула ли твоя птичка?»)

Миленькая череда, не правда ли? Вы знаете порнографический рисунок Каульбаха[3]: «Кто покупает богов любви?» (Крылатые, похожие на фаллосы, петухи вытворяют проказы с девушками.)

Не так давно я спрашивал вас об истерической пациентке, которая не может выпить свое кофе. Как и я, вы предположили аналогию с экскрементами. Теперь оказывается, то до 6-го (?) года она страдала от анального пролапса, который иногда происходил без испражнения, и обратно его заталкивала мать. Позже пациентка облегчала зуд в анусе, сидя голым задом в стуле. Она также облегчает нынешние истерические боли, согревая свой зад, хотя боли локализуются в бедре и левом колене. Анальная параэстезия продолжалась почти до 30 лет. Похоже она пыталась избавиться от нее, забираясь в постель сестры и согреваясь около нее. В процессе анализа я обратил внимание на историю с анусом, поскольку она рассказала, что нужно просто прислушиваться к нижней половине спины, там было странное «поскрипывание» в костях. Ее мать хотела обратиться к доктору, но пациентка впала в состояние нервного возбуждения, потому что не хотела, чтобы ее осматривали, боясь, что доктор посмотрит на ее анус. Но какая это была пугающая борьба, пока вся история не вышла на свет!

А теперь немного исторического мистицизма!

Вена породила 3 антрополого-медицинских реформатора: Месмер, Галль,[4] Фрейд. Месмер и Галль чувствовали себя стесненными в Вене, Фрейд (в соответствии с особенностями времени) остался непризнанным. Месмер и Галль затем переехали в Париж.

Взгляды Месмера не распространялись за пределы Парижа, пока Лафатер[5] из Цюриха не перенес их в Германию, сначала в Бремен. Первым учеником Фореля за долгие годы был Дельбрюк[6] из Бремена; теперь он там директор лечебницы для душевнобольных.

Фрейд впервые получил клиническое признание в Цюрихе. Первой немецкой лечебницей для душевнобольных, признавшей Фрейда, был Бремен (независимо от личных отношений с нами). Кроме Дельбрюка единственный немецкий ассистент в Бургхольцли (насколько я знаю) — это доктор Абрахам[7] из Бремена. Он прибыл сюда из Берлина и никак не связан с Дельбрюком.

Вы, без сомнения, скажете, что мышление аналогиями, которое ваш аналитический метод так хорошо тренирует, дает скудные плоды. Но мне это принесло удовольствие.

Пока Dem. pr. отправлена на принудительный покой. 14 июля я должен отправиться в Лозанну на 3 недели для несения военной службы.[8] После этого мой руководитель будет месяц отсутствовать. Тогда снова вся клиника будет на моих плечах. Так что перспективы плохие. Работа Бинсвангера[9], надеюсь, скоро выйдет. Тогда вы увидите, что тоже впитали тайны гальванометра. Ваши ассоциации действительно прекрасны!

С наилучшими пожеланяими,

Всегда искренне ваш, Юнг

Тревожный невроз и тревожная истерия

до сих пор, к сожалению,

покрыты для меня мраком

из-за недостатка опыта.

1. Сокращение Юнга.

1а. В рукописи: “in andere Umstände kommen”, что равнозначно нашему выражению «быть в интересном положении» = беременной.

2. Согласно г. В. Набокову, в отношении освобожденной птицы есть две ошибки: «Это не стихотворение Лермонтова, и оно абсурдно перефразировано. Вот настоящий источник, стихотворение Пушкина 1822 г., составленное в Кишиневе, через два года после его изгнания из Санкт-Петербурга (я сохранил ямбическую структуру, но не тетраметрическую длину или схему рифм abab ecec):

Птичка

В чужбине свято наблюдаю

Родной обычай старины:

На волю птичку выпускаю

При светлом празднике весны.

Я стал доступен утешенью;

За что на бога мне роптать,

Когда хоть одному творенью

Я мог свободу даровать!»

3. Рисунок (без даты) Вильгельма фон Каульбаха (1805-1874) в Staatliche Graphische Sammlung, Мюнхен, иллюстрирующий стихотворение Гете “Wer kauft Liebesgötter” (1795). Воспроизведен в Eduard Fuchs, Das erotische Element in der Karikatur (Berlin, 1904), p. 221.

4. Франц Месмер (1734-1815) — австрийский врач, экспериментатор с животным магнетизмом, или так называемым месмеризмом; Франц Йозеф Галль (1758-1828) — немецкий врач, основатель френологии. Оба учились в Венском университете и позже эмигрировали в Париж.

5. Иоганн Каспар Лафатер (1741-1801) — швейцарский священник, поэт и мистический философ, основатель физиогномии.

6. Антон В.А. Дельбрюк (1862-1932) — немецкий психиатр, получил подготовку в Бургхольцли, после 1898 г. директор клиники для душевнобольных в Бремене.

7. Карл Абрахам (1877-1925); он изучал психиатрию в Берлине, присоединился к персоналу Бургхольцли в конце 1904 г. и стал первым ассистентом Блейлера. Его первый контакт с Фрейдом состоялся в июне 1907 г., когда Абрахам отправил ему оттиск; см. следующее письмо, прим. 4, и Freud/Abraham Letters (1965), p. 1. В нояб. 1907 г. он ушел из Бургхольцли и вернулся в Берлин; он впервые встретился с Фрейдом в дек. (см. ниже, 55F, 57F) и вскоре стал близким сотрудником. Абрахам основал Берлинское психоаналитическое общество 27 авг. 08 г. Был одним из первоначальных членов «Комитета» (см. ниже, комментарий, следующий за 321J).

8. Военная служба обязательна в Швейцарии. В 1895 г. Юнг сначала служил в пехоте, в 1901 г. стал офицером медицинских войск. С 1908 г. он был капитаном, а с 1914 г. командовал подразделением, пока не ушел в отставку в 1930 г. Две недели службы были обязательны каждый год.

9. В своей работе о психогальваническом феномене (см. ниже, 61F, прим. 1) Бинсвангер дает множество цитат из публикаций Фрейда.

36F

10 июля 1907 г. Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой коллега,

Пишу вам — кратко и в спешке — чтобы застать вас до отъезда и желаю периода покоя от умственных усилий. Это пойдет вам на пользу.

Множество очаровательных «пустяков»[1] в вашем последнем письме напоминают мне, что я тоже заканчиваю свою работу в этом году. Четырнадцатого я отправляюсь в:

Лавароне в Val Sugana[2]

Южный Тироль

Hotel du Lac

Не хочу оставлять вас без новостей все это время — я не вернусь до конца сентября — ваши письма стали для меня необходимостью. Так что я буду оповещать вас о своих передвижениях. Надеюсь быть в Сицилии, когда вы будете выступать со своей работой в Амстердаме. Несмотря на все отвлечения, мыслями я буду с вами. Надеюсь, вы получите признание, которого желаете и заслуживаете; это многое значит и для меня тоже.

Я уже переписываюсь с доктором Абрахамом. У меня есть все причины глубоко интересоваться его работой. Каков он? Его письмо и статья[3] склонили меня в его пользу. Я ожидаю, что ваш кузен Риклин вот-вот пришлет рукопись. Мне кажется, что я наткнулся на целое гнездо особенно прекрасных и способных людей, или же личное удовлетворение затуманивает мое суждение?

Только сегодня я получил письмо от студента из Лозанны, который желает поговорить о моей работе на научном собрании в доме доцента Штернберга.[4] В Швейцарии становится довольно живо.

Мой сердечный привет вам. И не забудьте в долгом отдыхе

Сердечно вашего, доктора Фрейда

1. По-английски в оригинале [“trifles”].

2. [Долина Сугана,] к юго-востоку от Трента; теперь в Италии.

3. “Über die Bedeutung sexueller Jugendtraumen für die Symptomatologie der Dementia praecox”, Zentralblatt für Nervenheilkunde und Psychoatrie, n.s., XVIII (1907) = “On the Significance of Sexual Trauma in Childhood for the Symptomatology of Dementia Praecox”, Clinical Papers (1955).

4. Теодор Штернберг, приват-доцент по немецкому уголовному праву в университете Лозанны.

37J

Бургхольцли — Цюрих, 12 августа 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Пожалуйста, простите мое долгое молчание. Три недели военной службы не предоставили мне ни секунды личного времени. Мы были на службе с 5 утра до 8 вечера; вечерами я был смертельно усталым. Когда я вернулся домой, рутина в клинике накопилась горами, и к тому же проф. Блейлер и 1-ый ассистент[1] отправились в отпуск. Так что у меня более чем достаточно дел. И в качестве последней капли секретариат Амстердамского конгресса начал поднимать шум о моей рукописи, которой пока не существует. Пришлось с головой погружаться в работу над лекцией. Это крепкий орешек! Самая большая трудность в том, чтобы избавиться от богатства ваших идей, сократить суть, и наконец сотворить магический трюк по созданию чего-то однородного. Мне кажется почти невозможным разбавить продукт так, чтобы сделать его приятным для невежественной публики. Прямо сейчас я работаю над последними разработками ваших взглядов — детальное введение сексуальности в психологию истерии. Часто хочется сдаться от чистого отчаяния. Но в конце концов я утешаю себя мыслью, что ничего из этого 99% публики все равно не поймет, так что в этой части лекции я вполне могу сказать, что хочу. В любом случае этого не поймут. Это только демонстрация, подтверждение того факта, что в год 1907 кто-то официально сказал что-то положительное о теории истерии Фрейда на Международном конгрессе. Я все более и более убеждаюсь, что вы правы, когда приписываете нежелание понимать только неприязни. В этом отношении можно сделать самые разные открытия. Америка пришла в движение. За последние 3 недели здесь было шесть американцев, один русский, один итальянец и один венгр. Ни одного немца!

Когда закончу свою лекцию, это горестное дитя, надеюсь написать вам снова.

Снова приношу извинения за долгую паузу,

Всегда искренне ваш, Юнг

1. Карл Абрахам был первым ассистентом с 1 янв. до 11 нояб. 07 г., тогда как Юнг был врачом старшего персонала (Oberarzt). (Информация от доктора Манфреда Блейлера.)

38F

18 августа 1907 г.[1]

Отель Wolkenstein в Санта-Кристина-Вальгардена[2]

Дорогой коллега,

Моя личность обеднела из-за перерыва в нашей переписке. К счастью, он подошел к концу. Хотя я сам лениво странствую по миру со своей семьей, я знаю, что вы снова работаете, и что ваши письма вернут меня к тому, что стало для нас обоих предметом интереса.

Не отчаивайтесь; полагаю, это только фраза, пробравшаяся в ваше письмо. Неважно, понимают ли нас официальные фигуры нынешнего времени. Среди безымянных масс, скрывающихся за ними, множество людей, которые хотят понять и которые в должный момент внезапно выступят вперед; я сталкивался с этим снова и снова. Ваша лекция в Амстердаме будет вехой в истории, и, в конце концов, мы работаем во многом для истории. То, что вы называете истерическим элементом в своей личности, ваша необходимость оказывать впечатление и влиять на людей, то самое качество, которое особенно помогает вам быть учителем и наставником, возьмет свое, даже если вы не будете делать уступок нынешним модам во мнениях. А когда вы внесете свою личную закваску в бродящую массу моих идей в еще более щедрой мере, не будет больше разницы между моим достижением и вашим.

Я недостаточно здоров, чтобы рискнуть путешествовать на Сицилию в сентябре, как мы планировали, потому что в это время сирокко дует без остановки. Следовательно, я не знаю точно, где буду следующие несколько недель. До конца августа я останусь здесь, взбираясь на горы и собирая эдельвейсы; я не вернусь в Вену до конца сентября. В целом, лучше всего вам писать на мой венский адрес, потому что почта в горах летом очень ненадежна. На последние четыре недели я не сделал ни одной записи в свою карманную записную книжку; мои интеллектуальные увлечения просто угасли. Но я всегда буду благодарен за всякую весточку от вас.

Я не думаю, что Германия проявит симпатию к нашей работе, пока какая-нибудь большая шишка этого не одобрит. Простейшим способом было бы вызвать интерес у кайзера Вильгельма, который, конечно, понимает все. У вас есть какие-то связи в этих кругах? У меня нет. Возможно, Харден, редактор Die Zukunft, унюхает психиатрию будущего в вашей работе.[3] Как видите, это место приводит меня в шутливое настроение. Надеюсь, вынужденный отпуск принес вам столько же блага, сколько я ожидаю получить от своего преднамеренного.

Всегда сердечно ваш, доктор Фрейд

1. Опубликовано в Letters, ed. E.L. Freud, no. 125 и частично в Schur, Freud: Living and Dying, p. 253.

2. Из Лавароне семья Фрейда отправилась в этот курорт в Доломитовых Альпах; теперь в Италии, под названием Сельва Гардена.

3. См. Выше, 27F, прим. 7.

39J

Бургхольцли — Цюрих, 19 августа 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Как обычно, вы попали в точку со своим обвинением, что амбиции — движущая сила моих судорог отчаяния. Но я должен сказать в свою защиту следующее: именно искреннее стремление к истине подталкивает меня к тому, чтобы представлять ваше учение, которое принесет прорыв. Иначе моя безусловная преданность защите и распространению ваших идей, а также мое столь же безусловное почтение к вашей личности обязательно проявились бы в крайне странном свете, чего я с радостью избегал бы, хотя элемент своекорыстия может отрицать только самый недалекий. Тем не менее, у меня неприятные предчувствия, потому что непросто защищать такую позицию перед такой публикой. Я закончил лекцию и вижу, что принял общее положение, которое вы считаете лучшим: непримиримость. Если хочешь быть честным, иначе не получится. К счастью, я как раз провел анализ истерию необразованного человека с успешным завершением, и это придало мне смелости.

В одном из прежних писем вы спрашивали о моих взглядах на доктора Абрахама.[1] Я сразу признаюсь, что «завидую» ему, потому что он переписывается с вами. (Простите мне эту прямоту, какой бы она ни казалась безвкусной!) У меня нет возражений против А. Вот только он человек не моего типа. Например, однажды я предложил ему совместную работу над одним сочинением, но он отказался. Теперь он навостряет уши всякий раз, когда Блейлер и я беседуем о том, что исследуем и т. д. У него даже выходит публикация. Из всех наших ассистентов он единственный, кто всегда держится немного в стороне от основной работы, а затем неожиданно выходит на свет с публикацией как одиночка. Не только я, но и другие ассистенты находят это довольно неприятным. Он умен, но не оригинален, легко приспосабливается, но совершенно лишен психологической эмпатии, по каковой причине обычно непопулярен у пациентов. Прошу вас удалить личную долю яда из этого суждения. Помимо этих придирок А. — приятный сотрудник, весьма прилежный и заботящийся о всех бюрократических делах клиники, чего никто не может сказать обо мне. Некоторая доля яда может идти и из этого источника, ведь в этом отношении мой руководитель давно достиг вершины совершенства.

Хотел бы попросить у вас объяснения: вы считаете сексуальность матерью всех чувств? Разве сексуальность для вас — не всего лишь один из компонентов личности (хотя и самый важный), а сексуальный комплекс, таким образом, не важнейший и наиболее часто встречающийся компонент клинической картины истерии? Нет ли истерических симптомов, которые, пусть и определяются в некоторой части сексуальным комплексом, преимущественно обусловлены сублимацией или не-сексуальным комплексом (профессия, работа и т. д.)?

Конечно, с моим малым опытом, я видел только сексуальные комплексы и прямо скажу об этом в Амстердаме.

С добрыми пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

1. См. Выше, 36F.

40F

Отель Anneheim und Seehof am Ossiacher See (Каринтия),[1] Анненхейм, 27 августа 1907 г.

Дорогой коллега,

Вы простите меня за обращение к вам более формально в открытке.[2] — Что ж, ваше письмо было очаровательным и снова показало мне больше о вас, чем я мог бы узнать из целой диссертации. В начале вы столкнулись с серьезным вопросом и показались напуганным. Мне очень жаль, если вам показалось хоть на мгновение, что я действительно как-то в вас сомневался. Но затем вы собрались и приняли единственный подход, который возможен, когда сталкиваешься с +++[3] бессознательным, а именно, юмористический, и у вам это удалось восхитительно.

Я был предрасположен в пользу Абрахама тем фактом, что он сразу нападает сразу на сексуальную проблему; следовательно, я был рад предоставить ему тот материал, что у меня имеется. Ваше описание его характера выглядит столь подходящим, что я склонен принять его без дальнейшего обследования. Ничего нежелательного, но кое-что мешает близким отношениям. Вы делаете из него что-то вроде «невдохновенного работяги»[4], что неизбежно должно привести к столкновению с вашей открытой, обаятельной натурой. Интересно было бы найти личные обстоятельства у истоков этой сдержанности, тайную рану его гордости, или шип бедности или низости, несчастливое детство и т. д. Кстати, он потомок своего эпонима?

Что касается вашего вопроса, стопки этой бумаги не хватит, чтобы ответить. Не то, чтобы я знал так много, но есть столько равно верных возможностей. В настоящее время я не считаю, что можно оправданно говорить, что сексуальность — это мать всех чувств. Вместе с поэтом[5] мы знаем два инстинктивных источника. Сексуальность один из них. Чувство — это, похоже, внутренне восприятие инстинктивного катексиса. Без сомнения, есть чувства, которые возникают из сочетания двух источников. Я не могу сделать из «личности» больше, чем из «эго» Блейлера в его исследовании эмоциональности.[6] Я имею в виду, что это концепции, взятые из поверхностной психологии, а мы в метапсихологии выходим за ее пределы, хотя не можем полностью заменить изнутри.

Я считаю (в настоящее время) роль сексуальных комплексов в истерии лишь теоретической необходимостью и не вывожу ее из их частоты и интенсивности. Доказательство, полагаю, пока невозможно. Когда мы видим, что люди болеют от своей работы и т. д., это не может быть заключением, потому что сексуальный (или, у мужчины, гомосексуальный) компонент можно легко продемонстрировать в анализе. Я знаю, что мы иногда встречаем конфликт между эго-катексисом и объектным катексисом, но без прямого (клинического) наблюдения я не могу даже строить догадки

Я столь далек от всего, что даже не знаю даты Амстердамского конгресса. Но я получу от вас письмо еще до этого. Я буду здесь до 10 сентября.

Сердечно ваш, доктор Фрейд

1. См. факсимиле. / Семья приехала в этот отель на озере в Каринтии на две недели (см. Jones, II, p. 40/35).

2. Отсутствует.

3. См. выше, 11 F, прим. 7.

4. Собственноручно: “trockener Schleicher”. В Фаусте, I, 521 Гете Фауст так описывает своего педантичного компаньона Вагнера. / Фрейд никогда не встречал Абрахама; вскоре после этого, через переписку и личное знакомство, его оценка Абрахама стала полностью позитивной.

5. Шиллер в “Die Weltweisen” («Философы»), которое Фрейд часто цитировал: «И чтобы мир был молод / Царят любовь и голод» [зд. в пер. Л. Гинзбурга — прим. перев.].

6. Affeltivitat, Suggestibilität, Paranoia (Halle, 1906) = “Affectivity, Suggestibility, Paranoia”, tr. Charles Ricksher, New York State Hospital Bulletin (Utica), Feb. 1912.

Фрейд, 27 авг. 07 г. (40F, стр. 1)

41J

Бургхольцли — Цюрих, 20 августа 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Сердечно благодарю за дружеское письмо! В прошлый раз я был немного напуган, потому что думал, что вы обиделись на мое долгое молчание. Одно из моих дурных качеств в том, что я никогда не могу делать две вещи сразу. Письмо вам попадает в категорию «вещей».

Доктор Адлер, который недавно задавал мне какой-то вопрос о технике, писал, что вы нездоровы. Вы ничего мне об этом не говорили. Надеюсь, это лишь мимолетное недомогание.

Не можем ли мы надеяться поприветствовать вас в Швейцарии этой осенью? Для нашей клиники это был бы праздник и памятный день, а я был бы крайне счастлив снова увидеть и услышать вас. Я возвращаюсь из Амстердама 10 сентября и тогда смогу отчитаться вам о своем апостольском путешествии.

Боюсь, я нарисовал Абрахама (который таков, как предполагает его фамилия) в слишком темных красках. О его предках я совсем ничего не знаю, что характерно. Эмоциональная связь отсутствует, но я не считаю, что это моя вина. А. часто имеет умеренные идеи о травле в моем отношении. Его жена[1] родом из Берлина и страдает от берлинского аутоэротизма со всеми его психологическими последствиями. Это передается А.

Ваша идея, что чувство — это восприятие инстинктивного катексиса, прекрасна и, как мне кажется, невероятно упрощает многие вещи. Если вы не можете ничего понять в «эго» Блейлера в его Affectivity, то можете смело объединить его с моим эго-комплексом.[2] И то, и другое ничего не значит и в действительности лишь «поверхностная психология». Но на практике мы должны установить контакт с поверхностью по дидактическим причинам. Я очень благодарен, что вы сформулировали свои взгляды на роль сексуальности; этого я и ожидал.

Я буду в Амстердаме 1-10 сентября. Адрес: Hotel de l’Europe, Doelenstraat.

Надеюсь, ваше пророчество исполнится и там будет кто-то, кроме противников.

С наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Юнг

1. Хедвига Мария, в девичестве Бюргнер (1878-1969).

2. См. Jung, “The Psychology of Dementia Praecox”, CW 3, par. 86, n. 9.

42F

Hotel Annenheim und Seehof am Ossiacher See (Каринтия), Аннехейм, 2 сентября 1907 г.[1]

Дорогой коллега,

Я знаю, что вы сейчас в Амстердаме прямо перед вашей опасной лекцией или после нее, заняты защитой моего дела, и мне кажется почти трусливым искать грибы в лесу или купаться в мирном озере вместо того, чтобы сражаться за свое дело или, по крайней мере, стоять рядом с вами. Я утешаю себя тем, что так лучше для дела, что вы, как другой, второй, избегнете хотя бы части того противостояния, что припасено для меня, что для меня говорить одно и то же снова и снова было бы лишь бесполезным повторением, и что вы лучше подходите для пропаганды, ведь я всегда чувствовал, что в моей личности, идеях и манере говорить есть то, что люди находят странным и отталкивающим, тогда как для вас открыты все сердца. Если здоровый человек вроде вас считает себя истерическим типом, я могу лишь приписать себе «обсессивный» тип, каждый представитель которого произрастает в собственном замкнутом мире.

Сопутствовала вам удача или нет, я не знаю; но сейчас больше всего я хотел бы быть рядом с вами, наслаждаясь тем, что больше не одинок, и, если вам нужна поддержка, рассказывая о долгих годах почетного, но мучительного одиночества, которое началось, когда я заглянул в новый мир, об ужасающих моментах, когда я сам думал, что сбился с пути, и гадал, как сделать свою беспутную жизнь полезной для семьи, о моей медленно растущей убежденности, которая закрепилась за толкование сновидений как за скалу в бушующем море, и о спокойной уверенности, которая наконец овладела мной и приказала ждать, пока из неведомого множества один голос не ответит мне. Это был ваш голос; ведь я знаю теперь, что Блейлер тоже пришел ко мне через вас. Спасибо вам за это и не позволяйте ничему пошатнуть вашу уверенность, вы узрите наш триумф и разделите его.

Я рад сказать, что больше не могу требовать вашего сочувствия к моему нездоровью. Я вступил в переломные годы жизни с довольно упорным случаем диспепсии (после инфлюэнцы), но в эти чудесные недели отдыха она сошла до редких вежливых напоминаний.

Я давно задумал посетить вас в Цюрихе. Но я думаю об этом как о рождественской или пасхальной экскурсии. Тогда я приеду прямо с работы, воодушевленный, изобилующий проблемами, а не в своем нынешнем сонном состоянии с разряженным катексисом. Я тоже хочу поболтать с вами несколько часов.

С наилучшими пожеланиями,

Ваш, доктор Фрейд

1. Опубликовано в Letters, ed. E.L. Freud, no. 126 и частично в Schur, Freud: Living and Dying, pp. 253f. Второй абзац цитируется в Jones, II, pp. 125F/112.

43J

Hótel de l’Europe, Амстердам,[1] 4 сентября 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Всего несколько слов в спешке ради абреакции. Я выступал сегодня утром, но, к сожалению, не вполне закончил свою лекцию, поскольку на полчаса превысил бы временной лимит, что не позволялось.[2] Что это за банда головорезов! Их сопротивление действительно укоренено в аффекте. Ашаффенбург дважды оговорился в своей лекции («факты» вместо «никаких фактов»), а это показывает, что бессознательно он уже сильно заражен. Отсюда его яростная атака. Типично, что в беседе он никогда не пытается ничего узнать, а напрягает все силы, чтобы доказать мне, какую ужасную ошибку мы делаем. Он не слушает никаких аргументов. Я составил целое досье его негативных аффектов. Все остальные трусы, каждый цепляется за фалды более значительного впереди него. Дискуссия завтра. Я скажу настолько мало, насколько возможно, ведь каждое слово, пожертвованное такому противостоянию, это трата времени. Жуткая толпа, полная тщеславного зловония, Жане хуже прочих. Я рад, что вы не попались в сумасшедший дом такого общества взаимного восхищения. Я постоянно чувствую нужду помыться. Что за болото нелепостей и тупости! Но, несмотря на это, у меня чувство, что закваска действует. Однако, нам еще нужно несколько умных и динамичных людей, способных создать правильную атмосферу, в Германии, я имею в виду. Мы в Швейцарии немного далеки от центра. Снова я увидел, что если собираешься служить делу, нужно держаться самых элементарных вещей. То, чего люди не знают, превосходит их воображение, а то, чего они не хотят знать, попросту невероятно. Ашаффенбург занимался случаем невроза навязчивости, и когда она захотела поговорить о сексуальных комплексах, он запретил ей говорить об этом, — и поэтому теория Фрейда вздор! А. заявил это на публике (с моральным подтекстом, конечно), надувая грудь.

Как можно что-то обсуждать с этими людьми?

С наилучшими пожеланиями,

Всегда искренне ваш, Юнг

1. Печатный заголовок письма.

2. Об этом эпизоде (и о всем “Premier Congres International de Psychiatrie, de Neurologie, et de l’Assistance des Aliénés”, 2-7 сент.) см. Jones, II, pp. 125ff./112ff. и Ellenberger, The Discovery of the Unconsciousness (1970), pp. 796-798. / О работе Юнга см. ниже, 82F, прим. 3. Об Ашаффенбурге см. его выдержку в Monatsschrift, XXII (1907), 565f.

44J

Бургхольцли — Цюрих, 11 сентября 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я вернулся из Амстердама вчера вечером и теперь способен рассмотреть свой опыт на конгрессе в должной перспективе. Прежде чем описывать последующие события, хочу сердечно поблагодарить вас за письмо, которое пришло в самый нужный момент; мне было приятно чувствовать, что я сражаюсь не только за важное открытие, но и за великого и достойного человека. Медленно или быстро признаются факты, нападают на них или нет, мне довольно безразлично; но когда льют настоящие нечистоты на все, что не одобрено, это отвратительно. Что достало меня по горло на этом конгрессе, так это презрение, граничащее с отвращением, к роду Homo sapiens.

Как я говорил, моя лекция самым неудачным образом была прервана, и обсуждение состоялось только на следующий день, хотя должных причин для такого откладывания не было. Первым выступил Беццола, чтобы «протестовать» против вас, против меня и против сексуальной теории истерии (моральный подтекст!) За час до этого я пытался в частной беседе прийти с ним к дружескому пониманию — это невозможно. Он завидует вашим книгам и вашим доходам; от одного этого можно умереть от смеха или разрыва сосудов. Ничего, кроме яростного, неразумного аффекта против вас и меня.

Затем Альт[1] развязал против вас террор, он никогда не отправит своего пациента к убежденному фрейдисту — беспринципные, грязные люди и т. д. Бурные аплодисменты и поздравления выступающему от проф. Зихена,[2] Берлин. Затем вышел Сакс[3] из Бреслау, который лишь изрек несколько поразительных ослиных глупостей, которые невозможно повторить; снова рев аплодисментов. Жане не мог не обронить, что уже слышал ваше имя. Он абсолютно ничего не знает о вашей теории, но убежден, что все это ерунда. Хейльброннер из Утрехта нашел достойными упоминания только ассоциативные эксперименты, «краеугольный камень вашей теории».[4] Все, что я выдвинул как доказательство, было фальшивкой, не говоря уже о том, что мог сделать Фрейд. Ашаффенбурга не было на дискуссии, так что я не уладил спор. Перед этим Франк из Цюриха энергично говорил в вашу пользу, как и Гросс из Граца, который в Психологической секции далеко погрузился в значение вашей теории, насколько она затрагивает вторичную функцию.[5] Очень жаль, что Г. такой психопат; у него очень умная голова, и своей Secondary Function он повлиял на психологов. Я долго разговаривал с ним и увидел, что он поддерживает ваши идеи. После обсуждения гехаймрат Бинсвангер, Йена, сказал мне, что Ашаффенбург перед своей лекцией рассказал ему, что он (Б.) должен помочь ему в обсуждении! В последнем письме, как вы помните, я рассказал об оговорках А. Другая оговорка, которую я обнаружил, это «Брейер и я» вместо «Брейер и Фрейд». Все это отлично согласуется с моим диагнозом. Его отсутствие на следующий день было связано с судебным делом, которое он не мог отложить. Будь он там, я определенно выложил бы ему кое-какие истины. Других я нахожу слишком тупыми.

А теперь большой сюрприз: среди английского контингента был молодой человек из Лондона, доктор Джонс[6] (кельт из Уэльса!), который хорошо знает ваши сочинения и сам проводит психаналитическую работу. Он, вероятно, позже навестит вас. Он очень умен и может принести много пользы.

Оппенгейм[7] и Бинсвангер занимают позицию благосклонного нейтралитета, хотя оба выказывают знаки противостояния по сексуальному вопросу. Несмотря на (нынешнюю) подавляющую оппозицию, у меня утешительная уверенность, что ваши идеи проникают со всех сторон, медленно, но уверенно, потому что они не оставляют человека после того, как он усвоил их.

Жане — пустой старикашка, хотя хороший наблюдатель. Но все, что он говорит и делает сейчас, бесплодно. Остальное происходившее на конгрессе было, как обычно, тщетно. Снова я к своему удовлетворению заметил, что без ваших идей психиатрия неизбежно катится к чертям, как уже случилось с Крепелином. Анатомия и попытки классификации до сих пор правят бал — побочные пути, которые никуда не ведут.

Надеюсь, ваше здоровье вскорости восстановится. В нынешних обстоятельствах я не осмеливаюсь настаивать на своих желаниях, но буду очень рад, если смогу снова вас увидеть на рождественские праздники.

Возможно, я могу воспользоваться этой возможностью, чтобы выразить давно лелеемое и постоянно подавляемое желание: я очень хотел бы вашу фотографию, но не с вашим прежним видом, а такую, на которой вы выглядите так, как когда я с вами познакомился. Я высказал это желание вашей жене, когда мы были в Вене, но оно, вероятно, забылось. Не окажете ли вы такую великую любезность как-нибудь? Я буду очень вам благодарен, потому что снова и снова чувствую, что хочу ваше изображение.

С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

1. Конрад Альт (1861-1922) — директор санатория в Ухтспринге в Саксонии. Он написал отчет в Monatsschrift, loc. cit., 43J, прим. 1.

2. Теодор Зихен (1862-1950) — профессор психиатрии и неврологии в Берлине; позже в Галле. Запомнился особенно своими работами по детской психологии и позитивистской философии. Jones (II, pp. 127/113) приписывает ему введение термина «чувственно-окрашенный комплекс» в психологию в его Introduction to Physiological Psychology (1895; orig. 1891); см. также Ellenberger. p. 692. Юнг принял этот термин в 1904 г. (с Риклином, “The Associations of Normal Subjects”, CW 2, par. 167) и связал с ним Зихена в работе 1905 г. (“The Psychological Diagnosis of Evidence”, CW 2, par. 733, n. 13). Первое опубликованное использование Фрейдом слова «комплекс» в связи с цюрихской школой было в 1906 г.: “Psycho-analysis and the Establishment of the Facts in Legal Proceedings”, SE IX, p. 104, n.1.

3. Генрих Сакс, профессор психиатрии, университет Бреслау.

4. См. выше, 1F, прим. 3. Это Юнг работал над ассоциативными экспериментами, которые никогда не заботили Фрейда.

5. Речь идет о гипотезе Гросса о двух психологических типах, представляющих первичную и вторичную функции, в его Die zerebrale Sekundarfunktion, см. выше, 33J, прим. 7.

6. Эрнест Джонс (1879-1958), позже один из самых верных последователей Фрейда; со-основатель Американской психоаналитической ассоциации в 1911 г. (он занял пост в университете Торонто в 1908 г.) и Британского психо-аналитического общества в 1913 г.; после 1913 г. он организовал «Комитет» (см. ниже, комментарий, следующий за 321J). Автор книги Sigmund Freud: Life and Work (1953-1957), при подготовке которой он имел доступ к настоящей переписке с разрешения профессора Юнга.

7. Герман Оппенгейм (1858-1919) — берлинский невролог, основатель и директор хорошо известной частной клиники. Он был связан с Карлом Абрахамом через женитьбу и помогал с направляемыми к нему случаями, но все больше противостоял психоанализу.

45F

Рим, 19 сентября 1907 г.[1]

Дорогой коллега,

По прибытию сюда я обнаружил ваше письмо о дальнейшем развитии событий на конгрессе. Они совсем меня не удручили, и я рад, что вы тоже не удручены. На вас, уверен, этот опыт окажет замечательное воздействие, по крайней мере, такое, какое мне нравится больше всего. Что касается меня, мое уважение к нашему делу увеличилось. Я начинал думать: «Что, уже получаешь признание после почти десяти лет? Тут что-то не так». Теперь я снова в него верю. Но вы понимаете, что ваша тактика была нереалистичной. Эти люди не хотят быть просветленными. Вот почему они не способны сейчас понимать простейшие вещи. Если когда-нибудь они захотят понять, вы увидите, для них не будет ничего трудного. До тех пор ничего не остается, как продолжать работать и спорить как можно меньше. Что мы, в конце концов, можем сказать? Этому: ты идиот! Тому: ты негодяй! К счастью, такие убеждения не выражают открыто. Кроме того, мы знаем, что они неудачники, которые, с одной стороны, боятся оказать сопротивление, потому что это может поставить под сомнение их карьеру, а с другой[2] они парализованы страхом собственного подавленного материала. Мы должны ждать, пока они не вымрут или постепенно отойдут в меньшинство. Вся молодая свежая кровь, в конце концов, на нашей стороне.

К сожалению, не могу процитировать по памяти прекрасные стихи из Гуттена К.Ф. Мейера, которые кончаются так:

«И колокол, что радостно звонит,

Гласит: родился новый протестант».[3]

Но Ашаффенбург, которого вы поняли так великолепно (смотрите выше мою опечатку: «bin» вместо «sind»), очевидно, главный негодяй, потому что он умен и должен знать лучше. Мы должны это помнить. Вы правы, подчеркивая полную бесплодность наших оппонентов, которые могут только тратить силы на вспышку оскорблений или повторений одного и того же, тогда как мы можем двигаться вперед, а также и те, кто присоединятся к нам. Кельт,[4] который вас удивил, точно не единственный; до конца года мы услышим о неожиданных сторонниках, а вы получите новых в свою процветающую школу.

А теперь мое Ceterum censeo:[5] давайте заниматься журналом. Люди будут нас оскорблять, покупать его и читать. Однажды вы вспомните годы борьбы как лучшие годы. Но, пожалуйста, не придавайте мне слишком большое значение. Я слишком человек, чтобы этого заслуживать. Ваше желание получить мое изображение подталкивает меня просить о том же вас, чего, несомненно, будет проще добиться. За последние пятнадцать лет я никогда по своей воле не сидел у фотографа, потому что слишком самовлюблен, чтобы соглашаться на свою физическую порчу. Два года назад я был вынужден (требованиями) сделать фотографию для Выставки гигиены, но мне так отвратителен этот портрет, что я и пальцем не пошевелю, чтобы передать его вам. Примерно в то же время сыновья сделали мой портрет; он гораздо лучше, совсем не искусственный. Если хотите, я найду его для вас, когда вернусь в Вену. Лучший и самый лестный для меня — это, вероятно, медальон, который К.Ф, Швердтнер сделал на мое пятидесятилетие.[6] Только скажите, и я отправлю вам его.

Здесь в Риме я веду уединенное существование, погруженный в праздные мечтания. Я не собираюсь возвращаться домой до конца месяца. Мой адрес — Hotel Milano. В начале отпуска я отставил науку в сторону, и теперь должен вернуться к норме и что-то создать. Этот несравненный город — подходящее место. Хотя основная работа, вероятно, мной уже проделана, я не хотел бы оставать от вас и молодежи, пока могу.

Эйтингон,[7] с которым я повстречался во Флоренции, теперь здесь и, вероятно, скоро навестит меня, чтобы поделиться детальными впечатлениями от Амстердама. Похоже, он снова увлекся какой-то женщиной. Такая практика отпугивает от теории. Когда я полностью овладею своим либидо (в обычном смысле слова), то займусь написанием «Любовной жизни человечества».[8]

В ожидании вашего ответа и с наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, доктор Фрейд

1. Опубликовано в Letters, ed. E.L. Freud, no. 127. / Фрейд провел 15-16 сент. во Флоренции, где встречался с Эйтингоном, а 17-26 сент. в Риме. См. Jones, II, pp. 40ff./35ff. и Letters, ed. E.L. Freud, nos. 128-133.

2. В рукописи: bin (есть) поправлено Фрейдом на sind.

3. Слегка неверная цитата из Huttens letzte Tage (1871), XXIV, поэтического цикла Конрада Фердинанда Мейера (1825-1898), цюрихского поэта. Фрейд включал его в список «десяти хороших книг», который он и другие известные люди составляли по просьбе венского книготорговца Генриха Хинтербергера для журнала Neue Blätter für Literatur und Kunst в том же году (Letters, ed. E.L. Freud, no. 135; также см. SE IX). Предшествующие строфы, которые хотел бы процитировать Фрейд:

«Над озером несется бесконечный звон колоколов;

Многие крещены и погребены.

Когда человеческая кровь льется по новым венам,

Медлительный человеческий дух получает новую жизнь».

4. В рукописи: der Celte; в версии Letters неверно прочитано как der Alte и переведено «старик».

5. Катон Старший (234-149 гг. н.э.) заканчивал все свои речи в римском Сенате фразой: «Ceterum censeo Carthaginem esse delendam» («а также я считаю, что Карфаген должен быть уничтожен»).

6. Группа сторонников Фрейда в Вене подготовила медальон по случаю пятидесятилетия 6 мая 1906 г. Он был изготовлен хорошо известным венским скульптором Карлом Марией Швертнером (1874-1916) и на лицевой стороне имел портрет Фрейда, а на обратной изображение Эдипа, отвечающего Сфинкс со строками (на греческом) из Софокла: «Кто разрешил самую известную загадку и был человеком могучим».

7. Макс Эйтингон (1881-1943) — русский, воспитывавшийся в Лейпциге; работал как добровольный ассистент в Бургхольцли, когда посетил Вену и посещал собрания (23 и 30 янв. 07 г.) Общества среды, таким образом, став первым последователем Фрейда, посетившим его из заграницы. (См. письмо Фрейда ему 24 янв. 22 г. в Letters, ed. E.L. Freud). В 1909 г. — вступительная диссертация (университет Цюриха) об использовании ассоциативного эксперимента с эпилептиками. Член-учредитель Берлинского психоаналитического общества (1910); в 1919 г. стал шестым членом «Комитета» (см. ниже, комментарий, следующий за 321J). Основатель Берлинской психоаналитической поликлиники (1920) и, после переезда в Палестину в 1934 г., Палестинского психоаналитического общества.

8. Фрейд 28 нояб. 06 г. рассказал Обществу среды, что планирует «исследование любовной жизни человека» (Minutes, I, p. 66). См. ниже, 209F, прим. 6 и 288F, прим. 1.

Зигмунд Фрейд, 1906 г., фотография, которую он отправил Юнгу. См. 45F, 48J.

46J

Бургхольцли — Цюрих, 25 сентября 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Боюсь, мой ответ снова немного запоздал; большую часть времени я провел в постели из-за острого гастроэнтерита. Я до сих пор довольно изнурен.

Буду крайне благодарен, если вы передадите мне портрет, сделанный вашими сыновьями. Могу я также узнать, где можно получить медальон? Я хотел бы купить себе.

Здесь мы основали Фрейдистское общество врачей[1], которое проведет свое первое собрание следующей пятницей. Мы насчитываем около 12 членов. Предмет для обсуждения — это, естественно, случаи болезни.

Как вы знаете, план открыть журнал весьма мне нравится, но я бы не торопился, так как мне сначала нужно расквитаться с другими своими обязательствами. Кроме того, прямо сейчас я занят вопросами международного института об исследованиях причин умственных расстройств.[2] Решение этой проблемы еще предстоит найти. Во всяком случае, я не могу думать о журнале до второй половины 1908 г. После этого все сложится практически само собой.

Я считаю Эйтингона совершенно бессильным болтуном — как только это жестокое суждение сорвалось с моих губ, я понял, что завидую его свободной абреакции полигамного инстинкта. Потому я возвращаю назад «бессильный» как слишком компрометирующее. Он, конечно, ничего никогда не достигнет; однажды он сможет стать членом Думы.[3]

Доктор Гросс говорит, что он быстро ложит конец переносу, делая людей сексуально аморальными. Он говорит, что перенос на аналитика и его неизменная фиксация — это лишь символы моногамии и как таковые служат симптомами подавления. Подлинно здоровое состояние для невротика — это сексуальная аморальность. Потому он связывает вас с Ницше. Однако, мне кажется, что сексуальное подавление очень важно и служит незаменимым цивилизующим фактором, пусть даже патогенным для многих низкоразвитых людей. Все равно, в мировом супе всегда должно быть немного мух. Что такое цивилизация, как не плод бедствия? Мне кажется, Гросс заходит слишком далеко с модой на сексуальное короткое замыкание, которое ни умно, ни признак хорошего вкуса, а лишь удобно, а потому совсем не может быть цивилизующим фактором.

С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

1. Юнг сообщал о немецкой Швейцарии в серии отчетов о «настоящем положении дел в прикладной психологии в различных странах», Zeitscrhift für angewandte Psychologie, I (1907/8), 469f., где утверждал: «Осенью 1907 г. Общество фрейдистских исследований (ок. 20 членов) было основано под председательством проф. Блейлера» (см. CW 18).

2. Детали недоступны.

3. Императорская Дума, русское избранное собрание, впервые была созвана в прошлом году; она была распущена царем, и два последующих собрания, бесплодные по своему характеру, были избраны в 1907 г.

47J

Бургхольцли — Цюрих, 1 октября 1907 г.[1]

Дорогой профессор Фрейд,

Не думаю, что вы получили мое последнее письмо, которое я отправил в Рим примерно неделю назад. Первое собрание нашего Общества было очень интересным. Присутствовало 12 человек. Один из наших ассистентов[2] рассуждал о сексуальном символизме у кататоников, а Риклин дал анализ «Исповеди прекрасной души»[3] За обеими лекциями последовала живая и плодотворная дискуссия. В следующий раз директор Бертшингер[4] (ученик Фореля, а теперь активный защитник ваших идей) будет говорить о «психосинтезе»,[5], от которого у него только негативный опыт.

С наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Юнг

1. Почтовая открытка.

2. Ганс Вольфганг Майер (1882-1945) — ученик Фореля и Ашаффенбурга; в Бургхольцли с 1905 г.; с 1927 г. наследник Блейлера в качестве директора.

3. = “Die Bekentnisse einer schönen Seele” в Книге IV «Годов учения Вильгельма Мейстера» (1796). Лекци Риклина не была опубликована.

4. Генрих Иоганн Бертшингер (1870-1935) — швейцарский психиатр в Бургхотлцли при Фореле, позде директор санатория Бретенау, Шаффхаузен, до своей смерти. Член Цюрихского психоаналитического общества.

5. Теория, выдвинутая Беццолой; см. его “Des Procedes propres a reorganiser la synthese mentale dans le traitment des nevroses”, Revue de psychiatr, XII (1908), его отчет на Амстердамском конгрессе. См. Ниже, 151J, прим. 3 об иной системе психосинтеза, развитой Робертор Ассаджиоли; также выше, 18F.

Медальон, заказанный друзьями Фрейда в честь его 50-летия, 1906 г.

48J

Бургхольцли — Цюрих, 10 октября 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Сердечно благодарю за прекрасную фотографию и великолепный медальон. Я наслаждаюсь ими. Я отправлю вас свое изображение тут же, хотя такой обмен кажется почти абсурдным.

Вчера и снова сегодня я был разъярен на Вейгандта,[1] который опубликовал чрезвычайно тупую статью в Monatsschrift Зихена. Это худшая чушь, что я когда-либо читал. И к тому же злая! Я знаю Вейгандта лично, он крайне истеричен, набит комплексами доверху, так что не может выдавить разумного слова из своей глотки; он даже тупее Ашаффенбурга. Я бы никогда не поверил, что немецкие академики могут творить такое свинство.

Однако, под лицевой стороной этой монеты чудесная оборотная сторона, которая дает мне много наслаждения: анализ молодой женщины с Dementia praecox. Всякий доступный должному анализу случай несет в себе что-то эстетически прекрасное, особенно этот, который является точной копией Женщины с моря Ибсена.[2] Построение драмы и уплотнение сюжета идентичны ибсеновским; к сожалению, развязка и разрешение ведут не к освобождению либидо, а к сумеркам аутоэротизма, в которых старый дракон втягивает все либидо, принадлежащее ему, обратно. Гордиев узел не развязывается, а разрубается.

Пациентка тайно любит богатого молодого человека Х., очевидно, безответно. Ее уговорили обручиться с достойным, добропорядочным, но непривлекательного А. Вскоре после помолвки она узнает от друга Х., что он очень этим расстроен. Яростный взрыв страсти. Глубокая депрессия; соглашается на брак только после неуклюжих льстивых уговоров родителей. 9 месяцев отказывает мужу в соитии. Муж трогательно терпелив, мать бушует на нее, наконец, она сдается и однажды соглашается на совершенно фригидное соитие. Зачатие. Депрессия усиливается медленно, понемногу. Рождение девочки, встреченное порывами радости и невероятной любовью. Депрессия, очевидно, изгнана. Приступы буйной радости, несдержанные восторги своим счастливым браком. Соитие такое же фригидное, как раньше. Вскоре после родов припадки восторженных оргазмов с компульсивной мастурбацией, сопроводающиеся видениями своего прежнего возлюбленного. Девочку одевают только в синее. Она похожа на мужа, но в ней есть что-то особенное — глаза; они ни матери, ни мужа, это «прекрасные» карие глаза, глаза ее возлюбленного. После второй беременности рождается мальчик, которого она ненавидит с самого начала, хотя хотела беременности. Пока все еще Ибсен. А теперь наступает классическая катастрофа. После 2 лет девочка умирает. Пациентка впадает в бешенство, кощунствует: «Зачем Бог забрал моего ребенка, почему он забирает только прекрасных детей, а не ущербных? Говорят, он забирает детей на небеса, но это не правда, и даже если так, никто не знает, что он с ними там делает!» (Уже оценка ее любви к ребенку!) После этого возбуждена, впадает в ярость, бьет мужа, угрожает «разбить мальчика о ближайшую стену». Склонности к суициду. Помещение в клинику. Временами в глубокой депрессии, временами умиротворена с переносом на меня, потому что у меня карие глаза и высокая фигура. Когда анализ затронул подавленную сексуальность во время брака, внезапная вспышка дикого сексуального возбуждения, которое успокоилось через несколько часов.

Сны интересные, поскольку показывают, что ее бессознательное действительно хотело убить не только мальчика, но и любимую девочку (потому что это дети мужа?); девочка, похоже, была только символом возлюбленного. Мне кажется, что в этом случае есть выраженная психогенная причинность.

Особенно интересен с теоретической точки зрения тот факт, что удачное подавление беспокоящего возлюбленного после первых родов оказалось действенной причиной болезни. Тогда оргазмы стали автономными, хотя они не постоянно мешали личности адаптироваться к браку.

Хотел бы спросить вашего мудрого совета еще кое о чем. Дама, проходит лечение от невроза навязчивости, делает меня объектом своих сексуальных фантазий, которые признает излишними и мучительными. Она осознает, что роль, которую я играю в ее фантазиях, болезненна, и потому хочет освободиться от меня и подавить их. Что делать? Продолжать лечение, которое, по ее собственному признанию, дает ей похотливое удовольствие, или мне следует ее выписать? Все это должно быть вам до тошноты знакомо; что вы делаете в таких случаях?

Две недели назад было первое собрание нашего «Фрейдистского» Общества с 12 участниками; лекция Риклина об «Исповеди прекрасной души» и доктора Майера о случае кататонии. Второе собрание завтра:[3] доктор Бертшингер из Шаффхаузена сообщит о своем негативном опыте с трюками Беццолы, доктор Абрахам о преднамеренности сексуальных снов. Все идет очень хорошо, большой интерес повсюду, живая дискуссия. У меня радостное чувство участия в бесконечно плодотворной работе. Я также обратил в ваше дело первого теолога (нашего священника в клинике!)[4] Это целое событие. Мой ученик, доктор Штейн из Будапешта, точно так же заразил северо-германца (первого?), хорошо известного доктора Юлиусбургера.[5] Ю. один из тех людей, кто не прячут свечу под сосудом.

Вы, вероятно, слышали, что Абрахам решил уйти.[6] Надеюсь, ему будет сопутствовать успех. Я завидую Эйтингону, который теперь потчует нас легендами из святого города; верна ли та история о фонтане Треви?[7] Анализ здесь был безуспешен.[8]

С наилучшими пожеланиями и благодарностью,

Весьма искренне ваш, Юнг

1. Вильгель Вейгандт (1870-1939) — профессор психиатрии в Вюрцбурге; позже в Гамбурге. Его “Kritische Bemerkungen zur Psychologie der Dementia Praecox”, Monatsschrift für Psychiatrie und Neurologie, XXII (1907) посвящена монографии Юнга.

2. Опубликована в 1888 г.

3. Присутствовало не меньше 20, согласно Абрахаму (Freud/Abraham Letters, 13 Oct. 07).

4. Эдуард Блохер (1870-1942) — прежде капеллан Французского Иностранного легиона. Он не остался деятельным участником психоаналитического движения. (Эта информация любезно предоставлена его сыном, пастором Вольфрамом Блохером из Вальда, кант. Цюрих). См. также ниже, 175J, прим. 1.

5. Отто Юлиусбургер (1867-1952) — основатель Берлинского общества (1908); позже отошел от психоанализа. Жил в Нью-Йорке после 1940 г.

6. Абрахам ушел с поста в Бургхольцли в ноябре и переехал в Берлин позже в том же месяце (Freud/Abraham Letters, pp. xv & 13).

7. Госпожа Анна Фрейд полагает, что речь идет о том, как Фрейд, следуя суеверию, бросил монету в фонтан Треви и поклялся вернуться в Рим (см. Jones, II, p. 22/19f.)

8. Эту аллюзию объяснить не удалось.

49J

Бургхольцли — Цюрих, 29 октября 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я тут же применил на практике ваш добрый совет[1] с хорошими результатами. Сердечно благодарю.

Дело Наке[2] поразительно. Во всяком случае, об Н. едва ли стоит беспокоиться. Он как чудная птичка, что порхает, подобно болотному огоньку, над всеми заводями неврологии, психиатрии и психологии, с необычайной частотой появлялясь в вашем чтении. Он недавно написал крайне странную, совершенно причудливую «историческую» монографию о судорогах в ногах. Гл. 1: Судороги в Древнем Египте. Гл. 2: Судороги в Ассирии и т. д. Неудивительно, что он не смог удержаться от того, чтобы сунуть нос в великие дебаты о Фрейде. Я не знаю о критике, потому что не получил Gross Archiv.[3]

Последние два ваших письма содержат упоминания о моей лености в написании работ. Я определенно обязан объясниться. Одна из причин — моя рабочая нагрузка, которая едва дает мне вздохнуть по вечерам; другая обнаруживается в области аффекта, что вы обозначили как мой «комплекс саморепрезентации» — чудесное выражение! И действительно, вы знаете, что этот комплекс не раз обводил меня вокруг пальца, не говоря о моей книге о Dem. praec. Я честно[4] стараюсь, но злой дух, который (как видите) сбивает с толку мое перо, часто не дает мне писать. В действительности, и я признаюсь в этом с некоторым усилием, я безгранично восхищаюсь вами и как человеком, и как исследователем, и у меня нет осознанного недовольства по отношению к вам. Так что комплекс самосохранения тут ни при чем; это скорее мое почтение к вам, в котором есть что-то от «религиозной» страсти. Хотя в действительно это меня не заботит, я все равно чувствую, что это неприятно и глупо из-за несомненного эротического подтекста. Это отвратное чувство идет из того факта, что мальчиком я был жервой сексуального нападения человека, которому некогда поклонялся. Даже в Вене замечания дам (“enfin seuls” [наконец-то один — фр.] и т. д.) были мне неприятны, хотя причина тому была мне не ясно в то время.

Это чувство, от которого я пока не вполне избавился, сильно меня отягощает. Другое его проявление в том, что психологическая проницательность делает отношения с коллегами, у которых на меня сильный перенос, попросту отвратительными. Потому я боюсь вашего доверия. Я также боюсь той же реакции от вас, когда говорю об интимных вещах. Следовательно, я обхожу такие вещи, насколько это возможно, ведь, по крайней мере, как я это чувствую, всякие близкие отношения через некоторое время оказываются сентиментальными и банальными или эксгибиционистскими, как с моим руководителем, доверие которого неприятно.

Полагаю, я должен был объясниться. Лучше бы я этого не говорил.

С наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Юнг

1. Два письма Фрейда с 19 сент. отсутствуют; одно определенно комментировало случай, описанный Юнгом в последнем письме. Также см. 3 абз. данного письма.

2. Пауль Наке (1851-1913) — урожденный русский, немецкий психиатр, директор лечебницы для душевнобольных в Кольдице, Саксония. Он обильно публиковался, и ему приписывают введение термина «нарциссизм». Он написал много статей о судорогах; см. “Das Vorkommen von Wadenkrämpen in orientatilischen Gebieten in alter und neuer Zeit”, Neurologisches Zentralblatt, XXVI (1907), 792f. Критика, на которую ссылается Юнг, это, вероятно, статья Наке “Über Kontrast-Träume und speziell sexuelle Kontrast-Träume”, Archiv für Kriminalanthropologie und Kriminalistik, XXIV:1/2 (июль 1906), где он критикует теорию сновидений Фрейда и говорит: «К сожалению, Юнг слишком поддался влиянию Фрейда». В том же выпуске он опубликовал враждебный обзор Трех эссе Фрейда и “The Psychological Diagnosis of Evidence” Юнга.

3. Archiv für Kriminalanthropoligie und Kriminalistik (Leipzig), основанный и редактируемый Гансом Гроссом (1847-1915), профессором криминалистики в университете Граца. О его сыне Отто см. выше, 33J, прим. 7.

4. От руки: redch, «бессмысленный», зачеркнуто, далее последовало (!) redlich (!).

50J

Бургхольцли — Цюрих, 2 ноября 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я испытываю все мучения пациента, проходящего анализ, выдумывая все возможнные страхи о вероятных последствиях своего признания. Есть одно последствие, о котором я должен сказать вам прямо сейчас, так как это может вас заинтересовать. Вы помните, как я рассказывал о коротком сне, который я видел, пока был в Вене. Тогда я не смог его разрешить. Вы искали объяснение в комплексе соперничества. (Мне приснилось, что вы идете рядом как очень, очень хилый старик.)[1] С тех пор этот сон не покидал мой ум, но без всякого успеха. Решение (как обычно) пришло только после того, как я признался вам в своих беспокойствах. Сон успокоил мой ум насчет вашей +++ опасности![2] Эта идея не могла явиться ко мне в то время, очевидно, что не могла! Надеюсь, что теперь подземные боги прекратят свои трюки и оставят меня в покое.

Не знаю, новость ли это для вас, когда я говорю, что история детства Йенсена теперь ясна для меня. Прекрасное решение проблемы можно найти в рассказах «Красный зонтик» и «В готическом доме».[3] Оба, особенно первый, чудесные параллели к Градиве, иногда вплоть до мельчайших деталей. Проблема в любви брата и сестры. У Йенсена есть сестра? Воздержусь от детальных рассуждений, это только испортит очарование открытия.

Из-за моих заслуг как оккультиста я был выбран «Почетным членом Американского общества психических исследований».[4] В этом качестве я снова барахтаюсь в страшилках. Здесь ваши открытия тоже великолепным образом подтверждаются. Что вы думаете об этом поле исследований?

У меня самые глубокие надежды, что вы приедете в Цюрих на рождественские праздники. Могу я рассчитывать принять вас гостем в своем доме?

С наилучими пожеланиями,

Искренне ваш, Юнг

1. См. похожий сон, о котором Юнг рассказывает в Memories, p. 163/158.

2. В рукописи: Юнг вставил три креста после того, как написал Gefärlichkeit! (опасность!) См. выше, 11F, прим. 7.

3. Два рассказа, входящие в том Übermachte (Superior Powers; Berlin, 1892).

4. По-английски в оригинале [Honorary Fellow of the American Society for Psychical Research]. Это общество из Нью-Йорка тогда было под управлением Джеймса Херви Хислопа, который, вероятно, поручился за Юнга.

51J

Бургхольцли — Цюрих, 8 ноября 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Сердечно благодарю за ваше письмо,[1] которое чудесно на меня повлияло. Вы абсолютно правы, восхваляя юмор как единственную достойную реакцию на неизбежное. Это было и моим принципом, пока подавленный материал не захватил меня, к счастью, только в случайные моменты. Моя старая религиозность тайно нашла в вас компенсирующий фактор, с которым мне пришлось, в конечном счете, примириться, и я смог это сделать, только рассказав вам об этом. Таким образом я надеялся помешать ему влиять на мое поведение в целом. Во всяком случае, я уверен, что юмор не оставит меня в сложных ситуациях. Цель наших общих усилий дает мне целительный и значительно более тяжелый противовес.

Было бы прекрасно, если бы вы выбрали Рождество, то есть, после 26-го, для своего визита в Цюрих. Не стоит и думать, что вы можете как-то отяготить моего руководителя; он будет, как обычно, проворачивать «аферу», и обращаться с вами с показным преданным, непредвзятым научным интересом, который всегда приводит в замешательство непосвященных. Мой руководитель — самый замечательный пример невероятно успешной псевдо-личности, проблема, достойная усилий благородных людей.[2]

К сожалению, до Пасхи довольно далеко — это моя неоспоримая причина предпочитать Рождество.

Что касается Zeitschrift für Sexualwissenschaft[3], многое зависит от редактуры. Если у руля «175-ые»,[4] это едва ли может служить гарантией научного подхода. Прежде всего, подозрительно, что вас не пригласили как постоянного автора. Я не думаю, там можно раскрыть ваши идеи. Я думаю, они легче пройдут через психиатрию. Развитие вашего дела в Швейцарии шло этим путем, и с учетом того, сколько времени это заняло, результаты хорошие. Меня пригласили выступить о значении ваших учений в Кантональном медицинском обществе. Сейчас сюда прибыл для посвящения второй врач лечебницы для душевнобольных Префаргье[5]. Доктор Джонс из Лондона объявил о своем прибытии сюда 25 ноября для той же цели. Так что все идет так хорошо, как можно пожелать. Если Германия хочет отступить, вперед пойдут другие. Бинсвангер-мл. Пишет, что опубликует из клиники Йены анализ с предисловием его дяди, что вызывает много вопросов.[6] Но само по себе это к лучшему. Одно ясно: дело больше не впадет в спячку. Худшее — это быть убитым молчанием, но эта стадия позади, и с ней покончено.

С наилучшими пожеланиями и благодарностью,

Искренне ваш, Юнг

1. Отсутствует.

2. В рукописи: das Schweisses der Edeln wert, цитата из оды Клопштока “Der Zürchersee” [«Цюрихское озеро»] (1750).

3. См. ниже, 74F, прим. 2.

4. Разговорное выражение, обозначающее гомосексуалистов, потому что ст. 175 немецкого уголовного кодекса посвящена (до сих пор) гомосексуальности.

5. В Марин, кантон Невшатель. Его личность установить не удалось.

6. “Versuch einer Hysterieanalyse”; см. ниже, 167F, прим. 2.

52F

15 ноября 1907 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг и коллега,[1]

Я всегда считаю, что день начался хорошо, когда почта приносит мне приглашение на собрание общества, которое вы назвали в мою честь; к сожалению, обычно для меня слишком поздно отправить срочную почту и прибыть вовремя. То, что вы говорите о своих внутренних событиях, звучит обнадеживающе; перенос на религиозной основе поразил бы меня как самый разрушительный; он может закончиться только отступничеством из-за всеобщей человеческой склонности создавать новые оттиски на основе старых шаблонов, которые мы несем внутри. Я постараюсь, как могу, показать вам, что не подхожу на роль объекта поклонения. Вы, вероятно, полагаете, что я уже начал. В последнем письме я был несдержанным и сонным; вскоре после этого я собрался и сказал себе примерно то, на что вы указываете в своем письме, а именно, что у нас есть все причины испытывать удовлетворение. И, кроме того, не следует оценивать закваску исключительно по ее литературным пузырькам. Самые значительные преобразования не обязательно являются результатом какой-то открытой публикации. В один прекрасный день понимаешь, что они уже произошли.

Несмотря на обнадеживающее предисловие дяди, публикация Бинсвангера, исходящая из одной из цитаделей правоверия, создаст фурор в Германии. В любом случае, то, что вы сделали с парнем, было великолепным ходом. Как думаете, он достаточно крепкий и выносливый, чтобы однажды создать источник заражения?

Вчера я получил работу Варды[2] из тома в честь Бинсвангера-ст. У него добрые намерения, что он уже показал в ранних публикациях, но, похоже, нет таланта, он один из тех, кто не могут сделать ни малейшего самостоятельного шага, и потому его работа оставляет жалкое впечатление.

Представьте себе, несмотря на просьбу, изложенную в переписке с ним, я не получил оттиск работы Наке[3] и Ашаффенбурга тоже, хотя он был достаточно вежлив, чтобы выслать мне свою первую нападку. Однако, я был бы еще более безутешным, если бы не видел вашего выступления на Амстердамском конгрессе.

Некоторые время назад доктор Катнер,[5] прежний ассистент Вернике, написал мне из Бреслау, чтобы хотел бы приехать в Вену за некоторыми инструкциями по ΨΑ. Я честно сказал, что немногому могу научить за такой короткий визит. С тех пор я не получил ни слова от него.

Благодаря вам, я ни над чем сейчас не работаю; но оно продолжает работать во мне без перерыва. Эссе о сказках Риклина должно уже быть полностью исправлено. Градива действительно не получила никакого внимания. Этот нудный книготорговец все еще заставляет меня ждать две новых новеллы Йенсена!

В надежде на скорый ответ,

Сердечно ваш, доктор Фрейд

1. В рукописи: Lieber Freund und College. Это первое использование Фрейдом такого приветствия, если только оно не встречалось в одном из отсутствующих писем. / Начиная с этого письма, Фрейд использовал новую почтовую бумагу с “Wien” в заголовке.

2. Вольфганг Варда, член-основатель Берлинского общества (1910); ушел в 1911 г. Его работа — “Zur Pathologie und Therapie der Zwangsneurose”, Monatsschrift für Psychiatrie und Neurologie, XXII (1907), доп. Том.

3. См. выше, 49J, прим. 2.

4. См. выше, 43J, прим. 1.

5. Определить личность не удалось.

53F

24 ноября 1907 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг и коллега,

Сегодня я пишу вам на личную тему. В следующие несколько дней вас посетит доктор А—. Он юрист, который намеревается изучать в Цюрихе экономику, весьма одаренный человек, который всю жизнь страдал от тяжелого расстройства. Лечение доктора Федерна,[1] одного из моих коллег, было великолепно успешным. Он попросит у вас разрешения посещать собрания вашего общества, если это возможно, потому что его интерес не закончился с исцелением. Он надеется, что вы не будете его ни с кем отождествлять как с бывшим пациентом, и я полагаю, что с нетерпением хочет обменяться с вами парой слов. Его сестра, у которой истерические атаки, моя пациентка; одновременный анализ брата и сестры предоставил мне самые разные ценные подтверждения. Их случай предполагает двух предшественников Градивы, которых вы обнаружили. Вы совершенно правы. Я еще не уверен, действительно ли у Йенсена была сестра, которая рано умерла, или у него никогда не было сестры, или он превратил в сестру, о которой всегда мечтал, подругу детства. Лучше всего будет спросить его, но его последние письма были такими пустыми, что я никак не соберусь с силами. Его рассказы действительно интересны. В «Красном зонтике» уже присутствуют все ловушки Градивы, полуденное настроение, цветок на могиле, бабочка, забытый объект и, наконец, руины. А также элемент невероятности, то же преувеличенное соглашение между реальностью и фантазией. Оправдание то же, что и в его памяти, хотя место другое, и новая любовь несет тот же зонтик, что и старая. С помощью этой новеллы можно заметить, что некоторые черты Градивы — это рудименты чего-то более значительного. Отсюда внезапное нападение мух в Градиве, описанное только ради сравнения, происходит от шмеля в «Красном зонтике», который появляется как посланец мертвой женщины и досаждением герою спасает его от смерти. Манера письма в этой новелле страшно бесчувственная, но содержание крайне значимое. Наши объекты любви образуют последовательности, в одной повторяется другая (Мастер из Пальмиры[2]), и каждая заново активирует бессознательную инфантильную любовь, ведь эта любовь должна оставаться бессознательной; как только она возникнет в сознании, то свяжет либидо вместо того, чтобы направлять его вперед, и новая любовь становится невозможной.

Первая новелла может быть переведена примерно так: я ее потерял и больше не могу забыть. Следовательно, я больше не могу любить никакую другую женщину. Вторая — «В готическом доме» — просто выражает эту идею: даже если бы она жила, я неизбежно потерял бы ее, выдав замуж за другого (отсюда вероятность, что это была его сестра), и только в третьей, нашей Градиве, он полностью преодолевает горе, говоря: я найду ее снова. У старика это может быть только предчувствием смерти и утешением христианским посмертием, представленынм диаметрально противоположным материалом.

Ни в одной из двух новелл нет никаких следов ссылок на девичью «походку», как это оказывается в Градиве. Здесь случайный проблеск облегчения, должно быть, вновь пробудил память автора о мертвой девушке. А что вы думаете о следующей смелой конструкции? Его младшая сестра, должно быть, болела, у нее была косолапость[3], и она хромала, позже умерла от туберкулеза. Этот патологический элемент следует исключить из приукрашающей фантазии. Но однажды горюющий автор нашел утешение и увидел, что эта деформация, косолапость, может быть преображена в метку красоты. Градива была закончена — новый триумф фантазии исполнения желаний.[4]

С наилучшими пожеланиями,

Ваш, доктор Фрейд

1. Пауль Федерн (1871-1950) — венский терапевт; один из ранних приверженцев психоанализа (1904) и один из ближайших к Фрейду в венской группе. После 1938 г. жил в Нью-Йорке.

2. Der Meister von Palmyra (1889) — пьеса Адольфа фон Вильбрандта (1837-1911).

3. В рукописи: Spitzfuss = talipes equinus, деформация, при которой ступня поворачивается назад, а носок вниз.

4. См. заключение Фрейда ко второму изданию (1912) “Jensen’s Gradiva”, SE IX, где он поместил эти идеи.

54J

Бугхольцли — Цюрих, 30 ноября 1907 г.

Дорогой профессор Фрейд,

В прошлый вторник я почти полтора часа читал лекцию в Медицинском обществе о ваших исследованиях, вызвав аплодисменты.[1] Присутствовало больше 100 врачей. Никакой оппозиции, кроме двух хорошо известных неврологов, которые оседлали морального коня-качалку.

Вчерашнее собрание в нашей Фрейдистском Обществе прошло отлично, с большим оживлением. Проф. Блейлер открыл заседание с бесценными виршами, направленными против ваших критиков. Фон Монаков[2] тоже присутсвовал и, естественно, отнес вирши на свой счет, что невероятно изумило знатоков. Вот какова сила массового убеждения — присутствовало 25 человек — Монаков съежился на своем месте. В этот раз оппозицию окатили горячей водой. Пусть это будет хорошим предзнаменованием! Доктор А— тоже был. Он все еще немного пользуется своим неврозом.

Доктор Джонс из Лондона, крайне одаренный и активный молодой человек, был со мной последние 5 дней, по большей части для разговоров о ваших исследованиях. Из-за этой «блестящей изоляции»[3] в Лондоне он еще не проник глубоко в ваши проблемы, но убежден в теоретической необходимости ваших взглядов. Он будет верным сторонником нашего дела, ведь кроме интеллектуальных дарований он полон энтузиазма.

Доктор Джонс, вместе с моими друзьями в Будапеште, поставил на обсуждение идею Конгресса сторонников Фрейда. Он будет проведен в Инсбруке или Зальцбурге следующей весной и устроен так, что участники не покинут дом больше чем на 3 дня, что возможно в Зальцбурге. Доктор Джонс считает, что, по крайней мере, 2 человека прибудут из Франции, и определенно будет несколько из …