07.01.2018
0

Поделиться

Письма от 1908 г.

 Юнг и Фрейд Переписка 

Письма от 1908 г.

58F

1 января 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг и коллега,

Я не буду писать много из страха, что необходимость отвечать будет для вас в тягость. Всего несколько замечаний, которые имеют практическое значение.

  1. Большой венский издательский дом, Freytag-Tempsky (IV. Johann Straussgasse 6) отчаянно пытается приобрести «нас» и может завладеть серией Градивы.[1] Они обещают немало. Я хотел сообщить вам об этих событиях. Это не чисто австрийская фирма, а немецкая (Лейпциг).
  2. Доктор А—, который посещал меня сегодня, рассказал о том, что доктор Франк поделился с ним историей о пациентке, которая заразилась гонореей в 47 лет, затем узнала от меня всякие ужасы и с тех пор стала неизлечимой. Я, хоть убей, не могу припомнить пациентку с такой историей; А— не смог привести каких-то отличительных черт. Поскольку пациентка или врач совсем не обязательно лгут, пожалуйста, дайте знать, если вы слышали больше и можете помочь идентифицировать пациентку. Если так, я, конечно, предоставлю необходимые объяснения.

Моей жене были очень приятны поздравления с Новым Годом от вашей жены из Шаффхаузена,[2] и она просит меня поблагодарить ее.

Приступим к работе в 1908!

С дружескими чувствами, искренне ваш, доктор Фрейд

  1. Хеллер опубликовал первые два тома Schriften zur angewandten Seelenkunde, но Фрейд был неудовлетворен его медлительностью и искал другого издателя, в конечном счете третий том получил Франц Дейтике. См. ниже, 68F.
  2. Дом семьи Эммы Юнг, Раушенбахов.

59J

Бургхольцли — Цюрих, 2 января 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Сердечно поздравляю с Новым Годом! Прошедший год принес с собой немало признаков розовеющей зари, и мое самое искреннее новогоднее желание в том, чтобы грядуший год принес еще лучшие вещи. Мне не стоит повторять, как хорошо всходят ваши посевы; вы увидите их в Зальцбурге, я надеюсь. Как только смогу, я отправлю вам циркуляр, чтобы исправить число участников и дату конгресса. В то же время я напишу вам и попрошу доставить мои приглашения вашему Обществу.

Две вещи доставляют мне некоторое беспокойство. Во-первых, моя надежда встретить вас в Цюрихе между Рождеством и Новым Годом кончилась ничем. Во-вторых, мое описание нашего коллеги Абрахама было, в конце концов, слишком мрачным. По психоаналитическим причинам я всегда склонен прежде всего думать о своем деле. Однако, в этом случае «комплекс самосохранения» нашего коллеги в отношении меня определенно сыграл свою роль. Во всяком случае, он, похоже, был более откровенен с вами, чем со мной. Эта разница могла повлиять на разницу наших впечатлений. Кроме того, А. рассказал вам немало о Блейлере, тем самым исправив мою небрежность. Блейлер действительно представляет психоаналитический интерес. А. пишет, что у него в Берлине все хорошо; по крайней мере, его дебют, как я слышал, был вдохновляющим.

Мои французские[1] рецензенты оказались разочарованием. Сначала они были полны лучших намерений, но когда увидели, как велика и трудна задача, то уклонились от нее. Единственное, что нам удалось издать на французском в этом году, был мой собственный отчет о первом томе моих Diagnost. Assoc. Stud.,  который от меня требовал Бине.[2] За Бине скрывается швейцарец, мсье Ларгье де Бансель,[3] приват-доцент философии в Лозанне, который был заражен через Клапареде. Мои гальванические исследования, которые представляют психологический интерес только из-за ассоциативных экспериментов, выходят в Gazzetta Medica Lombarda.[4] Кроме того, Rivista di Psicologia обратились ко мне за отчетом о психоанализе.[5] Как видите, изобилие вашего знания вливается во множество каналов.

Пока нет новостей об организации журнала. Переговоры с Америкой подвисли в воздухе.[6]

Я прочитал ваши новости об Йенсене с большим интересом. К сожалению, ничего не сделать с одними лишь раздумьями о прошлом, если нет личных признаний. Прискорбно, но понятно, что у него нет ни малейшего понимания значения ваших поисков. Нужен особый “esprit” [дух], а прежде всего некоторая молодость.

Сейчас я занимаюсь другим случаем острой истерии с сумеречными состояниями. Дело идет хорошо. Она 26-летняя студентка. Случай необычайно интересный. Я работаю практически исключительно над анализом сновидений, другие источники слишком скудны. Сны с переносом начались очень рано самым чудесным образом, многие из них обладают сомнамбулической ясностью. Естественно, все согласуется с вашей теорией. Ранняя сексуальная история еще не ясна, поскольку с 13-летия все окутано тьмой ретроградной амнезии, фосфоресцентно освещенной только снами. Сумеречные состояния походят на те, что я описывал во впервые опубликованном мной случае (“Occult Phenomena”).[7] Пациентка с совершенством и положительно захватывающей драматической красотой разыгрывает личность, являющуюся ее идеалом. Сначала я пытался передать анализ нашему первому ассистенту доктору Майеру, но это не сработало, потому что пациентка уже настроилась на меня, хотя я намеренно никогда ее не посещал. Во время ее сумеречных состояний врачи и медсестры собираются вокруг полные изумления. На второй день аналитического лечения, сразу после появления основного комплекса, она перешла в сумеречное состояние, которое сохранялось два дня. Больше его не было, за исключением дня, когда ей стал очевиден перенос, она отправилась к подруге и впала в защитное сумеречное состояние, продолжавшееся два с половиной часа, за что она на следующий день винила себя и выказывала признаки раскаяния. Она обладает редкой степени способностью спорить о существовании или несуществовании симптомов. Сейчас она ожидает визита возлюбленного, но ее мучает отрыжка.[8] Она всегда стоит у окна, ожидая, когда он придет. Ночью ей снится, что она собирает «протозоа» из окна и передает некой темной фигуре. Отрыжка впервые появилась после 16-летия, когда она заметила, что мать хочет выдать ее замуж. Она отказалась — отвращение — страх беременности — отрыжка. Теперь она ожидает возлюбленного у окна: она «ожидает» ребенка от возлюбленного (отрыжка) и из окна она получает протозоа, в которых тут же распознает нечто эмбриональное. Такие вещи просто кишат. Случаи, подобные этому, всегда утешают меня при распространенном отвержении ваших учений. Мы движемся к очень стоящим вещам и можем радоваться этому.

16 января я буду читать публичную лекцию[9] и надеюсь заинтересовать новыми исследованиями широкую аудиторию. На этом исчерпываются мои новогодние новости. Могу я попросить вас передать наилучшие пожелания Нового Года вашей жене и всей вашей семье?

Всегда искренне ваш, Юнг

  1. Он имеет в виду швейцарско-французских.
  2. Альфред Бине (1857-1911) — французский психолог-экспериментатор; он и психиатр Теодор Симон разработали шкалу Бине-Симона (1905) для тестирования интеллекта. Он основал и редактировал первый французский журнал по психологии, L’Annee psychologique, в котором был опубликован отчет Юнга: XIV (1908), 453-455, который был резюме на французском статей в первом томе Assoziationsstudien. Юнг числился одним из сотрудничающих редакторов L’Annee psychologique.
  3. Жан Ларгье де Бансель (1876-1961) — секретарь редакции L’Annee psychologique; позже профессор психиатрии в Лозанне.
  4. Такую работу Юнга не удалось обнаружить в Gazzetta в конце 1907 г. или в 1908 г.
  5. См. ниже, 99F, прим. 3.
  6. Согласно Jones (II, p. 49/44), переговоры с Мортоном Принсом о слиянии с журналом Journal of Abnormal Psychology, издававшегося в Бостоне под его руководством, ни к чему не привели. См. ниже, 69J, прим. 1.
  7. Zur Psychologie und Pathologie sogenannter occulter Phänomene (Leipzig, 1902) = “On the Psychology and Pathology of So-called Occult Phenomena”, CW 1. Это была диссертация Юнга на соискание медицинской степени в университете Цюриха.
  8. Отрыжка, иногда сопровождающая беременность.
  9. В рукописи: Aulavortag, «лекция в университете». Однако, она читалась в здании муниципалитета. См. ниже, 82F, прим. 4.

60J

5 января 1908 г.[1]

Дорогой профессор Фрейд,

Меня крайне заинтересовали ваши новости о переговорах с новым издателем. Если есть перспективы более быстрой публикации, я с радостью предложу вам небольшую популярную работу на три печатных листа,[2] “The Content of the Psychoses”,[3] для ваших Работ. Это лекция, которую я собираюсь читать перед «précieuses ridicules»[4] нашего доброго города.

Искренне ваш, Юнг

  1. Почтовая открытка. Юнг начал писать XII для указания месяца, но зачеркнул, оставив 5.I.08.
  2. В рукописи: Druckbogen, в котором 16 страниц, таким образом Юнг имел в виду 48. Публикация состоялась на 26 страниц.
  3. См. ниже, 82F, прим. 4.
  4. [«Смешные жеманницы» — фр. Юнг намекает на комедию Мольера. — прим. перев.]

61F

14 января 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг и коллега,

Переутомление и болезни в семье привели к задержке с ответом. Мне много не хватает, когда я не могу периодически с вами сноситься. Если бы вы были здесь, уверен, мы смогли бы рассказать друг другу самые интересные вещи, которые узнали из случаев, с которыми сталкиваемся — в настоящий момент я работаю над одиннадцатью.

В связи с Абрахамом вы слишком строги к себе. Он был приятен, но довольно сдержан и со мной; в своих письмах он гораздо свободнее. Полагаю, ему мешает расслабиться мысль, которую я и сам понимаю очень хорошо: тот факт, что он еврей и забота о своем будущем. Кстати говоря, им заинтересовался Оппенгейм, и пусть даже он не наш друг, Оппенгейм очень достойный коллега.

Сегодня я получил работу Бинсвангера.[1] Конечно, в субъекте было нетрудно угадать вас, и мне было приятно видеть смелость мальчика в распутывании собственной неразберихи.[2]

Все наши практические дела остаются в подвешенном состоянии, но я хотел бы взяться за вашу лекцию и опубликовать через несколько недель. У меня самого в печати две небольших статьи,[3] и я занят написанием еще двух, по крайней мере одна из которых — “Character and Anal Erotism”[4] — (для Бреслера?) идет сама собой.

Вскоре я надеюсь познакомиться с доктором Штейном из Будапешта; вышеупомянутые домашние проблемы помешали мне принять его визит в прошлое воскресенье.

Доктор Штекель (из Общества Среды) скоро выпускает большую книгу о тревожной истерии,[5] теоретически слабую, но богатую умелым анализом, так что она, скорее всего произведет впечатление.

С нетерпением жду вашего ответа, с наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Фрейд

  1. “Über das Verhalten des psycho-galvanishen Phänomens beim Assoziationsexperiment”, Journal für Psychologie und Neurologie, X (1907) = “On the Psychogalvanic Phenomenon on Association Experiments”, Studies in Word Association (1918).
  2. Субъектом I и IV тестов был определенно Юнг. Бинсвангер и сам был тестовым субъектом; см. pp. 516ff английского издания.
  3. Вероятно, “Hysterical Phantasies” (64F, прим. 1) и “Creative Writers” (55F, прим. 4).
  4. В Psychiatrisch-neurologische Wochensschrift, редактором которого был Иоганн Бреслер (см ниже, 77F, прим. 6). О другой статье, предположительно, “‛Civilized’ Sexual Morality and Modern Nervous Illness” см. ниже, 77F, прим. 6.
  5. См. ниже, 98J, прим. 3. Случаи из книги Штекеля были представлены на собраниях Общества Среды 20 и 27нояб. 07 г. и 8 янв. 08 г. (Minutes, I).

62J

Первый конгресс фрейдистской психологии[1]

 

Дорогой господин,

Из самых разных мест последователи учений Фрейда выразили желание ежегодной встречи, которая даст возможность обсудить практический опыт и обменяться идеями. Поскольку последователи Фрейда, хотя в настоящее время малые числом, рассеяны по всей Европе, было предложено первое собрание провести сразу после 3-го конгресса по экспериментальной психологии во Франкфурте (22-25 апреля), чтобы облегчить присутствие коллег из Западной Европы. Предложенное место для встречи — Зальцбург.

Предварительная программа такова:

26 апреля, вечер: прибытие и сбор в Зальцбурге.

27 апреля: Собрание. Председатель: проф. доктор З. Фрейд.

28 апреля: Отбытие.

Лекции, представление материалов историй болезни, письменные вопросы крайне приветствуются. Заявления следует отправить нижеподписавшимся до 15 февраля.

Если вы желаете присутствовать на собрании, любезно просим вас сообщить о вашем решении нижеподписавшимся до 5 февраля.[2] Точная программа будет отправлена вам позже.

Преданный вам, доктор К.Г. Юнг, приват-доцент по психиатрии

Бургхольцли — Цюрих

январь 1908 г.

  1. Печатный циркуляр, отправленный ок. 18/20 янв. 08 г.
  2. В копии этого циркуляра в Sigmund Freud Archives (Библиотека Конгресса), куда они были переданы профессором Юнгом, sofort («немедленно») было заменено от руки.

63J

Бургхольцли — Цюрих, 22 января 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Вчера вы должны были получить кипу моих бесстыдных приглашений, и я надеюсь, что вы их примете. Я передвинул дату, насколько возможно, к Пасхе; ближе не получится из-за франфуртского и берлинского конгрессов.[1] Клапареде, Джонс и его друзья присутствуют на первом, Блейлер на втором. Боюсь, мы не сможем ожидать его в Зальцбурге, поскольку он возражает против возвращения из Берлина в Цюрих через Зальцбург (финансовые соображения!)

Я хотел бы обратиться к вам за помощью в отношении проработки программы. От имени всех моих друзей я прошу вас выступить на нашем Конгрессе. В плане подготовки не нужно ничего особенного. Мы все хотим хоть раз услышать от вас лекцию — что-нибудь вполне обычное, — в которой вы представили бы один из своих случаев; мы все хотим учиться у вас на этом конгрессе. Возможно, вы будете так любезны, что расскажете нам что-нибудь систематическое о вашем обширном опыте работы с истерией (это было бы особенно интересно для меня, так как амстердамская лекция оставила меня с пугающим sentiment d’incompletitude [чувство незавершенности]!) Я постараюсь доделать работу о Dem. praecox, возможно, в сотрудничестве с Риклином, и уже вдохновил Медера рассказать о сексуальности при эпилепсии.[2] Это плотно займет утро. Послеобеденное время можно провести в бессвязных мудрствованиях.

Поскольку я не знаю Зальцбурга, то не представляю, какое место лучше всего подходит для собрания. Возможно, кто-то в Вене сможет помочь мне организовать размещение. Буду благодарен за любую помощь. К 5 февраля я буду знать, сколько людей ожидать, так что необходимые приготовления можно сделать тогда. В начале апреля я, вероятно, отправлюсь на юг Франции на две недели с родственниками и хочу привести дела в порядок к этому времени.

Я отправил вам 12 копий приглашений, потому что хотел бы попросить вас распространить их на следующем собрании среди своих учеников. Дайте знать, если понадобится еще. Надеюсь, венский контингент будет действительно большим.

Я постоянно работаю над организацией нашего журнала. Переговоры очень трудные.

Я с нетерпением ожидаю книги Штекеля. Пока я не смог слепить ничего достойного, так как каждая минута занята экспериментальной работой моих учеников.

С благодарностью предвкушая скорый ответ,

Искренне ваш, Юнг

  1. Ежегодная встреча Немецкого общества по психиатрии, 24-25 апр. Блейлер читал там работу по dementia praecox; см. Berliner Klinische Wochenschrift, XLV:22 (1 июня 08 г.), 1078f.
  2. Риклин выступил об этом с собственной работой, “Некоторые проблемы интерпретации мифа” (нет в программе, очевидно, она заменила лекцию Мортона Принса, который не присутствовал; см. Jones, II, pp. 44ff./40ff), а Юнг читал лекцию “On Dementia Praecox” (см. ниже, 85J, прим. 4). Работа Риклина была опубликована как “Über einige Probleme der Sagendeutung”, Zentralblatt, I:10/11 (авг./сент. 1911 г.). Медер (который был директором больницы для эпилептиков в Цюрихе) не присутствовал; он написал диссертацию на тему, предложенную Юнгом; см. ниже, 132F, прим. 1.

64F

25 января 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг и коллега,

Восхищаюсь вашей энергией и постараюсь помочь с вашей работой. Мы будем рады организовать места для проживания в Зальцбурге; я довольно хорошо знаком с городом и его гостиницами; нам лишь нужно знать, на сколько примерно человек следует рассчитывать и предпочитаете ли вы что-то модное или простое. В среду я предложу ваши приглашения моему Обществу; тогда смогу сказать, сколько наших членов желают присутствовать.

Я также приму председательство (!), поскольку вы настаиваете и скажу что-нибудь, пока не знаю, что; ваши слова «ничего особенного» для меня большое облегчение. Поскольку недавно я занялся кое-чем действительно стоящим, решением проблемы предрасположенности к неврозу, которая интересует также и вас, но она ускользнуло сквозь пальцы, как прежде, много лет назад. Но я еще займусь ею.

Полагаю, есть другие причины, по которым Блейлера с нами не будет. Буду очень рад вас увидеть и уверен, что наша встреча не будет холодной и поверхностной. Если вы не знаете Зальцбурга, мы сможем приятно провести послеобеденные часы в окрестностях города (крепость, Хельбрунн); вечером вполне можно провести так называемое деловое собрание.

Пока мои усилия найти более деятельного издателя для своих Papers of Applied Psychology были безуспешны. Но я не сдался; пожалуйста, напишите мне 1) когда вы сможете отправить рукопись вашей лекции “Content of the Psychoses”, и 2) когда вы хотите ее опубликовать. Хеллер изо всех сил пытается меня удержать.

В первом выпуске Zeitschrift für Sexualwissenschaft вы найдете мою короткую работу с определениями истерии.[1] Оттиски пока не прибыли. Если бы у меня была ваша амстердамская работа, я мог бы, основываясь на ней, создать что-то исчерпывающее об истерии. Пока я теряю из вида проблему истерии в ее целости; сейчас я больше интересуюсь неврозами навязчивости.

На этой неделе в моем доме бушевала инфлюэнца, и, если я не сильно заблуждаюсь, она свалила и меня. У моей дочери[2] в то же время расстройство желудка, связанное с шовным абсцессом, последствием аппендектомии. Она уже поправляется.

Мне может понадобиться больше приглашений.

Сердечно благодарю вас за усилия. Пожалуйста, учитывайте состояние моего здоровья, судя об этом письме,

Сердечно ваш, Фрейд

Я далек от того, чтобы завидовать вашему путешествию в южную Францию перед нашим конгрессом.

  1. “Hysterische Phantasien und ihre Beziehung zur Bixesualitat”, Zeitschrift für Sexualwissenschaft, I:1 (янв. 1908) = “Hysterical Phantasies and Their Relation to Bisexuality”, SE IX. Фрейд дает список определений истерии на pp. 163ff.
  2. Матильда, родилась в 1887 г.; см. ниже, 112F, прим. 1.

65J

Бургхольцли — Цюрих, 26 января 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Вчера вечером (на нашем маленьком фрейдистском собрании) доктор А— передал мне ваши приветы и ваше указание писать вам чаще. Как видите, я так и делаю! Благодарю за приветствия, но я всегда боюсь наскучить вам своими слишком частыми письмами. В конце концов вы будете вынуждены жаловаться на мою маниакальную занятость. Вероятно, вы так уже делали в другой связи, а именно, в связи с претенциозным заголовком циркуляра. Доктор Джонс из Лондона был им шокирован.[1] Потому я отправил особый циркуляр некоторым приглашенным, явно подчеркивая совершенно конфиденциальную природу проекта. На самом деле, это может быть излишним, но я думаю, что нельзя быть слишком осторожным. Доктор Абрахам уже анонсировал лекцию о психосексуальных различиях между Dem. praecox и истерией.

Надеюсь, вам понравятся предложенные мероприятия. Я на крючке вашего мнения. Вы уже должны были получить мою примитивную лекцию[2] и поразиться чувствам, проглядывающим сквозь нее — sentiments d’incompletitude, компенсируемым сентиментальной постановкой. Если нельзя обращаться к головам людей, возможно, получится достать их сердце. Я странная смесь страха и отваги, и то, и другое в крайней степени и без всякого равновесия.

Я только что получил гранки своей амстердамской лекции. До публикации недалеко.

Вы читали берлинскую дискуссию в Neurologische Zentralblatt?[3] Как видите, друг Беццола обнаружил ложно названный метод «Брейера-Фрейда». Разве это не замечательно? Липманн[4] умело проделывает дверцу, через которую внезапно выскочит на сцену как тот, кто знал обо всех этих пошлых вещах давным-давно. Он взял верную ноту: «Несвежие новости!» Такова будет надпись над проходом, ведущим к первому кругу чистилища вашей теории. Жаль, что рядом всегда не хватает хороших людей, чтобы громко аплодировать всякий раз, когда эти слабаки, смесь дерьма и тепловатой воды, терпят унижение.

Вынужден исповедаться в грехе: я увеличил вашу фотографию. Она выглядит чудесно. Некоторые люди из нашего круга приобрели копии. Так что, хотите вы того или нет, вы оказались во многих тихих рабочих кабинетах!

С наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Юнг

  1. См. Jones, II, p. 44/39.
  2. “The Content of the Psychoses”; см. 82F, прим. 4.
  3. Neurologische Zentralblatt, XXVII:2 (16 янв. 08 г.), 88ff: Юлиусбургер читал в Психиатрическом обществе Берлина 14 дек. 07 г. лекцию о психоанализе и в этот термин включил «метод Беццолы». К дискуссии присоединился Липманн.
  4. Гуго Карл Липманн (1863-1925) — профессор неврологии в Берлинском университете и психиатр при университетской больнице, Шарите (основана в 1785 г.)

66F

27 января 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг и коллега,

Вы шутите о своих чувствах! Ваша лекция очаровательна, жаль, что вас нет рядом, чтобы пожать вам руку; я бы пожал ее не раз. В моем духе, скажу я с гордостью, но в то же время это нечто художественное и мягкое, возвышенное и спокойное, нечто обворожительное, что я никогда не смог создать бы сам, ведь меня еще мучают трудности работы. Я приложу все усилия, чтобы она была напечатана скоро; переговоры об издателе подходят к концу.

Как вы могли подумать, что я бы мог жаловаться на ваши слишком частые письма или вашу «маниакальную» занятость? Мне действительно не хватало ваших писем в последние несколько недель, а что до вашей занятости, у меня, должно быть, схожая наклонность, хотя она никогда не была полностью развита, потому что я чрезвычайно одобряю то, что вы делаете. Прекрасно, что вы дерзки ради меня; у меня нет недостатка в дерзости, но только в отношениях с людьми, которые позволяют мне ее выказать.

Вдобавок к Беццоле и Липманну я предлагаю вам Мейера в выпуске Archiv für Psychiatrie, вышедшем сегодня.[1] Замечания о вашей Dementia Praecox. Его главное возражение: у всякого есть бред нанесенной ему раны. Слабоумные аргументы такого рода возможны, потому что эти господа ничему не научились, они никогда не развивали психологическую проницательность на основе слова или повседневной жизни.[2] Я полагаю, что если бы они подверглись анализу, выяснилось бы, что они еще ждут открытия бациллы или простейшего, вызывающего истерию, как мессию, который, в конце концов, должен прийти ко всем истинно верующим. Когда это произойдет, дифференциальный диагноз от Dem. pr. должен быть простым делом, поскольку паразит истерии, без сомнения, будет иметь только один жесткий плетевидный придаток, тогда как паразит Dem. pr. будет постоянно иметь два, а также иметь другую окраску. Тогда мы сможем оставить психологию поэтам!

Похоже, что для нашего Конгресса будет скорее слишком много, чем слишком мало работ. Нельзя слушать лекции весь день. В своем кругу я буду призывать к сдержанности и краткости. Я также думаю, что крайние сроки были выбраны несколько рано, поскольку собрание не будет проводиться девять месяцев.[3]

Моя инфлюэнца длилась недолго. Состояние дочери без изменений, субъективно она чувствует себя хорошо.

Надеюсь, ваша семья в порядке. Я напишу вам кратко после нашей собрания. С наилучшими пожеланиями,

Как всегда, Фрейд

  1. Ernst Meyer, “Bemerkungen zu Jung, ‘Über die Psychologie der Dementia praecox’”, Archiv für Psychiatrie und Nervenkrankheiten, XLIII (1908), 1312ff. Мейер (1871-1931) был профессором психиатрии и неврологии в университете Кёнигсберга.
  2. Отсюда и до конца абзаца цитируется в Jones, II, p. 488/458 (хотя неверно датировано, и Джонс толковал «они» в смысле учеников Фрейда).
  3. Описка (или шутка?) вместо «девять недель».

67F

31 января 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг и коллега,

Я получил вашу посылку. Восемь из десяти членов моего Общества желают отправиться в Зальцбург, но стоит ожидать несколько отмен. Я принял заявления. Я отправлю бумаги и предложения напрямую вам. Боюсь, их будет слишком много, и я, как могу, стараюсь их приглушить. Мой восточный контингент, вероятно, будет ниже вашего западного в личных достоинствах.

2 февраля я ожидаю двух коллег из Будапешта, доктора Штейна и доктора Ференчи. [sic]

Короткий оттиск из Zeitschrift für Sexualwissenschaft будет отправлен вам завтра.

С наилучшими пожеланиями,

Ваш, Фрейд

68F

14 февраля 1908 г.,[1] Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг и коллега,

Содержания психозов сегодня ушла в печать и появится в третьем номере Работ, публикуемом Ф. Дейтике, Вена.

С благодарностью,

Ваш, Фрейд

  1. Печатная почтовая карточка.

69J

Бургхольцли — Цюрих, 15 февраля 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Снова вы будете изумляться, почему я не писал так долго. Причина в том, что мне пришлось бороться со зверским приступом инфлюэнцы. Сегодня я впервые чувствую себя более или менее нормально, так что пользуюсь этой возможностью, чтобы написать вам. Хотя я исполнял свои обязанности по клинике, но все время чувствовал себя таким изможденным и вялым, что пришлось оставить свои личные дела. Научная работа полностью остановилась. Я чувствую неотложную необходимость в отпуске. Но до весеннего отпуска еще далеко; тогда я за счет летнего отпуска уйду на две недели. К моей инфлюэнце примешались самые разные психогенные осложнения, дурно влияя на мое выздоровление. Прежде всего со мной творил дьявольские штуки комплекс, связанный с семьей, затем меня привели в уныние переговоры по поводу журнала. Мортон Принс[1] сделал неприемлемые предложения — с ними ничего не сделать даже с самыми лучшими намерениями. Клапареде все еще готов, но перспективы для журнала во Франции практически нулевые. Клапареде, например, платит за свой журнал из собственного кармана, поскольку слишком мало подписчиков, чтобы поддерживать его на плаву. Журнал Принса тоже страдает от недостатка подписчиков. Вероятно, в конце концов нам придется остановиться на издании в Германии, но я не могу найти время заняться этим, пока не закончу свои Diagnost. Assoc. Stud., поскольку не могу заниматься чем-то еще, с учетом своей нынешней занятости. Вдобавок, все растет гора запросов от других периодических изданий, требующих от меня статей. У меня ужас товаров массового производства.

Ваши последователи превзошли себя в своих заявлениях о лекциях, наша сторона в этом сравнении выглядит бесплодной. Однако, теперь у нас вполне достаточно материала, чтобы занять утро с восьми до часу дня. Я добавляю заключительные штрихи к программе. Кажется, я уже говорил вам, что Блейлер все-таки будет.

Доктор Брилль из Нью-Йорка,[2] который еще здесь и перевел мою книгу о Dem. praec. на английский, крайне воодушевлен Исследованиями Брейера-Фрейда. Он просит меня узнать у вас, согласитесь ли вы на перевод. Сейчас в Америке очень большой интерес. Так что это была бы неплохая мысль. Только вот он не хочет переводить всю книгу, только анализы и эпикризы. По понятным причинам он хотел бы выбросить теорию Брейера. Я думаю, что получилась бы неплохая книга из ваших историй болезни, если добавить вашу статью о психоанализе[3] (из Избранные короткие работы) и если вы, скажем, напишете короткий эпилог, описывающий произошедшие изменения и вашу нынешнюю точку зрения. Перевод моей книги о Dem. praec. был сложной работой для начинающего, и доктор Б. справился очень хорошо. Я бы рекомендовал его в качестве переводчика. По всей вероятности, он прибудет в Зальцбург, если он еще в Европе.

Франк, который обычно спешит на все конгрессы, по неизвестным причинам не поедет в Зальцбург — это достаточно значимо!

Я еще не remis à neuf [зд.: поправился — фр.], что вы поймете по моим жалким каракулям и неопределенному настроению письма.

С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. Мортон Принс (1854-1929) — психиатр из Бостона, основатель и редактор Journal of Abnormal Psychology (1906-1919), в котором Юнг публиковал “On Psychophysical Relations of the Associative Experiment”, I (1907); в CW 2. См. выше, 59J, прим. 6.
  2. Абрахам Арден Брилль (1874-1948) — американский психоаналитик, урожденный австриец, переводчик многих работ Фрейда, а также The Psychology of Dementia Praecox Юнга в сотрудничестве с Фредериком У. Петерсоном (см. ниже 124J, прим. 3). Основал Нью-Йоркское психоаналитическое общество (1911).
  3. Вероятно, “Die Freud’sche psychoanalytische Methode” (orifg. 1904) = “Freud’s Psychoanalytic Procedure”, SE VII.

70F

17 февраля 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Позвольте мне, после должной подготовки, обросить «коллегу» в выражении своего удовлетворения, что ваша инфлюэнца прошла, а молчание не было следствием какого-то комплекса. Я могу сочувствовать вашим жалобам, ведь и сам после болезни чувствовал себя не особенно bright[1], и меня осаждали самые разные трудности, без которых я предпочел бы обойтись. Здесь, в Вене, особенно легко получить впечатление, что сделать ничего нельзя, что поменять ничего нельзя, что пытаешься сделать невозможное, помогая Сизифу толкать его камень[2] и т. д. Но это настроение проходит, и мне еще долго ждать отпуска.

Вы, без сомнения, получили мою небольшую работу об определениях истерии. Впереди другие мелочи; я не намерен больше допускать, чтобы из меня выжимали работы, они всегда получаются гораздо хуже того, что делаешь спонтанно. Примите мой настоятельный совет, вооружитесь нетерпимостью ко всяким неразумным требованиям. Нам определенно нужен собственный журнал. Уверен, вы продолжите свои попытки, как только температура вернется в норму. Начать немецкое издание было бы не так уж плохо; с вашим именем будет не так уж трудно найти достойного немецкого издателя. Дейтике определенно будет готов, но рождение в Вене совсем не преимущество для нового предприятия. Не понимаю, почему ваша Diagn. Asso. Studies может мешать. Работы для второго тома могут продолжать публиковаться в старом месте, и когда вы подойдете к третьему тому,[3] можно его сменить, если это все еще будет в планах.

Я займусь нашим размещением в Зальцбурге, как только вы дадите знать, сколько ожидается людей. Отсюда будет от двенадцати до четырнадцати человек; хотя я надеюсь, что не все подавшие заявление прибудут, потому что они не все годятся, чтобы выставить их напоказ. Здесь мне приходится довольствоваться малым. — Если еще есть время что-то сделать с программой, должен попросить вас сделать что возможно, чтобы отвратить моих словоохотливых венцев; иначе мы утонем в потоке слов. Можно установить временной лимит и вежливо отклонять некоторые сообщения как неуместные. Например, я думаю о работе о «Психофизическом параллелизме», которую доктор Швердтнер,[4] один из моего контингента, хочет прочитать; она всего лишь образчик дилетантизма и точно займет огромный объем времени. Не стоит беспокоиться о самом человеке, который нов в этих кругах и довольно сдержан. Я бы не хотел, чтобы мы предстали в ваших глазах жалким зрелищем, а это весьма устойчивая вероятность. Вы можете спросить, почему я сам не делаю, что могу, чтобы остановить их. Я делаю, но эти люди так ужасно чувствительны и, естественно, не имеют égard [фр.: уважение] ко мне; они скорее проявят уважение к вам, «признанному иностранцу». Вы сами знаете, каким успехом пользуются иностранцы в Вене.

Переходя к более приятному, перспектива присутствия Блейлера несколько смущает меня. У меня к нему смешанные чувства, и я хотел бы как-то выказать ему почтение. Вы не думаете, что хорошей идеей было бы дать ему кресло председателя? Мои венцы вели бы себя гораздо лучше с ним, а со своим боевым криком я и так играю достаточную роль. Поддержите меня в этом изменении программы. Франк определенно прав, что не прибудет; я подозреваю в нем мошенника.

Поскольку у меня еще не было чести оказаться переведенным, то, что вы пишете — это большое искушение. Но я воспротивлюсь ему. Мне пришлось бы просить согласия Брейера на эту сеюнкцию,[4a] а я не хочу. Кроме того, я знаю, что он будет задет. Более того, мои истории болезни из Исследований не менее устаревшие, чем теории Брейреа и не заслуживают перевода. И подумайте, как можно составить книгу без «первого случая» Брейера? Это невозможно и было бы исторически несправедливо. Я отнесся бы иначе, если бы доктор Брилль решил перевести всю книгу. Если он действительно хочет представить меня англоязычной публике, могу лишь предложить Три эссе или Избранные короткие работы. Но он ни того, ни другого не захочет. Толкование сновидений, к сожалению, непереводимо и должно быть переписано на каждом языке, что было бы достойной задачей для англичанина.[5]

Наконец, перехожу к науке. Я занимался несколькими случаями паранойи в своей практике и могу рассказать вам тайну. (Я пишу «паранойя», а не «Dem. pr.», потому что считаю первую хорошим клиническим типом, а последнюю неудачным нозографическим термином.) Я постоянно сталкивался с отделением либидо от гомосексуального компонента, который до тех пор нормально и умеренно катексировался. Остальное, возвращение либидо через проекцию и т. д., не ново. Важным мне кажется не то, что этот компонент гомосексуальный, а то, что отделение частичное. Вероятно, ему предшествовало увеличение либидо, и отделение — это своего рода подавление. Случаи полного отделения, вероятно, соответствуют Dem. pr.; dementia как конечный результат соответствует успеху патологического процесса (отделения либидо) после бесплодной борьбы с ним, и возвращения к аутоэротизму. Параноидальная форма, вероятно, обусловлена ограничением гомосексуального компонента. Мой старый анализ (1896 г.) также показал, что патологическим процесс начался с отчуждения пациентки от сестер ее мужа.[6] Мой некогда друг Флисс[7] развил ужасный случай паранойи, отбросив свою привязанность ко мне, которая, без сомнения, была значительной. Я обязан этой идее ему, т. е. его поведению. Нужно стараться что-то узнать из каждого опыта. Крушение сублимаций в паранойе относится к тому же контексту. В целом у меня немало перспективных и незавершенных идей, о которых я хотел бы вам рассказать. Жаль, что нам не удастся поговорить без помех в Зальцбурге!

Сердечно ваш, Фрейд.

  1. [Зд.: великолепно — прим. Перев.] По-английски в оригинале.
  2. В рукописи: das Fass (бочка), зачеркнуто и заменено на den Stein (камень). Дело может быть в путанице с мифом о данаидах, которые были обречены таскать воду в бочках, пробитых, как решето.
  3. Третий том не был опубликован.
  4. Гуго Швердтнер (1878-1936) — врач, член Венского общества. Нет никаких следов этой работы или каких-либо иных публикаций Швердтнера.

4а. В рукописи: Sejunktion. Это термин Отто Гроссо, заимствованный у Вернике, означающий изоляцию комплекса. См. Jung, Psychological Types, CW 6, par. 467; и выше, 33J, прим. 7 и 8.

  1. По-английски в оригинале: Englishman.
  2. См. выше, 11F, прим. 5.
  3. Вильгельм Флисс (1858-1928) — берлинский отоларинголог, ближайший друг Фрейда до 1900 г.; см. Jones, I, ch. 13 и Freud, The Origins of Psychoanalysis: Letters to Wilhelm Fliss, Drafts and Notes, 1887-1902 (New York and London, 1954). После того, как их дружба закончилась, Фрейд стал критически относиться к научной работе Флисса из-за ее крайне спекулятивного характера.

71F

18 февраля 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19[1]

Дорогой друг,

Не пугайтесь: после этого я обещаю вам долгую паузу. Это просто постскриптум для повторения моего вчерашнего предложения уступить председательство в Зальцбурге Блейлеру. Вы оказали бы мне большую услугу, если бы передали это желание как личную просьбу. Мне кажется весьма уместным и, в некотором роде, более достойным, чтобы он, а не я, занял кресло. Было бы странно, если бы я, как беззаконный рыцарь, председательствовал на собрании, созванном для защиты моих прав от имперских властей. С другой стороны, для меня было бы более почетно, а также произвело бы лучшее впечатление за рубежом, если бы он, старейший и самый авторитетный из моих сторонников, стал бы лидером моего движения.

Кроме того, мои венцы будут вести себя лучше под его председательством; короче говоря, все будет хорошо, если он примет предложение. Надеюсь, вы согласитесь со мной и воспользуетесь своим влиянием на него.

Начав эту записку, я решил не писать больше ни о чем. Так что всего наилучшего и спасибо за ваши усилия,

Ваш, Фрейд.

  1. Опубликовано в Letters, ed. E.L. Freud, no. 136.

72J

 

Бургхольцли — Цюрих, 20 февраля 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Всем сердцем благодарю вас за этот знак доверия.[1] Незаслуженный дар вашей дружбы — это один из лучших моментов в моей жизни, который я не могу выразить напыщенными словами. Упоминание Флисса, конечно, не случайное, а также ваших отношений с ним вынуждает просить вас дать мне наслаждаться нашей дружбой не как равного с равным, а как отца с сыном.  Эта дистанция кажется мне подходящей и естественной. Более того, только она, как мне кажется, придает тот оттенок, который помешает непониманиям и позволит двум трезво мыслящим людям сосуществовать рядом в простых и непринужденных отношениях.

Я прочитал ваши формулы истерии с величайшим удовольствием. По моему мнению, они весьма удачны и устраняют всякое непонимание и ложные воззрения. Очень сожалею, что эти тезисы не попали мне в руки раньше, то есть до амстердамской лекции. Они значительно упростили бы мне работу; как вы вскоре увидите, она несет следы усердных формулировок и шлифовки, но не воздает должное вашим идеям. Надеюсь, читая это, вы будете держать в уме, что моим самым страстным желанием было провести линию наименьшего сопротивления среди оппозиции. Если позволите, вы не должны хоронить свои тезисы во второсортном журнале с сомнительным прогнозом,[2] а снабдить их примерами и опубликовать в более заметном месте. Это было бы гораздо лучше и пресечет в зародыше всякий схематизм и силлогизмы, которые предсказуемо присовокупятся к моей лекции. Ваши тезисы дают крайне живое и реалистичное понимание вашего способа мышления и работы; тонко справляясь с узлами и острыми краями материала, ваша работа — это настоящее исследование в глубочайшем смысле слова. Тем самым вы сокрушили байку, что высказываете аксиомы, и показали, что ваша наука вечно молода и жива, во что пока верили только немногие; например, в моем случае только после того, как мне посчастливилось узнать вас лично.

Я воспользуюсь вашим советом выбросить «Параллелизмы» Швердтнера. Я нашел их столь же неподходящими, как и вы.

Мой пессимизм в отношении журнала был преимущественно следствием гриппозного настроения. Все равно нам, вероятно, не добиться успеха в Америке. С другой стороны, что-то можно сделать с Клапареде, а позже все может сложиться и с Америкой. Мой друг Джонс в Лондоне писал весьма вдохновляюще. В конце концов все решит необходимость. Тем не менее, сейчас я так загружен, что содрогаюсь от новых обязательств. Исключительно немецкое издание, боюсь, легко станет односторонним, то есть односторонним в глазах оппозиции. Этого следует избегать любой ценой, если мы хотим остаться практичными.

Я полностью поддерживаю вашу идею предложить председательство Блейлеру. Но если бы  вы знали Блейлера, то не стали бы настаивать. Блейлер будет чувствовать себя крайне некомфортно в таком положении. Он избегает всего подобного как чумы, будучи человеком, для которого все формы внешнего признания омерзительны. Им движет исключительно христианское стремление не стоять на пути у других, и он имеет деятельную страсть учиться, которой в его возрасте обладает только крайне умный и образованный человек. Будет лучше всего на нашем собрании обойтись без формальностей, насколько это возможно, как это заведено на наших более республиканских собраниях в Швейцарии.

Я не совсем понимаю, почему случаи, которые вы опубликовали под своим именем, не могут быть переведены без вашего предварительного обращения к Брейеру; всегда можно признать заслуги Брейера во введении. Это была бы почти новая публикация, и уж точно никто не смог бы оспорить ваш личный вклад. Если уж на то пошло, доктор Брилль мог бы сойтись с Брейером напрямую. Теория сексуальности не подходит для перевода, потому что попадет на совершенно неподготовленную почву. А вы знаете английское «сопротивление»!

Ваши взгляды на паранойю не остались бесплодными. Я смог много раз их подтвердить. Только одно еще не готово. Потому я пока умолчу об этом. Отделение либидо, его регрессия в аутоэротические формы, вероятно, хорошо объясняется самоутверждением, психологическим самосохранением индивидуума. Истерия держится уровня «сохранения вида», паранойя (Dem. pr.) уровня самосохранения, т. е. аутоэротизма. Пациентка однажды сказала мне: «Во всем происходящем есть что-то столь всепоглощающее!» Аутоэротизм служит намеренной защитой от этого. Психозы (неизлечимые), вероятно, следует считать защитной инкапсуляцией, которая не удалась, или, скорее, была доведена до крайности. Случай Флисса это подтверждает. Аутоэротизм, как чрезмерная компенсация конфликтов с реальностью, во многом телеологичен. Эта концепция привела меня к некоторым ценным озарениям. Больная истерией, кроме подавления реальности, делает повторяющиеся попытки снова с ней связаться, параноик отказывается даже от этого и намерен лишь придерживаться защит своего либидо.[3] Отсюда фиксация комплексов. В отличие от истерических пациентов, они не рискуют прыгнуть в подходящую новую ситуацию, связавшись с реальностью, а десятилетиями занимаются защитой против комплекса посредством внутренней компенсации. Параноик всегда ищет внутренних решений, истерик — внешних, вероятно, и зачастую вполне очевидно, потому что в паранойе комплекс становится абсолютно суверенным и неопровержимым фактом, тогда как в истерии это всегда немного комедия, когда одна часть личности играет роль простого наблюдателя. Но это богатство психической реальности едва ли можно выразить в 9 тезисах.

Я только что получил ваше короткое письмо[4] с его эмоциональной персеверацией в отношении Блейлера. Я сделаю, как вы хотите, но должен откровенно признаться, что в этом и похожих вопросах он, вероятно, ко мне не прислушается. Тем не менее, я поработаю над ним в надежде, что он, по крайней мере, займет кресло, когда вы будете читать лекцию. Но, как я сказал, узнав Блейлера ближе, вы найдете в нем человека, который превыше всего этого. В нем нет ничего, абсолютно ничего от гехеймрата. У него есть та величественная цюрихская открытость ума, которую я считаю одним из величайших достоинств.

Буду очень рад узнать что-нибудь о паранойе из вашег следующего письма и особенно то, что вы думаете о взглядах, которые я здесь высказал.

Надеюсь, вы, как и я, скоро поправитесь от инфлюэнцы.

С благодарностью за оттиски и с наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

P.S. С этой этой же почтой вы получите

оттиск,[5] содержаший некоторые

идиотские ошибки печатника,

написанный в равно идиотском стиле

и с фальсифицированными результатами.

  1. См. 70F, приветствие.
  2. Zeitschrift für Sexualwissenschaft.
  3. В рукописи: Realitat (реальность), зачеркнуто и заменено словом Libido.
  4. Письмо Фрейда от 18 фев., вероятно, попало к Юнгу только сейчас.
  5. Статьи Юнга, написанной с Рикшером; см. выше, 19J, прим. 2.

73J

 

[Без даты][1]

Всего наилучшего от

  Юнга и Юнгера[2]

              (Бинсвангер)

  1. Почтовая открытка с видами Йены; почтовая марка: Йена, 23 фев. 1908 г.
  2. По-немецки это означает: от «последователя» [Jung] и «более молодого» [Jünger].

74F

 

25 февраля 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

То, что вы пишете о своем руководителе, звучит обнадеживающе. Я воздам этому феномену должное; это действительно редкая добродетель, на которуя я не чувствую себя способным.

Ваши суждения о формулах истерии и, более того, другие ваши наблюдения о моей работе, дали мне редко испытываемое удовольствие. Я знаю, то, что вы говорите, верно, моя манера работать действительно честна, вот почему мое знание столь фрагментарно и почему я обычно не могу справиться с презентацией любой длительности. Я подавил свою привычку к осознанной спекуляции так радикально, как возможно, и клятвенно отрекся от искушения «штопать дырки во вселенной».[1] Но кто, кроме вас, поверит мне?

Появление этой работы в новом Zeitschrift für Sexualwissenschaft можно приписать некоторому надувательству со стороны редакторов. Они изначально выпросили эту работу для Jahrbuch für sexuelle Zwischenstufen,[2] и мне лишь через несколько месяцев сказали, что она будет опубликована в Zeitschrift für Sexualwissenschaft, который только основали. Я попросил гарантий, что этот новый орган не будет хроникой W.H. Komitee,[3] иначе я предпочту забрать свою публикацию, но не получил ответа. Затем внезапно я получил вычитки с просьбой не править их самому, а отправить разрешение на печать. Конечно, я отказался. Во всяком случае, у меня осталось впечатление, что с Хиршфельдом полная неразбериха в результате судебного дела против Хардена.[4]

27 февраля. Но все не так плохо. Когда будет опубликован второй том моей Теории неврозов,[5] все эти недавние работы будут туда включены. Самое важное во всем этом инциденте то, что он снова доказывает — нам нужен собственный журанл, это мое ceterum censeo! Я не совсем понимаю ваш страх односторонности. Не может быть, что вы до сих пор под властью «комплекса примирения» в этом вопросе?

Спасибо за вашу открытку из Йены, которая пришла сегодня. Несколько дней отдыха пойдут вам на пользу. Полагаю, ваше путешествие в отпуске еще предстоит.

С Исследованиями ничего сделать нельзя. Не знаю, как мы можем справиться без первой истрии болезни Брейреа.

Ваши наблюдения о паранойе затронули во мне некоторые струны. Вы действительно единственный способны сделать оригинальный вклад; кроме, может быть, О. Гросса, но, к сожалению, у него слабое здоровье. Я скоро напишу вам свои фантазии о паранойе, они частью согласуются с вашими идеями. Сегодня я слишком устал от монотонной тяжелой работы, мне нужно воскресенье, чтобы передохнуть. Вы правы, плод еще не созрел, и я не могу работать с имеющимися мрачными воспоминаниями. Следовательно, я хотел бы, чтобы вы занялись этой проблемой.

Большое спасибо за ваш английский оттиск, я прочту его в воскресенье. Дайте знать, когда вам понадобятся мои изыскания о проживании в Зальцбурге.

С наилучшими пожеланиями,

Всегда ваш, Фрейд

  1. В рукописи: “Stoppen der Lücken im Weltallbau”; ср.: «…штопает дырки всего мирозданья», последняя строка стиха LVIII раздела «Возвращение домой» из «Книги песен» Гейне [зд. в пер. В.Д. Костомарова — прим. перев.] / Этот отрывок также цитируется в Jones, II, p. 488/438f.
  2. Магнус Хиршфельд (1868-1935) — берлинский сексолог и первоначальный член берлинского психоаналитического общества (1908; ушел в 1911; см. ниже, 278F); основатель редактор этих периодических изданий.
  3. = Wissenschaftlich-humanitäres Komitee, основанный Хиршфельдом для продвижения легализации гомосексуальности.
  4. См. выше, 27F, прим. 7. В своих нападках в Die Zukunft на графа Филиппа Эйленбурга и его круг («камарилью»), которые оказывали сильное политическое влияние на немецкого кайзера, Харден намекнул, что они гомосексуалисты. Эйленбург выдвинул судебный иск о клевете против Хардена (окт. 1907 г.), в котором Хиршфельд был свидетелем; Харден был оправдан. Затем против него началось уголовное следствие, и Хиршфельд отказался от своих показаний; Харден был приговорен к четырем месяцам тюрьмы (3 янв. 08 г.) Детали см. в. Harry F. Young, Maximillian Harden: Censor Germaniae (The Hague, 1959), pp. 82ff и Hirschfeld, “Sexualpsychologie und Volkspsychologie: Eine epikritische Studie zum Hardenprozess”, Zeitschrift für Sexualwissenschaft, I:4 (апр. 1908).
  5. Он был опубликован в 1909 г.

75J

 

Бургхольцли — Цюрих, 3 марта 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я не знаю, сколько венцев прибудет в Зальцбург. Заявления прислали только четверо: Адлер, Садгер,[1] Штекель и Швердтнер; получается пять, включая вас. Кроме этих пятерых у меня восемнадцать явных заявлений и три неопределенных. На этой основе можно начинать подготовку отеля. Без сомнения, вам решать, где проводить собрание. Я полагаю, отель может предоставить в наше распоряжение комнату, или нам нужно делать заявку на некое официальное здание? Счастлив предоставить решение этих вопросов в ваши руки. Черновик программы прилагается.[2]

А теперь о новостях из Йены. Я был роскошно принят старым лисом «гехеймратом» Бинсвангером. Он устроил в мою честь мальчишник с костюмами и прочим великолепием. Он воспользовался вечером как поводом для следующего заявления:

«Есть случаи истерии, которые действительно оборачиваются так, как говорит Фрейд. Но мы должны полагать, что есть разные другие формы истерии, для которых нужно найти иные формулы». Я могу сойтись с ним на этом мнении. Здесь видно влияние юного Бинсвангера, который, как вы видите, неплохой парень. Я также познакомился с Вардой, он немного слабохарактерный, преимущественно интеллектуал, и потому никогда не создаст ничего достойного, но всегда будет таиться на заднем плане, глубокомысленно кивая головой. С другой стороны, я завязал знакомство с человеком получше, Штромайером,[3] ассистентом в частной клинике Бинсвангера. Он проводит анализы, обладает хорошим пониманием вопроса и очень ясным умом. От него можно ожидать хорошего, потому что он очень естественен и знает, как дать дорогу реальным намерениям своей психики. Он обладает прекрасным даром упорства, а также хромает на одну ногу. Такие люди, как правило, дают запугать себя интеллектуально. Другие ассистенты — это бесформенный туман. Я наблюдал огромную дыру в немецкой психиатрии с невыразимым ликованием, что вы легко поймете. Естественно, ни один из них ни слова не понял в моей книге о Dementia praecox. Но это неважно. Мы работаем для будущего. Вероятно, Штроймаер тоже прибудет в Зальцбург.

Я страстно ожидаю ваших идей по вопросу о паранойе. С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. Исидор Садгер (1867-194?) — венский психоаналитик, ранний член Общества Среды; публиковался часто, преимущественно о сексуальной патологии; исчез во время Второй Мировой войны.
  2. См. Приложение 4.
  3. Вильгельм Штромайер (1874-1936) — приват-доцент по психиатрии и неврологии университета Йены, позже в Берлине, где был членом-основателем Психоаналитического общества; ушел из него в 1911 г.

76F

 

3 марта 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Начиная с невроза навязчивости, я приближаюсь к проблеме предрасположенности к неврозу следующим образом: случаи невроза навязчивости прозрачны; они зависят только от трех (или, если хотите, двух) основных инстинктов, инстинкта видеть и знать и собственнического инстинкта (садистского). Потому их можно классифицировать согласно доминированию навязчивого мышления, т. е. размышления, с одной стороны, или навязчивых импульсов (действий), с другой. Однако, интересно отметить, что это только не-аутоэротичные компоненты сексуального инстинкта, единственные компоненты, которые с самого начала направлены к объекту. Истерия, с другой стороны, зависит от эрогенных зон, и обычно включает в себя прямое подавление генитальных импульсов. В соответствии с моей идеей о прослеживании неврозов вплоть до нарушений развития либидозных чередований, истерия возникает через нарушения (фиксации и подавления) в сфере эрогенных компонент, тогда как невроз навязчивости возникает через нарушения в сфере объектных компонент (которые, вероятно, следует считать «аналитическими» инстинктами); в этом контексте предрасположенность к паранойе создается исключительно дефектом в другой области развития, в переходе от аутоэротизма к объектной любви, тогда как дефекты в развитии генитального превосходства предрасполагают к истерии и неврозу навязчивости.

Что приводит нас к паранойе. Здесь я смутно воспринимаю различие между проверкой на реальность и проверкой на неудовольствие, где первое согласуется с нашим «суждением», а второе с нашим «подавлением». Основная психологическая характеристика паранойи тогда будет заключаться в репрессивном механизме проекции, посредством которой она ускользает от проверки на реальность, поскольку приходящее снаружи не нуждается в такой проверке. Клинические характеристики паранойи, которые вы подчеркиваете, ее устойчивость и серьезность, адекватно объясняются этой проекцией. В истерии и неврозе навязчивости всегда остается осознавание реальности; это объясняется тем фактом, что контакт с внешним миром остается ненарушенным, тогда как катексированные либидо комплексы создают беспорядок. В паранойе те же комплексы приходят к личности из внешнего мира; вот почему пациенты так легковерны и недоступны, вот почему они полностью поглощены комплексами.

Я слишком недалекий, чтобы сейчас постичь эти идеи. Следует также учитывать, что паранойя соответствует безуспешному отделению либидо, поскольку либидо возвращается в проекции с интенсивностью катексиса, превратившегося в уверенность, и совсем как при регрессии в состояние сна она превращается в осязаемую реальность. Dem. pr. тогда соответствует полностью успешному возвращению к аутоэротизму. По всей видимости, и то, и другое, обычно частично. Невеста вашего сапожника[1] доказывает, что даже после самого выразительного отделение один интенсивно катексированный элемент старой либидозной идеи все равно остается.

Ваши идеи о «защите» определенно верны, но только для паранойи. Думаю, они относятся ко всем неврозам и психозам.

С наилучшими пожеланиями,

Ваш, Фрейд

  1. См. “Content of the Psychoses”, CW 3, par. 358.

77F

 

5 марта 1908, Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Только получив ваше письмо, я попросил свою свояченицу[1] написать в Hotel Bristol в Зальцбурге (на Макартплац). От вас ожидается восемнадцать человек, из вены будет десять или двенадцать, возможно, до пятнадцати. Получается тридцать апартаментов. Сможем ли мы найти зал для собраний в самом отеле или владелец найдет нам его еще где-то, или же я сам отправлюсь в Зальцбург, чтобы распорядиться насчет зала, все это решится почтой в следующие несколько дней. Я тут же дам вам знать, так что вы начнете свое апрельское путешествие свободным от всяких деловых забот. Что касается программы, позвольте мне следующие замечания. Если вы уделяете мне честь первой лекции, то, думаю, вы должны дать последнюю. Это уравновесит утрату интереса, которой следует опасаться; в желании услышать вас выступающие между нами будут торопиться. Но в таком случае, полагаю, иностранец, Джонс, например, должен идти вторым, за ним следует венец, а затем Мортон Принс или оба англичанина[2] после меня. Я слышал, что Садгер, этот подлинный фанатик ортодоксии, который лишь по чистой случайности верует в психоанализ, а не в закон, дарованный Господом на Синае-Хориве, уложил в своей работе слишком много материала историй болезни, и потому может ее забрать. — В списке я не вижу Риклина, которого вы заявляли, или Абрахама, который писал мне несколько недель назад, что желает выступить о ψ-сексуальной разнице между истерией и Dem. pr.[2a] — У меня есть для вас еще одно предложение. Я хочу дать место благородному духу, который может присутствовать только в форме цитаты, а именно, Фридриху Шиллеру, в переписке которого с Корнером (письмо от 1 декабря 1788 г.) наш секретарь Отто Ранк нашел прелестный отрывок в оправдание нашей психоаналитической техники.[3] Ранку потребуется всего несколько мгновений, чтобы зачитать его, и он завершит наше утро на подходящей ноте. Ранк, который едет с нами, приятный, образованный юноша. Он подготовлен как инженер-механик и теперь изучает латынь и греческий для поступления в университет. Ему двадцать три; должно быть, он присылал вам свою монографию о «Художнике»; частью она не совсем ясна, но содержит лучшее объяснение моих запутанных теорией, которое попадало в мои руки. Я многого от него ожидаю, когда он получит образование.

Полагаю, есть еще один важный вопрос в нашей программе. Вы еще не сказали, хотите ли позволять дискуссии, и как ими управлять. Если не принять последней предосторожности, вполне возможно, что мы за утро не успеем дойти до второй лекции. Если дать каждому выступающему пять минут, десять выступающих все равно займут час. Мои венцы весьма говорливы. Возможно, мы вообще сможем обойтись без обсуждения на утренней сессии, скомпенсировав это выделением большего времени для каждой лекции. Как вы знаете по официальным конгрессам, двадцать минут может быть достаточно, чтобы выпалить несколько лозунгов, но едва ли достаточно, чтобы изложить точку зрения. Буду рад предоставить эти решения вам.

Я также хотел спросить у вас совета, что мне нужно сказать. Представить случай, как вы предлагали, займет слишком много времени и даст мне преимущество перед другими выступающими, которые могут негодовать. Это потребует час или даже больше. Может быть, более общая тема? Что-то вроде декларации принципов? В любом случае, для меня это будет нелегко, голова моя утомилась, а когда так бывает, она очень упряма; она занимается тем, что сама хочет; сейчас, например, ничем, кроме невроза навязчивости, тогда как я сам с радостью взялся бы за что-то другое. Вы, должно быть, заметили это в моих наблюдениях о паранойе, в которых нет ничего нового, кроме сказанного о неврозе навязчивости. Должно быть, это было для вас большим разочарованием и поразило как разбавленная версия нашей переписки о паранойе после вашего визита в Вену почти год назад.[4] Но мои исследования невроза навязчивости, которые местами идут очень глубоко, едва ли будут понятны, если не сопровождать их случаями болезни.

А теперь о Йене. Этот лис Бинсвангер, должно быть, имеет хорошее чутье. Будем надеяться, что все больше и больше людей признают, что у человека печень справа, а сердце слева. Тогда можно с радостью оставить случаи situs inversus[5] клиницистам, нанятым государством. Людвиг Бинсвангер прекрасно с этим справился; медсестры иногда скрытые садисты, надеюсь, ваш юный друг справится с этим.[6] Могу представить, как вы были поражены бедностью нынешней психиатрии. Мы действительно сделали все гораздо более интересным. Я был очень рад слышать, что прием вашей “Dem. Pr.” научил вас, что мы работаем для будущего, что наше царство не от мира сего. Не будем же забывать это!

Что вы думаете о такой теме, которая только что пришла мне в голову: «Преобразования в (концепции и) технике психоанализа»?

Скоро вы получите три мои статьи, только одна спонтанна и достойна вашего внимания, другие из меня выдавили, и они менее ценны.[7] Содержание психозов будет отпечатано вовремя, чтобы вы смогли распространить его на конгрессе. Если вы прибудете не из дома, я могу привезти вам копии от Дейтике.

Вечер, я полагаю, будет посвящен исключительно обсуждению тем, преложенных нашими будапешстскими друзьями;[8] от этого искры полетят. Вы тоже не хотите делового собрания?

С наилучшими пожеланиями и искренней благодарностью за все ваши труды,

Ваш, Фрейд

  1. Минна Берне (1865-1941), которая жила с семьей Фрейда с 1896 г. до своей смерти.
  2. В рукописи по английски: Englishmen.

2a. “Die psychosexuellen Differenzen der Hysterie und der Dementia Praecox”, Zentralblatt für Nervenheilkunde und Psychiatrie, n.s., XIX (июль 1908) = “The Psycho-sexual Differences between Hysteria and Dementia Praecox”, Selected Papers (1927).

  1. Отрывок, который Ранк зачитал в среду 4 мар. 08 г. (Minutes, I, p. 339) и в Зальцбурге (Jones, II, pp. 46f./42): «Будет неуместно и пагубно для творческого процесса, если ум станет рассматривать идеи, которые проникают к нему, слишком внимательно, пока они еще, так сказать, на пороге. Рассмотренная сама по себе, идея может казаться опасной и бесперспективной, но, может быть, другая идеи, идущая за ней, придаст ей важности; в сочетании с другими, которые тоже могут казаться равно непригодными, она может оказаться полезным компонентом. Это ум не может оценить, если только не задержит идею достаточно долго, чтобы рассмотреть ее в сочетании с другими. Творческий ум, как мне кажется, убирает стража у ворот; идеи валят в неразберихе, и только когда их уже много, ум исследует и оценивает их. — Вы, критики, или как вы там себя называете, стыдитесь или боитесь быстротечных мгновений безумия, которые случаются со всеми творческими умами, большая или меньшая продолжительность которых отличает мыслящего художника от мечтателя». — Shillers Briefwechsel mit Korner (1847), vol. I, pp. 382f. Фрейд цитировал эти слова во втором издании (1909) Traumdeutung; см. SE IV, pp. 102f.
  2. Начиная с 20F.
  3. [Редкий вариант анатомии, при котором внутренние органы имеют зеркальное расположение — прим. перев.]
  4. Очевидно, отсылка к свадьбе Бинсвангера; см. ниже, 83J.
  5. Вероятно, “Creative Writers” (выше, 55F, прим. 5); “Die ‘Kulturele’ Sexual-moral und die moderne Nervositat”, Sexual Probleme, IV:3 (мар. 1908 г. = “‘Civilized’ Sexual Morality and Modern Nervous Illness”, SE IX; и “Charakter und Analerotik”, Psychiatrisch neurologische Wochenschrift, IX:52 (мар. 1908 г.) = “Character and Anal Erotism”, SE IX.
  6. См. программу Зальцбургского конгресса, приложение 4. О работе Ференци см. “Psychoanalysis and Education”, International Journal of Psycho-Analysis, XXX (1949).

78F

 

9 марта 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19[1]

Дорогой друг,

Вы можете уверенно ставить «Hotel Bristol» в программу. Они определенно предоставят нам апартаменты за прекрасную цену. Что касается зала, я еще веду переговоры.

Дейтике обещал подготовить вашу монографию[2] вовремя для распространения копий на конгрессе. Пожалуйста, напишите ему и скажите, когда понадобятся вычитки — в свете вашего путешествия во Францию.

С наилучшими пожеланиями,

Ваш, Фрейд

  1. Печатная почтовая открытка.
  2. “The Content of the Psychoses”; см. ниже, 82F, прим. 4.

79J

 

Бургхольцли — Цюрих, 11 марта 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Мне жаль, что я не могу заняться ответами на письма так быстро и полно, как вы. Мне всегда надо заняться массой других вещей, прежде чем я буду в нужном настроении, чтобы ответить на ваши письма. Я не могу торопиться; если я тороплюсь, все мысли тут же вылетают из головы.

Сначала я должен обратиться к вопросу паранойи. У меня чувство, что я должен поговорить с вами об этом лично, так как мне нужно знать ваш материал; тогда ваша теория будет для меня более понятной. Например, случай Фл.[1] прекрасно помог мне понять ваши взгляды, поскольку я всегда знал, что у вас на уме. Ваш образ мыслей по вопросу о паранойе кажется очень отличным от моего, так что мне очень трудно за ним следить. Для вас проблема предрасположенности к неврозу, похоже, имеет важнейшее значение. Этого я не осмеливаюсь касаться. В настоящее время я интересуюсь только тем, как можно достигнуть смягчения комплекса. Следующий случай может послужить примером: 34-летняя женщина заявила, что ассистент врача вместе с медсестрой и старой женщиной (пациенткой) сжег ребенка (неясно, ребенка медсестры или пациентки!) Эротические заигрывания с врачом. Медсестра молодая и привлекательная, и пациентка ее очень любит. Пац. сексуально неудовлетворена браком и вынуждена поддерживать старую мать. Итак: перенос на врача, отождествление с медсестрой, ассимиляция старой пациентки как матери. Она подавляет свой брак, а также своих детей, создает новый, непризнанный перенос (на врача), постоянно получая исполнение желаний в роли привлекательной медсестры. Все это в форме обвинения, которое легко может перейти в манию преследования. Таким образом, комплекс облегчается утверждением, что он не в ней, а разыгрывается в объективной реальности другими людьми. Так достигается очень твердая диссоциация. Механизм — это преувеличение нормального механизма ослабления реальности, цель его в том, чтобы сделать диссоциацию абсолютной; такова моя точка зрения. Думаю, это также хорошо согласуется с телеологическим компонентом бреда. В таком случае я, например, едва ли могу говорить о «неудачном отделении» либидо, а скорее о «безуспешном применении» либидо, именно потому что оно подавляется. Без сомнения, есть случаи, когда либидо должно быть отделено, и это происходит неправильным образом через чувство преследования, но, вероятно, существует и другой механизм, ведь едва ли можно полагать, что пациентка еще должна будет отделить либидо от своей семьи. Это приведет к неверному взгляду на случай в целом, который сам по себе довольно обычный. Я страстно желаю знать, что вы думаете об этом.

А теперь к Зальцбургу! Я только что получил заявление от доктора Йекельса[2] в Силезии, что доводит число подтверждений до девятнадцати. Конечно, дьявол вставил мне палки в колеса с той лекцией коллеги Абрахама; я слышу, как вы хихикаете. Лекция мне не нравится, потому что она выкладывает то, о чем я вслух фантазировал с вашей помощью и над чем хотел позже поработать сам, как только дело созреет. Я согласен с вами, что нужно предоставить второе место Джонсу, а четвертое Мортону Принсу, если он будет. (Ваше описание Садгера меня очаровало, ему это идет!) Риклин не будет читать лекцию. Благочестивое вступление Ранка мне отлично подходит. Я читал книгу Ранка, наполовину понял и определенно впечатлен его умом. Этот человек действительно хорошая находка. Единственное, чего недостает — это эмпирический «контакт с реальностью». Из его книги я видел, что в теории он прочувствовал ваше мышление очень глубоко, глубже, чем я. Но у него было преимущество личной стимуляции, которая дала ему тысячу коротких путей к знанию.

Обсуждения обычно бесплодны. Им лучше уделить время вечером, когда все легкомысленное, будем надеяться, развеется и останутся только серьезные вопросы. Я помещу это в программу. Мы можем уделить полчаса каждой лекции. Для вас, конечно, я в уме оставляю час или больше, потому что единственное, что для нас имеет значение — это услышать вас, а не Штекеля и Садгера и остальных. У вас должно быть это преимущество; из-за вас мы собираемся в Зальцбурге и из-за вас вообще занимаемся этим. Так что я считаю совершенно самоочевидным, что вы должны говорить значительно дольше остальных. Прошу вас представить материал истории болезни; это мы все можем понять. Лично я предпочел бы, что вы говорили о психоанализе. Однако, не мне давить на вас, так как я не сомневаюсь, что ваше суждение вернее моего. Могу я попросить вас сообщить о своем выборе скорее и в то же время вернуться к черновику программы?

Я говорил с Блейлером о председательстве; как и следовало ожидать, он отмахнулся с улыбкой, говоря, что ничего подобного ему и в голову не приходило.

Буду рад, если копии отправят мне домой, так как я вернусь туда еще до отъезда на конгресс.

Вечернее собрание может принять форму свободной сессии, на которой будут разбираться не только утренние лекции, но и вопросы будапештцев. «Деловые» вопросы можно уладить тогда же.

Мои переговоры о журнале снова начинают выглядеть радужно после поправки от инфлюэнцы. Надеюсь, в Зальцбурге у меня будут только хорошие новости.

Я поражаюсь вашей колоссальной способностью к работе, которая позволяет создавать научные статьи помимо дневных трудов. Это мне не доступно.

Я еще не знаю толком, что скажу в Зальцбурге. Во всяком случае, никаких значительных новшеств ждать не следует. Я чувствую себя довольно неуверенно, потому что мы тут застряли в самых основах.

Не благодарите меня за эту организацию — мне это в удовольствие.

Как только у меня будут ваши данные, я отпечатаю программу.

С наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Юнг

  1. Флисс.
  2. Людвиг Йекельс (1867-1954) — учившийся в Вене польский психиатр, затем работал в санатории Бистраи возле Билица (австрийская Силезия, теперь Польша); стал членом Венского общества; позже жил в Нью-Йорке.

80F

 

13 марта 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

В свете делового характера этого письма надеюсь, что вы простите мне столь скорый ответ и то, что я в целом пишу вам так часто.

С отелем Бристоль все решено. В полном согласии с вашей идеей оставить дискуссию напоследок (смещение вниз). «Полчаса» следует считать за «максимум». Я думал об отрывке из переписки Шиллера, который вы уже получили, не как о введении, а как о заключительной каденции.

А теперь о моей лекции. — Сдаюсь, это единственный способ для меня выразить свою благодарность. Но я пока не могу придумать для вас конкретное название; отчет о случае, которым я сейчас занимаюсь, может быть сжат до часа, но случай еще не завершен, решающей фазы и исхода пока недостает, цыплят по осени считают и так далее. Если все обернется плохо, я хотел бы иметь возможность заменить его чем-то другим; кто знает, что может случиться за шесть недель? Так что я хотел бы, чтобы вы заявили что-нибудь смутное, «Пример психоанализа» или что-то такое, на ваш вкус. На том и порешим. Теперь вы можете погрузить приложенную программу в могилу вечности.

Конечно, я смогу сказать гораздо больше о паранойе в следующий раз. Под Фл. вы подразумевали Флисса? Вынужден прерваться, потому что хочу перечитать вашу Dem. Praecox для последней завтрашней лекции.[1]

Сердечно ваш, Фрейд

  1. В университете.

81J

 

Гранд-отель Бельвью, Бавено, Италия,[1] 11 апреля 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Кажется, прошло много времени с тех пор, как я в последний раз писал вам. Самые разные вещи вставали у меня на пути; например, отвратительный приступ инфлюэнцы, который оставил меня таким ослабленным, что пришлось принимать термальные ванны в Бадене. Теперь я приступаю, насколько возможно, к восстановлению на Лаго-Маджоре.

С этой же почтой вы получите оттиск моего амстердамского отчета. Пожалуйста, примите его со сниходительностью. Теперь я большую часть написал бы иначе.

Я буду здесь до 16 апреля, когда буду вынужден вернуться домой после такого короткого отпуска. Тогда я стану писать больше. Сейчас я слишком рассеян.

Надеюсь, вы в порядке. С нетерпением жду, когда увижу вас в Зальцбурге. С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. Заголовок печатный.

82F

 

14 апреля 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Письмо будет ждать вас, когда вы приедете домой. Мне жаль слышать, что вы были нездоровы и вынуждены были взять короткий отпуск вместо длинного. Со своей молодой выносливостью вы быстро расправитесь с любой болезнью.

Три ваших работы лежат на моем столе. Первая, которую вы сделали в сотрудничестве с Блейлером,[1] не нравится мне из-за нерешительности и заботы о хорошем отзыве со стороны Э. Мейера;[2] вы запретили мне говорить о второй, давно ожидаемом амстердамском отчете;[3] третья, и это третий выпуск моих Работ о практической психологии,[4] это чистое наслаждение с ее решительностью, ясностью и, как подобает такому ясному мышлению, языком, который очаровательно тепел и прекрасен. Как смело вы здесь заявляете психическую этиологию психических расстройств, от чего вы уклонялись в других работах. В этой, конечно, вы свободно выражали свое мнение, вы обращались к людям светским; в других вас стеснял дух компромисса и забота о предрассудках врачей и непонимании коллег!

Что странно, в вашей амстердамской работе я прочитал, что детская истерия не относится к этому контексту,[5] тогда как сам я подумывал о том, чтобы проработать анализ истерической фобии пятилетнего мальчика[6] для конгресса. Но сомневаюсь, что этот план удастся.

Я в порядке, но в последние несколько недель так тяжело работал, что почти встал в тупик. Мне нужно полдня одиночества, прежде чем погружаться в социальный водоворот нашего зальцбургского собрания. В течение этого периода тяжелой работы мои озарения становились все более и более уверенными; единодушная оппозиция всех психиатрических бюрократов в этом западном мире больше не производит на меня ни малейшего впечатления.

Магнус Хиршфельд был здесь с визитом несколько недель назад; он выглядит добродушным, неловким, и, похоже, он из честных людей. Он близок к нам и теперь будет, насколько возможно, учитывать наши идеи. Оттиски, которые я отправил Людвигу Бинсвангеру, вернулись из Йены с пометкой «Переехал, адрес неизвестен».

Надеюсь улучить момент в Зальцбурге, чтобы поговорить с вами о паранойе. Возвращайтесь полным сил.

Сердечно ваш, Фрейд

  1. “Komplexe und Krankheitsursachen bei Dementia Praecox”, Zentralblatt für Nervenheilkunde und Psychiatrie, n.s., XIX (мар. 1908 г.) = “Complexes and Aetiology in Dementia Praecox” (выпущено из CW, так как вклад Юнга невелик).
  2. См. Выше, 66F, прим. 1.

3.”Die Freud’sche Hysterientheorie”, Monatsschrift für Psychiatrie und Neurologie, XXIII:4 (мар. 1908 г.) = “The Freudian Theory of Hysteria”, CW 4. См. выше, 43J.

  1. Der Inhalt der Psychose (Schriften zur angewandten Seelenkunde, 3; 26pp.) = “The Content of the Psychoses”, CW 3.
  2. “The Freudian Theory of Hysteria”, par. 62: «Во всяком случае, истерия у детей и психотравматические неврозы образуют отдельную группу».
  3. Первое упоминание случая «маленького Ганса»; см. ниже, 133J, прим. 1. Фрейд занимался этим случаем в “The Sexual Enlightenment of Children” (1907), SE IX.

83J

 

Бургхольцли — Цюрих, 18 апреля 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Ваше последнее письмо меня встревожило. Я многое прочитал между строк. Не сомневаюсь, что если бы мы только могли поговорить, то пришли бы к пониманию. Письмо — слабый заменитель речи. Тем не менее, я постараюсь дать довольно бессвязные объяснения.

  1. Лекция светским людям. Цель была в том, чтобы дать публике осознать психологические связи, встречающиеся в психозе. Отсюда сильный упор на психогенный фактор. Не было причин говорить о настоящей этиологии.
  2. Этиология Dem. praec. Цель здесь была в том, чтобы изложить нашу концепцию этиологии. Из-за недостатка аналитического опыта Блейлер подчеркивает органическую сторону, я же иную. Я дуамю, что очень многие случаи Dem. praec. обязаны своим существованием чисто психологическим конфликтам. Но, кроме них, без сомнения, есть немало случаев, когда психозу способствует некая физическая слабость. Нужно быть спиритуалистом, чтобы верить исключительно в психогенную этиологию. Я никогда не верил; для меня «конституция» всегда играла довольно значительную роль. Вот почему я испытал облегчение, когда увидел, что вы изменили свой прежний взгляд на происхождение истерии. Как вы заметили, в обсуждении этиологии запутываешься в самых безнадежных трудностях, и все они, как мне кажется, имеют общее происхождение: нашу совершенно ошибочную концепцию действия мозга. Повсюду нас преследует психика = substantia, играющая на мозге a la piano. Монистическая точка зрения — психика = внутренне воспринятая функция — может помочь упокоить этого духа. Но я не буду погружаться в философствования. Вы сами продумали логические следствия давным давно. Весь вопрос этиологии для меня загадочен. Тайна конституции едва ли будет раскрыта только с психологической стороны.
  3. Амстердамский отчет. Здесь я плохо потрудился и первым это признаю. Несмотря на это, я буду благодарен за любую критику. Нелепо, что я запретил вам об этом говорить! Я могу лишь учиться на вашей критике. Главный недостаток — это краткость. Мне пришлось многое урезать. Второй и более важный недостаток — это упрощенный подход, который был навязан мне невежеством публики.

Детская истерия должна рассматриваться отдельно от формулировки, применимой для взрослых, для которых большую роль играет половая зрелость. Для детской истерии нужно установить специфически измененную формулировку. Все остальное я писал так, как диктовала мне совесть. Я действительно не пропагандист; я лишь ненавижу всякие формы подавления и несправедливости. Я страстно желаю услышать о своих ошибках и надеюсь на них научиться.

Бинсвангер женился,[1] так что больше не живет в Йене. Его адрес: Кройцлинген, кантон Тургау.

Большое спасибо за оттиски,[2] которые прибыли в мое отсутствие. Я пока не прочитал их из-за недостатка времени. Я тоже очень надеюсь, что мы сможем улучить в Зальцбурге час, чтобы поговорить о вещах, которые до сих пор висят в воздухе.

С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что у этого письма странно сухой тон. Оно таким не задумывалось, ведь можно признать дурное настроение с улыбкой. К сожалению, улыбка не заметна в стиле письма — эстетическая ошибка, которая уже заставила меня написать постскриптум.

  1. В 1907 г., на Герте Бухенбергер. Его новый почтовый адрес был в санатории Белльвью (лично); см. выше, 16J, прим. 1.
  2. См. выше, 77F, прим. 6.

84F

 

19 апреля 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19[1]

Дорогой друг,

Поздравляю вас с Пасхой! Не следует вскармливать тяжелые чувства. Если я был сердит и казался таким, тут больше места — в данном случае — для соматической, нежели психогенной этиологии. Я так истощен работой и недостаткой отдыха, что определенно произведу на вас такое же впечатление в Зальцбурге. Я имею в виду, что совсем не зол на вас. Мое письмо написано под впечатлением второго протчения ваших Content of the Psychoses, и к этой работе я испытываю огромное чувство близости. Она дает мне ваш образ с самых разных углов. В ней много того, что я высоко ценю в вас, не только вашу проницательность, но и прекрасное художественное чувство и зачатки величия. Она значительно отличается от рукописи вашего берлинского соперника (А.), которая займет мой четвертый выпуск,[2] крепкая в своей поддержке, но лишенная той как раз той искры (здесь бсз. и автора, и адресата улыбается), а также она отличается от работы, написанной вами в сотрудничестве с Блейлером. Из-за усталости я не смог изложить истинное положение дел; мое неудовольствие было более очевидно, чем мое удовольствие, ничего во мне не задевшего с тогдашними чувствами. Вот, полагаю, какова была ситуация, из которой я действительно исключил ваш амстердамский отчет; конечно, я столь же хорошо мог бы выразить свою благодарность за такую пылкость в этой трудной и опасной задаче. Только выражение о детской истерии поразило меня как неверное. Условия одни и те же, вероятно, потому что всякий рывок роста создает те же условия, как и мощный рывок половой зрелости (всякое увеличение либидо, я имею в виду). В конце концов, у меня никогда не было привычки осуждать вас за отдельное несогласие, скорее я наслаждался вашей долей согласия. Я знаю, что вам потребуется время, чтобы догнать меня в опыте за последние пятнадцать лет. Я несколько раздражен Блейлером за его готовность принять психологию без сексуальности, которая оставляет все подвешенным в воздухе. В сексуальных процессах мы имеем незаменимое «органическое основание», без которого медику может быть не по себе в жизни психики.

Мне глубоко не нравится представление, что мои мнения верны, но только в отношении части случаев.[3] (Точка зрения-заменитель для мнений.) Это невозможно. Должно быть либо одно, либо другое. Эти характеристики фундаментальны, они не могут варьироваться от случая к случаю. Или, скорее: они так жизненно важны, что те случаи, для которых они неприменимы, должны называться как-то иначе. Пока, знаете ли, никто не видел этой другой истерии, Dem. pr. и так далее. Либо случай нашего рода, либо о нем ничего не известно. Уверен, что в целом вы со мной согласны.

Вот. Теперь я открыто признал весь размах своего фанатизма и отважусь надеяться, что рана, нанесенная вашим чувствам, заживет за то время, что отделяет нас от встречи в Зальцбурге.

Беседа с вами там принесет мне только лучшее. Однако, мы также должны поговорить об Отто Гроссе; он отчаянно нуждается в вашей медицинской помощи; какая жалость, такой одаренный, решительный человек. Он пристрастился к кокаину и, вероятно, находится в ранней фазе токсической кокаиновой паранойи. Я очень сочувствую его жене: одна из немногих тевтонских женщин, что мне нравятся. — Я планирую прибыть в воскресенье утром, чтобы насладиться несколькими часами одиночества. Я также дам себе день отдыха после конгресса, если не будет дождить.[4] Я испытываю огромные трудности со своей работой, потому что настоящий, полный случай не может быть изложен, а только описан; это я знаю по опыту своих венских лекций. И у меня нет завершенного случая, который может быть рассмотрен как единое целое. Я отбросил идею о пятилетнем мальчике, потому что его невроз, хотя и разрешается великолепно, не вписывается во временные ограничения. Так что, вероятно, это будет попурри из отдельных наблюдений и общих замечаний, основанных на случае невроза навязчивости.[5] В одном я следую вашему указанию безоговорочно; в моей речи не будет ничего особенного. У меня множество трудностей с работами моих венских компаньонов, я не хочу, чтобы в них содержалось слишком много ошибок и поспешных суждений. Я определенно не гожусь на роль руководителя, «блестящая изоляция»[6] в важнейшие года оставила свой след на моем характере.

Крепитесь, я надеюсь встретить вас в Зальцбурге невозмутимым.

Сердечно ваш, Фрейд

  1. Не удалось определить, написал ли Фрейд это письмо после получения письма Юнга от 18 апр. или оно было спонтанным. Письма могли прийти из Цюриха в Вену на следующий день (ср. письмо Юнга от 20 фев. 07 г., на которое Фрейд ответил 21 фев.), и в воскресенье была доставка, как раз 19 числа (ср. Фрейд, 2 янв. 10 г.: «Сегодня пришло [ваше письмо]»).
  2. Abraham, Traum un Mythus (Schriften zur angewandten Seelenkunde, 4, 1909) = “Dreams and Myths”, Clinical Papers (1955); оригинальный перевод 1913 г. Уильяма Алансона Уайта. Абрахам отправил эту рукопись Фрейду 4 апр. 08 г.; см. письмо от этой даты, Freud/Abraham Letters, pp. 31ff.
  3. Этот отрывок цитирует Jones, II, p. 488/439.
  4. Дожди Зальцбурга общеизвестны.
  5. Случай «человека-крысы», как он позже стал известен; см. ниже, редакторский комментарий, следующий за 85J и 150F, прим. 1.
  6. В рукописи по-английски. [Splendid isolation — прим. перев.]

85J

 

Бургхольцли — Цюрих, 24 апреля 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Не обращайте внимания на мою унылость. Если от меня лично не ожидать многого, обычно я на пике формы в таких случаях. Одно беспокоит меня, и это случай с Гроссом. Его отец[1] писал мне, настаивая, чтобы я забрал его с собой в Цюрих. Как назло, у меня неотложное дело 18-го числа с моим архитектором в Мюнхене.[2] На это время, конечно, Гросс ускользнет от моего внимания. К сожалению, Блейлер не рад его доверию, иначе взял бы его на себя. Гросс принимает не только кокаин, но и большие дозы опиума.

Кроме этой мучительной интермедии, я с нетерпением жду, когда увижу вас снова. Надеюсь, мы сможем поболтать на прогулках. Два человека отказались: Мортон Принс (вместо него будет читать лекцию Риклин) и один deus minorum gentium [бог малых народов — лат.], вместо которого на прорыв устремилась дама — фрау проф. Эрисман,[3] жена известного гигиениста, прежде работавшего в Московском университете. Она врач и увлеченный приверженец вашей психологии.

Вина нашей нынешней переписки в том, что моя лекция о Dem. praec.[4] превратилась в формулировку моих взглядов о D. pr.,  потому в теоретическое эссе, несмотря на мое оригинальное намерение представить материал истории болезни. Мне было крайне трудно не дать ей превратиться в разглагольствование, обращенное к вам.

Если вы прибудете в Зальцбург на день раньше, не будете ли вы так любезны узнать о владельца отеля о зале для собрания — если, конечно, этот вопрос уже не решен. Насколько можно предполагать, я прибуду в Зальцбург в 9 часов поездом через Мюнхен.

Надеюсь, это письмо застанет вас в Вене. Остаюсь с наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. Ганнс Гросс; см. выше, 49J, прим. 3.
  2. Эрнст Фихтер, кузен, разрабатывал новый дом в Кюснахте. (Информация от господина Франца Юнга.)
  3. Софи Эрисман, M.D. (1847-1925) — жена Фридриха Эрисмана (1842-1915). Родившаяся в Швейцарии офтальмоголог и гигиенист, в 1869-1896 жила в Санкт-Петербурге и Москве, затем в Цюрихе. Jones (II, p. 45/40), перечисляя присутствующих на Зальцбурсгском конгрессе, указывает, что она из Вены: Bulletin, no. 1 (июль 1910 г.) перечисляет ее среди членом Цюрихского общества. О ее приемном сыне Теодоре см. ниже, 312J, прим. 4.
  4. Согласно Jones (II, p. 156/138; cf. 52/47), в работе Юнга о dementia praecox «он игнорировал предложения об этой теме, которые делал ему Фрейд, и заменил их гипотетической идеей «психического токсина», который повреждает мозг…» (Джонс цитирует письмо Юнга к нему от 21 янв. 08 г., теперь отсутствующее.) Работа не сохранилась, но Юнг прикладывал краткое содержание к отчету Ранка на Зальцбургском конгрессе, Zentralblatt, I:3 (дек. 1911 г.), p. 128: «Обессиливание ассоциативного процесса или abaissement du niveau mental, который, вследствие этого, обретает мечтательное качество, похоже, указывает, что патогенный агент [Noxe] способствует dementia praecox, но отсутствует, скажем, в истерии. Характеристики abaissement приписываются патогенному агенту, который истолковывается как практически органический по своему действию и уподобляется симптому отравления (напр., параноидальные состояния при хроническом отравлении)». Джонс мог неверно понять Noxe как Toxin. Однако, токсическая теория шизофрении действительно интересовала Юнга в его карьере; о его утвержденияз об этой теории в 1907-1958 гг. см. CW 3, index.

Зальцбургский конгресс

Мероприятие, ставшее известным как Первый международный психоаналитический конгресс, состоялось в Зальцбурге в понедельник 27 апреля, а сорок два участника (включая Блейлера) прибыли днем ранее. Было зачитано девять работ, включая работу Юнга о dementia praecox и Фрейда об истории болезни. Последняя — Фрейд выступал больше четырех часов — была ранней версией «Заметок о случае невроза навязчивости» (так называемый случай «человека-крысы»), опубликованного в Jahrbuch, I:2 (1909); см. 150F, прим. 1. В Зальцбурге было принято решение выпускать периодическое издание, посвященное психоанализу — Jahrbuch, который выходил в двух полугодовых номерах; см. ниже, 133J, прим. 1. О деталях конгресса см. Jones, II, pp. 45ff./40ff. (не всегда точен: например, Фрейд не мог прибыть из Венеции) и письмо Фрейда жене 29 апр. 08 г. в Letters, ed. E.L. Freud, no. 138.

86J

 

Бургхольцли — Цюрих, 30 апреля 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я не могу принять решение, какой меркой мерить Зальцбургский конгресс: деловой или эмоциональной. На балансе хорошие результаты, и это сулит успех нашему Jahrbücher. Я уже видел Рейнхардта в Мюнхене; он очень колебался и думал выпустить первый том на 250-300 страниц как эксперимент, без всякой платы при условии грандиозного названия со словами вроде «подсознание». Теперь я сначала обращусь к Мархольду. Возможно, вы сможете узнать у Дейтике, какие у нас там шансы? Райнхардт почти ничего о вас не знает и столь же мало обо мне, что значительно усложняет переговоры. По крайней мере, Мархольд знает, как продаются мои книги.[1]

Что до сантиментов, я все еще под оглушительным влиянием вашей лекции, которая мне показалась самим совершенством. Все остальное было просто многословием, бесплодной болтовней во тьме бессодержательности.

Что касается Dem. praec., теперь я осознаю (на самом деле, всегда осознавал), сколько раскопок до сих пор нужно, чтобы что-нибудь откопать и представить с уверенностью. К сожалению, в Зальцбурге не было физической и психологической возможности обсудить мой случай. Для этого мне нужно спокойствие ума и концентрация. Тем временем, я терпеливо продвигаюсь со своей работой; она стала и проще, ведь Блейлер продвинулся в Зальцбурге, так что даже начал сомневаться, что в Dem. pr. есть первичные органические симптомы, что всегда с уверенностью заявлял ранее. Вы пробили большую дыру в его защите. Только тяжелая работа может принести мне больше ясности. Возможно, я слишком мало занимался аналитической работой с Dem. praec. в последние девять месяцев, и это привело к тому, что впечатляющий материал стал для меня слишком большой обузой. Основное препятствие — это мои ученики; обучать их и просматривать их работы отнимает все мое время. Они продвигаются вперед за мой счет, тогда как я стою на месте. Это знание тяжко давило на меня в Зальцбурге. Я прошу вас терпеливо отнестись ко мне с уверенностью в том, что я делал до сих пор. Я всегда делаю немного больше, чем остаюсь просто преданным последователем. В любом случае, таких у вас в достатке. Но они не продвигают дело, ведь в долгосрочной перспективе от одной веры дело не спорится.

С наилучшими пожеланиями и благодарностью,

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. Карл Мархольд, из Галле, публиковал памфлет Юнга Die psychologische Diagnose des l’atbestandes (1906) и его книгу Über die Psychologie der Dementia Praecox (1907).

87F

 

3 мая 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Вы тоже довольны нашей встречей в Зальцбурге? Она отлично меня освежила и оставила приятное послевкусие. Я был рад встретить вас таким цветущим и всякое подозрение о неудовольствии испарилось, когда я снова увидел и понял вас. Я знаю, что вы в фазе «негативного отклонения» и теперь страдаете от последствий  того огромного влияния, которое оказывали на своего руководителя все это время. Невозможно толкать, не будучи оттолкнутым. Но я вполне уверен, что, отойдя на несколько шагов от меня, вы найдете путь назад, а потом пойдете со мной далеко. Я не могу дать вам ни одной причины в такой уверенности; она, вероятно, происходит из чувства, возникающего, когда я смотрю на вас. Но я удовлетворен чувством единства с вами и больше не боюсь, что мы можем быть оторваны друг от друга. Вам только нужно с терпением относиться к некоторым моим особенностям.

Ваша жалоба, чтобы вы почти утратили привычку к аналитической работе, а студенты поглощают все ваше время, определенно небезосновательна; но это можно преодолеть. Я рад знать, что вы впечатлили Блейлера и тем самым упростили себе работу для будущего. Он очень странный человек!

Jahrbuch теперь занимает все мои мысли. Я предлагаю вам два случая, работы можно озаглавить «Максимы о неврозе навязчивости» и «Фобия маленького Герберта».[1] Уверен, мы сможем опубликовать его у Дейтике; я скажу, чтобы он ожидал письменные предложения от вас. Тем не менее, мне кажется, что немецкий издатель был бы лучше.

Джонс и Брилль встречались со мной дважды. Я уговорился с Бриллем о переводе подборки (избранные работы об истерии).[2] Он также навестил Брейера и имел очень странный прием. Джонс, без сомнения, очень интересный и достойный человек, но у меня от него такое чувство, я почти готов сказать «расовой странности». Он фанатик и мало ест. «Пусть вокруг меня будут толстые», — сказал Цезарь и т. д. Он почти напоминает мне о тощем и голодном Кассии. Он отрицает всякую наследственность; для его ума даже я реакционер. Как вы со своей умеренностью смогли с ним поладить?

Я должен попросить вас об огромной услуге. Я не могу не заметить, что между вами и Абрахамом образуется раскол. Нас так мало, что мы должны держаться вместе, и раскол по личным мотивам еще менее к лицу нам, психоаналитикам, чем кому-либо еще. Я считаю его ценным человеком и не хотел бы оказаться обязанным отказаться от него, хотя не может быть и речи о том, чтобы он заменил вас в моих глазах. Соответственно, у меня к вам следующая просьба: сотрудничайте, если он обратится к вам за советом о публикации своей работы о dementia и примите тот факт, что на этот раз он пошел более прямым путем, тогда как вы колебались. Кроме этого у вас все преимущества перед ним.[3] В этом вопросе достоинство, вероятно, заключается в тщательной работе, а не в военном перевороте. Не следует ссориться, когда мы осаждаем Трою. Помните строки из Филоктета:

αίρει τα τόξα τὴν Τροίαν μόνα

(Его лишь стрелы Трою покорят)?[4] Моя уверенность в себе так увеличилась, что я думаю о том, чтобы взять эти слова как эпиграф к новому изданию Избр. работ по теории неврозов.

Джонс хочет отправиться в Цюрих, чтобы помочь Гроссам. Бедная женщина, кажется, серьезно им поражена. Он не должен согласиться с настоянием Гросса лечить его жену, а постараться оказать на него влияние. Похоже, это кончится плохо.

Я встречаюсь с Джонсом и Бриллем снова в следующую среду на собрании Венского психоаналитического общества.[5]

С наилучшими пожеланиями,

Как всегда, Фрейд

  1. = случай «человека-крысы» (см. ниже, 150F, прим. 1) и «Маленький Ганс» (133J, прим. 1).
  2. В оригинале по-английски [Selected papers on hysteria]. О публикации см. ниже, 160F, прим. 9.
  3. См. письмо Фрейда к Абрахаму в тот же день: Freud/Abraham Letters, pp. 33F; также у Jones, II, pp. 52f./47.
  4. Софокл, Филоктет, 113 (слова Одиссея) [зд. в пер. Ф.Ф. Зелинского — прим. перев.] Фрейд использовал их как эпиграф (vol. 2, 1909).
  5. В рукописи: Wiener Vereinigung für Psychoanalyse. Это название для Общества Среды было официально принято на собрании 15 апр. 08 г. в связи с предложением Магнуса Хиршфельда подготовить вопросник «для исследования полового инстинкта». (См. 138J, прим. 7.) Это было бы первым появлением Общества на публике, и потому требовалось название. / О визите Джонса и Брилля см. Minutes, I, pp. 392ff. (6 мая 08 г.)

88J

 

Бургхольцли — Цюрих, 4 мая 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

У меня есть очень благоприятное предложение от Мархольда в Галле. Он примет Jahrbücher в форме двух полугодичных томов. Он предлагает 40 марок за печатный лист (16 больших страниц in octavo). Если работа должна быть отпечатана немедленно как памфлет для общей выгоды, плата будет 60 марок. Для работ от вас, Блейлера и меня 60 марок предлагаются за печатный лист. Плата за редактирование каждого тома: 100 марок. Для научной публикации эти условия положительно ослепительные. Блейлер склонен принять предложение. Он хотел бы оговорить возможные публикации французских и английских работ тоже. Пожалуйста, напишите, согласны ли вы продолжать с Мархольдом, или мне обратиться за предложениями к другим издателям.

Мне очень приятно видеть, что рыночная стоимость нашего проекта значительно выросла.

Остаюсь с наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Юнг

89F

 

4 мая 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Дейтике[1] вполне готов публикоать Jahrbuch. Он напишет вам об этом, так что не делайте окончательных договоренностей ни с кем, пока не получите новостей от него. По его словам, он чувствует себя задетым, что мы не подумали о нем в первую очередь и называет себя немецким издателем. Я не обсуждал с ним условия, поскольку могу предоставить все это вам. Я не думаю, что 200-300 страниц будет достаточно для нашего урожая. Д. осторожен в деловых вопросах, но он из достойных людей.

Весьма сердечно ваш, Фрейд

  1. Франц Дейтике (1850-1919) публиковал Sammlung kleiner Schriften zur Neurosenlehre и Schriften zur angewandlen Seelenkunde, забрав последний у Гуго Хеллера.

90F

 

6 мая 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

К письму приложен сертификат для Отто Гросса. Как только получите его, не выпускайте его до октября, когда я смогу его принять.

Ваши новости о предложении Мархольда звучат чудесно. Из вежливости подождите Дейтике, но я сомневаюсь, что он сделает предложение получше. Два полугодичных выпуска поразили меня как гораздо лучшая идея, чем один ежегодный. Что вы и Блейлер думаете о

или [1]

«Ежегодник психосексуальных и психоаналитических исследований»

в качестве названия? Вы определенно правы об иностранных языках; мы должны оставить некоторые следы — или семена — вашего изначально международного проекта. Я заклинаю вас, не скромничайте на число страниц, лучше пойти на компромисс в вопросе оплаты. Помните, наши анализы длинные.

Что ж, это еще один ваш успех. Сегодня мне пятьдесят два; если предположить, что передо мной еще десять лет работы, я еще смогу сделать весомый вклад в наше дело.

С сердечным рукопожатием, ваш, Фрейд

  1. В рукописи: “J.f. psychosexuelle u. psychoanalytische Forschungen” с (oder ) написанным после, выше, очевидно, как обозначение, что два прилагательных следует поменять местами.

91J

 

Бургхольцли — Цюрих, 7 мая 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Уступая вашему желанию, я подожду, пока не получу новостей от Дейтике. Или мне написать ему? Иначе это будет слишком медленно. Дейтике для меня более привлекателен, чем Мархольд, так как его фирма значительнее. Будем надеяться, что Д. предложит условия еще лучше.

В первом томе, то есть, в первой опубликованной его части, без сомнения, должен быть список, т. е. компиляция кратких выдержек из всех тех работ, что имеют отношение к нашему делу, под которыми я подразумеваю преимущественно ваши книги и многочисленные статьи, рассеянные повсеместно, как и работы ваших учеников.[1] Чтобы ничего не упустить, лучше всего было бы, если бы одних из ваших людей подготовил черновик кратких изложений в хронологическом порядке под вашим присмотром. Я бы сделал то же самое для работ Цюрихской клиники, насколько они подходят для рассмотрения, а также упорядочил бы весь материал в должном порядке. Джонс занялся бы английской литературой, Медер или Риклин — французской. Также следует учесть работы наших оппонентов, если они, конечно, оригинальные.

Я представляю себе каждое краткое изложение так: Общая ориентация рассматриваемой работы будет дана в несколько строк. Например: 1896.VIII. «Дальнейшие замечания о нейропсихозах защиты»:[2]

— Содержит [I.] дополнительные формулировки «специфической» этиологии истерии, особенно значение сексуальной травмы. II. формулировки природы и генезиса различных типов навязчивых идей. III. анализ случая хронической паранойи, рассмотренной как нейропсихоз защиты. —

Так я представляю себе краткие изложения. Они должны быть подготовлены начерно теми, кто знает, как их писать и может беспристрастно выбрать самое важное. Среди всех ваших учеников я считаю самым подходящим Абрахама, поскольку он понимает эти вещи. Уверен, он с радостью возьмется за это по вашей просьбе. Так что пусть он займется всеми венскими работами — включая, конечно, его собственные! Вы бы оказали мне огромную услугу, если бы разузнали у него об этом.

По этому предложению вы можете судить, что мое объективное суждение об А. ни в коей мере не пристрастно. Как раз по этой причине у меня есть неприкрытое презрение к некоторым особенностям коллеги Абрахама. Несмотря на его ценные качества и различные достоинства, он просто не джентльмен.[3] В моих глазах это самое худшее, что может случиться с человеком. Я всегда готов подчинить свое суждение тому, кто знает лучше, но в этом случае я нахожусь в согласии со множеством людей, мнение которых я уважаю. В Зальцбурге я смог предотвратить скандал, только умоляя некоего господина, который хотел пролить свет на источники лекции А., оставить свой замысел. Этот господин не швейцарец и не один из моих учеников, которые (как и я) могут лишь в безмолвном изумлении смотреть на такие творения, не в силах не заметить фактов. До сих пор с моей стороны не было сделано ничего, что могло бы вести к расколу, напротив, это А. тянет в этом направлении. Последний образчик нахальства (на которое, следует заметить, я не считал его способным до сих пор) — это новости, что он отправит мне свою лекцию без изменений для публикации. Естественно, я не смог бы с таким смириться, ведь журнал, который я редактирую, должен быть глубоко чистым и достойным, и в нем не будет публиковаться плагиат вашей интеллектуальной работы или моей.[4]

Можете быть уверены, что пока А. ведет себя достойно, все будет так же с моей стороны. Но если он зайдет слишком далеко, взрыв будет неизбежен. Я очень надеюсь, что А. будет осмотрителен в том, как далеко можно зайти. Разрыв был бы огромной жалостью и не в интересах нашего дела. Он может, в конечном счете, очень легко этого избежать благодаря некоторой доле честности.

Я буду крайне благодарен, если бы вы попросили А. или какого-то другого человека, который покажется вам более подходящим, начать подготовку кратких изложений так скоро, как это возможно.

Заранее очень благодарю! С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. Выдержки в конечном счете публиковались в Jahrbuch так: (I:2, 1909), Абрахам о сочинениях Фрейда и австрийской и немецкой литературе; (II:1, 1910), Джонс об английской и американской литературе, И. Нейдич о деятельности в России, Ассаджиоли о деятельности в Италии и Юнг о швейцарской литературе.
  2. См. выше, 11F, прим. 5.
  3. В рукописи по английски.
  4. В опубликованной версии лекции Абрахама (см. выше, 77F, прим. 2а) он признал свой долг перед Фрейдом, Юнгом и Блейлером в сноске; см. Selected Papers, p. 65, n. 1. О комментарии Абрахама на эту тему см. Freud/Abraham Letters, 11 мая 08 г.

92F

 

10 мая 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Спасибо вам за поздравление с днем рождения;[1] будем же всегда встречать будущее с уверенностью; оно выглядит многообещающим.

В эти последние несколько дней я ломал голову, как нам установить более тесные научные связи между Цюрихом и Веной, так чтобы не терять друг друга из виду между нынешним и следующим конгрессом. Как вы думаете, будет ли хорошей идеей регулярно снабжать вас или ваше Цюрихское общество делами Венского психоаналитического общества? Или еженедельный обмен научными новостями между нами кажется предпочтительным? Это не будет для вас слишком большой обузой? Я всегда нахожу для этого время. Я бы не хотел, чтобы многоразличные ваши занятия совершенно отвлекли вас от ψаналитической работы над неврозами, которая, в конце концов, составляет основу всего нашего предприятия.

Как только у нас будет Jahrbuch, полагаю, будет возможно опубликовать дела наших обществ.

Нам не удалось достаточно поговорить об А. в Зальцбурге. Мой собственный опыт[2] дает мне смутное представление о ваших чувствах, но в этот раз я думаю, что вы слишком с ним строги. Уверен, с его стороны не было animus injuriandi [зд.: желания навредить — лат.] Я отбросил предположение, он слышал его от вас и сообщил также и мне. Его присвоение этого предположения совершенно приемлемо для меня, я лишь жалею, что вы не присвоили его. Я полагаю, что ваша реакция на него должна быть истолкована как сумма ваших прежних реакций.

Как репортер о венской литературе я бы хотел предложить Ранка вместо Аб. По его «Художнику» вы знаете, как хорошо он может формулировать мои идеи. Я с нетерпением ожидаю исхода ваших переговоров.

Сердечно ваш, Фрейд

  1. Письмо или телеграмма отсутствуют.
  2. См. ниже, 94F, прим. 2.

93J

 

14 мая 1908 г.[1]

Дорогой профессор Фрейд,

Дейтике предлагает 50 марок за печатный лист, 60 марок за работы от вас, Блейлера и меня — цена за редактуру: 200 марок. Это даже лучше, чем Мархольд! Если вы согласны, мы пойдем к Дейтике. Пожалуйста, дайте свое одобрение. Для названия мы, то есть Блейлер и я, предлагаем: “Jahrbücher für Psychoanalyse und Psychopathologie”. Первое преимущественно для вас, второе для нас, т. е. для работ из нашей лаборатории.

Что вы думаете о разрыве в слове психо-анализ?[2] Могу я узнать ваши доводы?

Пока только короткое письмо, так как со мной Гросс. Он отнимает невероятное количество времени. Мне кажется, это определенно невроз навязчивости. Ночная одержимость светом уже прошла. Мы теперь перешли к инфантильным блокировкам отождествления специфически гомосексуальной природы. С нетерпением ожидаю, как все обернется.

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. На небольшом листке для записей, без заголовка.
  2. В рукописи: Psycho-analysis. Юнг использует греческую форму, вероятно, для иллюстрации. До сих пор он предпочитал форму Psychanalyse, без разрыва.

94F

 

19 мая 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Вложено письмо от Молля,[1] которое я теперь передаю вам и Блейлеру с его ведома. Я уже ответил, сказав, что одобряю его план, но связан принятым в Зальцбурге решением основать «Журнал по ΨА и Ψпатологии», и что прежде, чем сказать ему что-то определенное, я должен сначала передать вопрос на рассмотрение вам обоим. По моему мнению, орган Молля не может занять место нашего собственного журнала, потому что нам нужно больше места для анализов и ассоциативных экспериментов, чем может позволить его более всесторонняя программа. С другой стороны, мы вполне можем издаваться в его журнале и пользоваться им, если он примет характер центрального органа, публикуя основательные выдержки и краткие оригинальные статьи, требующие быстрой публикации. Предпочитаете ли вы, проконсультировавшись с Блейлером, ответить Моллю напрямую или через меня? Я полагаю, вы согласны со мной, что, начав, как мы, с совершенно иных основных положений и работая с собственной техникой, нам лучше остаться в стороне, т.е независимыми, хотя бы на время.

А теперь ко Гроссу! Могу представить, сколько времени он у вас отнимает. Изначально я думал, вы примете его лишь на период абстиненции, а я начну аналитическое лечение осенью. Это постыдный эгоизм с моей стороны, но я должен признать, что для меня так лучше; ведь я обязан продавать свое время, и запасы энергии у меня не те, что были раньше. Но в самом деле, трудность в том, что разделительная черта между нашими правами собственности на творческие идеи неизбежно стерлась бы; мы бы никогда не смогли выпутаться из них с чистой совестью. С тех пор, как я лечил философа Свободу,[2] у меня ужас перед такими трудными ситуациями.

Я думаю, ваш диагноз Гросса верен. Его ранние детские воспоминания (сообщенные в Зальцбурге) об отце, который предупреждает посетителя: будь осторожен, он кусается! Он вспоминал это в связи с историей человека-крысы.

Я предпочел бы писать Psychoanalyse[3] без дефиса. Мелкое изменение, я думаю, сделает название более округлым:

“Jahrbuch für psychoanalytische u. Psychopathologische Forschungen”.

Но все это мелочи.

Всего наилучшего вам и Блейлеру.

Всегда ваш, Фрейд.

P.S. Мой пятилетний пациент определенно был исцелен от фобии посредством ΨΑ.[4]

  1. Альберт Молль (1862-1939) — берлинский сексолог, основатель (1909) и редактор Zeitschrift für Psychotherapie und medizinische Psychologie, который, похоже, имеет здесь отношение. См. также ниже, 112F, прим.7 и 131J, прим. 1.
  2. Герман Свобода (1873-1963) — психолог и пациент Фрейда; он оказался вовлечен в спор с Флиссом (1904-1906) из-за первенства в опубликованных идеях, и в него втянулся Фрейд. См. Jones, I, pp. 346f./313f. и Letters, ed. E.L. Freud, no. 122.
  3. Фрейд предполагал, что Юнг беспокоился из-за дефиса, а не из-за написания.
  4. См. ниже, 133J, прим. 1.

95J

 

Бургхольцли — Цюрих, 25 мая 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я прикладываю черновик договора с Дейтике. Четыреста страниц должно быть вполне достаточно. Пожалуйста, не передадите ли вы приложенный документ Дейтике, если согласны с содержанием? Бинсвангер говорит, что хочет опубликовать свою рукопись[1] (очень хороший случай истерии) в Jahrbücher с введением проф. Бинсвангера. Желанное расширение масштаба.

Вы, должно быть, ломаете говлову, почему я так небрежен на письмо в эти дни. Я оставил все и потратил все доступное время, день и ночь, на Гросса, продвигая его анализ. Это типичный невроз навязчивости со многими интересными проблемами. Всякий раз, когда я застревал, он анализировал меня. От этого выиграло мое собственное психическое здоровье. Пока Гросс добровольно проходит через абстиненцию от опиума. До позавчерашнего дня я сам давал ему полную дозу, чтобы не нарушать анализ возникающими чувствами нужды. Вчера он добровольно, без всякой нужды, снизил дозу с 6.0 до 3.0[2] в день. Психически его состояние значительно улучшилось, так что будушее выглядит менее мрачно. Он необычайно достойный коллега, с которым можно тут же поладить, если, конечно, убрать в сторону собственные комплексы. Сегодня мой первый день покоя; я закончил анализ вчера. Пока, насколько я могу судить, остаются только следы очень долгой череды мелкой назязчивости второстепенного значения.

Анализ дал самые разные научно ценные результаты, которые мы вскоре попытаемся сформулировать.

Буду благодарен, если вы дадите дату для работы, которую обещали для Jahrücher, чтобы успеть сделать ранние приготовления. Я, если это вообще возможно, включу исследование литературы в первый полугодичный выпуск.

С наилучшими пожеланиям,

Весьма искренне ваш, Юнг

Мы согласны с вашим предложением: “Jahrb. Für psychanalytische u. Psychopatholog. Forschung”.

  1. “Versuch einer Hysterieanalyse”; см. ниже, 167F, прим. 2.
  2. Грамм.

96F

 

29 мая 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Хоть и пребывая в нетерпении из-за долгого ожидания вашего письма (симптоматическое действие: сильно разорвал его, когда открывал), я дал себе верное объяснение вашего молчания. И я не жалею: Гросс такой прекрасный человек с замечательным умом, что ваша работа должна считаться идущей на пользу обществу. Было бы хорошо, если бы из этого анализа выросли дружба и сотрудничество между вами. Должен сказать, что поражен, насколько быстро вы, молодежь, работаете — такая задача заняла всего две недели, мне бы потребовалось больше времени. Но суждение о человеке неизбежно будет неточным, пока он использует наркотики, чтобы преодолеть свое сопротивление.

Я перешлю ваше вложение Дейтике; я полностью согласен. Если число страниц в томе окажется недостаточным, уверен, он не будет возражать его увеличить. Вклад Бинсвангера крайне желателен. Он «не повредит нам в глазах верно мыслящих».[1] Я предложу для первого номера «Анализ фобии пятилетнего мальчика». Абрахам сделает отчет о венской литературе с помощью Ранка; я заставлю его быть насколько возможно кратким и просмотрю статью сам. Я собираюсь написать свою работу в Берхтесгаден; она будет в ваших руках в начале сентября. 1 января и 1 июля кажутся мне хорошими датами для публикации Jahrbuch.

Вы не ответили мне о Молле. Конечно, это не особенно важно, но я хотел бы ответ от вас и Блейлера, чтобы я мог уладить свою переписку с ним.

Как я и ожидал, после основания Jahrbuch в нашем движении начался подъем. В моем круге все тоже оживилось. Я отваживаюсь надеяться, что вы все скоро заставите меня отойти на вторую линию войска, что устраняет одно из двух моих величайших беспокойств.

В остальном я считаю дни до отпуска, когда смогу работать в мире, а также приведу свое тело обратно в норму. Но я лучше буду считать недели вместо дней. Надеюсь, что к тому времени некоторые из моих случаев дадут разрешение некоторых очень интересных клинических проблем. У меня немало материала, но все это «мешанина»; синтез для меня труден, я справляюсь с этим только в лучшие моменты.

И все равно у меня никогда не было такого пациента, как Гросс; с ним нужно смотреть прямо в сердце вопроса.

С наилучшими пожеланиями за вашу работу,

Как всегда, Фрейд

  1. Источник проследить не удалось..

97J

 

Бургхольцли — Цюрих, 1 июня 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Простите мое упущение: я прикладываю письмо Молля. Блейлер и я придерживаемся того мнения, что, в свете нашего собственного журнала, нужно пользоваться этим новым органом в крайнем случае в пределах, очерченных вами. Имя Молля звучит не слишком хорошо для моего слуха; с его долгим опытом он действительно мог бы лучше понимать вашу работу.

Пишу в большой спешке, но скоро напишу вам письмо подлиннее о Гроссе.

Снова приношу извинения,

Весьма искренне ваш, Юнг

98J

 

Бургхольцли — Цюрих, 19 июня 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

За долгое время у меня, наконец, есть спокойный момент, чтобы собраться с мыслями для письма. До сих пор дело Гросса поглощало меня в самом полном смысле слова. Я жертвовал для него днями и ночами. Проходя анализ, он добровольно отказался от всех препаратов. В последние три недели мы работали только с очень ранним инфантильным материалом. Мало-помалу я пришел к меланхоличному заключению, что, хотя инфантильные комплексы все могут быть описаны и поняты, и хотя у пациента бывают кратковременные озарения, эти комплексы, тем не менее, непреодолимо мощны, будучи навеки зафиксированы, извлекая аффекты из неистощимых глубин. С невероятными усилиями с обеих сторон обрести озарение и сочувствие мы смогли на время остановить утечку; в следующий миг она снова открывалась. Все эти моменты глубочайшего сочувствия не оставляют следов; они быстро становятся несущественными, смутными воспоминаниями. Нет развития, для него нет психологического вчера; события раннего детства остаются вечно новыми и действенными, так что, несмотря на все время и весь анализ, он реагирует на сегодняшние события как 6-летний мальчик, для которого жена всегда мать, всякий друг, всякий, кто желает ему хорошего или дурного, всегда отец, а его мир — это мальчишеская фантазия, наполненная Бог знает какими чудовищными возможностями.

Боюсь, вы уже прочитали из моих слов диагноз, в который я долго отказывался верить и который теперь вижу перед собой с ужасающей ясностью: Dem. praec.

Диагноз был должным образом подтвержден очень тщательным анамнезом и частным психоанализом его жены. Его уход со сцены согласуется с диагнозом: позавчера Гросс, на мгновение оставленный без присмотра, перепрыгнул через стену сада и, без сомнения, вскоре объявится в Мюнхене, чтобы отправиться к исходу своей судьбы.

Несмотря на все, он мой друг, ведь глубоко внутри он очень хороший и достойный человек с необычным умом. Теперь он живет с иллюзией, что я его вылечил и уже написал мне письмо, переполненное благодарностью, как птица, сбежавшая из клетки. В своем экстазе он не имеет ни малейшего представления о расплате, который подготовила ему реальность, ни проблеска которой он пока еще не видел. Он один из тех, кого жизнь вынуждена отвергать. Он никогда не сможет ни с кем жить достаточно долго. Его жена мирится с этим только потому что Гросс представляет для нее плоды ее собственного невроза. Теперь я тоже ее понимаю, но не могу за это простить.

Не знаю, с какими чувствами вы получите эти новости. Для меня этот опыт один из самых жестоких в моей жизни, ведь в Гроссе я открыл многие аспекты собственной природы, так что он часто казалася мне братом-близнецом, за исключением Dementia praecox. Это трагично. Можете представить, с какими усилиями я старался его вылечить. Но, несмотря на все горе, я никогда бы не променял этот опыт ни на какой другой; ведь, в конце концов, он дал мне, при помощи уникальной личности, уникальное понимание нижайших глубин Dementia pr.

То, что болезнь фиксирует — это не какой-то комплекс, возникающий на поздней стадии жизни, а самый ранний инфантильный сексуальный комплекс. По видимости поздний «прорыв» болезни ничто иное, как вторичный конфликт, «enchevétrement»,[1] являющаяся результатом инфантильного подхода и как таковая разрешимая только в некоторой степени. В истерии есть и Помпеи, и Рим, в D. pr. только Помпеи. Обесценивание реальности в D. pr., похоже, является следствием того факта, что бегство в болезнь происходит в раннем инфантильном периоде, когда сексуальный комплекс еще полностью аутоэротичный; отсюда устойчивый аутоэротизм.

Тем временем, у меня до сих пор несказанно много работы, так как приходится поспевать с делами, накопившимися за это время.

Ранк и Абрахам приступили к работе? Я лишь пролистал книгу Штекеля.[2] О ней было много разговоров, и за, и против. Я пока не позволяю себе судить. Могу я ожидать вашу публикацию для Jahrbuch осенью?

Блейлер, грустно сказать, украшен комплексами с головы до ног; лишь недавно он снова дискутировал о сексуальном объяснении ритма. Но его нельзя прижать, он говорит языком сопротивления, так что общение прекращается само собой, а потом компенсирует фанатичной безупречностью и любезностью. В конце концов это действует на нервы, потому что каждый предпочитает вокруг себя людей, а не маски комплексов.

Если Гросс позже обратится к вам, пожалуйста, не упоминайте мой диагноз; у меня не хватило смелости ему сказать. Его жена знает все.

С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. = запутанность.
  2. Nervose Angstzustände und ihre Behandlung (1908 = Condition of Nervous Anxiety and Their Treatment (London, 1922). (Также см. выше, 61F, прим. 5). Фрейд написал предисловие (датированное мартом 1908 г.) для оригинального издания, но оно было опущено во втором издании (1912); в SE IX.

99F

 

21 июня 1908 г.[1], Вена, IX.Berggasse 19

Мой дорогой друг,

У меня чувство, что я должен энергично вас поблагодарить — и я благодарю — за ваше лечение Отто Гросса. Эта задача должна была выпасть мне, но мой эгоизм — или, следует сказать, механизм самозащиты — восстал против этого. По моей описке выше вы можете судить, в каком состоянии усталости и тоски по отпуску я нахожусь — даже без О. Гр. — в состоянии, не лишенном своих физических побочных эффектов. К 21 августа я надеюсь закончить несколько частей работы; я скажу о них позже.

Я бы написал вам сегодня, в воскресенье, в любом случае, потому что позавчера я получил телеграмму от Фриды Гр., которая находится в Гейдельберге и просит адреса лечебницы для душевнобольных в Нассау или любых других, поскольку ее муж планирует покинуть Бургхольцли. Я начал ломать голову, что случилось, но теперь вы удовлетворили мое любопытство. Я не вполне понимаю, что об этом думать. Его поведение перед исцелением было полностью параноидальным; простите мне этот старомодный термин — под паранойей я подразумеваю психологически-клинический тип, тогда как Dem. pr. до сих пор не имеет для меня точного смысла; нельзя сказать, что неизлечимость или плохой исход — это обычная черта Dem. pr. или отличает ее от истерии или невроза навязчивости. Но я приписал это [его поведение] к действию медикаментов, особенно кокаина, который, как я хорошо знаю,[2] вызывает токсическую паранойю. Теперь у меня нет причин сомневаться в вашем диагнозе, по сути, из-за вашего огромного опыта с D. pr., но также потому что D. pr. часто не настоящий диагноз. Мы, похоже, согласны с тем, что невозможно повлиять на его состояние и его конечный исход. Но не может ли его состояние быть иным (навязчивым) психоневрозом с негативным переносом, вызванным враждебностью к отцу, так что этот перенос представляет видимость отсутствия или поврежденности переноса? К сожалению, я слишком мало знаю о мезанизме Dem. pr. или паранойе по сравнению с истерией или неврозом навязчивости. Я давно хотел сильных впечатлений в этой области. Необходимость зарабатывать на жизнь и требования терапии стоят на моем пути.

Насколько я сочувствую Отто Гр., я не могу недооценить важность того, что вы оказались обязаны анализировать его. Вы никогда бы не научились столькому из другого случая; и еще один хороший результат, как я вижу, в том, что ваши взгляды снова стали ближе к моим. Впрочем, я и не беспокоился. В какой-то момент — да, до нашей последней встречи. Но только увидев вас в Зальцбурге, хотя там едва была возможность поговорить с вами, я знал, что наши взгляды примирятся, что вы не отчуждены от меня, как я боялся, неким внутренним развитием, идущим от отношений с отцом и верований Церкви, а только лишь находились под влиянием своего руководителя. Вынужден признаться, я не вполне удовлетворен Блейлером, от него мне временами было не по себе, но через время я был уверен, что он вас не заполучит. «Маска комплексов», кстати говоря, чудесный термин; то, что вы на него наткнулись, указывает на ваше внутреннее превосходство над Блейлером.

Разница между фиксацией и подавлением и временная связь между ними всегда занимала меня в случаях бреда; я еще не добрался до сути проблемы. Мне кажется сомнительным, что преждевременная зрелость инфантильной фиксации создает предрасположенность к Dem. pr.; этот вопрос требует тщательного исследования. Но, в конце концов, есть у нас право искать эту предрасположенность и условия для выбора невроза в таких нарушениях развития на пути, выбранном либидо? По моему мнению, рассуждениями ничего не добиться; нужно ждать особенно познавательных случаев, которые ясно покажут то, что мы пока можем только подозревать. —

Недавно я получил статью Барончини,[3] о которой вы говорили. Прекрасное начало для Италии. Он дает хороший отзыв о вашей работе, должен сказать; и то, что он говорит о мней, поразительно свободно от непонимания. Он приписывает мне некоторые идеи, идущие от Брейера и выделяет первую фазу нашей теории за счет второй, более далеко идущей фазы, из-за чего обращает слишком мало внимания на Толкование сновидений и Теорию сексуальности. Но все равно я искренне удовлетворен.

Абрахам за работой, поддерживаемый Ранком. На частном уровне я хочу познакомить вас со следующей программой: 15 июля (если «мое тело продержится»[4] до тех пор) я отправляюсь в

Берхтесгаден, Дитфельдхоф.

Здесь я займусь следующими проектами: 1) вторым изданием Толкования сновидений; 2) «Анализом фобии пятилетнего мальчика»; 3) «Максимами о неврозе навязчивости», известными вам по Зальцбургу. 2) требует краткого дополнительного эссе: «О половых теориях у детей»[5] в которое я смогу включить немало материала, полезного для аналитиков. Поскольку я не смогу занять весь Jahrbuch, то отправлю эту работу Хиршфельду или Маркузе[6] (Sexual-Probleme). Если вас это удовлетворит, я отправлю «Фобию» в первый, а «Максимы о неврозе навязчивости» во второй номер Jahrbuch. Приоритет я отдам той работе, которая требуется первой. 1 сентября я намереваюсь совершить путешествие, возможно, в Англию, вероятно, один,  грустно сказать.

В заключение личный момент: недавно я нашел в медицинском каталоге вашу дату рождения: 26 июля, этот день мы праздновали много лет; это день рождения моей жены!

С наилучшими пожеланиями,

Как всегда, Фрейд

Мы обменяемся замечаниями о Штекеле в другой раз.

  1. Фрейд сначала написал 21.8.08, затем написал 6 поверх 8.
  2. См. Jones, I, chap. VI: “The Cocaine Episode (1884-1887)” и Freud, The Cocaine Papers, ed. A.K. Donoghue and J. Hillman (Vienna and Zurich, 1963).
  3. Luigi Baroncini, “Il fondamento ed il meccanismo della psici-analisi”, Rivista di psicologia applicata. IV:3 (май-июнб 1908 г.) В следующем выпуске Барончини (психиатр из Имолы) перевел статью Юнга “Le nuove vedute della psicologia criminale” = “New Aspects of Criminal Psychology”, CW 2, appendix.
  4. «[Один] из тех забавных еврейских анекдотов, которые содержат столько глубокой и часто горькой мирской мудрости и которые мы так любим цитировать в своих речах и письмах. … Бедный еврей зайцем проник на скорый поезд до Карлсбада. Его поймали и каждый раз, когда проверяли билеты, ссаживали с поезда и обращались все более и более грубо. На одной из станций своего via dolorosa он встретил знакомого, который спросил, куда он едет. «До Карлсбада», — был ответ, — «если мое тело это выдержит». — The Interpretation of Dreams, SE IV, p. 195.
  5. См. ниже, 118F, прим. 1.
  6. Макс Маркузе (1877-19—) — берлинский сексолог, редактор журнала Sexual Probleme [первоначально назывался Mutterschutz], который прежде публиковал работу Фрейда о «‘Цивилизованной’ половой морали» (см. выше, 77F, прим. 6).

100J

 

Бургхольцли — Цюрих, 26 июня 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Всем сердцем благодарю вас за последнее письмо.

В деле Гросса есть дальнейшее развитие. Согласно последнему отчету фрау доктор Гросс моему руководителю, Гросс ведет себя действительно параноидально. Например, он заявил, что не мог оставаться в своем отеле в Цюрихе, потому что заметил, как некие мужчины с верхнего этажа следили за его умственным состоянием (!); в своей квартире в Мюнхене он слышал голос с улицы, зовущий: «Доктор дома?» Затем он услышал стук в стенах и этажом выше. Он мучает жену, как и раньше. Разбитая женщина, вероятно, движется к нервному срыву. Несмотря на ее достойные восхищения черты, она из тех людей, которые не слушают рассудка, а предпочитают быть мучимыми. Очевидно, она хочет связать всю свою[1] судьбу с этим симптоматическим действием.

Если я смогу это устроить в этом году, то намереваюсь посетить вас на несколько дней. Я не вижу другого способа обсудить концепцию D. pr. sive [или — лат.] шизофрении sive паранойи, которая меня тяготит. По моему мнению, негативный отцовский перенос ничего не объясняет, во-первых, потому что он не абсолютен в случае Гросса, а во-вторых, потому что в большинстве других случаев D. pr. мы встречаем точную противоположность, как и в истерии. Единственные различия, как я полагаю, в инфантильной фиксации, инфантильных ассоциациях и абсолютной, но длительной неизлечимости — постоянное исключение значительных объемов реальности. Я сейчас лечу большое число высокообразованных истериков и могу видеть абсолютную разницу между D. pr. и истерией в этих случаях, так что остается лишь поражаться глубине ваших взглядов. Я хотел бы, чтобы Гросс вернулся к вам, на этот раз как пациент,[2] не потому что я хочу навязать эпизод Гросса и вам тоже, а просто ради сравнения. От этого выиграет наука, потому что с проблемой D. pr. разрешатся 9/10[3] психиатрических проблем. (Описка именно в этом утверждении?) Вероятно, потому что я зол, что вы видите мои усилия разрешить проблему D. pr. в ином свете.

Мне приятна параллель 26 июля! С наилучшими пожеланиями.

Искренне ваш, Юнг

  1. В рукописи: Ihr, букв.: «вашу».
  2. Нет сведений о преждних отношениях Гросса с Фрейдом и свидетельств, что он был его пациентом. Мартин Грин согласен с этим (см. выше, 33J, прим. 7).
  3. В рукописи: während 1/10; Юнг зачеркнул это и написал wären 9/10.

101F

 

30 июня 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Конечно, почему бы и нет! Мы живем не в разных столетиях, даже не на разных континентах. Почему бы нам не собраться вместе ради вопроса, столь важного для нас обоих? Единственный вопрос в том, чтобы выбрать лучшее время и определиться, мне отправиться к вам или вы сами приедете ко мне.

Я буду в Берхтесгаден с 15 июля. Надеюсь, достаточно отдохну за несколько недель, чтобы привести мысли в порядок. Наш коллега Ференци[1] заявил о визите 15 августа. Он хочет немного побродить по горам в Б., а затем отправиться со мной в Голландию когда-нибудь после 1 сентября. Вот первая возможность; с 1 до 15 августа никаких препятствий, после 15-го Фер., веьсма относительное препятствие, которое легко устранить парой вежливых слов. Затем я буду путешествовать, на этот раз в Голландию и Англию, чтобы навестить моего пожилого брата.[2] Я мог бы навестить вас в Цюрихе в первые дни сентября, все еще с Фер., или в последнюю неделю сентября, когда я буду на пути домой и один. Если вы приедете ко мне, преимущество в том, что вы тоже будете свободны; если я приеду к вам, преимущество в том, что вы сможете мне что-нибудь показать. Что ж, сравните эту мою программу с вашей, определитесь, как их совместить и примите решение; лучше всего, хотя, вероятно, труднее всего в плане организации, будет устроить небольшое совместное путешествие. Но если это можно устроить, все остальное разрешимо, место назначения, другие спутники и т.ж.

А теперь несколько мелочей.

Недавно я получил от Р. Вогта[3] из Христиании несколько выпусков Psykiatriens grundtræk. В “Paranoiske tilstande” они цитируют немало нашей новой мифологии, надеюсь, с одобрением. К сожалению, я не знаю ни слова на языке Ибсена. Похоже, что это учебник; если так, то первый учебник, удостоивший нас упоминания, пришел из Норвегии! (Оттиск из Nord. mag. f.    lægev. VS 1908).[4]

Я привлек Абрахама к обзору венской и немецкой литературы за исключением чисто полемического материала. Я правильно вас понял, что последний следует рассматривать отдельно?

Я все еще ожидаю редакторских ответов на вопросы,[5] которые я задал в последнем письме. У меня были новости о Гроссе от Джонса, который, полагаю, сейчас с вами. К сожалению, о нем нечего сказать. Он наркозависим и может только повредить нашему делу.

Я осчастливлен перспективами, которые вы открываете на будущие месяцы и посылаю вам свои наилучшие пожелания.

Ваш, Фрейд

  1. Ференци впервые встретился с Фрейдом 2 фев. 08 г., когда навестил его с Филиппом Штейном, который его и представил (выше, 67F; Jones, II, p. 39/34).
  2. Единоутробный брат Фрейда Эммануэль (1834-1915), тогда в возрасте 74 лет, который жил в Манчестере. Они неожиданно встретились в Зальцбурге (Jones, II, p. 49/44; Letters, ed. E.L. Freud, no. 138).
  3. Рагнар Вогт (1870-1943) — тогда читал лекции по психиатрии в Христиании (теперь Осло), Норвегия; позже стал директором университетской психиатрической клиники. Юнг цитировал его работу в “The Psychology of Dementia Praecox”, CW 3, par. 12.
  4. “Psykiatriens grundtræk”, серия статей Вогта, опубликованная в Norsk magazin for lægevidenskaben, 1903-8; восьмой была “Paranoiske og paranoiforme tilstande”, V, 5-ый выпуск (1907). Статьи были опубликовано в книжной форме, в двух томах, в Христиании в 1905 и 1909 гг. Упомянутая работа была в последнем томе, а упоминания Фрейда в ней были действительно благосклонными.
  5. В рукописи: Antworten, «ответы», зачеркнуто и заменено на Fragen.

102J

 

Бургхольцли — Цюрих, 12 июля 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Снова я вынужден был заставить вас долго ждать своего ответа. Я не волен в своих поступках и всегда должен согласовывать свои решения с желаниями полудюжины других людей. Это отнимает время.

В августе[1] мой руководитель уходит на четыре недели, и в это время я, естественно, буду прикован к клинике. В сентябре (1-15) я ухожу в отпуск. 16-го числа я снова буду дома до 28-го, когда начнется моя воинская служба, которая продлится до конца октября. Так что если бы захотите провести несколько дней с нами между 16-ым и 28-ым, я буду очень счастлив. Я хотел бы провести прискорбно короткий отпуск в ленивом уединении; Бог свидетель, я в нем нуждаюсь. Этот летний период был суровым. Если я вернусь в клинику в конце сентября, надеюсь, руководитель освободит меня от обязанностей, чтобы я смог посвятить все время вам.

Пожалуйста, простите, что я не продолжил о ваших рабочих планах в последнем письме. Я просто принял их как установившиеся. Конечно, я согласен с вами о помещении «Фобии» в первый том, а «Максим о неврозе навязчивости» во второй. С другой стороны, надеюсь, вы позволите мне мягкий протест против расточения ваших идей и статей Хиршфильду или Маркузе или даже Моллю. Естественно, я не намереваюсь вас останавливать, поскольку не знаю ваших причин. Ваши идеи и так достаточно сложны для непрофессионала, но в них есть связность логического развития, и я полагаю опрометчивым случайно рассеивать их и на хорошую, и на каменистую почву. Некоторые падают у дороги, и люди топчут их ногами; некоторые падают среди терниев, и тернии удушают их;[2] тогда как я надеюсь, что Jahrbücher соберет все рассеянные зерна и даст достоверную картину монументального строения, что вы возвели.

Я был бы благодарен, если бы ваша публикация для первого номера уже была у меня к началу зимы. Надеюсь, Бинсвангер к тому времени тоже закончит, и краткие изложения тоже будут готовы.

Все свободное время на прошлой неделе у меня занял доктор Кэмпбелл,[3] которого вы тоже знаете. Я особенно постарался расположить его к нам и отослать еще одного человека, который может оказаться влиятельным из-за своего положения в Нью-Йорке. Нельзя ожидать от него великого, но, возможно, много хорошего в мелких вещах.

Джонс для меня загадка. Он так непостижим, что это просто сверхъестественно. Есть ли в нем что-то большее, чем замечает глаз, или ничего вообще? Во всяком случае, он далеко не простак; интеллектуальный лжец (без всякого морального осуждения!), разнесенный вдребезги переменами судьбы и обстоятельствами на множество граней. Но каков результат? Слишком много низкопоклонства с одной стороны, слишком много беспринципности с другой?

Я дал своей пациентке фрл. Б— удовольствие написать вам первой, что она здесь. Думаю, со временем она сама себя погубит.

С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

N.B. Прибыл посланец из клиники Тюбингена.[4]

  1. В рукописи: Juli, зачеркнуто и заменено на August.
  2. Ср. Мк. 4:5-8.
  3. Чарльз Макфи Кэмпбелл (1876-1943) из Эдинбурга; он недавно посетил Фрейда (Jones, II, p. 51/46) и намеревался получить назначение ассистента по клинической психиатрии в Нью-Йоркском психиатрическом институте (остров Уордс). Позже работал в университете Джона Хопкинса и в Гарварде. См. также ниже, 125F, прим. 3.
  4. Вольф Стокмайер (1881-1933) — ассистент Гауппа в клинике Тюбингена; позже практиковал как аналитический психолог в Штутгарте. Он остался личным другом Юнга. (Впервые упомянут по имени в 113J.)

103F

 

Берхтесгаден, Дитфельдхоф,[1] 18 июля 1908 г.

Дорогой друг,

Я был здесь уже несколько дней и быстро восстанавливаюсь от всех недомоганий.

Меня радует перспектива увидеть вас и поговорить несколько дней. Конечно, я принимаю предложенные вами даты и буду с вами в Цюрихе в последней половине сентября. Надеюсь найти вас отдохнувшим, ведь я знаю, какую ношу вы взяли на себя и также хорошо осознаю, что Отто Гросс был ужасной тяжестью на ваших плечах. Не будь я уверен в вашей силе и выносливости, то поостерегся бы еще больше испытывать вас целыми днями дискуссий. Эти мысли вдохновлены не моим чувством дружбы к вам, но тем рассуждением, что вы мне нужны, что дела не сделать без вас — тем более после основания Jahrbuch.

Здесь, в этом идеальном месте, я сделаю то, что от меня ожидают, возможно, две статьи для нашего периодического издания.[2] Позвольте мне объяснить свою политику Маркузе-Хиршфельда; тогда, полагаю, вы оставите свое возражение. Работа о фобии маленького Герберта  должна быть дополнена статьей о детских половых теориях, и эта тема, я полагаю, предоставляет возможность сделать важный шаг вперед. Далее, определенно не в моих интересах или в интересах Jahrbuch, чтобы наполнял его только я один; на этом мы определенно согласны. Следовательно, мне нужны другие варианты. Они не могут, как вы опасаетесь, опреледить конечную судьбы моих статей; они лишь станции на пути. Как только некоторое число коротких статей будет накоплено, они будут собраны во второй том Собрания работ по теории неврозов. Это уже было согласовано с издателем и будет сделано максимум за два года, и только при таких условиях я позволяю кому-то еще получить работы. Надеюсь, вы найдете это удовлетворительным, но, пожалуйста, скажите, что думаете, в любом случае, я не хочу делать ничего, что вы не одобряете.

Эти внешние связи также полезны и в другом смысле: они позволяют мне помещать работы наших последователей, для которых нет места в Jahrbuch, мало-помалу заменяя ими мои собственные.

Я думал, вы больше, чем я, знаете о Джонсе. Я видел его как фанатика, который улыбается моей робости и нежно снисходителен к вашим колебаниям. Насколько верна эта картина, я не знаю. Но я склоняюсь к мысли, что он лжет другим, но не нам. Я нахожу расовую смесь в нашей группе крайне интересной; он кельт и, следовательно, не вполне открыт для нас, тевтонского и средиземноморского человека.

Фрейлейн Б— не только сама гомосексуальна, но и пробуждает гомосексуальность в других.

С наилучшими пожеланиями,

Искренне, Фрейд

  1. Отпечатано на станции: «Проф. др. Фрейд» и его адрес. Семья прежде отдыхала в Берхтесгаден в 1899 г. и в 1902-1904 гг. (Jones, I, p. 369/335f и II, pp. 16/15, 57f/51f). Мартин Фрейд описывает лето в Берхтесгаден в Sigmund Freud: Man and Father (1958), chap. VIII.
  2. В оригинале по-английски [periodical]. / Две статьи — это работы «Маленький Ганс» и «Человек-Крыса».

104F

 

Берхтесгаден, Дитфельдхоф, 5 августа 1908 г.

Дорогой друг,

К письму приложена Фобия маленького Ганса. Я тяжело трудился над ней, что едва ли ей помогло. Она готова к печати, за исключением некоторых мелких изменений, которые могут быть внесены при вычитке (вставка каталожных номеров, проверка цитат, мелкие стилистические улучшения). Если для вас это нормально, мы можем сэкономить место, используя два кегля шрифта. Наблюдения восьмым шрифтом, комментарии и другие украшения шрифтом побольше.

Вот чем я пока занимался в отпуске. Как вы?

Весьма сердечно ваш, Фрейд

P.S. Пожалуйста, подтвердите получение.

105J

 

Бургхольцли — Цюрих, 11 августа 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я получил вашу рукопись вчера вечером и спешу поблагодарить, что прислали ее так быстро. Как только позволят обстоятельства, я займусь чтением. Я страстно желаю учиться, потому что очень нуждаюсь в том, чтобы видеть, как вы работает с каждым индивидуальным случаем. Чего нам не хватает больше всего, так это материала историй болезней. Я всегда не вполне удовлетворен своим и хочу знать, чем такие случаи оборачиваются с другими людьми. Сейчас я прочитал половину книги Штекеля. Материал историй болезней бесценный. Неполнота его анализов вызывает сожаление, равно как и его столь же частое отрицание конфликта, который кажется мне гораздо более важным, чем сексуальные проблемы; их, как мы знаем, можно выносить годами, пока на них не накладывается конфликт. Некоторые случаи даже ясно показывают, что симптомы появились не от сексуальных дефектов, а из-за конфликта. (Случай еврейских сосисок!)[1] Я прочитал книгу с удовольствием из-за материала историй болезни, остальное — со смешанными чувствами. Многие интерпретации очень произвольны, по крайней мере, кажутся таковыми; во всяком случае, они недостаточно обоснованы. Я бы хотел увидеть доказанными вещи Флисса.[2] Техника доказательства поразила меня как глубоко недостаточная, и я не думаю, что идеи Флисса в любом случае добавл           яют к книге Штекеля что-то существенное. Их нужно было опустить. Даже дьявол должен немного идти на компромиссы. Мне тревожно, что с ней сделают критики. Я должен сделать на нее обзор для Medizinische Klinik, Блейлер для Münchener med. Wochenschrift.[3]

Повсюду в книге Штекеля кажется, что теория просто «вставлена», она никогда не пронизывает историю болезни. Концепция Штекеля о «тревожной истерии» кажется мне очень широкой. Она выглядит так, что нет ни одного случая истерии, в котором не появляются эквиваленты тревожности, да еще и в доминирующем положении. Мне все еще не ясно, что он имеет в виду.

Я определенно рассчитываю на ваш приезд в Цюрих в середине сентября (около 10-20). У меня целая гора вопросов. Что вы предпочтете: остаться у меня или в гостинице? У меня достаточно места, и вас не будут беспокоить; дети мои сейчас с женой. Пожалуйста, выбирайте.

С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. Женщина, симптом которой заключается в неконтролируемой рвоте, имеет проблемы с семьей из-за своего жениха-еврея; она демонстративно ест еврейские сосиски. — Conditions of Nervous Anxiety, p. 91.
  2. Штекель (ibid., p. 49) утверждал, что теория связи между гениталиями и носом была неопровержимо доказана Флиссом в Beziehungen zwischen Nase und weiblichen Geschlechtsorganen (1897).
  3. Юнг в Medizinische Klinik (Берлин), IV:45 (8 нояб. 08 г.), 1735f. (см. CW 18); Блейлер в Münchener medizinische Wochenschrift, LV:32 (11 авг. 08 г.), 1702f.

106F

 

Берхтесгаден, Дитфельдхоф, 13 августа 1908 г.

Дорогой друг,

Спасибо вам за скорое подтверждение; поскольку здесь невозможно регистрировать отправления в Швейцарию, у меня не было доказательств, что посылка отправлена. Не спешите с чтением; боюсь, это будет непросто в рукописи.

Я с нетерпением ожидаю визита в Цюрих-Бургхольцли. Я с радостью приму приглашение остаться у вас; поскольку ваша маленькая семья отсутствует, я уверен, ято не буду лишним. У меня на уме разные планы, прежде всего уничтожить недовольство, которое неизбежно накапливается с годами между двумя людьми, которые много требуют друг от друга, получить от вас несколько личных признаний и обсудить некоторые темы очень глубоко — для этого я не делаю никаких приготовлений. Мое эгоистичное намерение, в котором я честно признаюсь, в том, чтобы убедить вас продолжить и завершить мою работу, применив к психозам то, что я начал с неврозами. С вашим сильным и независимым характером, с вашей германской кровью, которая позвляет управлять симпатиями публики легче, чем это удается мне, вы лучше, чем кто бы то ни было еще, подходите для этой миссии. Кроме того, я к вам привык; но я научился подчинять этот фактор.

Позвольте повторить программу. С 1 до 15 сентября вы будете в отпуске, который следует уважать. С 15-го до 26-го вы будете в Бургхольцли, готовы к моему визиту. Я планировал прибыть к концу этого периода, потому что я буду в Англии с 1 сентября и хотел бы полностью использовать свое время там. Если трех недель будет достаточно, то я буду с вами 23-го или 24-го сентября; в конце концов, я не могу отягощать вас больше, чем на два или три дня. Если я прибуду скорее, то и уеду скорее, отдав последнюю неделю сентября южному воздуху, от которого, к сожалению, пришлось отказаться в этом году. Я ничего не говорю о Блейлере, я оставил мысль завоевать его, потому что членство в нашей группе, очевидно, идет против его практических интересов. Вы бы не пригласили меня, если бы не знали, что Блейлер не станет возражать и не помешает нам.

Я подписываюсь под каждой деталью вашей критики книги Штекеля, но не под всем в целом. У него некритичный ум, у него все различия сливаются, журналистика дала ему неисправимую склонность удовлетворяться приближениями, его анализы сновидений произвольны или кажутся таковыми; с тех пор, как я предложил ему «тревожную истерию», приходится тревожно стеречь весь материал, в котором попадается тревога, из страха, что он будет притязать на него как на «тревожную истерию». Все это верно, это бросается в глаза, как вы и говорите, возможно, даже больше. Но вы применили очень строгий стандарт. Книга адресована практикующему врачу, который не нуждается в том, чего Штекель дать не может, но он может узнать из книги много вещей, о которых иначе не имел бы представления, а картина Штекеля, в конце концов, вполне тщательная. Его небрежность не портит общего впечатления; все сущностное верно, нет нужды в полноте, когда желанны быстрые результаты; этот дар автора для ΨΑ позволяет ему безнаказанно совершать ошибки, которые были бы более болезненны в работе другого, менее одаренного человека. Ореол оптимизма, парящий над всем представлением — мы всегда правы, все наши открытия согласуются и полезны, и так далее — может отпугивать нас, но практики совсем не будут против; они приветствуют заблуждения. Так что, надеюсь, ваша критика не отпугнет публику; от Блейлера, который не особенно любит сильный упор на сексуальный фактор, мы, вероятно, получим еще один завуалированный отказ.

Он действительно мог бы опустить вещи Флисса, но они его впечатлили. Они и правда впечатляют; но их нелегко доказать. Естественно, после нашего расхождения с Флиссом, я перестал пытаться влиять на других в пользу или против него; и, говоря по правде, от этого мне не легче сформировать собственное мнение. Полагаю, вы знаете, что я не оказывал практически никакого влияняи на книгу Штекеля; я давно знал, что людей изменить нельзя. Во всяком есть что-то ценное. Нужно удовлетворяться получением от них этого.

Я постепенно восстанавливаюсь после опустошения от трудов за прошедший год, но ночная жизни моя все еще неприятно активна. То одно, то другое обращает мою мысль к мифологии, и я начинаю подозревать, что миф и невроз имеют общее ядро.

Молль просил у меня небольшую публикацию для нового Zentralblatt.[1] Я пообещал ему что-нибудь об истерических припадках,[2] очевидно, как применение понимания, полученного в связи с толкованием снов. Наш коллега Ференци, который обладает большим личным обаянием, теперь в Берхтесгаден и часто нас навещает. Он ходит взбираться на горы с моими мальчиками. Брилль в Нью-Йорке, похоже, очень занят своими переводами. — От Гросса у меня не было ни словечка.

Я получил вычитку второго издания Толкования сновидений и Исследований. Этой осенью мы создадим на рынке значительный спрос.

Надеюсь получить от вас письмо до нашей встречи. С наилучшими пожеланиями,

Как всегда, Фрейд

  1. Очевидно, опечатка вместо Zeitschrift; см. выше, 94F, прим. 1.
  2. См. ниже, 131J, прим. 1.

107J

 

Бургхольцли — Цюрих, 21 августа 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я страстно ожидаю вашего визита, который вы растянете на несколько дней. Нам о многом нужно поговорить, в этом можете быть уверены. Я буду снова дома с 8 сентября до 28-го. Приезжайте в любое время в течение  этих 20 дней. Я избавлюсь от всех помех, которые могут вторгнуться в наши сессии, так что можно рассчитывать, что нас не побеспокоят. Проф. Блейлер не имеет ничего против вашего визита, а что у него внутри на этот счет, никто не знает, и он сам меньше всего. Так что нет нужды торопиться. Он крайне хорошо воспитан, всегда услужлив и отойдет в сторону, чтобы создать благоприятный фон. (Безошибочно ядовитый тон этих выражений указывает на некоторые события внутренней природы, которые подтверждают мои чувства.)

Вы вполне правы: в целом я нечестен к книге Штекеля. Но только для вас. Другая сторона проявится в моем обзоре. Как раз сейчас я занимаюсь случаем тревожной истерии и вижу, насколько непрост этот предмет и сколько трудностей оправдывает оптимизм Штекеля. В остальном я полностью осознаю ценность книги.

Недавно меня навещал проф. Адольф Мейер[1] из Государственного института патологии в Нью-Йорке. Он очень умен и ясно мыслит, полностью на нашей стороне, несмотря на проблему токсина в Dementia praecox. Вдобавок, он анатом. Некоторое время назад я получил кое-какие оттиски сэра Виктора Хорсли[2], а от третьих лиц новости, что он интересуется нашей работой.

Мой отпуск начинается завтра вечером, слава Богу. Я намереваюсь получить от него все, сбежав в неприступное одиночество маленького альпийского домика на горе Сентис.

Я очень рад, что вы приедете, потому что тогда все прояснится.

Пожалуйста, передайте мои наилучшие пожелания Ференци. Он вполне заслуживает вашей благосклонности.

Если будете снова писать в ближайшем будущем, пожалуйста, отправляйте письма на обычный адрес, их перешлют.

С наилучшим пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. Адольф Мейер (1866-1950) — изначально жил в Цюрихе, ученик Фореля и Я.Я. Хонеггера-ст. (см. 148J, прим. 3); в США с 1892 г. В то время он был профессором психиатрии в медицинской школе Корнеллского университета в Нью-Йорке; после 1910 г. в Джоне Хопкинсе. Он считался «деканом американских психиатров».
  2. Сэр Виктор Хорсли (1957-1916) — британский физиолог и нейрохирург.

108J

 

Бургхольцли — Цюрих, 9 сентября 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я вчера вернулся из своего отпуска, слишком рано по субъективным ощущениям. Тем не менее, отпуск дал мне немного восстановиться, так что я в несколько более свежем настроении для работы. Стимул, однако, незначительный.

Надеюсь, мое последнее письмо, написанное почти 18 дней назад, благополучно вас достигло. Я отправляю это в Вену, потому что не знаю вашего английского адреса. Пожалуйста, дайте знать, когда думаете приехать. Я бы хотел устроить все так, чтобы мне пришлось как можно меньше горбатиться в клинике во время вашего визита. Я с нетерпением жду, когда спокойно с вами поговорю, ведь с тех пор, как я видел вас в Вене, многое, очень многое поменялось, много нового, и были проделаны дальнейшие успехи. В этом отношении Гросс как контраст, неважно, насколько трудно усваиваемый, пошел мне на пользу. Несмотря на его колючесть, беседа с ним чудесно стимулирует. Мне бесконечно не хватает этого. Только раз с тех пор мне выпала удача поговорить с действительно умным человеком, и это был проф. Мейер из Нью-Йорка. Думаю, я уже сказал вам о его радикальных взглядах в моем последнем письме. С Блейлером трудно мириться в долгосрочной перспективе; его инфантилизмы невыносимы, и он безжалостно выражает свои комплексы следами смещений с постов (буквально!) С ним все еще очень трудно говорить, так как я крайне подозрительно отношусь к его благосклонности и пр. и пр.

Надеюсь, у вас в Англии хорошая погода и omnium rerum satietatem.[1]

С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. = «изобилие всех вещей». Возможно, неверно приведенная цитата из Цицерона, О старости, 20.76: “studiorum omnium satietas vitae facit satietatem”, «удовлетворение всех стремлений приводит к удовлетворенности жизнью» [зд. в пер. В.О. Горенштейна — прим. перев.] (Любезно предложено Гилбертом Хайетом.)

Фрейд в Англии и Цюрихе

Пока Юнг один отдыхал в альпийском домике к югу от Аппензеля, примерно в 40 милях восточнее Цюриха, Фрейд покинул Берхтесгаден 1 сентября и уехал в Англию, путешествуя через Нидерланды. (Его единственный до того визит в Англию был в 1875 г., тем летом, когда родился Юнг; он не ездил туда больше до 1938 г.) Фрейд провел неделю, посещая своих братьев Эмануэля и Филиппа в Манчестере, Блэкпул и в других местах, и еще неделю один в Лондоне; 15 сентября он уехал от Эмануэля в Берлин, где навестил сестру Марию, или Митци (замужем за Морицем Фрейдом). Он был в Цюрихе 18-21 сентября, оставаясь на квартире Юнга в Бургхольцли. В больнице Юнг показал ему пациента Б. Ст. (см. ниже, 110F, прим. 2 и Memories, p. 128/128). Затем Фрейд уехал в Италию. (См. Jones, II, pp. 57Ff/51ff. и Freud/Abraham Letters, Фрейд 29 сент. 08 г.)

109F

 

Сало, 23 сентября 1908 г.[1]

Большое спасибо за прекрасные дни в Цюрихе

Фрейд

  1. Открытка с картинкой, адресованная Herrn u. Frau Dr. C. G. Jung. Сало находится на озере Гарда в северной Италии, и Фрейд провел 21-28 сент. там вместе со свояченицей Минной Бернейс (Jones, II, pp. 58f./52f. и Letters, ed. E.L. Freud, no. 142).

110F

 

15 октября 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Мой дорогой друг и наследник,

Дни, которые мы благополучно провели вместе в Цюрихе, оставили во мне возвышенное прекрасное настроение. Пожалуйста, передайте своей дорогой жене, что один отрывок из ее письма[1] был особенно мне приятен.

Знаю, вы еще заняты своими воинскими обязанностями, и я действительно должен оставить вас в покое, но сам я лишен покоя из-за недавно сделанного наблюдения. Вчера один из моих пациентов, тревожный мужчина, классический случай, сейчас вполне на пути к выздоровлению, очень умный, во всех отношениях противоположный Dem. pr. и, кстати говоря, знакомый со всеми нашими публикациями, предложил следующую идею, которую сам тут же охарактеризовал как параноидальную: я офицерский корпус. Разве это не звучит в точности как формулировка вашей пациентки,[2] которую вы уже в Зальцбурге объявили фундаментально отличающейся от формулировок в истерии или случае невроза навязчивости? Вот объяснение. Он не смог стать офицером, и это ему очень неприятно; это его компенсация. Смысл таков: первое, он — это офицерское тело, потому что отец всегда говорил, что он не подходит ни для какой другой профессии и что он красив, как может быть красив только офицер — он действительно был красивым молодым человеком, и это было для него губительно; будучи глубоко испорчен дома, он ожидал, что добьется успеха в армии благодаря одному виду, все сложится как надо, он был уверен, что станет общим любимчиком, и поначалу, очевидно, был; — второе, он “Soldatenmensch”[3] — офицерский катамит. Сразу после этого он сделал нормальное заключение: весь офицерский корпус может поцеловать меня в …[4], что требует только проекции и смены знака для выражения верной параноидальной идеи гонения. Очевидно, весь случай кишит прекрасными формулировками истерической конденсации. Здесь мы видим досознательную цепочку мыслей в процессе регрессии как подготовку для выражения в симптомах. У него «офицерский корпус» через cor, cordis привел к сердечным симптомам.

Иными словами, есть бессознательная паранойя, которую мы делаем осознанной в психоанализе. Кстати говоря, этот случай дает прекрасное подтверждение вашего определения, что в анализе мы направляем истерических пациентов по пути к Dem. pr.

У меня также есть возможность представить исследование настояшего случая Dem. pr. Очень образованная молодая дама; пока перенос до сих пор невероятно сильный.

Ваш руководитель со своей женой навещали нас в прошлую пятницу. Он из них двух определенно наиболее выносим. Он был дружелюбен, насколько это позволяет его зажатость. Он выступил в защиту инфантильной сексуальности, о которой только два года назад был «без всякого понимания». Затем оба набросились на меня, настаивая, что я должен заменить слово «сексуальность» другим (по образцу аутизма); это, утверждали они, положит конец сопротивлению и непониманию. Я сказал, что не верю в такой счастливый исход; в любом случае, придумать термин получше они не смогли.

С наилучшими пожеланиями вам и вашей жене,

Ваш, Фрейд

  1. Отсутствует.
  2. В “The Psychology of Dementia Praecox” типичной формулой пациентки B. St. была: «Я Швейцария» (CW 3, par. 253).
  3. = «солдатская подстилка».
  4. В рукописи: kann mich im … .

111J

 

Бараки, Ивердон, кантон де Во, 21 октября 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,[1]

Моей жене было, конечно, приятно получить неожиданную посылку с книгами. Очевидно, она уже поблагодарила вас в должной манере, что я вижу по вашему письму.  Будучи на военной службе, я даже худший корреспондент, чем раньше, так что вы снова меня опередили. Ваш визит принес столько хорошего, что я твердо намерен, если позволят обстоятельства, нанести вам короткий визит в Вене следующей весной, если, конечно, моего времени не потребуют другие дела. Большое спасибо, что рассказали об этой параноидальной идее. Я никогда не сомневался в возможности, что продукты такого рода психогенны по своему происхождению, поскольку они часто встречаются и у нормальных людей; я только не осмеливался полагать, что замещение реальности такими продуктами тоже было психогенным.

Я получил краткие изложения от Абрахама.[2] Вы их просматривали? Мой руководитель пишет, что навещал вас, но без всяких деталей.[3] […]

Я вернул свой интерес к работе и надеюсь погрузиться в нее, как только военная служба закончится (30 окт.) Хотя три ученика скрываются в отдалении, подобно стервятникам. Мне придется особенно заняться человеком из Тюбингена.

Последние новости о Гроссе таковы, что жена не хочет с ним расставаться, потому что он, якобы, в хорошей форме. Кстати говоря, вы видели в Zukunft[4] Хардена, что теперь пишет Гросс? Если он так продолжит, исход еще может быть хорошим. Его семья теперь приняла мой диагноз — огромное облегчение для его жены.

Бине хочет, чтобы я написал о вашей теории сновидений для LAnnee psychologique.[5]

С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. В рукописи: Lieber Herr Professor. Первое использование Юнгом приветствия “Lieber”. Это оставалось в его стиле письма до 27 октября 13 г. (см. ниже, 357J).
  2. В Jahrbuch I:2 (1909).
  3. См. описание визита Блейлера в письме 11 окт. 08 г. Абрахаму. «Они были очень любезны, насколько позволяет его неприступность и ее жеманство» (Freud/Abraham Letters, p. 54).
  4. Die Zukunft, 10 окт. 08 г., опубликовано письмо от Гросса (тогда доцента психопатологии в Граце) о его случае — девушка, которую отец поместил в психиатрическую лечебницу, тогда как Гросс установил, что ее следует анализировать.
  5. “L’Analyse des rêves”; см. ниже, 152F, прим. 2.

112F

 

8 ноября 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Я был парализован как корреспондент массой работы, которая продолжает меня удушать, и домашними событиями. Моя дочь[1] обручилась с мужчиной по своему выбору, она выйдет замуж через несколько месяцев, и эта молодежь создает немало суеты. Надеюсь, что ваша работа снова идет в полную силу; мы должны сделать большой прогресс в этот рабочий год, и в мышлении, и в нашей деятельности.

Я начал писать новую работу. Название — «Общее изложение психоаналитического метода»[2] — говорит само за себя. Она продвигается очень медленно; сейчас я могу писать только по воскресеньям, и тогда только несколько страниц. Во всяком случае, она заключает второй том Собрания работ, который Дейтике готовится публиковать, и в котором вновь появится «Дора».[3] Мистер Паркер из Колумбийского университета[4] настаивает на том, чтобы получить от меня работу; возможно, я предложу ему эту, но поскольку, как пишет наш переводчик Брилль, он принципиально стоит против всякого упоминания сексуальности, вполне вероятно, что ничего из этого не выйдет. Брилль также говорит мне, что вы собираетесь опубликовать статью. Он пишет, что Мортон Принс продолжает слать предупреждения против нашего «направления».

Я не буду много говорить о недавней волне оскорблений. Нападки Фореля[5] преимущественно направлены на вас, вероятно, из-за невежества. Профессор Мехрингер в Граце (оговорки)[6] превосходит себя в дурной полемике. Книга Молля[7] бесчестна и некомпетентна; ее обсуждение запланировано на следующую среду. На будущее я могу заявить, что второе издание Толкования сновидений,[8] копия которого уже лежит на моем столе, прибудет к вам через несколько дней.

Фрау К— действительно приходила ко мне две недели назад; очень серьезный случай невроза навязчивости, улучшение должно быть очень медленным. Причина ее предпочтения меня в том, что Томсен[9] настроил ее против меня, говоря, что лечение у меня только ухудшит ее состояние. Но это только подтолкнуло ее нужду в наказании.

Я очень жду весточки от вас и Бургхольцли, а прежде всего узнать, что ваша дорогая жена, которая чувствовала себя обязанной написать второе письмо с благодарностями, здорова.

С наилучшими пожеланиями,

Ваш, Фрейд

  1. Матильда, 7 фев. 08 г. она вышла замуж за Роберта Холлитшера (1876-1959).
  2. В рукописи: Allg. Methodik der Psychoanalyse. См. в Jones, II, pp. 258ff./230f. Описание работы Фрейда над этим проектом до 1910 г., когда он «исчез». Фрейд вместо этого написал шесть «Работ о технике»; см. ниже, 280F, прим. 2 и 3; и 318J, прим. 1.
  3. “Fragment of an Analysis of a Case of Hysteria” (ориг. 1905 г.; написана в 1901 г.), SE VII.
  4. Уильям Белмонт Паркер (1871-1934) — лектор в Колумбийском университете; литературный редактор World’s Work (Нью-Йорк), журнала «на подъеме», издававшегося в 1908-1909 гг. Первый выпуск анонсировал публикацию Фрейда, но она не появилась. Позже там публиковался Брилль. См. Hale, Freud and the Americans, pp. 231f.
  5. Статья Forel, “Zum heutingen Stand der Psychotherappie: Ein Vorschlag”, Journal für Psychologie und Neurologie, XI (1908) обсуждался на собрании Общества Среды 4 нояб.: «Эта довольно умная статья также содержит мягкую нападку (на Юнга)» (Minutes, II, p. 39).
  6. Рудольф Мерингер (1859-1931) — совместно с К. Майером автор Versprechen und Verlesen, eine psychologisch-linguistische Studie (Vienna, 1895), обширно цитируется в The Psychopathology of Everyday Life (orig. 1901), SE VI. Фрейд неправильно написал его фамилию.
  7. Albert Moll, Das Sexualleben des Kindes (Leipzig, 1908) = The Sexual Life of the Child (New York, 1912). См. собрание 11 нояб. в Minutes, II, pp. 43ff.
  8. Пересмотренное и расширенное издание, датированное 1909 г.

9.Вероятно, Роберт Томсен (1858-1914), управляющий психиатр в частном санатории Герц в Бонне.

113J

 

Бургхольцли — Цюрих, 11 ноября 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Magna est vis veritatis tuae et praevalebit![1] То, что иной счел бы кошмарными новостями в вашем последнем письме — Мерингер, Мортон Принс, доктор Паркер — нисколько меня не затронуло. Нет ничего отвратительнее, чем идти на поводу сиюминутных шумных приветствий публики и покоиться на плотно заселенной земле. Потому я наслаждаюсь яростной оппозицией, которую мы вызываем. Очевидно, еще немало тех, кто выставят себя дураками. Даже у Фореля еще есть шанс сделать это в последний момент. Уже некоторое время я замечал зефиры ханжества, дующие из Америки, для чего Мортон Принс, очевидно, обладает особым органом. Все ужасно боятся за свою практику, каждый выжидает возможности провернуть грязный трюк против другого. Вот почему мы так мало слышим о людях, которые работали со мной и посещали вас. В Америке их просто прижимают к стене. Я оттолкнул доктора Паркера, несмотря на его льстивое письмо на три страницы; в проекте нет ничего, что заслуживало бы рекомендации. Кроме того, я получил информацию о докторе Паркере от доктора Хоха,[2] от которой у меня совсем нет энтузиазма в его отношении. Этот человек обратился к нам только по рекомендации Петерсона,[3] так что не имеет ни малейшего представления о реальном положении дел.

Я с нетерпением жду нового издания Толкования сновидений, а также заявленной вами работы. Почему бы вам не поместить ее в журнал Эббингхауса[4] или, еще лучше, в Zeitschrift für Psychiatrie из-за из более широкой циркуляции? Я только что написал небольшую вещь для Бине, некоторые примеры снов с краткими анализами. Поверхностно, конечно, но написано так, что даже француз поймет, если захочет. К сожалению, она попадет только в руки психологов, которые едва ли ею воспользуются. Французы также набросились на нашего бедного Медера. Бине заимствует свое хорошее мнение обо мне (пока не пошатнувшееся) у Ларгье де Банселя, приват-доцента в Лозанне и зараженного через Клапареде.

Теперь у меня много материала для Jahrbuch, только работы Бинсвангера еще не хватает, но она прибудет к началу декабря. Если будет возможно, я помещу работу Медера[5] о сексуальности эпилептиков в первый номер; в ней есть некоторые замечательные вещи. Если опус Бинсвангера слишком длинный, его можно разделить на две части, вы не думаете?[6] Для второго номера я хочу подготовить кое-какой материал историй болезни о Dem. praecox так, как Медер,[7] если все получится. Я сейчас работыю над ассоциациями в Dem. praec. с доктором Штокмайером. Кроме того у меня в лаборатории два юнца. Какие же вредители эти ученики! За одного хорошего ученика и удовольствие, которое он приносит, приходится дорого платить.

Жена и я сердечно поздравляем вас с помолвкой дочери!

С наилучшими пожеланиями, Юнг

  1. = «Велика сила вашей истины, и она победит». Юнговская адаптация слов “Magna est veritas, et praevalet” — Вульгата, 3 Езд. 4:41. [«Велика истина и сильнее всего» — 2 Езд. 4:41 по Синодальному переводу — прим. перев.]
  2. Август Хох (1868-1919) — сначала жил в Базеле, затем в США с 1887 г. Профессор психиатрии медицинской школы Корнеллского университета (Нью-Йорк), 1905-1917; 1910, сменил Адольфа Мейера на посту директора Нью-Йоркского психиатрического института (остров Уордс).
  3. Фредерик У. Петерсон (1859-1938) — тогда клинический профессор психиатрии, Колумбийский университет, Нью-Йорк; поэт и собиратель искусства. Он недавно был в Бургхольцли, проводя исследования совместно с Юнгом (см. выше, 19J, прим. 2, “Psychological Investigations”); теперь работал с Бриллем над переводом Dementia Praecox Юнга (см. ниже, 124J, прим. 3). Позже стал оппонентом психоанализа (Brill, Freud’s Contribution to Psychiatry, New York, 1944, p. 27).
  4. Герман Эббингхаус (1850-1909) — профессор психологии в Бреслау и Галле, с Конигом основал Zeitschrift für Psychologie в 1890 г.
  5. “Sexuality and Epilepsy”; см. ниже, 132F, прим. 1.
  6. Он был слишком длинным; см. ниже, 167F, прим. 2.
  7. Т.е. в работе Медера, “Psychologische Untersuchungen an Dementia praecox Kranken”, действительно в Jahrbuch, II:1.

114F

 

12 ноября 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Полностью с вами согласен. Это честь иметь много врагов![1] Теперь, когда мы можем жить, работать, публиковаться и наслаждаться некоторым дружеским общением, жизнь совсем не так плоха, и я бы не хотел, чтобы она слишком скоро менялась. Когда придет день «признания», это будет как ужасная магия ада для святой скуки рая. (То есть, конечно, наоборот.)

Я колебался насчет Паркера; в свете сообщений Брилля, я решил, что это очень сложно; теперь, когда я получил и просмотрел первый выпуск и особенно ваши замечания, я отказываюсь. Работа идет очень медленно; я пашу с восьми до восьми. Вы примете ее для второго полутома Jahrbuch, если моя внутренняя неприязнь к неискренности помешает написать другую публикацию — о человеке-крысе с неврозом навязчивости? (Он чудесно поправляется.) Я не хочу давать другим журналам что-то столь специфическое; это может быть понятно только для нашего более непосредственного круга, потому что предполагает знание Исследований и Бог знает чего еще. Я бы приветствовал ваше честное редакторское мнение. Но помните, что эта работа в любом случае будет опубликована во втором томе Избранных работ.[2]

Поскольку вы спрашиваете, у меня нет возражений разбить на две части анализ Бинсвангера. Мальчик уже должен был его закончить. Некоторый ореол в виде предисловия пойдет на пользу Jahrbuch.

Я слышал от Абрахама, что он выжил в первой битве за Берлин.[3] Он на опасной почве на этом передовом посту.

Мой мужчина с тревогой, который, как вы, без сомнения, помните, был офицерским корпусом, теперь посреди прекраснейших решений, который он сам обнаруживает; он действительно заслуживает докторской степени как malade imaginaire [воображаемый больной — фр.] Он говорит, что надеется завершить свое выздоровление литературной работой, которая послужит нашим целям.

Книга Молля о половой жизни детей одновременно скудная и неискренняя. Какая же у него, должно быть, жестокая и злобная душа и узкий ум. Даже ваш руководитель уже принял инфантильную сексуальность. Да, он хочет называть ее как-то иначе из страха задеть брезгливых, возможно, «сексильностью» по образцу аутизма.

Я наслаждаюсь вашим добрым юмором. Вы сможете справиться и с учениками, и с врагами, у меня нет никаких сомнений.

Толкование сновидений уже вышло, но копий у меня пока нет. Через несколько дней оно принесет вам приветствие от

Сердечно вашего, Фрейда

P.S. Мы надеемся, ваша дорогая жена здорова.

  1. В рукописи: Viel Feind, viel Ehr! — расхожее выражение, изначально девиз немецкого генерала Георга фон Фрундсберга (1473-1538). / Этот абзац был опубликовал в Jones, II, pp. 49f./44f.
  2. «Общее изложение психоаналитического метода» (см. выше, 112F, прим. 2) так и не было написано.
  3. 9 нояб. Абрахам выступал в Берлинском обществе по психиатрии и нервным болезням на тему браком между родственниками и неврозом (= “Die Stellung der Verwandtenche in der Psychologie der Neurosen”, Jahrbuch, I:1, 1909) и подвергся нападкам Зихена, Брааца и других. См. его письмо от 10 нояб. 08 г. в Freud/Abraham Letters, p. 55; а также Jones, II, p. 128/114.

115J

 

Бургхольцли — Цюрих, 27 ноября 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Оставив все свои обязанности, потому что моя жена должна рожать, я, наконец, нашел время написать вам. Я давно собирался спросить вас, намереваетесь ли вы написать редакторское предисловие сам или в сотрудничестве с Блейлером. Предисловие — это нормальная вещь, нужно же, в конце концов, хвалиться. Я был бы рад, если бы вы дали мне вскоре знать, чтобы я сказал Блейлеру о ваших намерениях. Я думаю об этом примерно так: вы поведете с точки зрения психоанализа, а Блейлер последует с точки зрения психотерапии. Предисловие будет подписано и вами, и Блейлером. Материал для первого номера готов, за исключением работы Бинсвангера: 1) ваша работа; 2) Абрахам: «Браки между родственниками»; 3) Медер: «Сексуальность и эпилепсия»; 4) Бинсвангер; 5) я: «Значение отца в судьбе индивидуума».[1] Я откладываю краткие изложения до второго номера, так как хочу сделать первый более интересным ради рекламы. Краткие изложения тут не сильно помогут, несмотря на их полезность. Я полагаю, что первый номер выйдет примерно на 250 страниц, что вместе со вторым должно составить около 500 страниц всего. Это довольно внушительный том. Для второго номера у меня есть кое-какие истории случаев Dem. praec. (На самом деле, паранойя — это термин получше, но с ним тут тебя не поймут.)[2]

Сейчас вы уже должны получить работу Брилля.[3] С точки зрения преданности она хороша, но он опустил то, что я рекокомендовал как интересное и напечатал то, против чего я возражал (Пенсильвания/Парсифаль). В качестве первой попытки я хотел бы кое-что получше. Тем не менее, для мыслящих людей сублимация отца значительна, и все, что получше, все равно не дойдет до пустоголовых. У меня есть оттиски и письмо от Мортона Принса. Заря еще не началась. Мой друг Петерсон давал лекцию о «Расположении сознания» (оно в corpus stratum, если хотите знать), от которой тошнит даже самых закаленных слушателей.[4] Новая фланговая атака появилась в Grenzfragen Лёвенфельда:[5] Верагут[6] при помощи жены перевел бесконечно незначительную книгу Вальдштейна Подсознательное я[7], просто чтобы показать, кто первый знал о «подсознании». Она полна тривиальностей, даже с учетом того факта, что опубликована в 1897 г. В предисловии Верагут говорит о растущей исключительности фрейдистской школы, под которой имеет в виду, что мы перестали приглашать его на наши вечера, поскольку он никогда не отвечал на наши первоначальные приглашения. Монаков тоже обращает на себя внимание. Он основал общество неврологов с Дюбуа,[8] в которое была приглашена вся деревенщина нашей славной страны, даже экспериментальный психолог из Цюриха;[9] единственное, что он понял из всей программы — это ужин. Я торжественно обошел его молчанием, как и, радостно сказать, Франк; все его хождения вокруг да около не помогают, он не может избавиться от репутации последователя Фрейда. В любом случае, весь этот шум не повредил моей практике; напротив, она переполнена.

Как поживает фрау К—? Фрл. Д— с вами? Она ко мне так и не пришла. Что странно, ее брат навестил меня однажды под каким-то благовидным предлогом.

У нас было очаровательное письмо от жены Матмана. Они действительно толковые люди.

Мы получили Толкование сновидений с большим удовольствием. Книга Рутса, которую вы упоминаете, на самом деле появилась: ее подзаголовок — «О музыкальных фантомах».[10] Этот человек немного чудаковат и ужасно помпезен. Parturiunt montes, nascetur ridiculus mus[11] должно быть его девизом.

С наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Юнг

  1. См. ниже, 133J, прим. 1.
  2. См. выше, 12J, прим. 1. и ниже, 122F, прим. 2
  3. См. ниже, 116F, прим. 5 и 6.
  4. В Нью-Йоркском неврологическом обществе, 6 окт. 08 г.; опубликовано в Journal of Abnormal Psychology, III (1908-9). / Corpus stratum — это масса серого вещества в основании каждого полушария головного мозга.
  5. Grenzfragen des Nerven- und Seelenlebens (Wiesbaden: Bermann), ed. L. Löwenfeld and H. Kurella.
  6. Отто Верагут (1870-1944) — невролог, профессор физиотерапии, Цюрихский университет.
  7. Луи Вальдштейн (1853-1915), The Subconsciousness Self and Its Relation to Education and Health (New York, 1897); tr. Gertrud Veraguth, Das unbewusste Ichund sein Verhältnis zur Gesundheit und Erziehung (Wiesbaden, 1908); обзор Юнга, Basler Nachrichten, 9 дек. 09 г. (в CW 18). Предисловие Верагута включено в нью-йоркское издание 1926 г.
  8. Поль-Шарль Дюбуа (1848-1918) — профессор невропатологии в Берне; он лечил невроз убеждением и другими рациональными средствами. Относительно Общества неврологов см. ниже, 164J, конец.
  9. Определить не удалось.
  10. Фрейд дал следующее добавление в первом издании Die Traumdeutung (1900): «Делая последние правки в сентябре 1899 г., я узнал о небольшой публикации Inductive Untersuchungen über die Fundamentalgesetze der psychischen Phänomene доктора К. Рутса, 1898 г., в которой была анонсирована большая работа по анализу сновидений. Из указаний, данных автором, я рискну предполагать, что его открытия во мпогих деталях соответствуют моим». Подзаголовок этой работы, или, вернее, название первого тома, был Experimentaluntersuchungen über Musikphantome (Darnstadt, 1898); автором было Кристоф Рутс (1851-1924). Фрейд сохранял добавление вплоть до 3-го издания Die Traumdeutung, но потом оно было отброшено. Следующий том Рутса об анализе проследить не удалос.
  11. «Будет рожать гора, а родится смешная на свет мышь» (Гораций, Ars Poetica, 1.139) [зд. в пер. М.Л. Гаспарова — прим. перев.ы]

116F

 

29 ноябяр 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Нет, заря еще не началась. Мы должны тщательно следить за своей маленькой лампой, ведь ночь будет долгой. К тому, что вы прочитали и на что обратили мое внимание, я добавляю публикацию Штейерталя в серии Хохе, Что такое истерия?[1] Ее стоит прочитать. Счастливый автор из Мекленбурга, и если у него есть рубашка, знаменитая проблема разрешена.[2]  Не зная личных обстоятельств, я истолковал опус Вальдштейна Верагута так же, как вы; новости о расположении сознания потрясли меня. Но я довольно привык к безответственным утверждениям моих последователей. Не так давно один из моих людей из Общества Среды набрался храбрости и прочитал работу о природе извращений;[3] она звучала так, словно я никогда ни слова не говорил о них в Трех эссе, и друг Штекель его поддержал. Сущность извращений, говорит он, неизвестна и долго останется таковой.[4] Я могу понять, что те, кто возвещают ошибки, оказывают человечеству большую услугу; они подталкивают людей искать истину, тогда как те, кто говорит истину — это худшие вредители из всех, потому что подталкивают остальных к противостоянию истине. Оригинальность тоже может быть целью в жизни.

Я хочу защитить работу Брилля от вашей критики.[5] Я подумал, что она довольно хороша, конечно, я не знаю, сколько из того, что вы ему рекомендовали, опущено. Пеннс-Парсиваль[6] выглядит для меня неплохо. Я отважился перевести это с параноидального языка. Это выглядит так: «Я все еще люблю **,[7] которая (в) Пеннс (с) Тоу? У меня еще есть право отождествляться с ней?» Выглядит как оставление гетеросексуальности ради гомосексуальности, которая тянет его к отцу. Верно, что он не истолковал правильно значение отца. Он главный персонаж драмы. С помощью своей болезни он достигает запоздалого послушания, так чтобы стать сыном сердца своего отца. Осирис и Исида снова его родители. Обожествление, а также желание, чтобы отец умер (как Банкир О.)[8] и оставил ему наследство. Я был очень рад услышать, что вы затронули комплекс отца. У меня большие надежды на этот том. Остался только месяц до публикации.

Тем временем, позволю себе надеяться, судьба снова сделала вас отцом, и, возможно, звезда, о которой вы говорили на нашей долгой прогулке, поднялась для вас. Перенос своих надежд на детей — это определенно прекрасный путь удовлетворить неразрешенные комплексы, хотя для вас это еще слишком рано. Напишите мне; до тех пор я полагаю, что отважная мать здорова; для ее мужа она, должно быть, драгоценнее всех ее детей, как и метод должно ценить выше результатов, которые он дает.

Я не слышал и не видел фрейлейн Д—. Фрау К—, вероятно, будет крепким орешком. Конечно, легко видеть, что ее беспокоит, но другая часть проблемы — заставить ее понять и принять это, — будет, без сомнения, трудной. Пример: с тех пор, как ее экипаж чуть не раздавил ребенка, когда она отправилась в поездку (или она заключила из крика, что это случилось), ей перестало нравиться ездить в экипаже, каждые несколько минут она хочет обернуться, чтобы убедиться, что ничего не случилось; она бы хотела вообще перестать. В толпах она боится кого-нибудь толкнуть. Все это очень просто: в фантазии она мужчина, который ездит вперед-назад и зачинает (убивает)[9] ребенка; толкание означает, что она сама хотела бы жестоко толкнуть. Она мужчина, потому что нуждается в мужчине, но не хочет его искать и вместо этого с ним отождествляется. Ее болезнь началась, когда она обнаружила, что муж стал импотентом после эпидидимита. Так все и шло. Это так ясно, что аж волосы становятся дыбом. Тем не менее, терапия приносит скудные результаты. Она перевязывает себя на ночь, чтобы гениталии стали недоступны; можете представить, насколько она доступна интеллектуально.

Я знаю книгу Рута о музыкальных фантомах: это не заявленная книга о сновидениях.

Я готов написать предисловие, если вы думаете, что это необходимо. У меня самого такого желания нет. Мне кажется, что этот Jahrbuch, который действительно предлагает что-то новое и находит свое оправдание на странице содержания, не ограничен теми же требованиями, как еще один журнал по психиатрии и нервным заболеваниям, который должен искусственно представлять программу в первом номере. Но как пожелаете. Или мы могли бы поместить программную статью в конце первого тома. Причина моего нежелания может быть просто в том, что я перетрудился и потому не особенно энергичен.

Я готов поверить, что оживление против вас совсем не вредит вам. Из всей этой враждебности мы можем сделать вывод, что оказали больше впечатления, чем сами думали. Мораль: продолжайте подчинять.

С наилучшими пожеланиями и поздравлениями со счастливыми событием,

Ваш, Фрейд

  1. Armin Steyerthal, Was is Hysteria? Eine Nosologische Studie (Sammlung zwangloser Abhandlungen aus dem Gebiet der Nerven- und Geisteskrankheiten, ed. Alfred Erich Hoche, VIII:5, Halle, 1908). Обсуждалась на собрании Общества среды 9 дек. 08 г. (Minutes, II, p. 79).
  2. Ср. пословицу: “Wenn er ein Hemd hat, so ist der Rock nicht wiet” = «Если у него есть рубашка, то и до пиджака недалеко». Мекленбург был печально знаменит своей бедностью.
  3. Fritz Wittels, “Sexual Perversity”, Minutes, II, pp. 53ff. (18 нояб. 08 г.) Замечания Фрейда, подобные этим, на p. 60. / Виттельс (1880-1950) — венский психоаналитик, племянник Исидора Садгера; он оставил Венское общество в 1910 г., присоединился к Штекелю и позже записал несколько критическую биографию Sigmund Freud, His Personality, His Teachings, and His School (tr. E. and C. Paul, 1924), но в 1925 г. вновь был принят в Общество и впоследствии опубликовал полностью благосклонную книгу Freud and His Time (tr. L. Brink, New York, 1931). После 1928 г. жил в Нью-Йорке.
  4. Остаток этого абзаца цитируется в Jones, II, p. 489/439. Юнг пересказывал его в “New Paths in Psychology” (orig. 1912), CW 7, rev. edn., par. 411, в конце. См. также 291J, прим. 5.
  5. Brill, “Psychological Factors in Dementia Praecox (An Analysis)”, Journal of Abnormal Psychology, III:3 (окт.-нояб. 1908 г.) Брилль дает более удобочитаемое описание случая в Freud’s Contribution to Psychiatry (1944), pp. 93ff., цитируя письма Фрейда и Юнга к нему относительно анализа. Фрейд обсуждал статью на собрании 9 дек. 08 г. (Minutes, II, pp. 78f.)
  6. Пеннс = аббр. от Пенсильвания. Пациент в Цюрихе (Брилль занимался этим случаем, будучи в Бургхольцли) получил письмо от своей бывшей возлюбленной, которая работала служанкой у семьи Тоу в Питтсбурге. «Пенсильвания, Тоу» играло роль в его галлюцинаторном бреде. В анализе Брилля пациент превращает «Pa» (аббр. Пенсильвании) в «Парсифаля» и «Тоу» в «Тора». Во время психотического эпизода пациент встал на молитву и постоянно повторял: «Я Парсифаль, самый простодушный дурак?» (в музыкальной драме Вагнера Парсифаль называется reiner Thor, «простодушный дурак»).
  7. Так в рукописи.
  8. Согласно статье Брилля, обеспеченный банкир из Базеля, описание смерти которого интересовало пациента, прежде банковского клерка. Очевидно, Даниэль Осирис, франко-греческий филантроп, который умер в фев. 1907 г. Он купил усадьбу Мальмазон возле Парижа и передал французскому государству.
  9. В рукописи: (umbringt), подчеркнуто точками.

117J

 

Бургхольцли — Цюрих, 3 декабря 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Сердечно благодарю за вашу поздравительную телеграмму![1] Можете себе представить мою радость. Роды прошли нормально, мать и дитя[2] здоровы. Жаль, что мы больше не крестьяне, иначе я бы сказал: теперь, когда у меня есть сын, можно почить в мире. Намного больше можно сказать об этой сложной теме.

Что касается Брилля, мое несогласие не означает, что я считаю Пеннс-Парсифаля невозможным. В теории я с этим согласен, но на практике думаю, что неуместно представлять такие (для непрофессионала) неубедительные параллели в работе начинающего. По этой причине я советовал Бриллю не включать его. То, что он опустил, было важно. За день до приступа бреда пациент посетил жену хорошего друга, человека, который был в лечебнице для душевнобольных уже долгое время. (Похоже, что жена была не совсем безразлична!) Будучи с ней, он читал письмо, которое она недавно получила от его друга, и оно оказало на него глубокое впечатление. Сразу после этого он отправился в гостиницу и вел живую беседу о католической религии с незнакомцем, а затем случилось что-то еще, напомнившее мне о любовной магии[3] (?) Парсифаля или чем-то подобном; к сожалению, детали сейчас не приходят мне в голову. Все это прекрасно согласовывалось, и я советовал Бриллю не опускать это. Я знаю свою раздражительность, но всегда рад, когда вы мне на нее указываете. Например, с Абрахамом было достигнуто большое облегчение.

Я поспешу добыть ту книгу об истерии из серии Хохе, которую вы упоминали. Время от времени нужно смотреть, летают ли вороны над горой.[4] Моя работа об отцовском комплексе не потрясает основ, но, как мне кажется, достойная работа. Надеюсь, она вам понравится. Во всяком случае, ее преданность делу не оставляет желать лучшего. Теперь, когда я все больше и больше отделяюсь внутри от прежнего способа существования, я начинаю чувствовать, как клиника и ее среда ущемляли мою интеллектуальную свободу. Я стал значительно более мобильным, и потому большим стимулом для своих учеников. В результате анализ Dem. praec. развивается. Мы заполучили еще один довольно милый случай. У мужчин гомосексуальность, похоже, играет потрясающую роль.

Естественно, я оставил идею предисловия к Jahrb.; в нем нет нужды. Блейлер тоже не настаивает. Хвала небесам, содержание сделает свое дело, если позволите немного нескромного самолюбования.

С наилучшими пожеланиями,

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. Отсутствует.
  2. Франц Карл Юнг.
  3. В рукописи: Minnezauber, как в музыкальной драме Вагнера, но Юнг, очевидно, был не уверен, что использовал верное слово и поставил вопросительный знак.
  4. Аллюзия на немецкую легенду. Император Фридрих Барбаросса (ум. 1190 г.) спит внутри горы Кифхойзер в Тюрингии. Там он останется, пока ему не настанет время выйти и восстановить древнюю славу империи. Каждые сто лет он отправляет карлика посмотреть, летают ли вороны над горой; если летают, император должен ждать еще сто лет. Легенда была записана братьями Гримм (Deutsche Sagen, I, 1816, no. 23) и популяризирована в стихотворении Фридриха Рюккерта «Барбаросса», написанном вскоре после этого.

118F

 

11 декабря 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

С этой же почтой вы получите оттиск «Половых теорий у детей».[1] Я могу объяснить свою запоздалую реакцию (которая для меня необычна) переработкой и нерасположенностью. Не нужно искать объяснений с вашей стороны. Нота свободы в ваших письмах с тех пор, как установилось, что вы сам себе хозяин, это ответ на мои сердечные пожелания. Вы увидите, какое это благословение — не иметь над собой хозяина. Сочетание — социальное освобождение, рождение сына, работа об отцовском комплексе — намекает мне, что вы на перепутье в своей жизни и выбрали верное направление. Мое собственное отцовство не будет для вас обузой, я мало что могу для вас сделать, и я привык отдавать то, что имею.

Должен сказать, ваше сожаление о невозможности играть идеального героя-отца («Мой отец зачал меня и умер»)[2] поразило меня как очень незрелое. Ребенок найдет в вас незаменимого отца на много-много лет, сначала в позитивном, затем в негативном смысле! Мы очень рады, что мать и ребенок здоровы. Ваша жена кормит ребенка сама? (Женское любопытство.)

Дейтике говорит мне, что уже получил рукопись Jahrbuch. В то же время он отправил второй том моих Избранных работ по теории неврозов на печать; ничего в них не будет ново для вас (кроме двух страниц об истерических припадках, которые также появятся в журнале Молля).[3] Бизнес — это беспокойство во всех отношениях, но мой дух не всегда крепок. Я многое вынес и нуждаюсь время от времени в некотором послаблении.

Я так одержим идеей ядерного комплекса[4] в неврозах, словно это сердце случая Маленького Герберта, в котором я никак не могу продвинуться вперед. Недавнее наблюдение искушает меня проследить комплекс отравления, когда он присутствует, до детской интерпретации тошноты беременных. У меня также есть туманные идеи о теории проекции в паранойе; мне нужно проработать их вовремя до вашего предполагаемого визита следующей весной.

Недавно я получил работу от Франка,[5] в которой он держит хвост пониже и даже время от времени дружески им виляет. Но очевидно, что всякий, кто использует гипнотизм, не обнаружит сексуальность. Она, так сказать, растрачивается на гипнотический процесс.

С наилучшими пожеланиями,

Всегда ваш, Фрейд

  1. “Über infantile Sexualtheorien”, Sexual-Probleme, IV:12 (дек. 1908 г.) = “On the Sexual Theories of Children”, SE IX.
  2. Аллюзия на героя музыкальной драмы Вагнера Зигфрид; см. Акт II, сцена III.
  3. См. ниже, 131J, прим. 1.
  4. В рукописи: Kerncomplex. Первое появление (в этой переписке) данного термина, вместо которого Фрейд начал использовать «Эдипов комплекс» в 1910 г. См. “A Special Type of Choice of Object Made by Men”, SE XI, p. 171, n. 11; а также “Sexual Theories of Children”, SE IX, p. 214, n. 1.
  5. Ludwig Frank, “Zur Psychanalyse” (Юбилейный сборник статей на 60-летие Фореля), Journal für Psychologie und Neurologie, XIII (1908). См. пространную критику Юнга в его “Abstracts”.

119J

 

Бургхольцли — Цюрих, 15 декабря 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я прикладываю два черновика титульной страницы Jahrbuch. Пожалуйста, дайте знать, какая версия кажется вам более подходящей. В поддержку своего предложения Блейлер заявляет, что может делать только скромные публикации и потому не может поместить свое имя рядом с вашим. Мое возражение на это заключается в том, что я крайне не расположен позволять так заметно вытолкнуть меня на передний план, ведь я знаю, что это не пойдет нам на пользу. Я слишком молод, и успех забыть труднее всего. Потому я боюсь, что некоторые авторы, которые счастливы публиковаться под вашей вашей эгидой, будут против моего появления как главы проекта. Так что я надеюсь, что вы выберете в пользу версии, которая несет некоторое сходство с моим предложением. Конечно, это неестественно ставить имя Блейлера прежде вашего; я сделал это только потому что Блейлер имеет преимущество Professor publicis ordinarius.[1] Между его третьей и второй версией больших различий нет, хотя третья немного лучше.

Большое спасибо за оттиск. Хорошо наконец иметь все теории вместе. Вчера я наткнулся на новую теорию (в случае истерии) — теорию инкубации: нужно согревать тело, чтобы в нем появился ребенок. Думаю, иногда так делают.

Большое вам спасибо за последнее письмо, на которое, надеюсь, смогу вскоре ответить детально.

В спешке и с наилучшими пожеланиями!

Весьма искренне ваш, Юнг

  1. = полный профессор.

120F

 

17 декабря 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Я одобряю ваши аргументы и поддерживаю ваше предложение. Я возражаю отношению Блейлера на том основании, что его скромность бьет мимо цели, т. е. может лишь навредить нам обоим. Легко понять, что если его имя идет первым, то отражает не порядок старшинства, а алфавитный порядок, что обычно в таких публикациях. По той же причине, будь мое имя первым, это означало бы порядок старшинства и было бы крайне спорно.

Я также хотел бы предложить маленькое изменение в вашем черновике. Оно связано с названиями и задумано, чтобы скрыть мою наготу.

Под управлением

Проф. др. О. Блейлера,

директора Психиатрической клиники

в Цюрихе

и проф. др. Зигм. Фрейда

из Вены

Мое «профессор»[1] — это лишь титул и не может использоваться нигде больше. Надеюсь, я убедил вас в важности этого изменения.

Что ж, как бы вы двое ни решили, сердечно поздравляю вас с рождением Jahrbuch Юнга, как все будут его называть.

Сердечно ваш, в спешке, Фрейд

  1. Фрейд получил право использовать титул профессора в 1902 г., но это не давало академического положения в университете. (См. Jones, I, pp. 372ff./339ff.) Блейлер, с другой стороны, был полным профессором, занимающим кафедру по психиатрии.

121J

 

Бургхольцли — Цюрих, 21 декабря 1908 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Сердечно благодарю за ваше решение. Уверен, так будет лучше. Тем временем наборщик уже должен быть за работой. Я помещу краткие описания не в этот номер, а в следующий, так как число страниц уже гораздо больше, чем я рассчитывал: ок. 320, что значит больше 600 страниц за весь год, такого числа я не предполагал.

Здесь все хорошо. Моя жена, конечно, кормит ребенка сама, и это удовольствие для них обоих. Я чувствую, что сочетание рождения сына с рационализацией комплекса отца — это крайне важная поворотная точка в моей жизни, не в меньшей степени потому что я теперь вывожу себя и из социальных отцовских отношений. Это меня не огорчает. У Блейлера заблуждения о гомосексуальном преследовании в его снах, и он начинает кичиться своими усиленными гетеросексуальными фантазиями. Связь на его стороне, похоже, сильнее.

Доктор Стокмавер из Тюбингена анализирует пациентов в D. pr.; есть подходящая возможность для дискуссии, и я вынужден сформулировать свои взгляды. Что производит глубочайшее впечатление в D. pr., так это, несомненно, аутоэротизм. Однако, следует отметить, что это характерно, только если он появляется в попытке компенсации. Насколько я понимаю сейчас, это только неудачная попытка, дающая впечатляющую картину. Одна форма аутоэротизма встречается и в истерии; на самом деле, всякий подавленный комплекс аутоэротичен. Из этого аутоэротизма, который лишает объект некоторого количества катексиса либидо, происходит, или мне так кажется, истерический гиперкатексис объекта, т. е. увеличение объектного либидо ввиду провала компенсации. В истерии это часто удается слишком хорошо, как мы хорошо знаем. Dem. pr. начинается примерно таким же образом, но аутоэротизм появляется как специфический фактор только в предпринятой компенсации, которая всегда неудачна и обычно «безумна». Недавно у нас был прекрасный случай, классический в своей простоте: 40-летняя женщина, довольно анемичная, была госпитализирована, потому что она умоляла каждого мужчину на улице о коитусе.

Либидо к ее мужу уменьшалось с годами, затем (при несчастных обстоятельствах) пришла утомительная беременность и тяжелые роды; все следы либидо исчезли. Но в прямой пропорции к его исчезновению в пациентке росло убеждение, что муж изменился и больше ее не любит. Она считала его либидо обманом, он волочился за другими женщинами и не давал ей настоящей любви. Потому она всеми силами вынуждала его на коитус до четырех раз за ночь, а также днем, и замечалось, что она была очень страстной до момента эякуляции, а затем довольно безвольной. Как только коитус заканчивался, она хотела этого снова. Она казалась ненасытной. Наконец, она требовала коитус от деверя в присутствии мужа. Она также пыталась залезть в постель к деверю, где он спал со своей женой, даже требовала коитуса от собственного брата; ходила по улицам, выпрашивая его. Но она ни разу его таким путем не получила (истерия!!) и сама поразилась, когда однажды за ней последовал мужчина. Она сказал, что хорошо знала — ее брат и деверь и не подумали бы о коитусе с ней; она только хотела указать им, что они должны ей помочь, потому что что-то было не так.

В этом случае мы прекрасно можем видеть пустоту компенсации. Таким образом, мне кажется, что разницу между двумя болезнями нужно без исключений искать в попытке компенсации. В истерии она успешна в известных пределах и в данной степени подлинна; в D. pr. она безуспешна и всегда ложна. Мы получаем впечатление об аутоэротизме только из попытки компенсации. Что вы думаете о неудаче в производстве либидо? Когда люди устают, они становятся аутоэротичными, страдают от тревоги, имеют галлюцинации и т. д. Дайте им поспасть и поесть, и дух тревоги исчезает. Например, старческие меланхолии и тревожные состояния — это негативные двойники сексуальности, очевидно, результат недопроизводства либидо. Однажды я видел, как невроз навязчивости, длившийся годами, перешел в старческую тревожную меланхолию. У многих молодых с D. pr. то, что видно сначала — это заметная тревога, которая позже превращается в манию преследования. Истощающие физические болезни способствуют прорыву острой кататонии и всего подобного. Могу я как-нибудь услышать ваши взгляды об этом?

С наилучшими пожеланиями счастливого Рождества и Нового Года,

Весьма искренне ваш, Юнг

122F

 

26 декабря 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Я только что закончил править первые вычитки «Фобии» и первые шестнадцать страниц перепечатки «Доры». Ференци, который всегда приносит мне немало удовольствия, приехал из Будапешта и привез прекрасную работу о переносе;[1] и ваше письмо с разъяснениями о паранойе[2] лежит передо мной: все продвигается, и мы работали не зря.

(Кстати говоря, Абрахам сказал мне о вашем расхождении с ним.[3] Я поделился с ним своими мыслями, потому что он совершенно неправ. Жаль, но каждый нуждается в некотором снисхождении.)

То, что вы пишете о паранойе, полностью соответствует некоторым гипотезам, которые мы, Ференци и я, разработали в Берхтесгадене, но не хотели мешать вашей работе. Наша первая теорема была такова: то, что нам говорят параноики, ложно; т. е. противоположное истинно. (Есть две антитезы: мужчина и женщина, любовь и ненависть.)  Вторая теорема: то, что мы считаем проявлением их расстройства (все, что бросается в глаза, вспышки, возмущения, а также их галлюцинации) — это их попытка исцелиться — вы называете это попыткой компенсации. Но это то же самое. Пациенты, похоже, знают о прекрасной формуле, которую вы выдумали на наших прогулках, потому что пытаются исцелиться, став истериками.

С другой стороны, я не могу сказать, что мы видим аутоэротизм только в предпринятой компенсации. Мы, скорее, видим ее, в отчетливой кульминации dementia; следует ожидать, что ее можно найти стоящей за конфликтам и стремлениями к компенсации. В настоящей паранойе рецидив аутоэротизма был полным провалом, либидо может полностью вернуться к объекту, но искаженное и преображенное, потому что как только произошло отделение, его уже полностью не исправишь. Так что вот мое заключение: Во всяком случае: Подавление через отделение либидо.

а) Успешное, аутоэротизм — простая Dem. pr.

б) Неуспешное, полное восстановление либидозного катексиса, но после проекции и трансформации — типичная паранойя.

в) Частичная неудача — предпринятая компенсация — ложная истерия — конфликт, завершающийся частичным аутоэротизмом — образует нечто промежуточное между Dem. pr. и паранойей.

Я бы хотел предложить вам не использовать термин аутоэротизм так включительно, как Х. Эллис,[4] чтобы он не включал в себя истерическое использование либидо, а только подлинно аутоэротичные состояния, в которых все отношения с объектами были отброшены. Если мы различаем между фантазией и реальностью, то должны избегать этого расширения концепции.

Когда нет абсолютной необходимости, я бы не хотел использовать концепцию недопроизводства в Dem. Я полагаю, что этот фактор может входить в меланхолично-маниакальный синдром. Но мы можем обойтись и без него.

До 1909 г.

Сердечно ваш, Фрейд

  1. “Introjection and Transference”; см. ниже, 168J, прим. 1.
  2. В предыдущем письме Юнг использовал термин “dementia praecox”.
  3. Абрахам обиделся на то, что Юнг отложил публикацию кратких изложений Абрахама в первом выпуске Jahrbuch, чтобы опубликовать собственную работу. См. письмо А. от 18 дек. 08 г. и ответ Фрейда 26 дек. 08 г. в Freud/Abraham Letters.
  4. Хевлок Эллис (1859-1939) — английский ученый, автор Studies in the Psychology of Sex. Здесь речь идет о работе “Autoerotism: A Study of the Spontaneous Manifestations of the Sexual Impulse” (orig. 1899), Vol. 1.

123F

 

30 декабря 1908 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Сначала всего наилучшего в году 1909, который кажется таким многообещающим для вас и для нашего дела. Особые добрые пожелания вашему маленькому сыну, который сейчас приступает к психической работе, о которой мы не имеем представления. Большое спасибо за ваш заботливый рождественский подарок, который по ассоциации напомнил мне чудесные дни в Бургхольцли.[1] Я получил его весь — необычный случай — остальная семья с негодованием от него отказалась. Мне он понравился гораздо больше, чем тот, что я пробовал у вас дома. Поразительно слышать, что вы ничего не знали об Абрахаме.[2] Я делаю вывод, что он не писал вам, что забирает «другие» краткие изложения и повторяет свою просьбу опубликовать его обзор моей работы в первом номере? Его письмо ко мне звучало так, что он уже написал вам. Но я могу лишь радоваться, что он передумал; ведь он так неправ, и вам будет проще простить его сейчас, чем в прошлый раз. Просто притворитесь, что ничего не знаете. Поверьте на слово, я задал ему хорошую порку. Очень жаль, очень жаль.

Наконец, я подошел к новостям, что университет Кларка, Уорчестер, Масс., през. Стэнли Холл[3] пригласил меня дать четыре-шесть лекций в первой неделе июля. Они ожидают, что мои лекции дадут мощный толчок развитию психотерапии. Повод: двадцатилетие (!) основания университета. Я отказался, даже не посоветовавшись с вами или кем-либо еще, самая важная причина в том, что мне придется прекратить работу на 2[4] недели раньше обычного, а это значит потерю нескольких тысяч крон. Естественно, американцы платят только $400 на дорожные издержки. Я не настолько богат, чтобы потратить в пять раз больше, чтобы дать толчок американцам. (Это бахвальство: два с половиной или три раза больше!) Жане, пример которого они приводят,[5] возможно, богаче или более амбициозен или не имеет практики. Но мне очень жаль рушить практику по такому поводу, потому что это было бы забавно. Я не верю, что университет Кларка, небольшое, но серьезное учреждение, может отложить свои празднества на три недели.

Ференц…