Юнг и Фрейд

Переписка

Письма от 1911 год

230J

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 18 января 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Теперь, когда я частично избавился от массы работы, которая всегда угрожает затопить меня после праздников, я могу снова вам написать. Вот событие, которое вас больше всего заинтересует: Блейлер наконец присоединился к Обществу. Я преклоняюсь перед вашим искусством! Бинсвангер, вероятно, уступит ему президентство. Я переговорю с ним на эту тему. В прошлое воскресенье я пригласил Блейлера к себе; он был само дружелюбие, все прошло гладко, мы провели весь вечер, беседуя с физиком о совершенно далеком от наших обычных забот — об электрической теории света. Врач-ассистент в клинике, доктор Майер, пока не решился присоединиться, хотя уже давал лекцию на нашем прошлом собрании.[1]

Мою работу уже копируют. Она растет и растет. Увидев вчера постановку Фауста,[1a] включая моменты из второй части, я все более уверен в ее ценности. По мере того, как она воплощалась в жизнь, ко мне приходили самые разные мысли, и я чувствовал уверенность, что мой уважаемый прапрадедушка[2] одобрил бы мою работу и еще более отметил бы с улыбкой, что его праправнук продолжил и даже расширил направление мысли своего предка. Но для яйца рискованно пытаться быть умнее курицы. Однако, то, что находится в яйце, должно в конечном счете набраться смелости выбраться наружу. Так что вы сами видите, к каким фантазиям я должен прибегать, чтобы защититься от вашей критики.

Говорят, ваш сын Мартин сломал ногу, катаясь на лыжах.[3] Это правда?

Я все еще должен поблагодарить вас за два оттиска. Жаль, что я пока не смог вам отправить свой.[4] Как я говорил, я задолжал всем. Моя жена отправит вам два фото для вашего пациента, адрес которого я куда-то заложил. Адрес фотографа: C. Ruf, Bahnhofstr. 40, Zürich. Его уведомили (как мы устроили в Мюнхене). Фото по 12 франков каждое. Фото для господина Бернейса[5] в Нью-Йорк было выслано давным-давно.

Я прочитал статью Патнема с удовольствием и изумлением. Действительно поразительно, как человек его возраста смог так проработать материал и как героически он отстаивает наше дело. Если бы только у нас был столь же отважный «боксер»[6] в Германии, который не боится выступить против эпохи.

Хор поношения в Германии, похоже, на время утих, возможно, чтобы перевести дыхание. Возможно, вы видели последнюю статью Хеллпаха в Neue Rundschau.[7] Все здесь поражены невероятной манией величия этого несчастного борзописца.

Я страстно жду новостей о событиях из Вены — Адлер. Бинсвангер говорит, что Адлер внимательно прислушивается к Хеберлину, который до сих пор с нами не в ладах. Его статья[8] (перечисленная в нашем Bulletin) не упоминает имени «Фрейд»; очевидно, он обнаружил все сам.

С семьей все хорошо, как и со мной. Я использую свое либидо самыми разными способами, проверяя, какую скромную долю тупости я могу себе позволить.

Надеюсь, Мюнхен пошел вам на пользу. Моя прекрасная ваза прибыли в целости. После своего отъезда вы втянули меня в дьявольские траты. Ваш пример был заразительным. Я купил себе небольшую картину и три чудесных рисунка, растратив около 1000 франков.[9] Как видите, мне в копеечку обошлось успокоить совесть за ваш прекрасный дар. Когда речь идет об objets d’art [объекты искусства — фр.], я легко становлюсь non compos mentis [зд.: теряю голову — лат.] После этого я пополз домой, зажав хвост между ног. Следовательно, мне придется приложить усилия, чтобы заработать денег.

Я до сих пор безмерно благодарен вам за Мюнхен!

Искренне ваш, Юнг

1. 13 янв. Майе выступал как гость, представив случай параноидальной dementia (Bulletin, no. 4, Feb. 1911, p. 3).

1а. В Pfauentheater; Фауста играл знаменитый актер Александр Моисси. (См. ниже, 255F, прим. 2).

2. См. выше, 134F, прим. 6. В Memories, p. 234/222 Юнг обсуждал свою «любопытную реакцию» на Фауста.
3. На Винер-Шнеберг (2014 м.) (не в Зальцкаммергут, как утверждает Jones, II, pp. 93f./84).
4. Не удалось определить, о чем именно идет речь.
5. Эли Бернейс (1860-1923) — брат жены Фрейда, который вышел за сестру Фрейда Анну (1858-1955) и осел в Нью-Йорке, 1893 г.
6. В рукописи: «Boxer».
7. Вилли Хеллпах (1877-1955) — профессор психологии и психиатрии в Карлруэ и Гейдельберге, позже активный германский политический деятель. Упомянутая статья — это “Die Psychoanalyse”, Die Neue Rundschau, дек. 1910 г. Обзор Юнга на его раннюю работу, Grundlinien einer Psychologie der Hysterie (1904) см. в CW 18. См. также выше, 218F, прим. 7.
8. Paul Haberlin, “Über zärtliche und strenge Erziehung”, Zeitschrift für Jugenderziehung, I:1 (1910).
9. В то время = около $193 или 40 фунтов стерлингов. (Enc. Britannica, 1911, “Money”).

231F

22 января 1911 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

Я не хотел продолжать нашу переписку после освежающих часов в Мюнхене, пока не смогу сообщить, что сыну не угрожает опасность осложнений и температура в норме, так оно и получилось. Он сломал ногу в лыжном путешествии. Он пять часов лежал в снегу без движения, пока не пришла помощь, и его конечности легко могли отмерзнуть, если бы друг не[1] следил за ним. Это произошло на высоте примерно 2377 метров и прошло только два с половиной дня, пока его не доставили в больницу. Что ж, полагаю, такие случаи вызываются теми же причинами, что и у сыновей неψαтиков.

Доктор Бьерр[2] из Стокгольма позвонил в тот же день. Он довольно сух и лаконичен, но я скоро понял, что он глубокий и серьезный мыслитель. Я посоветовал ему присоединиться к берлинской группе.[3] Он уже прочитал лекцию в Гельсингфорсе[4] и планировал лекцию в Стокгольме сразу после возвращения.[5] В Г. аудитория преимущественно заинтересовалась «абреакцией» — потому что они подавленные люди, как он проницательно отметил.

Возможно, я должен удовлетвориться исходом моей беседы с Блейлером, но не забывайте все приготовления, сделанные для этого в Цюрихе. Теперь я «подмажу» его письмами время от времени, чтобы удержать от рецидива.

У меня также проблемы со здоровьем. Польза мюнхенской передышки была скоро уничтожена работой, возбуждением, визитами и т. д. Я даже не мог просмотреть короткую работу о двух принципах.[6] Сегодня я снова чувствую себя нормально впервые в этом году и намерен закончить ее до конца месяца. Естественно, этот случай был обострен моим комплексом зарабатывания денег. Он оказал эффект бесполезного первого приза в лотерее.

Большое спасибо вашей жене за то, что она позаботилась о фотографии и отправила мне два снимка. Теперь я должен вам 36 франков; как недальновидно было с вашей стороны отправить мне те 40 марок через Шаффхаузен-банк. Теперь я в ответ должен привести в движение свой банк. Я еще должен вам одну марку вдобавок.

Адлер все еще не противоречит себе и скоро доведет свои идеи до логического завершения. Недавно он выразил мнение, что мотивация даже для коитуса не исключительно сексуальная, а также включает желание индивидуума выглядеть мужественно в собственных глазах. Это замечательный образчик паранойи. Пока ему не приходило в голову, что с такой теорией не может быть объяснения реальных страданий невротиков, их чувства несчастья и конфликта. Недавно[7] (после Мюнхена) он защищал часть своей системы перед Обществом и был атакован с разных сторон, и не мной. Теперь, когда я полностью понимаю его, я стал хозяином своих аффектов. Я буду обращаться с ним мягко и идти на компромисс, хотя без надежды на успех. — Я прикладываю статью Штекеля, которая моим вето была удалена из Zentralblatt. Будьте осторожны, показывая ее другим; она слишком компрометирующая.

Как я говорил, я не смог заниматься ничем для науки в последние несколько недель, но, что странно, я делал лучшую аналитическую работу, чем раньше, в некоторых случаях. Мне пришли в голову некоторые действительно поразительные озарения, которые будут утрачены по причинам конфиденциальности, но я думаю, они укрепили мое убеждение.

Вчера я получил короткое эссе Клюге о культе Митры (Der alte Orient, Vol. 12, No. 3).[8] Я не знаю, почему вы так боитесь моей критики по вопросам мифологии. Я буду счастлив, когда вы установите флаг либидо и подавления в этой области и вернетесь как победоносный завоеватель в нашу медицинскую родину. Эндопсихическому восприятию — фунциональный феномен Зильберера[9] — определенно суждено разрешить много загадок.

Если вам в ближайшем будущем выдастся случай поговорить со своим прапрадедушкой, передайте ему, что я давно интересуюсь его Миньоной[10], а также что он большой мастер умолчания.

С уважением к вам и вашим близким,

Всегда ваш, Фрейд

1. В рукописи nicht (не) опущено.
2. См. выше, 225F, прим. 4.
3. Он присоединился; см. Bulletin, no. 6 (Aug. 1911 г.), p. 1.
4. Прежнее (шведское) название Хельсинки; в 1809-1917 гг. Финляндия была Великим Княжеством под властью русского царя.
5. Бьерр читал лекцию о методе Фрейда 17 янв. 11 г. в Обществе шведских врачей в Стокгольме; см. также ниже, 234F, прим. 1.
6. Фрейд представил ее Венскому обществу 26 окт. (Minutes, III). См. ниже, 246F, прим. 3.
7. 6 нояб. в Венском обществе Хитшманн выдвинул предложение тщательно обсудить теории Адлера с особым вниманием к их отклонению от учения Фрейда, «так чтобы достигнуть, если это возможно, слияния двух точек зрения или, по крайней мере, прояснения разницы между ними». Фрейд предложил ограничить обсуждение «мужским протестом». Адлер начал свое изложение 4 янв. с работой о «Некоторых проблемах психоанализа» (см. ниже, 316F, прим. 1.), а Федерн первым выступал с опровержением (Minutes, III).
8. Theodor Kluge, Der Mithrakult: seine Aufänge, Entwicklungsgeschichte und seine Denkmäler (Der alte Orient, XII, 3; Leipzig, 1911).
9. Концепция, введенная Зильберером в двух работах — “Bericht” (см. выше, 150F, прим. 2) и “Phantasie und Mythos” (209F, n. 6) — и далее развитая в его лекции «Магия и другие темы» 19 янв. в Венском обществе (Minutes, III и Bulletin, no. 4, Feb. 1911, p. 2). См. ниже, 251F, а также Jung, Symbol of Transformation, CW 5, par. 302.
10. В Годах учения Вильгельма Мейстера Гете (1796) Миньона — это похожая на нимфу девушка-итальянка довольно двойственной сексуальности. Об интересе Фрейда к ней Филипп Саразин пишет в работе Sarasin, “Goethes Mignon”, Imago, XV (1929), что Фрейд вдохновил его предположить, что братья и сестры Гете умерли от туберкулеза, сопровождавшегося конвульсиями, и воспоминание о таких приступах могло повлиять на описание приступа Миньоны у Гете (pp. 375, 389-90). (Эта ссылка любезно предоставлена К.Р. Эйсслером. В своей монументальной работе Eissler, Goethe: A Psychoanalytical Study 1775-1786, Detroit, 1963, II, pp. 759ff. он предлагает иную интерпретацию приступа Миньоны.) О мотиве сокрытия см. также Обращение по случаю получения премии Гете Фрейда во Франкфурте 28 авг. 30: «…Гете, как поэт, не только полностью раскрывал себя, но также, несмотря на изобилие автобиографических записей, мастерски скрывал себя» (Address on the Award of the Goethe Prize, SE XXI, p. 212).

232J

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 31 января 1911 г.[1]

Дорогой профессор Фрейд,

Большое спасибо за все ваши новости в последнем письме. — Поскольку меня сейчас свалила инфлюэнца, это будет бездушное печатное письмо.[2] Афоризмы Штекеля чудовищны. Счастье, что их не допустили — Реальная причина тому, что я пишу вам в спешке и так бессвязно и отправляю письмо через третьи руки в том, чтобы представить моего друга со студенческих дней в Базельском университете, хирурга. Это дружелюбный коллега с достойным похвалы, хотя и ограниченным, интересом к психоанализу. Он не выставит себя в глупом положении и лишь хочет скромное место в Венском обществе, чтобы кое-чему научиться. Его зовут доктор Ахиллес Мюллер.[3]

Я и представления не имел о несчастье, постигшем вашего сына. В таких обстоятельствах чудо, что он так легко отделался. Такие случаи ужасно опасны. — Мы с женой шлем сердечные пожелания скорого выздоровления.

С уважением и пожеланием вам доброго здоровья

Искренне ваш, Юнг

1. Напечатано на машинке и подписано. / Jones (II, p. 159/140) цитирует письмо Фрейда Ференци от 8 фев. 11 г. в поддержку утверждения «В 1911 г. … сделал еще один визит в Америку, который заставил Фрейда выразить сожаление, что «кронпринц» так долго отсутствует в своей стране», Но эти письма ничем не подкрепляют вероятность такого отсутствия.
2. Согласно господину Францу Юнгу, сестра его отца Гертруда (1884-1935), которая была медсестрой в Бургхольцли в 1906-1908 гг., переехала в Кюснахт около 1909 г., чтобы жить со своей матерью (Эмилия, в девичестве Прейсверк, 1848-1923) и работала секретарем К.Г. Юнга примерно до 1925 г.
3. Мюллер (1877-1964) построил успешную карьеру хирурга и уролога в Базеле. Minutes, III сообщают о нем как госте на нескольких собраниях после 22 фев.

233F

 

9 февраля 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Патнем (который телеграфировал заказ на 400 оттисков немецкого перевода его работы, опубликованной в Zentralblatt[1]) пишет, что готовится прибыть в Европу с женой и детьми, чтобы посетить наш конгресс в Лугано,[2] если нам удастся так все устроить, чтобы он отплыл из Генуи 28 сентября.

Я полагаю, мы должны согласиться и установить даты конгресса соответственно, но подожду вашего ответа, прежде отвечать ему.

Со мной все хорошо после того, как в моем кабинете поменяли газовую трубу,[3] и я рад был бы повидать вас до сентября, я не думаю, что должен вызывать вас в Вену в соответствии с нашим соглашением. Я действительно был отравлен. Мой сын дома и потихоньку пытается ходить.

Третье издание Толкования сновидений теперь точно будет. Вы хотели бы, чтобы я рассмотрел какие-то вопросы в дополнении?

Пока дебаты с Адлером в Обществе были довольно удачными,[4] раскрыв слабые места врага.

С наилучшими пожеланиями вам и вашей дорогой жене и всем малышам.

Всегда ваш, Фрейд

1. См. выше, 214F, прим. 2.
2. Третий Международный психоаналитический конгресс, который Юнг изначально хотел провести в Лугано, прошел в Веймаре.
3. См. ниже, 236F.
4. На собрании Венского общества 1 фев. 11 г. Адлер зачитал другую неортодоксальную работу о «Мужском протесте как ядерной проблемое невроза»; собрание 8 фев. было посвящено дебатам о позиции Адлера, которые продолжились 22 фев. См. Jones, II, pp. 148f./131f.; а также ниже, 238F, прим. 5 и 316F, прим. 2.

234F

 

12 февраля 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Не хочу, чтобы это воскресенье прошло без письма вам. Будние дни слишком буйные. Я не получил вашего «бездушного» письма до 10-го и надеюсь, вы уже избавились от инфлюэнцы. Действительно странно было не видеть почерка над вашим именем. Я просил нового Ахиллеса прийти во вторник и буду рад взять его с собой в Общество как гостя. Мой сын дома, учится ходить. Мое состояние действительно пошло на поправку, когда от запаха газа избавились.

Сейчас я занят шведом Бьерром, серьезным коллегой и, без сомнения, человеком, с которым стоит считаться. Он прислал мне краткое изложение своей стокгольмской лекции для Zentralblatt, а также часть успешного анализа случая паранойи, о котором он уже рассказывал мне в Вене.[1] Теперь я должен прочитать работу, дать ему свое мнение и переслать все вас для Jahrbuch. Вам не кажется, что стоит выделить для этого место? Я сомневаюсь, что она будет закончена вовремя для первого номера, и это означает перенос кампании против паранойи на следующий. Похоже, это случай истерической паранойи, которая, я склонен думать, действительно существует, идентичная по форме с реальной паранойей, потому что основана на отождествлении с настоящим параноиком. У вас было когда-нибудь твердое подтверждение существование такого типа? Я напишу вам больше об этом, когда прочитаю работу.

Уже несколько недель я ношусь с большим синтезом[2] и надеюсь избавиться от него летом; для этого нужна комната, где я буду один, и лес неподалеку. Однако, наши летние планы все еще неопределенные. Для нас лето одна из неразрешимых проблем.

Недавно пациентка рассказала мне сон, который великолепно опровергает теорию. Он короткий. Ей приснилось, что кто-то стучит в ее дверь, и она просыпается; никто не стучал. Никаких ассоциаций. Каково решение? Остроумная шахматная проблема.[3]

Мои наилучшие пожелания вам, малышам и их матери.

Ваш, Фрейд

Что сталось с Пфистером? Давно от него ничего не слышал.

1. Краткое изложение было опубликовано в Zentralblatt, I:7/8 (май/июнь 1911 г.) О работе о паранойе см. ниже, 263J, прим. 3.
2. Очевидно, работа, ставшая Тотемом и табу, которую Фрейд начал писать летом. См. ниже, 268F, прим. 2, 270F, 293F, прим. 2.
3. «Шахматная проблема» разрешается в “A Case of Paranoia Running Counter to the Psychoanalytic Theory of the Disease”, SE XIV, p. 270.

235J

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 14 февраля 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Прежде всего очень рад слышать, что вы снова здоровы. Никто не мог учуять газ? Из достоверного источника до меня дошла часть «комплексной» истории вашего сына. Мартин любимец у матери? Уверен, остальное вы знаете так же хорошо, как я.

Я думаю in extenso разобрать все публикации Адлера и обсудить в Цюрихе. Патнем молодчина. Еще перед вашим письмом я написал ему, что, по согласию с вами, я назначу дату конгресса так, чтобы он смог отплыть из Генуи 28 сентября. Он встретится с вами в Цюрихе у меня; затем вы сможете дать семинар вместо меня, лично для Патнема, конечно. Он будет тут 2-3 недели, работая. Поразительный человек, настоящий аристократ.

Да, у меня есть некоторые пожелания для третьего издания вашего Толкования сновидений: я критиковал «Механизм и интерпретацию сновидений» Мортона Принса очень остро и детально,[1] а также натаскивал своих студентов к самым строгим фрейдистским привычкам. Теперь я заметил, что мои студенты (и сам я) делают исключение для следующих отрывков: стр. 92 (2-ое изд.) «Сны маленьких детей … довольно безыинтересны по сравнению со снами взрослых».[2] и т. д., спорно в терминах фрейдистский сексуальной теории. Сны детей на стр. 92 и 93 кажутся мне недостаточно интерпретированными; интерпретация раскрывает только поверхностный слой сна, но не сон в целом, который в обоих случаях явно представляет собой сексуальную проблему, одна инстинктивная энергия которой объясняет динамизм сновидений. Но у вас могут быть причины (дидактические?) не раскрывать более глубокий уровень интерпретации, как и в предыдущих снах (ваших собственных). Мне также не хватает специальной ссылки на тот факт, что сущностный (личный) смысл сна (например, Ирма,[4] дядя,[5] монография,[6] и т. д.) не был дан. Я настаиваю, чтобы мои студенты учились понимать сны в терминах динамики либидо; следовательно, нам отчаянно не хватает личностно болезненного элемента в ваших снах. Возможно, этому можно помочь, если вы подкрепите сон Ирмы типичным анализом сна пациента,[7] где будет безжалостно раскрыты конечные реальные мотивы, так чтобы читатель осознал (прямо с самого начала), что сон не распадается на серию индивидуальных детерминант, но является структурой, построенной вокруг центрального мотива крайне болезненной природы. В моих семинарах мы всегда неделями концентрируемся на Толковании сновидений, и я всегда обнаружил, что недостаточная интерпретация основных снов-примеров ведет к неправильному пониманию и, в целом, делает сложным для студента следить за аргументацией, потому что он не может постичь природу конфликтов, являющихся постоянными источниками снов. (Например, в сне о монографии важнейшая тема беседы с доктором Кёнигштейном,[8] которая абсолютно необходима, чтобы понять сон должным образом, отсутствует.) Естественно, нельзя полностью обнажаться, но, возможно, модель послужит цели. Я также хотел бы, чтобы была добавлена вспомогательная библиография[9] литературы, связанной с вашей работой.

Надеюсь, вы не рассердитесь на меня за смелую критику и пожелания.

Прежде чем я сведу Jahrbuch воедино, нужно проделать уйму работы. На этот раз я хотел написать для него что-нибудь сам.

С наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Юнг

1. Критический обзор Юнгом статьи Принса (см. выше, 217J, прим. 4) был в Jahrbuch, III:1 (1911) = CW 4.
2. SE IV, p. 127, где сноски указывают пересмотр Фрейдом для изд. 1911 г., очевидно, вследствие предложений Юнга.
3. Ibid., p. 130.
4. Ibid., pp. 106ff.
5. Ibid., pp. 136ff.
6. Ibid., pp. 169ff.
7. Не добавлено в изд. 1911 г.
8. SE IV, p. 171. Беседа не была добавлена.
9. Библиография была добавлена; см. SE IV, pp. xiii, xxi. Она поглощена Bibliography A, SE V.

236F

 

17 февраля 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Вижу, вы мне не верите; вы, похоже, полагаете, что у меня некие циклы, и внезапно, в некоторые интервалы времени, я чувствую нужду посмотреть на мир сквозь розовые очки. Полагаю, я должен дать вам кое-какие детали. Днем не было запаха газа, потому что когда кран был закрыт, газ не проникал. Но вечером с десяти до часу, когда я работал при свете лампы на столе, газ пробился сквозь слабое соединение металлической трубы и резиновой трубки, идущей к лампе. Во время осмотра из этой утечки выбилось пламя. Я ничего не почувствовал, потому что сидел, окутанный сигарным дымом, пока газ постепенно смешивался с атмосферой. Это привело к странным головным болям, которые появлялись или усиливались вечером, когда я работал, а днем к раздражающим провалам в памяти, так что мне приходилось спрашивать себя: кто это сказал? когда это случилось? и т. д. Я до сих пор горжусь тем фактом, что не приписал все это неврозу, но признаю, что диагностировал это как артериосклероз. Что, теперь все прояснилось. Головные боли постепенно прекратились за три дня после того, как трубку поменяли.[1]

Что до тайных мотивов моего сына, мне было известно о социальных или, если вам угодно, гомосексуальных мотивах, и я определенно ожидал инцидента. Он ничего не рассказывал мне о запланированном лыжном путешествии. Я знал, что за несколько дней до этого он ввязался в драку во дворе казармы и должен был быть вызван на суд чести. Что до эротических или гетеросексуальных мотивов, я услышал о них только позже, вероятно, от того же источника, что и вы. Его маленькое приключение, вероятно, отбросит его на год; я лишь надеюсь, что у него останется две ноги примерно одинаковой длины. Но с вашими комбинациями что-то не так. Он не любимый сын матери; напротив, она обращается с ним почти несправедливо, компенсируя за его счет чрезмерное потакание его брату, которого он немало напоминает, тогда как, что странно, я компенсирую в нем свое недружелюбие к тому же человеку (теперь в Нью-Йорке).[1a]

Я тоже думаю, что желательно вам в Цюрихе занять какую-то позицию по отношению к работе Адлера. Два вечера обсуждений здесь немало ему навредили. Вы, должно быть, слышали от Патнема, что он отложил свой отъезд до 1 октября. Это дает нам свободу. Ваши виды на цюрихский семинар крайне привлекательны; но мы двое — и это двое против одного — будем крайне заинтересованы, чтобы выступали вы.

Большое спасибо за ваши замечания о Толковании сновидений. В принципе, я учту их все, но не все, что вы говорите, можно отразить в изменениях третьего издания. Дополнительную библиографию, которую вы хотели, уже готовит Ранк. Предложение на стр. 92 о снах маленьких детей будет исправлено добавлением слова «кажется».[2] Нельзя отрицать, что сны детей на стр. 94 интерпретированы только поверхностно, без отсылки к их сексуальной мотивации, но вы сами даете объяснение, когда подчеркиваете мое пояснительное или педагогическое намерение. Невозможно предполагать знание Теории сексуальности у читателя Толкования сновидений или прививать знание, предоставляя элементарное введение в нашу концепцию сновидений. Вот почему я не могу изменить текст 1899 г. в свете своих открытий 1905 г. Вы уже очень резко отметили, что мое неполное прояснение собственных снов оставляет пробел в целостном объяснении снов, но вы снова верно указали на мотивацию, которая была неизбежна. Я просто не могу допустить большей наготы перед читателем. Из каждого сна я, таким образом, объясняю только столько, сколько нужно, чтобы донести его конкретный смысл; один проливает свет на замалчивание, другой на инфантильный материал, третий на исполнение желаний. Ни в одном я не вывожу все элементы, которые можно ожидать от сна, потому что это мои личные сны. А что до corpora vilia,[3] в снах которых мы можем безжалостно раскрывать все, то это могут быть только невротики, то есть пациенты; и сообщить их[4] сны было невозможно, потому что я не мог предполагать тайн невроза, которые как раз интерпретация сновидений должна была раскрыть. (Во сне о монографии важнейшая беседа с Кёнигштейно связана с той самой темой, которую мы затрагивали в Мюнхене. Ср. египетскую статую, предположительно стоящую 10000 крон. Когда я был молодым человеком, отец распекал меня за то, что я тратил слишком много денег на книги, которые в то время были для меня главной страстью. Как видите, все это не для обычных людей.)

Так что даже если критика и семинар были совершенно правильными, автор ничего не может с этим поделать. Книга доказывает принципы толкования сновидений своей собственной природой, так сказать, через собственные недостатки. Но автор намеревается исправить эту беду иным способом. В предисловии, которое уже написано, я утверждаю, что эта книга не будет перевыпускаться, но будет заменена новой и безличной,[5] для которой я соберу материал в следующие три или четыре года с помощью Ранка. В этой книге я буду работать со снами, предполагая или, возможно, выставляя свои находки относительно теории неврозов, тогда как Ранк займется литературными и мифологическими выводами. Хотя этот проект был задуман некоторое время назад, ваша критика поможет мне объяснить его цель, и если у вас нет возражений, я воспользуюсь ею, примерно в ваших же словах, в предисловии.

Последний номер Zentralblatt — это ужасная мешанина; это дело рук Адлера — они со Штекелем редакторы по очереди — и очень интересно с психоаналитической точки зрения. Я жаловался Адлеру и, конечно, вместо того, чтобы прояснить скрытые мотивы, стоящие за своими заблуждениями, он отделался жалкими оправданиями. Вы можете разработать более детальную интерпретацию сами. Очевидно, Зильберер не мог сказать такого в своей лекции о магии.[6] Кукушкино яйцо появилось из выдержек работы Адлера, предназначенных для следующего номера.

Общество психических исследований[7] просило представить свою кандидатуру на пост почетного члена, что, полагаю, значит, что я был избран. Первый признак интереса в старой доброй Англии.[8] Список членов[8] крайне впечатляющий.

С наилучшими пожеланиями вам и вашим близким, большим и маленьким,

Всегда ваш, Фрейд

1. Этот абзац был опубликован в Schur, Freud: Living and Dying, p. 260.

1a. Эли Бернейс; см. выше, 230J, прим. 5.

2. В рукописи: scheinen. Добавленным словом в действительности было häufig, «часто»; см. SE IV, p. 127.
3. = «уничиженные тела». Ср. Фил. 3:21: «…Который уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его». Латинская фраза, конечно, такая, как в Вульгате. Что касается годов Фрейда в Gymnasium и раннего чтения Библии см. Jones, I, pp. 22f./19f.
4. В рукописи: Ihrer, «ваши».
5. Предисловие к третьему изданию (SE IV, p. xxvii) этого не утверждает; Толкование сновидений дошло до восьмого немецкого издания при жизни Фрейда. См. также ниже, 255F, абз. 1.
6. За отчетом Ранка о деятельности Венского общества в конце 1910 г. (Zentralblatt, I:4, Jan. 1911, 184f.) на следующей странице следовал отдельный лист копии (неподписанной), озаглавленный «15-ое собрание, 18 янв. 11 г., Herbert Silberer, “Magisches und Anderes”» с выдержками, которые, очевидно, происходили из лекции Адлера 4 янв. 11 г. (см. выше, 231F, прим. 7); в следующем выпуске (I:5/6, 271) обе работы были перечислены и кратко изложены верно.
7. В оригинале по-английски [The Society for Psychical Research]. Согласно Jones (II, p. 99/88) он был назначен почетным членом, что Proceedings, XXV (1911), 479 Общества перечисляют Фрейда как члена-корреспондента. Среди других членов А.Дж. Балфур, мадам Кюри, Анри Бергсон, Николас Мюррей Батлер, Стэнли Холл, Пьер Жане и др.
8. В оригинале по-английски (оба места) [dear old England; list of members].

237J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 28 февраля 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Последнее воскресенье, лучший день, чтобы написать вам, было омрачено мощным похмельем после карнавала. Это было искупительное подношение хтоническим богам, чтобы они не мешали моей работе.

Большое спасибо за сведения о Толковании сновидений. На стр. 128/129 (внизу) есть отрывок, в котором вы делаете детские сны исключением из правила.[1] То, как значительны могут быть детские сны, замечательно документировано моей Гретхен; ей снилось, что ее «маленький друг Ганс натянул свою фетровую шляпу на голову (так что голова скрылась), и ей пришлось ее проглотить». Или ей снился волк, «который сидит в туннеле». Сейчас ей 5 лет. Знание о крайней плоти и головке замечательно. «Вследствие этого» она была отчаянно больна (в возрасте 4), когда ее крестный отец был тут со своей невестой. Грете ужасно завидовала.

Я очень занят своими мыслями о проблеме инцеста и встретил у своих пациентов замечательные фантазии. Из них что-то должно выйти.

Мне очень интересно ваше заявление о новой книге о сновидениях, особенно с учетом параллелизма наших точек зрения. Для меня анализ сновидений все еще одна из самых сложных наших проблем и самая стоящая.

А теперь к новостям! Едва ли мне стоит говорить о Journal of Abnormal Psychokogy. Вы уже, должно быть, обнаружили в нем нашего друга Шоттлендера.[2] Спор Джонс-Принс хорош.[3] Я добавлю басовую партию в Jahrbuch: я тоже взял Принса за ухо и показал, что анализ сновидений так не делается. Надеюсь, вы одобрите эту независимую вылазку. Я неплохо над ней поработал — ничего, кроме критики. Я полностью за то, чтобы высказываться, как только люди начнут делать «позитивную» работу или, скорее, что-то лепить на скорую руку в нашей области. Я буду особенно мягок с Принсом, особенно после прочтения его невероятно высокомерного ответа Джонсу.

Один из моих молодых учеников здесь, доктор Ленц,[4] добровольно работает с гехеймратом Краусом[5] во Второй медицинской клинике Шарите в Берлине. Он успешно вводит ΨΑ. Он пишет: «Краус сейчас очень вдохновлен и хочет поощрять и энергично продвигать ΨΑ в клинике». Что касается позиции Крауса, он ценное приобретение, которое не следует недооценивать. Он, похоже, хочет познакомиться со мной. Я думаю ковать, пока железо еще горячо, и для этой цели отправлюсь в Берлин (через 2-3 недели). Не повредит, если там удастся совершить прорыв.

На нашем последнем  ΨΑ собрании Пфистер получит некоторую взбучку, потому что его «криптография»[6] оказала неудовлетворительное впечатление. Некоторые основные возражения не были учтены. Само явление несомненно, но определяющие его факторы не были выведены с достаточной ясностью. Я бы хотел, чтобы вы просмотрели работу, прежде чем она отправится в прессу.

Работа Ранка[7] пришла, к сожалению, слишком поздно. Зильберера тоже, самая последняя,[8] и ее, вероятно, придется отложить и подождать до лета, так как нынешний Jahrbuch уже и так достаточно раздут.

Надеюсь, с вами все в порядке. У нас все хорошо.

Всего наилучшего,

Искренне ваш, Юнг

1. SE IV, p. 190.
2. Friedländer, “Hysteria and Modern Psycho-analysis”, Journal of Abnormal Psychology, V (Feb.-Mar., 1911). См. выше, 179F, прим. 3.
3. В том же выпуске Journal содержалась работа Jones, “Remarks on Prince”s Article: “The Mechanism and Interpretation of Dreams” и Prince, “Reply to Dr. Jones”.
4. Эмиль Ленц (1886-1933), M.D. в Цюрихе в 1910 г., присоединился к Британскому обществу в июле 1911 г., вернулся в Цюрих в мар. 1912 г. Позже стал приват-доцентом по экспериментальной фармакологии в Берне.
5. Фридрих Краус (1858-1936) — профессор медицины в Берлинском университете; директор медицинской клиники в Шарите.
6. См. ниже, 287J, прим. 2.
7. “Ein Beitrag zum Narcissimus”, Jahrbuch, III:1 (1911) — в конечном счете была включена.
8. “Über die Symbolbildung”, Jahrbuch, III:2.

238F

 

1 марта 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

У меня хорошие причины отвечать на ваше письмо, прибывшее сегодня, в двух фрагментах, разделенных вечером среды.[1] Снова спасибо за ваш ответ на мои вопросы о Толковании сновидений. Как я сказал вам, я согласен с вами почти во всем, но не могу соответственным образом изменить текст и предлагаю удовлетворить ваши возражения иначе. Я отправлю вам предисловие, когда закончу вставку,[2] основанную на вашем письме.

По крайней мере, с частичным удовлетворением я вижу, что Толкование сновидений устарело и должно быть заменено чем-то лучшим, хотя целое десятилетие я думал, что оно неоспоримо. Значит, мы совершили немалый прогресс.

Я не увижу журнал Принса до этого вечера. Я полностью согласен с вашей сильной критикой и вашим выводом. У него вообще нет таланта, и он своего рода прожектер. Я сам посвятил ему несколько сильных слов в третьем издании[3] в связи с его возражением на то, что я сказал о забывании снов.

Я уже слышал, что Краус интересуется ΨΑ, но не думал, что он станет активным деятелем. Хотя он был в Вене, прежде чем отправиться в Берлин, я никогда не видел его здесь. Я лишь надеюсь, что его дружелюбие к нам имеет крепкое личное основание, например, здоровую враждебность к Зихену. Было бы чудесно, если бы вы появились здесь. Это дало бы вам как президенту возможность впервые осмотреть одну из наших местных групп. Берлинцы (т. е. Абрахам) держатся очень хорошо.

Поздравляю вас с увеличением вашей империи, благодаря основанию нью-йоркской группы.[4] Надеюсь, теперь ни одного года не пройдет без нового добавления к ней. В силу этой возможности я обдумываю план создать более тесные узы между Zentralblatt и Международной Ассоциацией, предоставив платящим взносы членам подписку, прекратив выпуск Bulletin и дав Президенту раздел в Zentralblatt для его сообщений. Я написал Бергману на эту тему, и когда получу от него ответ (он запаздывает), то напишу вам больше. За изменение должен будет проголосовать конгресс, и оно вступит в силу со вторым годом Zentralblatt.

3 марта 1911 г.

Прочитав Journal of Abnormal Psychology, я всем сердцем поддерживаю вашу порку Принса. Он действительно высокомерный осел, который бросался бы в глаза даже в нашем зверинце. Критика Джонса умеренная и вежливая — он действительно заслужил нашу сердечную благодарность своим поведением и работой после Уорчестера. Сделанный вами тогда выбор оказался великолепно оправданным.

Сегодня я получил ответ от Бергмана на мой план насчет Zentralblatt, и он думает, что нам стоит подождать, и это звучит как наполовину отказ. Но я не оставил идеи и буду рад вашему мнению.

С позавчерашнего дня я был председателем Венской группы.[5] С Адлером продолжать стало невозможно; он и сам это вполне осознавал и признал, что его председательство несовместимо с его новыми теориями. Штекель, который теперь видится с ним с глазу на глаз, последовал за ним. После этой неудачной попытки я решил вернуть власть в свои руки и намереваюсь держать их в кулаке. И все равно, возможно, уже был нанесен значительный вред. Заместитель председателя — Хитшман, который, как вы знаете, вполне ортодоксален. Среди старых членов была сильная оппозиция Адлеру, тогда как более молодые и новые люди выразили ему значительное сочувствие. Теперь я чувствую, что должен отомстить за оскорбленную богиню Либидо и намереваюсь с этих пор быть более осторожным, чтобы ересь не занимала столько места в Zentralblatt. Я вижу, как решительность Адлера скрывала немалую долю смущения. Я не ожидал, чтобы  Ψаналитик мог быть захвачен эго. В действительности эго как клоун в цирке, который берет все на себя, чтобы публика думала, что все происходящее — его рук дело.

В следующие несколько дней я ожидаю нашего самого экзотического сторонника, подполковника Сазерленда[6] из Саугора в Индии, который намеревается провести тут несколько дней по дороге в Лондон. Англия, похоже, определенно приходит в движение.

С наилучшими пожеланиями вам и вашей семьей,

Искренне, Фрейд

1. Т.е. регулярным собранием Венского общества в этот вечер; см. ниже, текст прим. 5.
2. См. SE IV, pp. xxviif.; вероятно, отсылка Фрейда к расширению будущих изданий.
3. SE V, p. 521.
4. А.А. Брилль основал Нью-Йоркское психоаналитическое общество 12 фев. 11 г. с 21 членом. См. Jones, II, p. 98/97; Zentralblatt, II:4 (1911-12), p. 233, President’s report; и Hale, Freud and the Americans, pp. 317, 527, где число членов дано как 15 с деталями о 12.
5. На собрании комитета, следующем за регулярным собранием 22 фев., на котором продолжались дебаты с Адлером (см. выше, 233F, прим. 4), Адлер был смещен с поста председателя «из-за несовместимости его научного подхода с положением в Обществе», и Штекель по соглашению с ним покинул пост вице-председателя. Решение было принято единогласно, их поблагодарили за службу и выразили надежду, что они останутся в Обществе. Оба продолжили посещать собрания, но ни о каких замечаниях Адлера не сообщается до 24 мая (Minutes, III; ср. Jones, II, p. 149/132f.)
6. У.Д. Сазерленд (1866-1930) — офицер медицинской службы из школы кавалерии в Сагаре (или Саугоре) в бывших Центральных провинциях (теперь Мадхья-Прадеш). Он присоединился к Американской психоаналитической ассоциации и в 1913 г. перебрался в Лондонское психоаналитическое общество как член-основатель.

239J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 8 марта 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я действительно надеюсь, что вы не восприняли мои замечания о третьем издании Толкования сновидений за пренебрежительную критику. Я убежден, что книга далека от того, чтобы считаться устаревшей. Мы еще даже не начали обновления, по крайней мере, я не начал. «Возьмет ли кто его в глаза его и проколет ли ему нос багром?», как сказано у Иова.[1] Пусть даже так, десять плодотворных лет прошло с 1900 г., и за это время вы приблизились ко многим проблемам.

Ваши планы в отношении Zentralblatt восхитительны. Это положит конец расколу с Bulletin, проклятого влачить нищенское существование вблизи Zentralblatt. Большая часть членских взносов может быть использована для подписок на последний. Это можно устроить без дальнейшего промедления, как только я извещу местные группы. Но сначала я хотел бы получить ваше одобрение. С Америкой будут трудности, поскольку не все там читают по-немецки. Мы можем сделать подписку необязательной и снизить взносы для тех, кто не берет Zentralblatt. Пожалуйста, скажите, что думаете об этом.

Доктор Хастлбахер[2] подталкивает меня перенести конгресс в Локарно (где он проводит лето). Технически, там будет легче организовать проживание, но Локарно в получасе езды от линии Готтхарда,[3] так что прибытие и отправка будут не такими простыми.

Я предлагаю провести конгресс 24 и 25 сент.

Поздравляю с вашим возвращением председательства! Я был поражен последним поворотом событий. Возможно, вы дадите мне некоторые детали об этом восстании в следующем письме. Адлер становится угрозой. Со стороны Штекеля совершенно безответственно вступать в союз с Адлером просто потому что у них одинаковые комплексы. Что станет с Zentralblatt, если ветер дует с их стороны? Вы замените редакторов?

Меня пригласили читать лекцию о ΨΑ на первом Congrès International de Pédologie[4] (август в Брюсселе). Я отправлюсь туда, гарантируя свое хорошее поведение, как Лютер в Вормс, но без всяких иллюзий кого-то убедить. Мне просто любопытно увидеть, что у них на уме. Я много лет не видел чужаков и не был на конгрессах после Амстердама. Через четыре года самое время посмотреть, летают ли все еще вороны над горой.

Ответ Принса Джонсу необычно высокомерен, и я добавлю постскриптум к моему обзору. Наши люди в Америке, похоже, готовы вцепиться друг другу в глотку. Должен восхититься отвагой Джонса. Вы тоже будете поражены этой свиньей Шоттлендером в том же выпуске.[5] Мне жаль ваших бедных молодых друзей, которые потонут в потопе лицемерия, спущенном в этой статье. Будем надеться, Патнем ввяжется с несколькими апперкотами. Я всегда жалею, что не задал Шоттлендера хорошей взбучки и не спустил его с лестницы. Что за скотина!

Кроме этого, все номера Journal of Abnormal Psychology выглядят очень впечатляюще. Можно сказать, ничего, кроме ΨΑ. Neurologisches Zentralblatt чему-нибудь у них поучатся?

Дейтике до сих пор как наседка сидит на рукописях для Jahrbuch. Вы до сих пор не получили правок? Я отправил ему сегодня срочную карточку. Наконец прибыли работы Зильберера и Ранка, но я сомневаюсь, что могу взять их, потому что Jahrbuch и так раздут.

Вы не могли бы прочитать гранки работы Пфистера и внести изменения на свой вкус? Она очень отважная. Вторая часть, которую я придерживаю из-за нехватки места, довольно рискованная. Я отправлю ее вам позже, чтобы услышать ваше мнение.

Надеюсь, у вас и вашей семьи все хорошо. Тут все в порядке. С уважением,

Искренне ваш, Юнг

Блейлер теперь не хочет президентства. Вместо этого перечит моим попыткам «смягчения» «бессознательной злобностью».

1. Иов 40:19, речь идет о бегемоте.
2. Иоганн Адольф Хаслбахер, врач из Берна; член Цюрихского общества, практиковал в Бад-Рагац.
3. Железнодорожная ветка из северной Швейцарии до Италии, с которой Локарно соединен ответвлением.
4. Так в рукописи, на самом деле de Pédagogie. См. ниже, 269J, прим. 2.
5. См. выше, 237J, прим. 2.

240F

 

14 марта 1911 г.,[1] Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Я еще не полностью занят, что делает меня беззаботным, озабоченным только своим денежным комплексом. Я не люблю рассчитывать на благодарность своих уважаемых коллег, но предпочитаю сам зарабатывать много денег.

24 и 25 сентября мне подходят. Лугано, без сомнения, лучше, чем похожее по звучанию Локарно.

Буду рад прочитать Пфистера, если вы прикажете Дейтике отправить мне вычитки и если сам Пфистер не возражает. Дейтике, которому я дал Толкование сновидений обещал мне первые гранки моей работы[2] завтра, кроме того, жаловался насчет печатников.

Вот нынешнее положение дел с Zentralblatt. Первой реакцией Бергмана был вежливый отказ, ему нужно все обдумать и так далее. Это само по себе ничего не значит. Сейчас для вас самое время как для президента Ассоциации выставить ему требование; в поддержку этого требования вы можете привести нынешние числовые данные по членству и оценить будущее количество членов. Что до Америке, лучше обдумать все еще раз. Если мы откажемся от американских подписчиков, то для Бергмана это будет не выгодно. Не понимаю, почему американцы, интересующиеся ΨΑ, не должны читать по-немецки. Но они скорее согласятся с нашими планами, если их представители на конгрессе (Патнем) согласятся от их имени. Сомневаюсь, что вопрос можно решить до того, как начнется второй год Zentralblatt и наступит срок уплаты следующей ежегодной подписки, и оба эти события совпадают с датой конгресса. К тому времени вы можете прийти к соглашению с Бергману; вам нужно лишь включить пункт, делающий контракт зависящим от согласия конгресса, которое тогда станет дальнейшим деловым вопросом. Я также написал Блейлеру две недели назад по вопросам, связанным с Zentralblatt, чтобы установить наш нервный контакт. Пока ответа нет. Нужно терпеть. Люди вроде него неприятнее всего после того, как пошли на уступки. Один шаг вперед, полшага назад; компульсивный характер.

Дворцовый переворот в Вене оказал мало влияния на Zentralblatt. Естественно, я лишь жду случая вышвырнуть обоих, но они это знают и очень осторожны и примирительны, так что пока я ничего не могу сделать. Конечно, я внимательно за ними слежу, но они терпят это. В сердце своем я с ними покончил. Никто из этих венцев никогда ничего стоить не будет; единственный человек с будущим — это Ранк, который одновременно умный и достойный.

Отзвуки восстания Адлера донесутся до нас в литературе. Для меня самое время вступить, потому что он скрывает немало того, скоро выйдет на свет. В одном обсуждении он использовал следующий аргумент: если вы спросите, откуда идет подавление, ответом будет: из культуры. Но если вы спросите, откуда идет культура, то ответ таков: из подавления. Так что, как видите, это лишь игра слов. Но я отплатил ему за крючкотворство; где, спросил я его, парадокс в ожидании, что индивидуум повторит работу подавления, которую предки закончили до него и которая, как оказывается, приводит к культуре? — По другому случаю я распекал его за то, что он в уже предназначенной для печати работе сказал, что враждебное отношение к отцу сформировалось уже в асексуальный период детства. Он отрицал это, но я показал ему это в печати; он написал «досексуальном», но разве «досексуальный» не значит «асексуальный»?

Новая книга Штекеля,[3] как обычно, богата содержанием; — свинья находит трюфели, но в остальном это мешанина, без всякой попытки установить связность, полная пустых общих мест и новых односторонних обобщений, все невероятно неряшливо. Cacatum non est pictum.[4] В нем выражается неисправленное извращенное бессознательное, в Адлере параноидальное эго; из них двоих получится один человек, рассматриваемый ΨΑ. Эго Адлера ведет себя так, как обычно ведет себя эго, как клоун в цирке, который гримасничает, чтобы убедить публику, что он и планировал все происходящее. Бедный дурак!

Всего наилучшего. Я рад, что у вас и вашей семьи все хорошо. Вскоре я напишу вам о летних планах.

Всегда ваш, Фрейд

1. На самом деле написано 13 мар.? Ср. вступление 241F.
2. См. ниже, 246F, прим. 3.
3. Die Sprache des Traumes (Wiesbaden, 1911).
4. = «Извергнутое не нарисовано» или «экскременты — это не картина». Источник проследить не удалось.

241F

 

14 марта 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Дополнительные пункты, для которых я не нашел места вчера (письмо намеренно датировано задним числом).

а) первые правки от Дейтике пришли сегодня.

б) сегодня ответил Блейлер. Его обычная прокрастинация скрывается за скромностью. Я уже ответил ему, предлагая для продолжения его Апологии рассмотреть «лучшие» (!) статьи наших оппонентов для Zentralblatt.

в) первый признак жизни из Австралии. Секретарь Нейропсихологической секции «Австралийского медицинского конгресса», Сидней 1911, доктор Дэвидсон[1] (имя по меньшей мере звучит знакомо) представился как подписчик Jahrbuch и сторонник ΨΑ. Он просит у меня, «поскольку мои учения совершенно неизвестны в Австралии» о вводной статье для публикации в Переводах Конгресса.[2] — Последней экзотической особью был Сазерленд из Саугора (Индия), который навестил меня десять дней назад. Он перевел часть Толкования сновидений; великолепный шотландец. Кроме него есть другой, который ψанализировал индуса и полагает, что в Индии, как и в других местах, либидо лежит в основании всех умственных «состояний»: доктор Баркли (?) Хилл,[3] сын известного лондонского сифилидолога. Этот молодой человек тоже собирается вскоре публиковаться.

г) Что насчет вашего путешествия в Берлин? Оно интересует меня даже больше, чем путешествие на Брюссельский конгресс.

д) Вы можете что-нибудь сделать с этой формулой: символ — это бсз. заменитель сз. представления; формирование символа — это первичная стадия формирования представления, как подавление предвестник суждения?

С самыми сердечными пожеланиями,

Ваш, Фрейд

1. Эндрю Дэвидсон (1869-1938) — урожденный в Шотландии психиатр из Сиднея, секретарь Секции психологической медицины и неврологии Австралийского медицинского конгресса, в своей последующей карьере не принадлежал к психоанализу.
2. См. ниже, 255F, прим. 1.
3. Оуэн А.Р. Беркли-Хилл (1879-1944) — офицер медицинской службы в Бенгале, позже в Бомбее. Он присоединился к Американской психоаналитической ассоциации и в 1913 г. перебрался в Лондонское психоаналитическое общество как член-основатель. Его отцом был доктор Мэтью Беркли-Хилл из университетского Колледжа врачей, Лондон.

242F

 

16 марта 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Вы, должно быть, сбиты с толку тем, что я бомбардирую вас своими письмами. Но это официальное сообщение, которое я как председатель в Вене направляю вам как президенту Международной ассоциации. Его содержание не отражает мои собственные взгляды.

На вчерашнем собрании мне было поручено сообщить вам следующее:

«В свете важности конгресса представляется желательным, чтобы было позволено присутствовать столь многим членам, сколько возможно. Выбор Лугано[1] будет означать чрезмерно долгое путешествие и излишние расходы для венцев и, вероятно, помешает многим из них присутствовать, особенно поскольку дата (24/25 сентября) выпадает на врачебный рабочий год. Венская группа, таким образом, предпочла бы более центрально размещенное место встречи, исходя из того, что несколько миль в ту или другую сторону не составит разницы для наших американских гостей. Они далее требуют, чтобы, если Лугано или другой швейцарский город все равно будет выбран, вы обратились в швейцарскую железнодорожную службу с просьбой о пониженной оплате проезда; они полагают, что снижение вполне допустимо для австрийской части путешествия. Наконец, они предлагают, чтобы один из следующих конгрессов был бы проведен в самой Вене».

***

Вот и все мое послание. Предлагая вам эти пожелания, я лишь выполняю свою обязанность в полном пренебрежении к собственным комплексам и предпочтениям.

Весьма сердечно ваш, Фрейд

1. В самой южной Швейцарии, на «линии Готтхарда», примерно четырнадцать часов по железной дороге от Вены.

243J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 19 марта 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я должен поблагодарить вас за три письма и отвечаю на них в хронологическом порядке.

Я с радостью возьмусь за вопрос с Zentralblatt. Только я хотел бы сначала увериться в американском проекте. У меня оживленная переписка с Джонсом[1] об организации американского «отделения».[2] Из Нью-Йорка других новостей нет. Группа не может быть признана, пока список членом не придет вместе с «публикацией».[3] Количество наших европейских членов не окажет большого впечатления для Бергмана. До меня доходили слухи о том, что в Мюнхене основана группа.

Новости об Адлере очень интересные. В Цюрихе тоже несколько членов заметили, что пациенты используют сочинения Адлера как источник сопротивления, а также некоторые замечания Блейлера о «некоторых» последователях Фрейда. Вопрос Адлера о подавлении и культуре — это типичный вопрос экзаменатора, рассчитанный только чтобы поймать в ловушку, а не продвигать истину.

Новая книга Штекеля пока не прибыла, я представления не имел, что он ее написал. Я раздумываю, не окажется ли, в конечном счете, необходимым стать открыто критичным в собственном лагере. Грубая тактика Штекеля «свинья и трюфели» мне надоела. Она совершенно сбивает с толку; не следует, в самом деле, бросать вызов хорошему вкусу.

Поскольку у меня пока нет новостей из Берлина, я менее оптимистичен по поводу этой ситуации. Краус — это действительно смертельный враг Зихена, что уже хорошо. Если новости окажутся благополучными, я без промедления отправлюсь туда.

Из Тюбингена я услышал, что приват-доцент Буш[4] хочет оказать мне честь своим присутствием в Цюрихе. Он, похоже, был заражен через Штокмайера.

Что касается ваших летних планов, я осмелюсь решительно поймать вас на некогда сказанном слове, что вы с женой будете нашими гостями. Надеюсь, ничто не помешает этому факту. Для этого я уже отложил свою военную службу.

Только теперь, с гранками на руках, я могу наслаждаться вашим Шребером. Это не только необычайно весело, но и великолепно написано. Если бы я был альтруистом, то сказал бы, как рад я, что вы взяли Шребера под свое крыло и показали психиатрии, какие сокровища там зарыты. Но я должен удовлетвориться вызывающим зависть желанием получить его первым, хотя это не большое утешение. С этим справиться нельзя, меня осаждали другие вещи, которые были важнее для меня, чем, собственно, психиатрия. Вероятно, я вернусь к психиатрии кружным путем. Уже больше года посреди невыразимых трудностей я анализировал случай Dem. praec., который дал много странных плодов; я пытаюсь сделать их понятными для себя параллельным расследованием инцестуозной фантазии в отношении к «творческой» фантазии. Как только мои мысли созреют, я попрошу у вас совета. Я все еще раздумываю над этим.

Я тоже получил австралийское приглашение. Что вы напишете? Я правда не знаю, что делать.[5]

Определение символа подходит, если его рассматривать с чисто интеллектуальной точки зрения. Но что, если символ встал на место ясного представления, чтобы подавить его? Возьмем пример: в ответ на вопрос «Как был создан первый человек?» миф американских индейцев говорит: из рукоятки меча и челнока.[6] Здесь образование символа, похоже, нацелено на нечто иное, чем концептуализация. Образование символа, как мне кажется, это необходимый мост к переосмыслению давно знакомых представлений, из которых либидозный катексис частично удален через канализирование в последовательности интеллектуальных параллелей (мифологические теории). Это как раз одна из проблем, над которыми я сейчас размышляю. Как видите, я подхожу к проблеме с довольно иного угла. Вот почему взгляд Зильберера, который я вынужден был недавно отвергнуть,[7] совершенно меня не удовлетворяет.

Я принял ваш «принцип удовольствия и реальности» близко к сердцу и вынужден был пока позаимствовать вашу терминологию. «Принцип удовольствия и реальности» — это действительно прекрасный термин с широко идущими применениями. Мое единственное сожаление заключается в том, что я не придерживался этой точки зрения ранее.

Переходя к вопросу о конгрессе, Вена была бы слишком большим прыжком от Лугано. Я скорее предложил бы снова Нюрнберг, где мы в прошлом раз отлично разместились. Для нас, швейцарцев, Вена — это действительно большое расстояние, как и для американцев и даже для берлинцев. Лично для меня Вена была бы весьма приятной, ведь мне нравится Вена, и я не против долгих путешествий. Но Нюрнберг с его центральным положением требует примерно одинаковых усилий от всех, так что я бы предложил его для вашей местной группы. О снижении цен на швейцарских железных дорогах и говорить нечего. (Например, линия Готтхарда — это частная компания!) Не могли бы вы уведомить вашу группу, что (пользуясь моей властью) я хотел бы, чтобы они на следующем собрании поставили на голосование вопрос, подойдет ли им Нюрнберг или они предложат какой-то другой город. Пожалуйста, дайте мне знать о результатах голосования. Я также попрошу другие местные группы проголосовать о том же.

5 апреля я отправляюсь в 16-дневное автомобильное путешествие с женой на юг Франции. Я с нетерпением жду отпуска, так как очень тяжело работал.

Надеюсь, с вами все хорошо, и я рад, что вам с вашим здоровьем не приходится много работать.

С наилучшими пожеланиями, Юнг

1. Переписка между Юнгом и Джонсом, хотя Джонс часто цитируется ее работе Freud: Life and Works, II (1955), исчезла после публикации этого тома. (Информация из Института психоанализа, Лондон).
2. В оригинале по-английски [“branch”]. / См. 257J, прим. 1.
3. В оригинале по-английски. [“contribution”]
4. Альфред Буш (1876-1938+) — врач в Тюбингене, позже профессор в Кёльне.
5. См. ниже, 254J, прим. 2.
6. Цит. в Symbols of Transformation, CW 5, par. 201, n. 29 (также в изд. 1911/12 гг.). См. приложение.
7. См. выше, 213J, абз. 3.

244F

 

25 марта 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Ранк отправил вам результаты голосования о месте проведения конгресса. Венцы слишком решительны в своем желании увидеть что-нибудь новое. Ни одного голоса за Нюрнберг. Выбирая Мюнхен они, без сомнения, забыли, как переполнен он осенью. Швейцарский город точно привлек бы многих из них, если бы не большое расстояние. Заключение: воспользуйтесь своей властью! Я понимаю, что вы также держите в уме положение дел в Америке.

Критика в нашем лагере будет крайне необходимой. Штекель попросил Адлера сделать обзор его книги для Zentralblatt;[1] я не могу этого предотвратить, потому что они редакторы. Но у нас все еще есть Jahrbuch. Я был бы рад сделать обзор сам, но нахожу сложным взять умеренный тон и, вероятно, я слишком авторитарен. Возможно, вы найдете серьезного и хорошо информированного критика. Я мог бы предложить одного поблизости. И мы в своем кругу действительно должны прийти к некоему решению в отношении Адлера, потому что на него нам указывают чужаки. Его вещи со временем поражают меня как все более и более тупые.

Я не вижу причин оставить мой план навестить вас до конгресса. Единственная неопределенность связана с датой; наши летние планы очень запутанные и пока не вполне утвердились. Я проведу первые три недели в Карлсбаде, где отдохну от работы. В первой половине сентября я хотел бы (по анонимным причинам)[2] отправиться в небольшое путешествие с женой.

Что делать с Австралией? Я подумывал, не написать ли нам короткую программную статью для их программы; несколько страниц, извлеченных из наших Уорчестерских лекций — и почему бы не сделать это вместе? Я мог бы написать что-то и отправить вам для завершения или изменения; затем мы вместе ее подпишем. Напишите мне о своем небольшом путешествии, в котором я желаю вам и вашей жене всего наилучшего.

Сердечно ваш, Фрейд

1. Обзор не был опубликован.
2. См. ниже, 270F, прим. 1.

245J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 28 марта 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Короткий ответ на полученное сегодня ваше письмо. Прежде всего я напишу Сейфу и спрошу, каковы шансы на конгресс в Мюнхене. Окончательное решение местных групп будет зависеть от этого.

Рукопись Зильберера, которой, по-моему, недостает ясности, так задела Блейлера, что он начал кричать его до того, как его ударили, что вы можете видеть из приложенного к письму. Вы читали рукопись? Если нет, я тут же вам ее отправлю. Во всяком случае, Зильберер должен подождать до второго номера Jahrbuch. Я написал Блейлеру, что не возражаю, если он окажет влияние на публикации в Jahrbuch, и пусть он сам выражает свои пожелания Вы согласны?

Я бы очень хотел, чтобы вы или один из ваших людей сделал обзор на книгу Штекеля, а также был бы благодарен, если бы вы высказали свою позицию в отношении Адлера. В Цюрихе интерес к Адлеру столь незначительный, что я не смог найти никого, кто высказался бы о его работах в Обществе.

Что касается Австралии, я тоже думаю о чем-то в американском направлении. Выдержка из ассоциативного эксперимента, теория комплексов и Dem praec., так что я не буду вторгаться на вашу территорию!

Я отправляюсь на юг 5 апреля, а завтра в Берлин. Краус в отпуске (не моя вина!), вместо него меня ожидает проф. фон Бергман[1] (имя звучит аутентично). Доктор Буш из Тюбингена здесь и говорит, что, за исключением главы, вся клиника сметена ΨΑ. Все пришло в движение!

С наилучшими пожеланиями, Юнг

1. Густав фон Бергман (1878-1955) — ученик Фридриха Крауса в Шарите, позже профессор медицины внутренних органов в Мюнхене и Берлине. См. следующее письмо, прим. 1.

246F

 

30 марта 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Надеюсь, я не надоем вам этим деловым письмом до вашего путешествия. Вы должны как-нибудь рассказать мне, кто такой Бергман (старик[1] уже давно мертв) и что он хочет от вас.

Блейлер — зануда![2] Но мы должны это потерпеть. Мои недавние мягкие замечания не вызвали должной реакции. Я не читал рукопись Зильберера. Я не знаю, что в ней, вероятно, она не так плоха, как его (Блейлера) ханжество себе представляет. Я готов прочитать ее. Равно как и спорного Пфистера, о котором вы говорите, как только их получу. Я совершенно не против того, что вы пишете о Блейлере. Сейчас я читаю вторые правки моей статьи для Jahrbuch.[3] Я также делаю кое-что для второго номера в сотрудничестве с нашим Оппенгеймом, серьезным филологом-классицистом и весьма достойным коллегой — короткую работу, которая будет моим первым вторжением в фольклор: «О некоторой разнообразности непристойных комических снов».[4] Я лишь надеюсь, что мой полностью аморальный соуправляющий не будет иметь возражений. Для Австралии у меня на уме было более тесное сотрудничество, но пусть будет по-вашему; я отправлю вам мои выдержки в любом случае. У нас неожиданно настает прелестная весенняя погода, и я чувствую себя довольно лениво. — Я вижу, что обещанное предисловие к Толкованию сновидений будет помещено только в самом конце. Бергман хочет опубликовать второе издание «Сновидений» в серии Grenzfragen.[5]

Вы были очень любезны к венцам в решении вопроса о конгрессе. К сожалению, они во многом толпа, и я не буду ни ужасаться, ни сожалеть, если все представление здесь разрушится в один из ближайших дней. И не буду декламировать Горация: fractus si illabatur orbis, и т.д.[6]

Я не испортил все по дипломатическим причинам своим агрессивным примечанием к лекции Патнема?[7] Похоже на то. Что ж, я сделаю обзор на книгу Штекеля. Хотя это увеличит напряжение. Но пусть все идет своим чередом.

Снова желаю вам прекрасного путешествия.

Сердечно ваш, Фрейд

1. Эрнст фон Бергман (1836-1907) — знаменитый хирург, один из первооткрывателей асептики.
2. В оригинале по-английски [a nuisance].
3. “Formulierungen über die zwei Prinzipien des psychischen Geschehens”, Jahrbuch, III:1 (1911) = “Formulations of the Two Principles of Mental Functioning”, SE XII.
4. Рукопись совместно написанной работы исчезла — очевидно, Оппенгейм забрал ее, когда ушел из Венского общества в окт. 1911 г. (см. выше, 160F, прим. 4 и ниже, 273F, прим. 1) — и появилась в 1956 г. в Австралии, куда эмигрировала вдова Оппенгейма. Она была опубликована в 1958 г.; см. “Dreams in Folklore”, SE XII и примечание редактора. / Оппенгейм выступал перед Венским обществом вечером ранее (29 мар.), среди прочего, на тему фаллического значения имени Эдип.
5. Über den Traum (сжатая версия Traumdeutung), впервые опуб. в Grenzfragen des Nerven- und Seelenlebens, ed. Leopold Löwenfeld and H. Kurella (Wiesbaden: Bergmann, 1901; 2nd edn., 1911) = “On Dreams”, SE V.
6. Т.е. “si fractus illabatur orbis, / impavidum ferient ruinae” (Он, если б небо со треском разрушилось, / И под обломками не испугается) — Гораций, Оды III, iii, 708 [зд. в пер. А.А. Фета — прим. перев.]
7. Речь идет о примечании, которое Фрейд добавил к переводу лекции Патнема в Zentralblatt, I:4 (Jan. 1911): «Патнем не только один из влиятельнейших неврологов в Америке, но и человек, повсюду уважаемый за его бесспорный характер и высокие моральные стандарты. Хотя он давно не юн, он смело выступил вперед как защитник психоанализа» (SE XVII, p. 272). Фрейд извинился перед Патнемом за добавление «примечания о вашей квалификации к переводам ваших лекций, не зная, что немецкая версия будет распространяться в Америке. Должно быть, это выглядело странно, когда неизвестный человек вроде меня поручается за вас» (письмо от 14 мая 11 г., Putnam and Psychoanalysis, p. 121). См. также ниже, 253F, прим. 9 и Jones, II, pp. 82f./75.

247J

 

Центральный отель,[1] Берлин, 31 марта 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Пара слов в спешке! Прямо перед отъездом из Цюриха у меня был телефонный звонок с известием, что Хонеггер совершил самоубийство морфином.[2] Он должен был отправиться на военную службу на следующий день. Единственным мотивом было избежать психоза, ведь он ни при каких обстоятельствах не хотел прекращать жить в соответствии с принципом удовольствия.

Меня здесь хорошо приняли, и хотя я не видел Крауса, оказалось, что вся клиника заражена ΨΑ. Думаю, в Берлине все неплохо начинается. У меня было три консультации в Шарите.

С наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Юнг

1. “am Central Bahnhof, Friedrichstrasse”; печатный заголовок.
2. 28 марта, от инъекции концентрированного раствора морфина в кантональной клинике в Рейнау (кант. Цюрих), где он работал как врач-ассистент с 1 фев. (См. Walser, op. cit. в 148J, прим. 3) / Minutes, III, не содержит упоминания о смерти Хонеггера в Венском обществе. Однако, об этом было упомянуто в Bulletin, no. 5 (Apr. 1911), p. 5.

248F

 

2 апреля 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Судьба распорядилась так, что мне приходится снова писать вам еще до вашего пасхального путешествия. Мне жаль услышать новость о Хонеггере. Он был хорошим человеком, умным, одаренным и преданными. Я рассчитывал, что он окажет вам неоценимую помощь; я знаю, что его утрата стала для вас тяжелым ударом. Что-то в его внутреннем устройстве восстало против необходимостей жизни. Знаете, я думаю, что мы изнурили немногих. Ваши впечатления от Берлина, с другой стороны, очень радуют. Я всегда полагал, что громкие поношения имеют слабую длительность воздействия.

Я мог бы принять пациента, о котором вы телеграфировали мне из Берлина, потому что как раз отделываюсь от голландки (свояченица Г—), которая стала невыносимой. Вчера я получил еще одну телеграмму: Х—[1] не приедет.

Мне жаль слышать, что Джонс планирует оставить Торонто.[2] Мы много потеряем без него в Америке В Цюрихе нам придется приложить личные усилия с американцами.

А теперь в последний раз я желаю вам и вашей дорогой жене удачи в маленьком путешествии,

Сердечно ваш, Фрейд

1. Очевидно, будущий пациент.
2. Джонс оставался на факультете университета Торонто до 13 нояб. 1913 г., когда ушел в отставку (Hale, Putnam and Psychoanalysis, p. 206), хотя на самом деле уехал из Торонто в Англию еще в июне 1912 г. (Greenland, “Ernest Jones in Toronto, II”, Canadian Psychiatric Association Journal, XI:6, Dec. 1966). В начале 1911 г., однако, Джонс испытывал трудности с университетом из-за обвинений в халатности при лечении пациента с истерией; они были сняты, но он счел, что в Торонто «неприятная атмосфера для свободного мыслителя» (Джонс — Патнему, 13 и 23 янв. и 7 апр. 11 г. в Putnam and Psychoanalysis).

249J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 3 апреля 1911 г.[1]

Дорогой профессор фрейд,

Краткое сообщение Президиуму. Берлинская группа пришла к убедительному заключению, чтобы выбрать место для конгресса Веймар. Против Мюнхена были весомые возражения, так как в сентябре в нем всегда наплыв туристов. Если выбрать Веймар, то берлинская группа сделает все приготовления для конгресса. Центральный офис просит вашу группу оказать решительную поддержку берлинского предложения, так чтобы окончательно разрешить вопрос с местом проведения. Поскольку Веймар легко доступен со всех направлений, оправданных возражений не предвидится.

Большое спасибо за ваши новости. Всего наилучшего,

Искренне ваш, Юнг

Большое спасибо за ваше письмо, только получил.

Намерения Джонса — это для меня новость. Х—

негодяй, как я уже говорил

людям в Шарите.

1. Письмо набрано на печатной машинке, подписано; прощальное пожелание и постскриптум написаны от руки.

250F

 

7 апреля 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Некоторые новости, которые будут не более неприятны для вас в путешествии, чем позже в случае, если почта будет перенаправляться. Объявился Отто Гросс. Он написал мне уважительное письмо из санатория Стейнхоф возле Вены с неотложным требованием опубликовать приложенную переписку как можно скорее. Она нацарапана карандашом и озаглавлена: «Самозащита. О так называемой школе Блейлера-Юнга». В ней два обвинения: что Блейлер украл термин Dementia sejunctiva у него и использовал для обозначения шизофрении и что ваша статья «Значение отца и т.д.» выведена из заявлений, которые он делал вам в процессе анализа. Больше ничего.

Я ответил, отказавшись ее публиковать. Я сказал, что всегда не любил споры о первенстве (комплексивный симптом![1]), что первый пункт — это пустяковый вопрос о терминологии, тогда как второй подразумевает открытие, которое каждый может сделать сам; что я никогда не присваивал права на идеи, высказанные в беседе; и что ему не нужно было делать такие встречные обвинения, потому что его оригинальность была признана всеми, включая вас обоих.

Больше я ничего не слышал. Веймар — это прекрасное предложение. Что ваш прапрадедушка говорит о наших делах?

Всего наилучшего. Я желаю вам и вашей жене лучшей погоды, чем у нас.

Ваш, Фрейд

1. Написано в стороне, на полях, со стрелкой.

251F

 

11 апреля 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Теперь я прочитал работу Зильберера. Не понимаю, почему Блейлер принимает ее в штыки. Это тонкая психологическая миниатюра в манере, хорошо известной нам по его ранним работам, скромная и вдумчивая, какой и должна быть с учетом темы. Полагаю, что теперь функциональный феномен был продемонстрирован со всей уверенностью, и теперь я буду учитывать его при интерпретации сновидений. В сущности, это почти то же самое, что мое «эндопсихическое восприятие».[1] Я решительно настаиваю, чтобы вы приняли работу. — Что мне делать с рукописью?

Гросс написал мне гневное письмо с требованием вернуть статью «Самозащита». Что я и сделал.

Я встречаюсь с Ференци в Бозене во время пасхальных праздников.[2]

С наилучшими пожеланиями,

Ваш, Фрейд

1. Цит. в Jones, II, pp. 499/450 (неверно датировано 4 апр.) / Фрейд добавил рассмотрение концепций Зильберера в Толкование сновидений; см. SE V, index.
2. Бозен — это теперь итальянский Бользано. / Пасха была 16 апр.

252J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 19 апреля 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я вернулся домой вчера вечером, чтобы завтра отправиться на конгресс в Штуттгарт.[1] Поскольку мы мчались (а не ехали) по проселочным дорогам, я не мог написать вам ничего вразумительного, ведь это невозможно на почтовых открытках. Вы можете легко представить себе, что тень Хонеггера сопровождала меня в путешествии. Это был удар в самое сердце. Как расточительны дети, даже по отношению к их собственным бесценным, незаменимым жизням! Не говоря уже о дружбе и несчастье других людей! Раздумывая о его судьбе, я не могу не признать, что самоубийство в тысячу раз лучше, чем пожертвовать бесценные дарования ума во всем их изобилии молоху невроза и психоза. Вот если бы он перестал перечить мировому устройству и вместо этого предался жизненным необходимостям! Это был его первый акт самопожертвования и, к сожалению, он оказался самоубийством. Он сделал все хорошо, без суеты, без сентиментальностей вроде писем и т. д. Он приготовил мощную инъекцию морфина, ничем не выдав своих намерений. Есть некое величие в том, как все было проделано. Я пытаюсь получить какие-нибудь рукописи, которые могли остаться после него (?), чтобы спасти для науки все, что можно спасти.[2] Ужасно, что такие люди, отмеченные богами, столь редки и, когда они есть, оказываются жертвами безумия или ранней смерти.

Гросс совершенно чокнулся, и для такого человек Стейнхоф подходящая синекура. Лучше бы он занялся чем-нибудь полезным вместо написания полемики. О посягательстве на первенство и говорить нечего, потому что отрывок в моей работе, упоминающий Гросса,[3] был формулой, на которой мы сошлись. Более того, ничто не мешало ему самому пользоваться своими идеями, и если он этого не сделал, то сам виноват. Он как паразит, питается за чужой счет, когда только может.

Брилль и Джонс не могут прийти к соглашению; согласно письмам Джонса, у Брилля некоторое сопротивление. По всей видимости, они двое ссорятся из-за превосходства. Думаю, большой успех тоже пойдет на пользу Джонсу. Трудность в том, что он всегда сам себе мешает; даже его брак был полной нелепостью.[4]

Сегодня я написал Блейлеру, что, по вашему мнению, мы должны опубликовать Зильберера. Соответственно, я предложил Блейлеру свободно выразить свое иное мнение в Jahrbuch в форме критики[5] (иначе сопротивление его задушит). Присоединение к Обществу не пошло ему на пользу. Он отталкивает мои мелкие любезности с презрением. Я написал критику на его теорию негативизма[6] и сконцентрировался преимущественно на теории комплекса, которую он постоянно избегает в своей работе. Думаю, самое время начать приводить наш дом в порядок теперь, когда он в Обществе. Как руководитель Jahrbuch он, положа руку на сердце, не должен писать психологические работы, в которых психоаналитическая точка зрения просто замалчивается. Наши оппоненты тоже так могут.

Пожалуйста, отправьте работу Зильберера мне. Я хотел бы снова пройтись по ней критическим глазом. Ее в любом случае нельзя включить в этот номер, так как места больше нет.

Доктор Г— держится отважно, и его жена в ярости на вас и на меня. Фрау проф. И— очень скоро обратится ко мне за лечением.

Мюнхенская группа была основана с Сейфом на посту президента.[7] Риклин оставляет своих безумцев и начинает собственную практику. Ему нужно многое сделать. Буш из Тюбингена поспешил домой, отравленный ΨΑ.

Бинсвангер уже рассказал мне чудесную историю (Патнем) до того, как об этом написали вы. Я сам, конечно, ничего не заметил; нужен был орлиный взор Бинсвангера, отточенный огромным отцовским комплексом, чтобы заметить шутку. Замечание мне понравилось, так что я безмолвно его оставлю.

Когда я вернусь из Штутгарта, то напишу снова и расскажу о людях там.

Всего наилучшего,

Искренне ваш, Юнг

1. Ежегодное собрание немецкого Общества по психиатрии, 21-22 апр.
2. Вопросительный знак Юнга. / «Его исследования в моих руках, и их публикация уже готовится», — утверждает Юнг в “Wandlungen und Symbole der Libido”, Part II, Jahrbuch, IV:1 (1912), 184, n. 1 = Hinkle tr. pt. II, ch. 2, n. 33. Однако, проследить публикацию сохранившихся работ не удалось. Юнг приписывал Хонеггеру некоторые истории болезни, которые цитировал, например, галлюцинацию о «солнечном фаллосе» (Jahrbuch, III:1, 211; без приписывания в издании 1952 г.: CW 5, par. 151). Согласно Герману Нунбергу (Memoirs, New York, 1969, p. 116), который в то время работал в Бургхольцли, эта бредовая идея развилась у самого Хонеггера.
3. “The Significance of the Father in the Destiny of the Individual”, CW 4, par. 695, n. 8.
4. В своих мемуарах Free Associations (pp. 139-40, 197) Джонс рассказывает о своих отношениях с «Лоей» (Канн) в 1905-1912 гг.: хотя они так и не поженились, Джонс писал, что «она взяла мое имя». В своих письмах Патнему он всегда упоминает ее как «мою жену» (Putnam and Psychoanalysis, pp. 220, 249 и т. д.)
5. Блейлер не публиковал такой критики.
6. “Kritik über E. Bleuler: Zur Theorie des schizophrenen Negativismus”, Jahrbuch, III:1 (1911) = “A Criticism of Bleuler”s Theory of Schizophrenic Negativism”, CW 3.
7. Официально 1 мая с шестью членами (Bulletin, no. 6, Aug. 1911, p. 1).

253F

 

27 апреля 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Я жду вашего отчета о Штутгарте, но напишу вам сегодня, чтобы оставлять слишком долго без новостей. Мой главный мучитель — ла К— — отправился на отдых, и я чувствую приятную лень.

Я уже вернул вам Зильберера. Мне немного удалось добиться с Блейлером; это все равно что пытаться ухватить кусок линолеума. Но мы должны вытерпеть это. Со своей обычной карикатурой на вежливость он отправил мне свою критику на Штекеля для Münchener[1] для «улучшения» и по моей просьбе написал очень достойный ответ Оппенгейму, который будет опубликован в Zentralblatt (No. 9).[2] В своем ответе я взял Зильберера под защиту. Чтобы вернуть комплимент, я отправил ему свой обзор[3] книги Штекеля для Jahrbuch и попросил придержать, пока вы не попросите. Но он возвратил его, что дает мне возможность слегка сбавить тон! Потому что тем временем Штекель снова стал ближе к нам, и мне нужно обращаться с ним мягче. Прежде всего потому что, как ни крути, он добродушный коллега и предан мне, а кроме того, потому что я обязан терпеть его, как терпят старого повара, потому что невозможно знать заранее, что он может обнаружить и истолковать неправильно, если мы дадим ему отпор. Он совершенно неисправим, оскорбление для хорошего вкуса, подлинное дитя бсз., «странный сын хаоса»,[4] но то, что он говорит о бсз., с которым он гораздо лучше в ладах, чем мы, обычно правильно. Вчера мы обсуждали его книгу. Я зачитал упомянутый обзор вслух; он отреагировал, словно на него не плюнули, а оросили дождем. Так что все прошло неплохо. Как редактор он добросовестный и самоотверженный, что делает его незаменимым.

С Адлером все иначе; его поведение просто ребяческое. Я вышвырнул бы его при первой возможности; но Штекель хочет удержать его и обещает помочь ему увидеть свет.

Вчера Ранк вернулся из университетского путешествия в Грецию в блаженном состоянии. Я дал ему на это деньги за ту работу, которую он проделал над третьим изданием Толкования сновидений. Это были тяжело заработанные деньги, но это не помешало бедному мальчику привезти мне две совсем не дешевые греческие вазы в знак своей благодарности. Он хороший человек. Он только что передал мне прекрасную работу на тему Лоэнгрина для Applied Psychology.[5]

Я уже подготовил черновик работы для Австралии; он так плох, что не хочу даже надоедать вам с ним. Конечно, вы получите предисловие для Толкования сновидений. Новое издание Уорчестерских лекций[6] будет опубликовано следующей зимой. Француз с русским именем (Янкелевич)[7] из Буржа попросил авторизовать перевод Уорчестерских лекций, Теории сексуальности и Повседневной жизни, который хочет представить перед grande nation как образчик психоанализа.

Не знаю, рассказывал ли я вам или кому-то еще суть истории Патнема, которая действительно прелестна. Если рассказывал, простите меня, я уже не знаю, писал я что-то или нет. Мой, так сказать, дипломатический текст был просто актом мести против Патнема. Акцент на вставленном замечании «хотя он далеко не юн» — потому что в своей статье в Journal of Abnormal Psychology он написал «Фрейд уже не молод».[8] Видите ли, это мой «комплекс старости», эротическая основа которого вам известна. Это также источник прекрасного примера забывания имен, который появится в Zentralblatt.[9]

Я не хотел писать о Г—, пока дело еще продвигается. Это был чудесный анализ; он способный коллега. У этих голландцев какая-то яростная жизнестойкость, примерно как у швейцарцев.

На лето мы сняли комнаты на Риттенплато в Обербозене.[10] Я отправлюсь в Карлсбад 9 июля. Но я еще не знаю, посещу ли вас за неделю до или через неделю после конгресса. Последняя неделя сентября кажется более вероятной, из-за моей жены, которая не планирует меня сопровождать. Но у вас, возможно, есть что сказать на этот счет, взять хоть вашу воинскую службу.

Всего наилучшего вам, вашей жене и семье.

Сердечно ваш, Фрейд

1. Обзор Блейлера на Stekel, Die Sprache des Traumes в Münchener medizinische Wocheschrift, LVIII:21 (23 мая 11 г.), 1142f.
2. “Freud’sche Theorien in der IV. Jahresversammlung der Gesellschaft deutscher Nerven‏ärzte, Berlin, 6.-8. Okt. 1910”, Zentralblatt, I:9 (June 1911), 424-27.
3. См. ниже, 262F, прим. 3 и 284F.
4. В рукописи: “des Chaos wundlicher Son”; ср. “des Chaos vielgeliebter Sohn” [«Хаоса сын новооткрытый» в пер. Б. Пастернака — прим. перев.], Фауст II, Акт второй, У верховьев Пенея, восьмая строка снизу.
5. См. ниже, 279J, прим. 2.
6. Über Psychoanalyse, 2nd. edn., 1912.
7. С. Янкелевич (1869-1951) — отоларинголог, родом из Одессы; он перевел, по крайней мере, восемь работ Фрейда.
8. В оригинале по-английски [“Freud is no longer a young man”].
9. “Ein Beitrag zum Vergessen von Eigennamen”, Zentralblatt, I:9 (June 1911), 407, вставлено в 4-ое немецкое издание (1912) The Psychopathology of Everyday Life (SE VI, p. 31): «Я знаю, что не очень люблю думать о старении и странно реагирую, когда мне об этом напоминают. Например, я недавно обвинил очень близкого друга в самых странных терминах, что он «далеко не юн» по той причине, что однажды посреди комплимента он добавил, что я уже не молод». Также см. ниже, 266F, прим. 1.
10. Теперь Сопрабольцано, Италия.

254J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Züruch, 8 мая 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Дурно с моей стороны снова заставлять вас так долго ждать. Причина этому в том, что на прошлой неделе меня свалил жестокий приступ инфлюэнцы, подхваченной от детей, так что я мог лишь заниматься неотложными делами, и то с ужасными усилиями. У меня не оставалось сил больше ни на что. Сегодня я достаточно поправился, чтобы, по крайней мере, подать признаки жизни.

Сначала я должен рассказать вам о Штутгарте. Это было не так уж и важно. И все равно было интересно наблюдать, как психиатрия начинает бросать косой взгляд на причинность — физическую сторону, конечно же. Бонхёффер[1] (Дрезден) сообщал о психогенных нарушениях. Естественно, он ни слова не сказал о ΨΑ, но неосторожно обронил замечание об исполнении желаний, и в последующей беседе я с огромным удовольствием утер ему нос. Лекция Крепелина была крайне бесплодной, пустой и устарелой. Его облик невероятно плебейский. Вечером он дал  очень забавное обращение, которое началось с «комплексов» и т. д. Он выпил за здоровье выступающих, за исключением себя, конечно, за что заслуживает диагноз «аутоэротическая мания величия». Я чуть не закричал «Слушайте, слушайте его». Как диковину могу отметить приватдоцента по психиатрии из Гисена, который никогда не видел ничего из фрейдистской школы. Ничего не подозревая, он попал мне в руки, и это было веселье на несколько часов. Меня больше ничего не раздражало, я лишь ужасно много хохотал. Я был в хорошей компании — Сейф, Бинсвангер, Стокмайер.

Нью-йоркская группа наконец появилась, и Сейф успешно основал группу в Мюнхене. Приятные новости!

Моя австралийская статья тоже закончена. Она об «Учении о комплексах»,[2] глупая вещь, которой вам лучше не видеть.

Вам будет интересно услышать, что Стокмайер принимает почту в санатории Бинсвангера. Думаю, я уже говорил вам, что фрау проф. И— обращается ко мне за лечением.

Что до моей интеллектуальной деятельности, то сейчас я работаю над популярной речью о ΨΑ, которую из меня выжал литературный журнал Zürcher Jahrbuch.[3] Я снова пытаюсь быть популярным — и не в свою пользу, как вы увидите. И меня осаждают эти сущие дьяволы, которые «насбивали с толку» мучительные труды обо мне (говоря на базовом языке[4]). Кроме психологии религии и мифологии меня поедом едят «проявленные формы бессознательных фантазий». Я сделал значительные открытия, некоторые из которых собираюсь использовать на Собрании швейцарских психиатров 16 июня,[5] а также в Веймаре. (Что касается даты конгресса или предложений на этот счет, см. грядущий Bulletin).

Встреча в Мюнхене все еще у меня на уме. Оккультизм — это еще одна область, которую мы должны завоевать[6] — как мне кажется, с помощью теории либидо. В настоящее время я присматриваюсь к астрологии, которая кажется незаменимой для понимания мифологии. Этих землях тьмы есть странные и изумительные вещи. Пожалуйста, не беспокойтесь о моих блужданиях в этих необъятностях. Я вернусь, отягощенный богатой добычей нашего знания человеческой психики. Еще какое-то время я должен отравлять себя магическими ароматами, чтобы постигнуть тайны, скрытые в безднах бессознательного.

Наконец, по секрету: Пфистер теперь проходит анализ у Риклина. Он, очевидно, достаточно прожарился на медленном огне своих комплексов.

Всего наилучшего,

Искренне ваш, Юнг

1. Карл Бонхёффер (1868-1948) — профессор психиатрии, позже в Берлинском университете. Отец Дитриха Бонхёффера, антинацистского протестантского пастора, убитого СС в 1945 г.
2. “On the Doctrine of Complexes”, Transactions of the Ninth Session, Australasian Medical Congress (Sydney), II (1913). В CW 2. / Конгресс был в сент. 1911 г. Хейвлок Эллис тоже предоставил работу.
3. См. ниже, 290F, прим. 1.
4. Т.е. на жаргоне Шребера.
5. Но оно было проведено в Лозанне до 12 июня, согласно 259J ниже.
6. Будучи в Мюнхене, Фрейд и Юнг обсуждали опыты Ференци (см. выше, 158F, прим. 8). Получив это письмо, Фрейд писал Ференци: «Юнг пишет, что мы должны завоевать область оккультизма и просит меня согласиться возглавить этот крестовый поход. … Вижу, что вас обоих не удержать. По крайней мере, сотрудничайте друг с другом; это опасная экспедиция, и я не могу сопровождать вас» (11 мая 11 г.; см. Jones, III, p. 415/387). См. также ниже, 293F, прим. 6.

255F

 

12 мая 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

На этот раз мне действительно не хватало ваших писем, даже больше, чем новостей в них. Я очень рад, что за вашей тишиной не скрывалось ничего похуже. Я и сам себя не очень хорошо чувствовал и без преувеличения могу сказать, что интеллектуально истощен. Мой деловой проспект отправляется в Австралию[1] завтра и избежит вашего досмотра по тем же причинам стыда и деликатности, по которым ваша статья избежала моего. Но вы получите предисловие к Толкованию сновидений в следующие несколько дней. Его нужно будет изменить. Дейтике говорит, что оно может оказать неблагоприятное впечатление. И я должен признать, что толпа, читающая эти вещи, не заслуживает ни грана честности.

Из-за долгого перерыва я не знаю, что уже сказал вам и что не сказал. Произошло не так много. Для вас может быть новостью, что пытался устроить Штекель. Я передумал и решил потерпеть его. Но я все менее терпим к паранойе Адлера и очень жду подходящего случая, чтобы выгнать его. Особенно посмотрев здесь постановку Oedipus Rex[2] — трагедию «организованного либидо».

Я понимаю, что вами движет внутренняя склонность к изучению оккультного и уверен, что вы вернетесь домой не с пустыми руками. Я не могу с этим спорить, всегда правильно идти туда, куда ведут импульсы. Вас обвинят в мистицизме, но репутация, которую вы заработали при помощи Dementia, продержится еще некоторое время. Только не оставайтесь в тропических колониях надолго; вы должны править дома.[2a]

Я слышал о фрау профессор И—. Через несколько дней я ожидаю визит прекрасного коллеги доктора ван Эмдена, которого встретил у Дебрюна в Лейдене. Другой голландец, доктор ван Рёмер[3] (см. Jahrbücher Хиршфельда), написал мне с военного корабля в Паданге,[4] уверяя меня в своей поддержке ΨΑ и желании приехать в Вену осенью. Возможно, я уже писал вам, что французские переводы моих бессмертных работ готовятся в двух местах (одно из них — у Медера[5]).

Мне очень любопытно насчет Jahrbuch. Я также жду с нетерпением Bulletin из-за конгресса и новых групп. С Zentralblatt все довольно хорошо, Штекель предпринимает огромные усилия. Конечно, до совершенства еще далеко.

Дома мы беспокоимся об Эрнсте, моем третьем сыне, у которого язва двенадцатиперстной кишки или свищ. Говорят, опасность ему не угрожает. Ему позволили сдать последние экзамены, но затем он какое-то время проведет в санатории. Моя жена в Карлсбаде, и я отправлюсь туда с братом 9 июля.

Наконец, я узнал от Джонса, что он получит профессуру[6] через месяц. Это делает его отъезд из Америки почетным, но для нас это все равно утрата, потому что он оказался незаменимым. Жена Брилля[7] очень болела после родов девочки, но снова дома и чувствует себя хорошо.

С ла К— я, наконец, чего-то достиг через ΨΑ: ее симптомы ухудшились. Конечно, это часть процесса, но нет уверенности, что я смогу продвинуться. Я близко подошел к центральному конфликту, как показывают ее реакции. У нее тяжелый случай, возможно, неизлечимый. Но следует быть последовательным, это как раз те случаи, на которых мы можем многому научиться.

Всего наилучшего. Надеюсь, вы не будете так долго ждать до следующего своего письма.

Всегда ваш, Фрейд

1. “On Psycho-Analysis”, Transactions of the Ninth Session, Australasian Medical Congress (Sydney), II (1913). В SE XII. / См. также 254J, прим. 2.
2. Постановка Berliner Deutische Theater под управлением Макса Рейнхардта, 5-10 мая в Zirkusbusch; Царя Эдипа играл Александр Мойсси (см. выше, 230J, прим. 1a). (Neue Freie Presse, 3 мая 11 г.; информация получена при любезном участии К.Р. Эйсслера.)

2a. Этот параграф опубликован в Jung, Memories, Appendix I.

3. Л.С.А.М. ван Рёмер, невролог из Амстердама, который опубликовал много статей в Jahrbuch Хиршфельда, преимущественно о гомосексуальности в Нидерландах.
4. На Суматре, Голландская Ост-Индия.
5. Очевидно, не опубликовано: не перечислено у Гринштейна.
6. В оригинале по-английски [professorship]. Очевидно, Джонс ее не получил; см. ниже, 267J, абз. 3.
7. К. Роуз Оуэн Брилль (1877-1963) — врач; выйдя замуж, она оставила практику. Ее дочь Джойя теперь миссис Филип Дж. Бернхейм.

256J

 

1103 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 18 мая 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

На этот раз я не буду так долго лишать вас писем.

Изменение в поведении Штекеля радует. Символизм, который он раскопал в своей книге, значителен, и будет жаль, если мы потеряем его орган обоняния.

У меня тоже новости о докторе Рёмере из Паданга. Он большой представитель гомосексуалистов, голландский Хиршфельд, лично известный мне по Амстердаму. Он, как и все гомосексуалисты, бестактен.

Сердечно поздравляю вас с французскими успехами, хотя сам я не жду ничего от французов; в них нет силы. Как вы верно говорите, голландцы намного лучше. Ван Эмден — это хороший коллега. Фрау И— — это разочарование. До сих пор она не упускала ни единой возможности завалить доктор Г— увертками, так что бедняга, должно быть, в ярости на меня. Она полностью отождествляется со своим бессознательным, натянув личину невинного, раненого дитя. Она заслуживает всех замечаний Мебиуса о женском поле.[1] Доктор Г— отнесся к ней слишком серьезно. Когда она думает, что я встаю на ее сторону с ее тысячью и одним искусными обманами, она на вершине мира; но если момент видит, что до цели еще далеко, следует новый взрыв ярости на доктора Г—. Все очень скучно и бесполезно. Она играет роль святой, кающегося и нераскаянного грешника, ребенка, большой умницы, что больше подойдет — настоящее болото. К счастью для доктора Г—, она не способна ни на что по-настоящему злодейское, хотя в своей деланно-невинной манере не осознает беспорядок, который может вызвать.

Мне было очень интересно узнать ваши новости о фрау К—. Мне кажется, в таких трудноизлечимых случаях невероятно много открытого неповиновения. У меня есть случай, который намеренно скрывал ложь целый год и без конца причинял мне трудности. Естественно, ложь стала частью системы, выраженной позой, которую нужно было сохранить любой ценой, поскольку она оказалась полезной для того, чтобы творить свинства в прошлом. Перенос, должно быть, очень ценен для невротика; он всеми возможными путями цепляется за него, даже те, кого давно оставили, словно это нерушимое святилище.

Я все еще занят написанием своих популярных фантазий о ΨΑ для Zürcher Jahrbuch 1911. Но сердце к этому не лежит. Odi profanum vulgus.[2]

Очень жаль слышать о болезни вашего сына. Как, черт возьми, он ее получил?

У нас все хорошо, кроме беспокойства (снова ложная тревога, к счастью) о благословении столь многими детьми. Стараешься, как можешь, чтобы задержать поток этих маленьких благословений, но без всякой уверенности. Можно сказать, перебиваешься от одной менструации до другой. Жизнь цивилизованного человека определенно имеет свои причудливые стороны.

Что до вашего предисловия к Толкованию сновидений, я легко могу понять мучения Дейтике. Честность, поднятая до таких высот — это слишком; она вознаграждается только на небесах, но не на земле. Последнее рассуждение еще более подходит к вам.

Всего наилучшего,

Искренне ваш, Юнг

1. Пауль Мёбиус (1854-1907) — невролог из Лейпцига, изучал патологию гения; автор Über den physiologischen Schwachsinn des Wiebes (1900; = “On the Physiological Feeble-mindedness of Women”), которую Фрейд цитировал в “ ‘Civilized’ Sexual Morality and Modern Nervous Illness” (orig 1908), SE IX, p. 199.
2. = «Темную чернь отвергаю с презреньем» — Гораций, Оды, III, i, 1. [Зд. в пер. А.А. Фета — прим. перев.]

257J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 24 мая 1911 г.[1]

Дорогой профессор Фрейд,

Несколько строк в спешке! Я прикладываю письмо от Джонса, из которого вы увидите нынешнее положение дел в Америке.[2] Вероятно, остается только попытаться заставить Брилля связать Нью-Йоркское общество с этой более центральной организацией. Необходимы жертвы с обеих сторон. На этот раз, думаю, Брилль перешел черту со своим непримиримым поведением. Буду очень благодарен за хороший совет, а также информацию о дате конгресса. Берлин голосует за 21/22 сентября. Я тоже и постараюсь, чтобы и Цюрих поступил так же. Затем предпочитаемая вами дата создаст определенность.

С наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Юнг

1. «В мае 1911 г.», — утверждает Джонс (Jones, II, p. 162/143), «Юнг сказал Фрейду, что считает термин либидо лишь обозначением общей напряженности». Но такое утверждение не встречалось в письмах Юнга в этом месяце. Джонс, вероятно, предполагал процитировать письма Юнга от мая 1912 г., см.
2. Преимущественно по инициативе Джонса 9 мая 11 г. в Балтиморе была основана Американская психоаналитическая ассоциация, прямо перед ежегодными собраниями Американской психопатологической ассоциации и Американской неврологической ассоциации. Среди восьми членов-основателей был Патнем (которого выбрали президентом), Барроу, Джонс (секретарь) и Янг (см. выше, 173J, прим. 3). См. Hale, Freud and the Americans, pp. 317f.; “The American Psycho-Analytical Association”, Journal of Abnormal Psychology, VI (Oct.-Nov. 1911); и Jones, II, p. 98/87. Об основании Буллем отдельного Нью-Йоркского общества см. выше, 238F.

258F

 

27 мая 1911 г., Вена, IX. Beggasse 19

Дорогой друг,

Поздравляю вас с новым отделением. Я возвращаю письмо Джонса с этим. Я уже написал Бриллю несколько недель назад — трогательное письмо, в котором взял свою самую патриархальную ноту в попытке заставить его уступить. Думаю, нужно оставить вопрос до Веймара, где вам будет проще все разрешить личным влиянием.

Кроме этого только тяжелая работа.

Сердечно ваш, Фрейд

259J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 12 июня 1911 г.[1]

Дорогой профессор Фрейд,

Со времени последнего письма (увы, довольно давно!) я отлично воспользовался временем. Я был на конгрессе швейцарских психиатров в Лозанне и выступал на тему «форм бессознательной фантазии». Эти вещи представляют собой разработки для текущего Jahrbuch, которые, кстати говоря, принимают форму ужасно медленно (из-за обилия материала). Все, чем я сейчас занимаюсь, вращается вокруг содержаний и форм бессознательных фантазий. Думаю, я уже получил некоторые прекрасные результаты. Вы увидите, что это исследование является необходимой подготовительной работой для психологии Dem. praec. Доказательство тому случай Шпильрейн[2] (он в Jahrbuch). Часто я жаждал, чтобы вы оказались тут, и я мог бы обсудить крайне сложный случай: Dem. praec. с невероятной бессознательной системой фантазий, скажем так, которые я вытащил на свет божий с несказанными усилиями и терпением. И в довершение всему постоянная опасность самоубийства. По-настоящему дьявольский случай, но крайне интересный и поучительный. Этот случай был особенно трудоемким, потому что сейчас я начинаю видеть то, чего не видел с Хонеггером. Похоже, во время Dem. praec. нужно всеми усилиями выводить на свет внутренний мир, порожденный интроверсией либидо, который у параноиков внезапно предстает в искаженной форме как система бреда (Шребер), что мне, похоже, удалось сделать в данном случае, но не удалось с Хонеггером, потому что я и не подозревал о подобном. Я говорю себе, что этот недостаток знания с моей стороны привел к его смерти. Что, если эту точку зрения нужно подтвердить? У меня такое чувство, будто я занимаюсь вивисекцией людей с яростным внутренним сопротивлением. Похоже, интроверсия ведет не только к возрождению инфантильных воспоминаний, как при истерии, но и к высвобождению исторических слоев бессознательного, что порождает губительные образования, появляющиеся только в исключительных случаях.

Вечерами я плотно занят астрологией. Я делаю расчеты гороскопов, чтобы найти ключ к сердцу психологической истины. Выяснились поразительные вещи, которые определенно покажутся вам невероятными. В случае одной дамы вычисление положения звезд при ее рождении дало определенный образ характера с некоторыми биографическими деталями, которые принадлежат не ей, а ее матери, и характеристики подходили матери до последней черты. Дама страдает от невероятного материнского комплекса. Осмелюсь заявить, что однажды мы обнаружим в астрологии немалую долю знаний, которые интуитивно проецировались на небеса. Например, похоже, что знаки зодиака – это образы характера, иными словами, символы либидо, которые изображают типичные качества либидо в данный момент.

Я все еще не закончил свое популярное изложение для цюрихского Jahrbuch. На этой неделе начну работать над брюссельской лекцией.

Блейлер отказался от президентства, так что теперь Медер президент цюрихской группы. Единогласно решено принять 21/22 сент. как дату проведения конгресса. Пожалуйста, дайте знать, если можете, приедете ли вы к нам до конгресса или после. Честно говоря, до конгресса подойдет мне больше, так как 27 сент. Я должен отправиться на воинскую службу. Ференци, кажется, тоже планирует приехать в Швейцарию примерно в это время.

Надеюсь, у вас все хорошо, как и нас.

Большое спасибо за ваш совет.[3] Беспокойство было достаточно реальным, но оказалось психогенным, поскольку, как мы знаем, женщины любят выманивать из мужчин эмоции.

С сердечными приветствиями,

Искренне ваш, Юнг

1. Опубликовано в Letters, ed. Adler, vol. 1.
2. Sabina Spielrein, “Über den psychologischen Inhalt eines Falls von Schizophrenic”, Jahruch, III:1 (1911); часто цитируется в “Wandlungen und Symbole”, part II (cf. CW 5, pars. 200ff.). Это была ее докторская диссертация.
3. В отсутствующем письме от Фрейда?

260F

 

15 июня 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Не могу, как вы, сообщить об интересной работе и поразительных открытиях; я устал и считаю дни. Вот почему я не озаботился написанием писем и не требовал от вас.

Сначала я отвечу на более простые пункты вашего письма и избавлюсь от пустяков, прежде чем перейти к загадочным темам, которые вы упоминаете.

Вложение[1] даст вам представление о стиле и содержании «венской критики». Не желая выставлять себе вперед, я полагаю, что замечания о Леонардо да Винчи самые поразительные. Не нужно возвращать этот материал.

Я наконец-то[2] избавился от Адлера. После того, как я заставил Бергмана выгнать его из Zentralblatt, вертелся и так и сяк и, наконец, появился со странно сформулированным заявлением, которое можно было принять только за отставку. По крайней мере, это интерпретация подкрепляется его утверждением, что он покидает ΨΑ Общество. И тогда он высказал то, о чем до сих пор умалчивал: «Несмотря на некогда беспрецедентную решимость, Общество не оказало достаточного морального влияния, чтобы заставить вам воздержаться от старой личной борьбы (!!) против меня. Поскольку у меня нет желания продолжать такую личную борьбу со своим прежним учителем, я заявляю о своем уходе». Урон был не велик. Параноидальные умы не редки и скорее опасны, чем полезны. Как параноик он, конечно, о многом прав, хотя неправ обо всем. Несколько довольно бесполезных членов, вероятно, последуют его примеру.[3]

Штекель, который теперь преданно меня поддерживает, хочет отпраздновать конгресс специальным номером Zentralblatt и просит всех о короткой публикации. Если президент не пришлет какую-нибудь короткую заметку или наблюдение, это создаст дурное впечатление.

Естественно, я не хочу нагрянуть к вам в неудобное время, но для меня неделя после конгресса будет гораздо удобнее, чем до него. Если я вернусь с вами из Веймара в Цюрих, мы будем вместе с 22-го до 27-го, что не так плохо. Период с 14 до 21 ноября лишь по видимости дольше, потому что я не смогу уехать 14-го или 15-го. Следует также учесть, что мне может понадобиться отложить эту неделю для годовщины дамы,[4] и если не придется, и я приеду рано, то мне нечего будет делать в последнюю неделю сентября. В свете сложной ситуации со здоровьем в семье и ее обязательствами на последнюю половину сентября, моя жена определенно не поедет в Цюрих со мной. Но я ожидаю, что вы без прикрас расскажете мне правду о своих возможностях и желаниях.

Jahrbuch действительно затягивается. Мое Толкование сновидений тоже не торопится. Полагаю, вы подготовили для меня огромные сюрпризы в Jahrbuch. Я внимательно прочту его в Карлсбаде.

По вопросу оккультизма я стал гораздо скромнее после того великого урока, что мне преподали опыты Ференци.[5] Обещаю верить во все, что может хотя бы выглядеть разумно. Я не буду рад этому, как вы знаете. Но моя ὕβρις[6] пошатнулась. Буду рад узнать, что вы в гармонии с Ф., когда кто-нибудь из вас отважится на публикацию. Полагаю, это совместимо с полной независимостью во время рабочего процесса.[7]

Мне очень интересно то, что вы рассказываете о системе бсз. фантазий в случае D. pr. Эти конструкции известны мне по истерии и неврозу навязчивости; это ни что иное, как тщательно культивируемые мечтания. Я учитываю их, говоря, что симптомы появляются не прямо из воспоминаний, а из фантазий, на них построенных. Но должны быть случаи, в которых процесс проще и их интерпретации не так изобильны. Возможно, точно так же у некоторых людей более поэтичная фантазия, чем у других. Во всяком случае, эти фантазии предоставляют самую тесную связь между истерией и параноиками. Их трудно ухватить; в последние несколько лет я не наткнулся ни на один хороший пример. Но я не думаю, что вы могли спасти Хонеггера, раскрыв эту систему, если она вообще была. Где я находил такую систему, ее создание было не важнее, чем этиология и мотивы и награды, предлагаемые реальной жизнью. Они, в любом случае, доминировали в формировании симптомов, так что, пока они оставались не раскрытыми, симптомы могли сохраняться, даже когда было общее улучшение состояния. О роли фантазий — вашей интроверсии либидо — я размышляю над несколькими фундаментальными идеями. Оставим это до лучших дней.

С наилучшими пожеланиями вам и вашему прекрасному дому.

Всегда ваш, Фрейд

1. Отсутствует.
2. В рукописи: endlos («бесконечно» вместо endlich «наконец-то») los geworden. / Адлер посетил собрание Венского общества, видимо, в последний раз 24 мая, когда выступал, снова повторяя, что Общество на пленарной сессии объявило, что его научная точка зрения ни в чем не противоречит открытиям других авторов, особенно Фрейда; и он обычным образом участвовал в дискуссии на тему комплекса кастрации. Это было последнее собрание перед летним перерывом. (Minutes, III). Адлер, очевидно, отсутствовал на собрании 31 мая, последнем в сезоне (Bulletin, no. 6, p. 4).
3. Адлер вместе с Д. И. Бахом, Стефаном фон Медей и Францем Бароном фон Хье ушел в это время; Фрейд объявил о его уходе на первом осеннем собрании Общества 11 окт. (см. ниже, 273F). 20 июня декларация манифеста была подписала Йозефом К. Фридюнгом, Карлом Фуртмюллером (см. ниже, 335J, прим. 2), Францем Грюнером, Густавом Грюнером, Маргарет Хильфердинг (см. ниже, 270F, прим. 4), Паулем Клемперером и Эрнстом Оппенгеймом (см. выше, 160F, прим. 4) с утверждением, что они неравнодушны к Адлеру, но хотели бы остаться членами Общества. О последующем уходе шестерых (исключая Фридюнга, который остался в Обществе) на собрании 11 окт. см. ниже, 273F, прим. 1. / Оригинальная машинопись заявления с семью подписями недавно была найдена в бумагах Фрейда госпожой Анной Фрейд.
4. О 25-ой годовщине свадьбы Фрейдов см. ниже, 270F, прим. 1.
5. См. выше, 254J, прим. 6.
6. = гордыня.
7. Этот абзац цит. в Jung, Memories, Appendix I.

261J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 23 июня 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Естественно, время после конгресса мне тоже подойдет, я только думал, что если вы прибудете до него, то сможете остаться дольше. Из вашего письма я понял, что вы могли бы приехать до конгресса, только без жены, но мы бы так хотели собрать вас обоих под своей крышей, что я прошу вас уговорить свою жену все равно приехать, если это возможно. До или после конгресса — для меня безразлично. Так что решайте, как вам удобнее.

Вы видели книгу Хейвлока Эллиса о снах?[1] Вы не будете делать критический обзор для Jahcburch? Что за водянистое варево состряпал Эллис! Как раз то, что нужно, чтобы все стало совсем неясно.

Вы, вероятно, правы насчет Хонеггера. Хотя может быть верно, что системы фантазий в D. pr. проявляют параллели с мечтаниями истерических пациентов, с самого начала ясно, что ни в коем случае не все истории болезни имеют такую систему или, по крайней мере, не все имеют ее в своем распоряжении. То, что не имеет большой терапевтической важности заставлять пациентов производить свои латентные фантазии, кажется мне крайне сомнительным предположением. Бессознательные фантазии содержат немало релевантного материала и выводят внутреннее наружу как ничто другое, так что я вижу слабую надежду при помощи этих средств подобраться даже к самым «недоступным» случаям. В эти дни мой интерес все более обращается к бсз. фантазии, и вполне возможно, что я слишком сильно надеюсь на эти раскопки. Бсз. фантазия — это поразительный котел ведьмы:

«Так вечный смысл стремится в вечной смене

От воплощенья к перевоплощенью.

Они лишь видят сущностей чертеж

И не заметят, как ты подойдешь».[2]

Вот матрица ума, как верно говорил мой прапрадедушка. Надеюсь, из этого выйдет что-то полезное.

Всего наилучшего, Юнг

Большое спасибо за критику! Он, должно быть,

мерзкий покупатель.[3]

1. Havelock Ellis, The Worlds of Dreams (London, 1911).
2. Фауст II, Акт I, Темная галерея [зд. в пер. Б. Пастернака — прим. перев.]
3. Написано наверху первой страницы.

262F

 

27 июня 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Моя жена тронута повторением вашего любезного приглашения и обещает подумать. Поскольку мне известны все факторы, я думаю, что она будет придерживаться прежнего решения, а я приеду до конгресса.

Я прикладываю черновик приглашения на конгресс, без комментариев. Если вы согласны, я полагаю, что вы будете председателем. Я также думаю, что нужно использовать утро для работ, как в прошлом году, что поднимает дух, и оставить деловые вопросы на послеобеденное время. Одного дня после обеда, вероятно, будет вполне достаточно, потому что нужно время для членов, чтобы сделать практические предложения относительно организации Международной ассоциации. Нужно ли для этого проводить выборы, как указывается в нашем уставе, я не знаю. Я думаю, вам придется отсеивать работы, чтобы убедиться, что не будет подано ничего низкого качества.

В отношении бсз. фантазий я разделяю ваше предположение, а также ваши ожидания. Кстати говоря, если старый господин не имел в виду эти вещи в своих стихах, я был бы рад знать, к чему они относятся.

Я полагаю, что мы избавились от Адлера. Он ушел из Общества и, после «декларации»,[1] также из Zentralblatt. Но в этой битве были свои мерзкие и постыдные эпизоды.

В следующие несколько дней вас посетит библиотекарь нашего Общества, доктор права Ганс Сакс.[2] Очаровательный и крайне образованный коллега, который хочет начать не-медицинский журнал в сотрудничестве с Ранком. Он должен называться Eros und Psyche и должен относиться к Papers on Applied Psychology как Zentralblatt к Jahrbuch. Я рекомендую его вашей благосклонности.

Я сделаю обзор на Штекеля и Хейвлока Эллиса для Jahrbuch.[3]

С наилучшими пожеланиями всем вам

Ваш, Фрейд

Сейф прислал прекрасный отчет о Брюсселе.[4]

1. Имя Адлера как редактора исчезает из заголовка Zentralblatt I:10/11 (июль/авг. 1911 г.), который открывается этой «Декларацией»:

«Сим уведомляю читателей журнала, что с сегодняшнего дня я ухожу с поста редактора. Директор журнала, проф. Фрейд, полагает, что между нами существует такое сильное научное несогласие, которое [sic] делает дальнейшее сотрудничество в редактировании журнала неуместным. Тем самым я ухожу с поста редактора журнала по собственной воле.

Доктор Альфред Адлер».

2. Ганс Сакс (1881-1947) — венский адвокат, присоединился к Венскому обществу в окт. 1910 г. (Minutes, III); в 1912 г. он и Ранк стали со-редакторами Imago (здесь называется Eros und Psyche). Он был изначальным членом «Комитета»; см. ниже, редакторский комментарий, следующий за 321J. Начал психоаналитическую практику в 1920 г. в Берлине; после 1932 г. жил в Бостоне.
3. Не опубликован.
4. “Verhandlungen der Internationaler Gesellaschaft für medizinische Psychologie und Psychotherapie, 7-8. August 1910, in Brussel”, Zentralblatt, I:12 (Sept. 1911), 605-9.

263J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 11 июля [1911][1]

Дорогой профессор Фрейд,

Я сам устал от работы и жду не дождусь отпуска. Недавно я совершил ошибку, дав затянуть себя в практику, моя научная работа начала сильно отставать, и это для меня совсем не хорошо. Мое либидо яростно протестует против всякого одностороннего занятия.

Доктор Сакс был здесь и оставил о себе хорошее впечатление. По всей вероятности, можно ожидать великих вещей от нового журнала.

Блейлер прислал детальный, пожалуй, чересчур благосклонный отчет о взглядах Фореля на ΨΑ для Jahrbuch.[2] В один из этих дней я должен поинтересоваться о Блейлер при обсуждении в Обществе. Во многом он невероятно отстал из-за недостатка практического опыта.

Я получил приложенное письмо от Адлера. Похоже, он распространяет свои бредовые идеи на меня, поскольку ссылается на слух, предположительно циркулирующий в Вене, о том, что я требовал его удаления из Общества. Конечно, я немедленно написал, сказав, что об этом не может быть и речи, что, напротив, я нахожу его утрату крайне прискорбной и т. д. Кто распускает такие слухи?

Доктор Пол Бьерр прислал работу для Jahrbuch.[3] У над нет недостатка в материале. В этом году том будет тяжеловесным.

Маленькая фрл. Д—[4] из туманного прошла пришла ко мне, наконец, за лечением и ведет себя очень хорошо.

Вот и все мои новости. Из вашей карточки[5] я вижу, что вы успешно начали свой отпуск. Я вам завидую. Мой начинается только в августе, к сожалению, с этого путешествия в Брюссель для лекции. Желаю вам успешного выздоровления. Надеюсь, я скоро пришлю вам Jahrbuch как спутника в путешествиях — я работаю над последними листами.

Всего наилучшего,

Искренне ваш, Юнг

1. В рукописи: 11.VII.10. Но оригинальная нумерация страниц (неизвестной рукой) поместила это письмо сюда, и содержание соответствует.
2. “Forels Stellungnahme zur Psychanalyse”, Jahrbuch, IV:2 (1912).
3. “Zur Radikalbehandlung der chronischen Paranoia”, Jahrbuch, III:2 (1911).
4. См. выше, 115J и 116F.
5. Отсутствует.

264F

 

13 июля 1911 г., Карлсбад, Haus Columbus

Дорогой друг,

Да, я теперь в отпуске, мучаю себя, «заветы блюдя»,[1] в надежде восстановить свое так называемое здоровье. Если мое раздражение далее покажется избыточным, пожалуйста, учтите ненормальную химию моего тела.

Я знаю, кто фабрикует эти слухи. Нетрудно угадать. Сам Адлер, и я даже знаю, почему. Написав вам вещи, которые, как он знал, вы легко отвергнете, он рассчитывал на автоматизм хороших манер. Он знал, что вы скажете: нет, напротив, жаль слышать. И вы поддались, что ставит меня в сложную ситуацию.

Адлер состряпал свой «слух» из двух моих частных, хотя не конфиденциальных замечаний: 1) что журнал страдал от того факта, что он как редактор не имеет с личного контакта с вами и другими иностранными авторами; и 2) что я должен был предпринять шаги давным давно, тогда, когда изрек свое недопустимое наблюдение о том, что материал «Маленькой Анны» был «последовательно предвзятым»[2] и потому его мифология неубедительна. Его слух не имеет никакой другой основы. И теперь он узнает, что вы сожалеете о его уходе, считаете утратой и т. д. Из этого он извлечет прибыль; он получил утверждение вашего неодобрения моего обращения с ним, он вовлек нас в конфликт друг с другом и т. д. Теперь, когда вред уже нанесен, я могу лишь попросить, чтобы в будущем вы обращались с Адлером, который, без сомнения, утаил еще немало трюков в рукаве, с психиатрической осторожностью.

Его слова, что лучшая доля — это уход из Общества[3] в его случае, конечно, нелепость, что вы увидите сами.

Я прикладываю его письмо.[4]

Я видел работу Бьерра; она очень интересна, хотя не очень ясна. Вы должны действительно сделать выговор Блейлеру, Форель не заслуживает любезностей за то, что говорит о ΨΑ в своей книге. Вы возбудили мое любопытство в отношении Jahrbuch.

Доктор ван Эмден продолжает со мной свой курс ΨΑ, так что полдня у меня есть компания. Другая половина уходит на самое недостойное из занятий, официальную заботу о моем бедном Конраде. Карлсбад, должен согласиться со своим врачом, как раз подходящее место, чтобы лечить привычку поиска удовольствий, поскольку всякое удовольствие становится обязанностью.

Желаю вам наслаждения своим вполне заслуженным отпуском и рад вашему решению не давать поработить себя практикой в будущем. То, что я такое допускаю, оправдывается моим возрастом, моими комплексами и многочисленными отпрысками, о которых я должен заботиться.

Если для вас это приемлемо, я приеду 16 сентября — один.

С наилучшими пожеланиями вам, вашей жене и детям,

Всегда ваш, Фрейд

1. В рукописи: “den Gesetzen gehorchend”, аллюзия на классическую эпиграмму, ставшую популярной благодаря “Der Spaziergang” Шиллера (“wie das Gesetz es befahl”). Эпиграмма принадлежит Симониду, поэту V в. до н.э., с монумента спартанцам, павшим при Фермопилах: «Путник, пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне, что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли» [зд. в пер. Л. Блуменау — прим. перев.]
2. См. выше, 227J.
3. См. ниже, 273F, прим. 1.
4. Остаток 264F вышел на свет при тех же обстоятельствах, что и 199a F выше, см. его прим. 1. / Письмо Адлера Юнгу обнаружить не удалось.

265J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 19 июля 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я очень раздражен, что меня обманул Адлер. Скоро он обнаружит, что я гораздо дальше от него, чем он полагает. На самом деле, я до некоторой степени действовал, исходя из психиатрического принципа никогда не спорить с параноиком и просто источал успокоительные официальные отрицания. Блейлер во многом человек того же типа, и между ними на практике разница лишь в несколько степеней (хотя и важных). Он почти прервал личное общение со мной; я приписываю это исключительно вопросу об алкоголе.

Мне ужасно много нужно сделать, и я должен предпринять героические усилия, чтобы держать практику поодаль. Теперь я подошел к точке, когда могу каждую неделю выделять для себя один день, вдобавок к воскресенью, чтобы, наконец, заняться научной работой. Все часы, которые раньше были свободными, теперь полностью заняты курсами лекций, семинарами и перепиской (а сейчас еще и вечными посетителями). Все так плохо, что, к своему ужасу, я больше не могу наслаждаться воскресеньями, поскольку вынужден проводить их в отдыхе. Это отвратительное состояние дел прекратится 1 августа. 9-го я отправлюсь на неделю в Брюссель и затем, 19-го, в горы с женой. В начале сентября я вернусь в Цюрих и буду с нетерпением ожидать вас 15-го, чтобы приютить под своей крышей как самого дорогого гостя. Мой адрес все это время останется прежним.

С уважением и наилучшими пожеланиями успеха вашего лечения от удовольствия,

Искренне ваш, Юнг

266F

 

Карлсбад, 21 июля 1911 г.

Дорогой друг,

Ваше письмо успокоило мое раздражение, но, в то же время, пробудило тревогу. Не следует брать меня за модель; напротив, вы должны вооружиться, пока не поздно, против дракона Практики. Дайте своей очаровательной, умной и амбициозной жене удовольствие спасти вас от утраты себя в зарабатывании денег. Моя жена часто говорит, что гордилась бы, если бы могла сделать то же самое для меня. Но я вынужден обстоятельствами, спасать уже почти нечего. В No. 9 Zentralblatt вы найдете пример забывания имен, который случился в беседу между Ференци и мной;[1] для вас, уверен, объяснение раскроет дополнительный смысл, который не очевиден для других.[2] (Giovane-Veterano) Это старый мифологический мотив: старый бог хочет быть принесен в жертву и вернуться оживленным в номом. Я надеюсь, что вы преуспеете лучше и не станете просто копировать меня. Ваш вкус к зарабатыванию денег уже беспокоил меня с связи с вашими американскими делами. В целом, это может оказаться хорошим делом, если вы оставите обычные цели. Затем, я уверен, к вам придет поразительная награда.

Большое спасибо, что сообщили программу, единственное, что вы упустил — это свою военную службу. Я буду, как вы хотите, пользоваться вашим цюрихским адресом, но, пожалуйста, отметьте тот факт, что после 31-го числа этого месяца я буду (не в Обербозене, а) в:

Klobenstein am Ritten/Tyrol[3]

Hotel Klobenstein

Это на полчаса дальше на том же плато.

Я получил приглашения на конгресс. Мое лечение в Карлсбаде не чистое удовольствие. Я дал обет изготовить памятную табличку, если избавлюсь от всех болячек, которые приобрел здесь. Однако, похоже на то, что я получу кое-какую пользу.

С наилучшими пожеланиями вам и вашей семье,

Всегда ваш, Фрейд

1. Фрейд и Ференци пытались вспомнить название места в Сицилии. Фрейд сначала смог припомнить только Кастроджиованни, затем вспомнил нужное: Кастельветрано. Он заметил, что giovanno звучит как giovane, «молодой» и vetrano звучит как veterano, «старый». Затем последовал его комментарий о Патнеме, цитированный выше, 253F, прим. 9.
2. Аллюзия на имя Jung.
3. После 1918 г. эта область стала итальянской; Клобенштейн = Коллальбо.

267J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 26 июля 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Все совсем не так плохо с моим зарабатыванием денег; тем не менее, я полагаю, что вы правы. Чувство неполноценности, которое часто овладевает мной, когда я сравниваю себя с вами, всегда должно компенсироваться усиленным подражанием. Мне нужна большая практика, чтобы получить опыт, потому что я не воображаю, что знаю слишком много. Кроме того, мне нужно было продемонстрировать себе, что способен зарабатывать деньги, чтобы избавиться от мысли, что я нежизнеспособен. Все это пугающие глупости, которое можно преодолеть, только выразив их. Думаю, теперь я на горе, по крайней мере, в области практики. Во время зимнего семестра я буду безжалостен с собой. Эту стадию тоже нужно преодолеть. Справиться с финансовым успехом, как вы знаете, нелегко. Я в этом никогда не преуспевал. Научная работа приносит мне гораздо больше пользы.

Я закончил свою брюссельскую лекцию. Она содержит, короткий, очень хороший анализ ребенка. Жалко выбрасывать его на конгресс.

Я слышал, что Джонс возвращается в Лондон. Он не получил свое профессорство в Торонто из-за интриг. Во всяком случае, он приедет в Веймар.

В Цюрихе мы продвигаемся с Dem praecox, что станет очевидно из этого и следующего Jahrbuch. Мифологические параллели имеют огромное значение для Dem. pr.; я все больше вижу, как были полезны мои странствия по дорогам и объездам истории. Я с таким нетерпением жду время, когда мы будем вместе. Так много вещей, которые я хотел бы показать вам. Надеюсь также, что вы не найдете скучным присутствие на семинарах вместе с Патнемом и т. д. Мы можем устроить очень приятную беседу значительной важности для будущего психоанализа.

Остаюсь с уважением,

Искренне ваш, Юнг

268F

 

Клобенштейн-на-Риттене/Тироль, почта отеля, 20 августа 1911 г.

Дорогой друг,

Сегодня я получил Jahrbuch.[1] Конечно, у меня пока не было прочитать его, только разрезать страницы и пробежаться по некоторым. Воспользуюсь случаем сказать вам, как я горд был увидеть, что вы поставили меня во главе таких значительных вещей и поблагодарить за то, что как вы защищаете дело, высоко держите флаг и наносите могучие удары нашим оппонентам (флагштоком, если придерживаться метафоры). Я с нетерпением жду нашей встречи. Это место обладает особой красотой. Я планирую остаться здесь до 14 сентября, а затем отправиться прямо в Цюрих.

Поскольку мои умственные силы восстановились, я работаю в области, в которой вы не ожидаете меня встретить.[2] Я раскопал странные и необычайные вещи и почти чувствую себя обязанным не обсуждать их с вами. Но вы слишком проницательны, чтобы не угадать, над чем я работаю, если я добавлю, что жду не дождусь, когда прочитаю ваши «Трансформации и симв. либидо».[3] Не стоит и говорить, что я буду рад услышать, как вы, как все прошло в Брюсселе и какие у вас дальнейшие планы на отпуск.

Сегодня я ожидаю Ференци с длительным визитом.

С почтением в дружбе от счастливого сердца,

Ваш, Фрейд

1. Vol, III:1, который открывался работой Фрейда “Formulations on the Two Principles of Mental Functioning” и случаем Шребера, “Psychoanalytic Notes on an Autobiographical Account of a Case of Paranoia”, (обе в SE XII) и включал в себя большие работы Юнга (см. прим. 3 ниже).
2. Аллюзия на работу, которая станет Тотемом и табу. См. ниже, 293F, прим. 2.
3. Т.е. Часть I.

269J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 29 августа 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я очень обрадовался вашему письму, будучи, как вы знаете, очень чувствительным ко всякому признанию, которое отец считает уместным даровать. Это приятнее, чем шумное признание, пожалованное нам беспрестанной злобой оппонентов. В то же время, ваше письмо оставило меня вертеться, как на иголках, потому что, при всей своей «проницательности», я не вполне понимаю, что так загадочно происходит втайне. Вместе с женой я пытался разгадать ваши слова, и мы набрели на догадки, которые, пока, по крайней мере, я оставлю при себе. Я могу лишь надеяться, что ваше эмбарго на обсуждение будет снято во время вашего пребывания здесь. У меня тоже чувство, что это время полно чудес и, авгуры нас не обманывают, может статься, что мы, благодаря вашим открытиям, мы на пороге чего-то действительно сенсационного, что я не могу описать иначе как гностической концепцией σοφία,[1] александрийским термином, особенно уместным для возрождения древней мудрости в форме ΨΑ. Я не отважусь говорить слишком много, но лишь посоветую вам (весьма нескромно) позволить моим «Транс. и симв. либ.» высвободить ваши ассоциации и/или фантазии:  я уверен что вы наткнетесь на странные вещи, как и я. )Если, конечно, загадочный намек в вашем письме уже не сделал этого в анаграмматической форме. С этим письмом все кажется возможным.)

Что ж — я был в Брюсселе 11-16 августа. Конгресс и его подготовка столь идиотские, что я  бил баклуши большую часть времени. Я присутствовал, так сказать, только на собственной лекции.[2] Это было колоссальное нахальство. Я знал, что после всех этих длиннот публика будет зачарована, как кролики. Время выступления было ограничено 20 минутами. Я занял почти час, потому что нельзя сделать достойный отчет о ΨΑ за 20 минут. Я был уверен, что председатель (ван Шютен,[3] который все равно точит нож на ΨΑ) собирался меня прервать. Он так и сделал. Я сказал ему, что с готовностью остановлюсь, но хотел бы предоставить решение конгрессу (ок. 200 человек). Конгресс шумным одобрением дал мне еще время. То же самое случилось во второй раз. Председатель скакал, как сумасшедший, но вынужден был проглотить ярость. Моя лекция произвела эффект разорвавшейся бомбы. После слышался шепот вроде “Vous avez dechaine un orage”, “oh, c’est un homme odieux” и т. д. Несколько человек в немом протесте покинуло зал. Один датский доктор впал в ярость на меня; я не удостоил его ответом, и это еще больше разъярило его, ведь толпа любит любезные ответы. Но несколько светлых голов и несколько хороших что-то заметили, и на них теперь можно рассчитывать как на молчаливых сотрудников.

После Бельгии я отправился в горный тур в Бернское высокогорье с женой. Я вернулся в Цюрих только вчера.

А дальше следует протест против вашего нежелания уезжать до 15-го, тогда как вы уже должны быть здесь 15-го. Это можно сделать?

Пока у меня только четыре заявления на лекции для Веймара[4] (Садгер, Абрахам, Кёрбер,[5] Юнг). Я спрашивал Блейлера, Сакса и Ранка, еще попробую Пфистера. Я абсолютно рассчитываю на вас; пожалуйста, дайте мне знать название вашей лекции как можно скорее. Абрахам написал, что заявители тянут (по крайней мере, в Цюрихе). Это только симптомы лени, конечно; люди все равно придут. На этот раз женский элемент будет иметь значительных представителей из Цюриха: сестра Мольцер,[6] доктор Хинкль-Иствик (американская чаровница),[7] фрл. доктор Шпильрейн (!), затем мое новое открытие, фрл. Антония Вульф,[8] замечательный ум с прекрасным чутьем к религии и философии, и, не в последнюю очередь,[9] моя жена. Мне говорят, что доктор ван Рентергем[10] из Амстердама тоже хочет приехать. В Мюнхене мы завоевали приватдоцента по психологии, доктора Фишера[11] (бывшего ученика Липпса[12] и Вундта).

Возможно, вы соберете несколько достойных лекторов в Вене; во всяком случае, пожалуйста, заставьте Ференци что-нибудь представить.

С нетерпением жду вас снова здесь в ближайшем будущем. Я ожидаю Патнема на следующей неделе.

С уважением,

Искренне ваш, Юнг

1. «София», мудрость.
2. “Über Psychoanalyse beim Kinde”, I^er Congres international de Pedagogie [Proceedings] (Brussels, 1912), II, 332-43. Она была включена в The Theory of Psychoanalysis, pars. 458ff.; см. ниже, редакторский комментарий, следующий за 321J.
3. М.К. ван Шютен, директор института педологии в Антверпене.
4. Список работ, зачитанных на Веймарском конгрессе, см. в приложении 4.
5. Генрих Кёрбер (ум. 1927 г.) — врач, член Совета по здоровью в Берлине; член-основатель Берлинского общества.
6. См. выше, 211J, прим. 2. / Ребенком, чей случай был темой брюссельской лекции Юнга (выше, прим. 2) был пациент сестры Мольцер.
7. Беатрис Мозес Хинкль (1872-1953) — американский психиатр и аналитический психолог, родом из Калифорнии, ученика и Фрейда, и Юнга. (В то время замужем за Иствиком.) Она перевела Психологию бессознательного (1916) Юнга. Много лет была лидером юнгианской группы в Нью-Йорке и директором санатория в Вашингтоне, Коннектикут.
8. Тони Вульф (1888-1953) — имя, которое она использовала в последующей карьере аналитического психолога в Цюрихе — была близким другом Юнга и сотрудником более 40 лет.
9. В рукописи: last not least (по-английски).
10. А.В. ван Рентергем (1845-1939) — голландский гипнотизер.
11. Алоиз Фишер (1880-1937) — профессор философии с 1914 г.
12. Теодор Липпс (1851-1914) — профессор философии в Мюнхене; они принял психологический подход в философии.

270F

 

Клобенштейн, 1 сентября 1911 г.

Дорогой друг,

Позвольте избавить вас, а также вашу дорогую жену, хорошо известную мне своими способностями разгадывать загадки, от тьмы незнания, сообщим, что моя работа в эти последние несколько недель была посвящена той же теме, что и ваша, а именно, происхождению религии. Я не хотел говорить об этом из страха смутить вас. Но поскольку по первому чтению вашей статьи в Jahrbuch (мне нужно перечитать ее; пока Ференци удрал с томом) я вижу, что мои выводы вам известны. Во многом с облегчением я нахожу, что нет нужды в тайне. Так что вам тоже известно, что эдипов комплекс — это корень религиозного чувства. Браво! Свидетельства, которые я могу предъявить, можно изложить за пять минут.

Ваше письмо пришло в прекрасный счастливый день и еще более подняло мой дух. Ваши брюссельские переживания очень забавны. Мне кажется, что для нас пока хватит конгрессов. Ваше любезное желание прибыть к вам 15-го невыполнимо и остается таким уже двадцать пять лет.[1]

Работы (для конгресса) не будут большой проблемой. Я подгонял Ференци, который представит что-то о гомосексуальности. Ранк только что написал мне с просьбой одобрить выступление о его «Мотиве обнаженности в античности».[2] Он его получил. Вы можете легко переубедить Патнема, которого увидите до меня, рассказать нам что-нибудь о его философских постулатах и опасениях, которые он высказывал в записке мне.[3] Конечно, я не сильно об этом задумываюсь, но это станет отличным украшением. Сам я, поскольку вы без меня не обойдетесь, планирую короткое дополнение к анализу Шребера, которое, уверен, понравится вам. Кроме того, для внимательного слушателя оно предвосхитит грядущие вещи. Но пожалуйста, не выпускайте меня вперед с этими пустяками, которые никак не растянуть больше чем на пятнадцать минут. Можно быть, Патнем даст затянуть себя в это положение, или вы можете занять его сами.

На самом деле, работы — это не важнейшая часть этого конгресса, который не требует научной точки притяжения. Акцент будет на организационном обсуждении. Теперь, когда у нас процветающие журналы, ситуация изменилась.

Мы, венцы, не можем выставить ничего по сравнению с очаровательными дамами, которых вы везете из Цюриха. Наша единственная дама-врач, как настоящая мазохистка, участвует в восстании Адлера и едва ли будет присутствовать.[4] Мы действительно распадаемся. Как вы знаете, это смещение на запад не то чтобы противоречит моим желаниям. С учетом обстоятельств моя жена особенно сожалеет, что не приедет, но требования времени года и домашнего хозяйства плюс тот факт, что она не очень хороший путешественник, привели к решению отказаться. Более того, как вы знаете, она лично не вовлечена в психоанализ и сожалеет о Цюрихе больше, чем о Веймаре.

Здесь, на Риттене, божественно прекрасно и удобно. Я обнаружил в себе неистощимое желание ничего не делать, за исключением часа или двух, которые я провожу, читая новые вещи, и мне отвратительно думать, что начало следующего месяца вернет меня к тяжелому труду. Но двадцать пять лет практики[5] еще не достаточное служение. Может быть, сорок, или, возможно,  в целом лучше «умереть в упряжке».[6]

Я, конечно, напишу вам снова перед отъездом. Пока шлю свои наилучшие пожелания вам все. Auf Wiedersehen!

Всегда ваш, Фрейд

1. 25-ая годовщина свадьбы Зигмунда и Марты Фрейд выпадает на 14 сент. 11 г. Джонс утверждает (Jones, I, p. 165/150), что гражданская церемония была 13 сент. 1886 г. в городской ратуше Вандсбека (Гамбург), а религиозная церемония 14 сент. В доме матери Марты Бернейс.
2. = “Über das Motiv der Nacktheit in Dichtun und Sage”, Imago, II (1913). О местном приеме в Веймаре см. Jones, II, p. 96/85.
3. См. письмо Патнема Фрейду в конце марта 1911 г. в Putnam and Psychoanalysis, pp. 116-19. Работа “Über die Bedeutung philophischer Auschauungen und Ausbildung für die weitere Entwicklung der psychoanalytischen Bewegung” появилась в Imago, I (май 1912 г.); английская версия, “A Plea for the Study of Philosophic Methods in Preparation for Psychoanalytic Work” в Putnam, Addresses on Psycho-Analysis (London and New York, 1921). Глубокое уважение Фрейда к психологической и психиатрической работе Патнема не распространялось — как он указывает здесь — на его гегельянские философские идеи; см. также Jones, II, p. 96/85f.
4. Маргарет Хильфердинг (1871-?1943); вступила в Венское общество 27 апр. 10 г. как первая женщина по предложению Федерна. Замужем за Рудольфом Хильфердингом, лидером немецких социал-демократов в 1920-х. Она хорошо известна как врач венского рабочего класса, убита нацистами в Аушвице.
5. См. выше, 134F, прим. 2.
6. В оригинале по-английски [to die in harness].

Веймарский конгресс

 

Как рассказывает Джонс (Jones, II, p. 101f./89f.), Фрейд отправился один из своего места отдыха возле Бозена (Больцано) в Цюрих, где Юнг встретил его по прибытии рано утром 16 сентября. Он оставался в доме Юнгом в Кюснахте четыре дня, о которых у нас есть только краткое описание Джонса: «Были, конечно, семинары, посетители и приемы, так что это ни в коем случае не был отдых. Патнем, который был в Цюрихе, не в Кюснахте, участвовал во всей этой деятельности». Патнем, более того, прошел шесть часов анализа у Фрейда (Hale, Putnam and Psychoanalysis, p. 39). Мы можем предполагать, что Фрейд путешествовал в Веймар (день путешествия по железной дороге) с Карлом и Эммой Юнг, возможно, 19-го; Патнем тоже мог их сопровождать. Блейлер и восемь других членов отправились из Цюриха.

Третий психоаналитический конгресс был проведен в лучшем отеле Веймара, Erbprinz, начавшись в 8 утра 21 сентября, и продолжался на следующий день. Карл Абрахам распоряжался обустройством. Официальный отчет называет 55 имен присутствующих, из которых 46 позировали для групповой фотографии. Было зачитано двадцать работ — «высокого порядка», как пишет Джонс (Jones, II, pp. 95f./85f.), — включая «несколько классических образцов психоаналитической литературы». Они были кратко изложены Отто Ранком в Zentralblatt, II:2 (Nov. 1911), 100-105.

Работа Фрейда, краткий постскриптум случая Шребера (Jahrbuch, III:2), содержала ссылку на текущую работу Юнга: «[Эти замечания] могут показать, что Юнг вполне обоснованно утверждает, что мифопоэтические силы человечества не иссякли, но до настоящего дня порождают неврозы с тем же психическим результатом, как и в отдаленные века» (SE XII, pp. 81f). Работа Юнга о символизме, исчезла, за исключением краткого изложения Ранка; очевидно, она содержала материал, который Юнг собирал для «Трансформаций и символов либидо».

При шумном одобрении Юнг и Риклин были перевыбраны президентом и секретарем, соответственно, Международной ассоциации. Но было принято решение, что Correspondenzblatt, или Bulletin, из которого шесть выпусков от 4 до 8 страниц публиковались в Цюрихе с июля 1910 г., теперь будет совмещен с Zentralblatt; он появился в трех номера второго тома (1912): 4, 8 и 9 в конце каждого.

271J

 

[Бараки, Сент-Галлен],[1] 4 октября 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Наконец, я могу сесть за письмо к вам. Я в бараках уже неделю, исполняя свой долг медика на все руки, помазывая ноги, срезая мозоли, исцеляя диарею, так что снова начинаю чувствовать себя приземленным и уродливым. К счастью, у меня есть немного времени для себя, так что я не полностью раздавлен постоянным зрелищем гнусной материальности. Кроме того, кое-что можно извлечь даже из самых неделикатных аспектов, а именно, из того, что известно как «осмотр полового члена».[1a] На этом фаллическом параде из 500 солдат 14% имеет фимоз. Вот биологический стимул для обрезания. Самая распространенная аномалия — это, похоже, склонность к гипоспадии.[2] Это выглядит положительно по-женски.

Дома все пришло в движение после Веймара, и первые дни на посту были столь же лихорадочными. Кроме того, я еще и простудился. Однако, я делаю, что могу, чтобы продвинуться с печатью второй части Jahrbuch. Прямо сейчас работаю над Зильберером. Печать началась месяц назад. Пожалуйста, отправьте рукопись,[3] которую не смогли отдать мне в Веймаре, прямо Дейтике.

Конгресс в Мюнхене,[4] должно быть, оказался ужасно глупым дело. Я слышал отчет о нем из разных источников. Франк сделал следующее заявление: «Для ΨΑ невероятную важность представляет то, что не только пациентка должна комфортно расположится на кушетке, но и сам доктор». Джонс и Сейф стояли за нас. С каким результатом, мне неизвестно.

Вы знаете что-нибудь об исходе переговоров между Штекелем и Бергманом?

Для нашей интерпретации эпизода с Утнапиштимом в Гильгамеше я нашел некоторые довольно странные параллели, которые пролили свет на гномические высказывания Утнапиштима.[5] Я пока ничего не буду раскрывать, сначала нужно об этом поразмыслить.

В следующий Jahrbuch будут включены две скучные вещи,[6] но из-за своего научного лоска они впечатлят публику, любящую уклончивые утверждения. Нам нужно некоторое проникновение в научные круги.

Надеюсь, вы вернулись в Вену благополучно и забрали с собой хорошие впечатления о Швейцарии, так что захотите приехать еще в следующем году.

С наилучшими пожеланиями и моими комплиментами вашей жене,

Искренне ваш, Юнг

1. Это и следующее письмо на с обычным почтовым заголовком Юнга, но они очевидно были написаны из бараков в Сент-Галлене, как и 275J.

1a. В рукописи: der sog. “Schwanzvisite”.

2. Отверстие уретры на нижней части члена.
3. “Nachtrag zu dem autobiographisch beschricbenen Fall von Paranoia (Dementia paranoides)”, Jahrbuch, III:2 (1911) = «Постскриптум» к случаю Шребера, SE XII (краткая лекция Фрейда в Веймаре).
4. Международный конгресс по медицинской психологии и психотерапии, 25-26 сент.: см. Jones, II, p. 133/118 о споре Джонса и Сейфа с его президентом, Войтом.
5. Среди параллелей были Гайавата Лонгфелло и Вечный Жид. См. CW 5, pars. 293, 513 (также в версии 1911/12 гг.)
6. Предположительно, работы Пфеннингера и Аптекмана; см. ниже, 279J, прим. 6.

272J

 

[Бараки, Сент-Галлен], 6 октября 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Наши письма, как вы заметили, пересеклись.[1] Как и вы, я страдал от ужасной простуды, но, слава Богу, худшее уже позади.

С этим письмом я возвращаю письмо Шпехта.[2] Его скрытые чувства легко заметить из того простого факта, что, несмотря на свой сентиментальный энтузиазм к ΨΑ, он пока не заставил себя пригласить хоть одного из его представителей к публикации. Как мне кажется, это говорит нам больше, чем все милые слова, которые можно найти в частных письмах. То, что он предпочитает людей вроде Мюнстерберга или Соммера[3] вам (или даже «Аха»,[4] милосердный Господь, Аха!) — это позор, который можно смыть только явным действием. Благосклонный нейтралитет — это лучшая часть этого случая, как в турко-итальянской войне.[5] Но все равно это документ исторической важности. Не забудьте, что Шпехт ищет контакты на стороне из ненависти к Крепелину. Лично он, без сомнения, одаренный, но невыносимо тщеславный. Кстати, мне кажется, что он просил у меня публикаций в 1905 г., но он еще не знал, что я уже заражен ΨΑ. После того я не слышал от него ничего.

Я очень рад знать, что у вас нет желания помогать соперничающим предприятиям этого рода какими-то своими публикациями.

Я восхищаюсь, как вы миритесь с Блейлером. Его лекция была довольно ужасно, вы не думаете?[6] Вы получили его большую книгу?[7] Он сделал в ней кое-какие по-настоящему дурные вещи, которые точно загрязнят наши ясные представления о Dementia praecox.

В качестве любопытного факта я должен рассказать вам, что новости, что исходят от вас, проникли дальше, чем можно было бы предполагать. Один из наших офицеров знал ваше имя и имеет смутное представление, что оно связано с чем-то важным и стоящим. Вы можете использовать эпиграф к Толкованию сновидений в новом и неожиданном смысле: “Flectere si nequeo superos, Acheronta movebo”.[8]

Пока воинская служба предоставляла мне достаточно свободного времени для чтения и работы над рукописями. Я также наслаждаюсь приятной передышкой, тем более желанной после наших усилий в Веймаре. Желаю вам всяческих успехов с вашей кампанией против банды Адлера (lucus a non lucendo).[9]

С уважением,

Искренне ваш, Юнг

1. Письмо Фрейда отсутствует.
2. Вильгельм Шпехт, редактор Zeitschrift für Pathopsychologie (Лейпциг), первый номер которого (авг. 1911) содержал обзор на Zentralblatt, II:7 (апр. 1912 г.)
3. Роберт Соммер (1864-1937) — профессор психиатрии в университете Гиссена. В Association Studies Юнг выражает благодарность за ранние исследования Соммера; см. CW 2, index, s.v. Соммер был первым президентом (1928-1930) Генерального медицинского общества по психотерапии. См. посвящение Юнга ему в своем президентском обращении на конгрессе 1937 г. в Копенгагене, CW 10, par. 1066.
4. Нарцисс Каспар Ах (1871-1946) — психолог и профессор философии в Кёнигсберге, позже в Гёттингене.
5. Триполитанская война между Италией и Турцией разразилась 28 сент. Италия вторглась и, в конечном счете, аннексировала Триполи (Сев. Африка); европейские державы, хотя и не одобрив этого, остались нейтральными.
6. “Zur Theorie des Autismus”, предположительно = “Das autistische Denken”, Jahrbuch, IV:1 (1912).
7. Dementia Praecox, oder die Grupper der Schizophrenien, 420-страничный том в Handbuch der Psychiatrie, ed. G. Aschaffenburg (Leipzig and Vienna, 1911) = Dementia Praecox, or The Group of Schizophrenia, tr. J. Zinkin (New York, 1950).
8. = «Если небесных богов не склоню — Ахеронт я подвигну» — Вергилий, Энеиды, VII, 312 [зд. в пер. С.А. Ошерова — прим. перев.]
9. См. выше, 162J, прим. 5.

273F

 

12 октября 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Довольно уставший после битвы и победы, я сим извещаю вас, что вчера я вынудил всю банду Адлера (шестерых)[1] уйти из Общества.. Я был жесток, но не думаю, что несправедлив. Они основали новое общество «свободного» ΨΑ[2] в противоположность нашей несвободной разновидности и планируют выпускать собственный журнал[3] и т. д.; тем не менее, они настаивали на своем праве остаться с нами, естественно, чтобы паразитировать на наших идеях и материале. Я сделал такой симбиоз невозможным. Тем же вечером мы приняли трех новых членов, Штерке и Эмдена в Холландии и фрейлейн доктор Шпильрейн, которая появилась неожиданном.[4] Она сказала, что я не выгляжу таким злобным, как она представляла себе.

Моя практика не совсем полноценная, пока только семь пациентов. Следовательно, я еще не мобилизован интеллектуально; например, я еще не продолжил свои исследования религии. Кроме того, было много рутины, связанной с Обществом и отдельными членами. Мое письмо Шпехту было просто острой постановкой знаменитого вопроса: «Почему вы не скажете это вслух?»[5] Если сейчас он не обратится к вам, как я предполагал, это докажет, что вся история была обманом.

Эдер в Лондоне только что отправил мне первую работу по ΨΑ для прочтения перед Британской медицинской ассоциацией (British Medical Journal, 30 сент. 1911).[6]

Я только что получил письмо от Пфистера, в котором он заявляет о решении развестись с женой. Prosit! Самое время, я думаю, если он не хочет потратить жизнь впустую. Я настоял, чтобы он довел это до конца.

Блейлер — это гений непонимания, даже вспыльчивый угорь, если такие бывают.

Дни в Цюрихе и Веймаре кажутся еще более прекрасными в ретроспективе. Зубная боль и переутомление ушли в забвение, обмен идеями, надеждами и удовлетворение, бывшие сутью тех дней, остаются во всей своей чистоте.

Желаю вам наслаждения своим воинским отдыхом, который, надеюсь, не потревожит война в Средиземноморье, и отправлю вам, вашей жене и детям наилучшие пожеланиям.

Всегда ваш, Фрейд

1. На собрании Общества 11 окт. (первом в новом сезоне) Фрейд заявил об уходе Адлера, Баха, Медея и Хье (см. выше, 260F, прим. 3). После дебатов предложение было принято на том основании, что «членство в «Обществе свободного психоаналитического исследования» несовместимо с членством в Психоаналитической ассоциации»; за этим последовал уход (или исключение?) Фуртмюллера, Крюнерса, Хильфердинг, Клемперера и Оппенгейма (Minutes, III; cf. Jones, II, p. 150/133). Остался Фридюнг; он перечислен среди членов 1 янв. 12 г. (Zentralblatt, II:8, May 1912, p. 475).
2. Общество свободного психоанализа; см. “On the History of the Psycho-analytic Movement”, SE XIV, p. 51.
3. Zeitschrift für Individual-Psychologie, основан в апр. 1914 г. в Вене, но остановлен после начала войны; продолжил работу в 1923 г. под редакторством Адлера и Ладислава Цилахи с префиксом Internationale в названии.
4. Август Штерке (1880-1954) из Гуис-тер-Хейде и Ян ван Эмден (см. выше, 209F, прим. 7). Доктор Шпильрейн оставалась в Вене (Zentralblatt, II, 1912, 237).
5. Шреберизм.
6. M.D. Eder, “A Case of Obsession and Hysteria Treated by the Freud Psychoanalytic Method”, British Medical Journal, II (1911). Эдер (1866-1936) был членом-основателем Лондонского психоаналитического общества (1913). Его интерес разделялся между цюрихской и венской школами; вместе с женой и Мэри Мольцер он перевел Теорию психоанализа Юнга (см. ниже, комментарий, следующий за 321J) и один сделал замечательный перевод и адаптацию Исследований по словесным ассоциациям под редакцией Юнга. В 1920 г. после анализа у Ференци Эдер восстановил свою преданность фрейдизму. Он был видным сторонником сионизма в Англии.

274F

 

13 октября 1911 г.,[1] Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Вам на воинской службе я шлю следующее дополнение к нашим беседам о материале Гильгамеша.

Хотя я не оспариваю интерпретацию Гильгамеша и Эабани[2] как человека и грубой чувственности, тем не менее, мне кажется, что такие пары, составляющие благородную и основную часть (обычно братья) — это мотив, проходящий через все легенды и литературу. Последний великий образчик такого типа — это Дон Кихот и его Санчо Панса (буквально: пузо).  Из мифологических фигур первые, что приходят на ум — это Диоскуры (один смертный, другой бессмертный) и различные пары братьев или близнецов типа Ромула и Рема. Один всегда слабее другого и умирает раньше. В Гильгамеше этот древний мотив неравной пары братьев служит представлением отношений между человеком и его либидо.

Эти древние мотивы всегда интерпретируются (даже, признаю, в астрономических терминах); но каков их изначальный источник?

Что касается обсуждаемого мотива, то это сказать нетрудно. Слабейший близнец, который умирает первым, это плацента, или послед, просто потому что он обычно рождается вместе с ребенком от той же матери. Мы нашли эту интерпретацию несколько месяцев назад в работе современного мифолога,[3] не имеющего представления о ΨΑ, который хоть раз забыл о своей науке и, следовательно, пришел к хорошей идее. Но в первом томе Золотой ветви Фрэзера можно прочитать, что среди многих первобытных народов послед называется братом (сестрой) или близнецом, и к нему относятся соответственно, то есть кормят и заботятся, что, конечно, не может продолжаться достаточно долго. Если существует филогенетическая память индивидуума, который, к сожалению, скоро станет бесспорной, это также источник жуткого аспекта «доппельгангера».

Я просто хотел удивить вас новостями, что, по сути, Эабани — это «послед» Гильгамеша. В этом материале еще предстоит раскопать самые разные идеи и связи. Жаль, что мы можем работать вместе только в таких технических вопросах.

Сердечно ваш, Фрейд

1. Цит. в Jones, II, pp. 500f./451f.
2. Обычно называется Энкиду современными учеными.
3. Пауль Эренрейх (1855-1914) — этнолог из Берлинского университета. Интерпретация появляется в его Die allegemeine Mythologie und ihre ethnologischen Grundlagen (Mythologische Bibliothek, IV, 1, Leipzig, 1910), pp. 239f. См. ниже, 275J, прим. 2.

275J

 

Бараки, Сент-Галлен (до 31 окт.), 17 октября 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Большое спасибо за два ваших письма и новости в них. Меня заинтересовали события в Вене. Можем мы узнать имена диссидентов? По моему мнению, это очищение — благословение.

Пфистер — я этого ждал. Ему было не проще вытащить свой брак из рутины, чем Архимеду сдвинуть мир, разве что прочная точка опора материализовалась бы в пустом пространстве. Случается так, что чудно появляется «птица, полная трупного яда»,[1] которая, как требуют правила, носит имя девочки и мягко заманивает на пути неверующих. Я знаю эту чарующую птичку. Но, кажется, что она просто хочет выманить его из клетки, а не жениться на нем. Все равно, самое главное выманить его. Если ей это удастся, Пфистер может считать себя счастливым.

Ваше дополнение символизма братьев, на которое вы намекнули в Цюрихе, крайне интересно и очень ценно. Как я обнаружил с тех пор, символизм широко распространенный и очень древний. Я очень благодарен за это дополнение,[2] поскольку оно очень хорошо согласуется с некоторыми другими наблюдениями, которые вынудили меня заключить, что так называемые «ранние воспоминания детства» — это вовсе не индивидуальные воспоминания, а филогенетические. Я, конечно, имею в виду очень ранние воспоминания вроде родов, сосания молока и т. д. Есть вещи, единственное объяснение которых внутриматочное: большая часть водного символизма, затем пеленание и сковывание, которое, похоже, сопровождается странными ощущениями на коже (пуповина и амнион). Как раз сейчас у моей Агатли сны вроде таких; они тесно связаны с некоторыми мифами негров о рождении, где также появляются эти обертывания в нечто склизкое. Я думаю, в филогенетических воспоминаниях мы можем найти бесконечно больше вещей, чем сейчас предполагаем.

Здесь я во многом отрезан от мирской суеты, я слышу и вижу мало. Вечера поневоле посвящены попойкам. Даже в Сент-Галлене меня навещают люди, которые в остальном совершенные незнакомцы.

Надеюсь, ваша простуда уже прошла. С уважением,

Искренне ваш, Юнг

1. См. Schreber, Memoirs, pp. 166ff. и интерпретацию Фрейда в “Psycho-Analytic Notes on a Case of Paranoia”, ch. II (SE XII, p. 35f.), где «чудные птицы» связаны с маленькими девочками.
2. В “Wandlungen und Symbole der Libido”, Part II, ch. V, n. 56 (Jahrbuch, IV:1, 1912) Юнг писал: «Профессор Фрейд в личной беседе выразил идею, что дальнейший определяющий фактор мотива непохожих братьев следует можно найти в элементарном наблюдении за родами и последом. Существует экзотический обычай считать плаценту ребенком!» В версии 1952 г. (CW 5, par. 356) это перешло в текст без аллюзии на Фрейда.

276F

 

20 октября 1911 г., Вена, IX.Berggasse 19

Дорогой друг,

В отличие от вас, я уже достаточно устал всего за один месяц этой мирской суеты, особенно поскольку не вся она доходна. Две трети моего времени подотчетны, но у меня все равно пока ничего нет для голодных пташек из ΨΑтического гнезда. Я пишу вам преимущественно как предостережение; я слышу, что вы переписываетесь со Штекелем и хочу заранее уверить, что в трудностях и беспорядке, которые он вам приносит, я совсем не виноват, хотя, вероятно, вы достаточно хорошо меня знаете и достаточно знакомы с обстоятельствами, чтобы осознавать это и без моих слов. Я лишь хотел, чтобы вы начали свои президентские обращения в первом номере.[1] Далее, полностью поддержку вас, если вы не хотите принимать более мелкий шрифт для Bulletin.[2] Видите, каким жалким становишься, когда ограничиваешься такой компанией, как я здесь в Венском обществе. В прошлую среду меня снова убедили, сколько предстоит сделать элементарной образовательной работы.[3]

Я столкнулся с неожиданным трудностями с новым журналом. Дейтике, который сначала был полон энтузиазма, резко отошел от этого. Теперь я скромно и мрачно жду ответа от двух других издателей; один из них Иог. Амб. Барт. Психология религии продвигается очень медленно. Я нахожу трудным читать после целого дня напряжения чувствительности, а Фрэзер многоречив и так полон деталей, которые нужно немедленно забыть.

Вас навещал профессор Шредер[4] из Вены этим летом (весной)?

Меня очень интересуют новости о Пфистере. ΨΑ начинает формировать судьбы.

Я предполагаю, что вы с нетерпением ожидаете возвращения к гражданской жизни. С уважением,

Всегда ваш, Фрейд

1. Т.е. в первом номере (II:1, окт. 1912 г.) Zentralblatt как официального органа Международной ассоциации, включившего в себя Bulletin. Но единственное «президентское обращение» Юнга появилось не в №1 (окт.), а в №4 (янв.) как часть Bulletin, на обороте выпуска; см. ниже, 279J, прим. 1.
2. Bulletin действительно печатался более мелким шрифтом (8 пунктов), чем основной текст Zentralblatt.
3. На собрании 18 окт. Тауск (см. ниеж, 348F, прим. 4) прочитал работу, согласно которой смысла снов, интерпретируемых Фрейдом, может быть получен и без психоанализа; см. Zentralblatt, II:4 (1912), 237.
4. Ганс Шрадер (1869-1948) — профессор классической археологии в университете после 1912 г. во Франкфурте.

277J

 

[Почтовая марка: Сент-Галлен], 30 октября 1911 г.[1]

Дорогой профессор Фрейд,

Несколько слов в спешке в качестве извинения за то, что не ответил на ваше прошлое письмо. Последние 10 дней долга совершенно меня вымотали. Внезапно я был назначен для горных упражнений у черта на куличках, где я был полностью оторван от остального человечества. Я возвращаюсь в Цюрих завтра утром. К своему безмерному удивлению, меня заменит лейтенант Бинсвангер, S. ΨΑ.[2] Он шлет приветы. Как только я вернусь от грубостей военной жизни, тут же напишу вам осмысленное письмо. Тут просто нельзя думать.

С уважением, Юнг

1. Открытка.
2. = Societas Psychoanalytica; ср. Societas Jesu [Общество Иисуса].

От Эммы Юнг

 

Кюснахт, 30 октября [1911][1]

Дорогой профессор Фрейд,

Не знаю, как я набралась храбрости написать вам это письмо, но я уверена, что это не от самомнения; скорее я следую голосу своего бессознательного, которое так часто оказывается право и которое, надеюсь, не даст мне сбиться с пути и в этот раз.

После вашего визита меня мучила идея, что ваши отношения с моим мужем не совсем таковы, какими должны быть, и поскольку так быть не должно, я хочу сделать все, что в моих силах. Не знаю, не обманываюсь ли я, когда думаю, что вы в чем-то несогласны с «Трансформациями либидо». Вы вообще об этом не говорили, но я думаю, что вам обоим так пойдет на пользу просто тщательно это обсудить. Или это что-то другое? Если так, пожалуйста, скажите, дорогой герр профессор, ведь я не выношу эту вашу безропотность и даже думаю, что ваша уступка относится не только к вашим реальным детям (это особенно поразило меня, когда вы рассказали), но и к духовным сыновьям; иначе вам и не нужно было бы уступать.

Пожалуйста, не сочтите это за назойливость и считайте одной из тех женщин, которые, как вы когда-то говорили мне, всегда портят вашу дружбу. Мой муж, естественно, ничего не знает об этом письме, и я прошу не считать его ответственным за него и не допускать никаких неприятных последствий, которые могут ударить по нему.

Тем не менее, надеюсь, вы не разозлитесь на восхищенную вами

Эмму Юнг

1. Хотя в рукописи стоит дата 1910 г., внутренние свидетельства (ссылки на “Wandlungen der Libido” и визит Фрейда) указывают на дату 1911 г. Почтовая бумага, озаглавленная “EJ”, использовалась для писем 14 и 24 нояб. 11 г., но нигде больше в настоящей подборке. Приветствие: Lieber Herr Professor.

278F

 

2 ноября 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Рад, что вы снова дома и больше не играете в солдатики, что, в конце концов, глупое занятие. Пусть это письмо приветствует вас дома. Я уверен, что сигла, изобретенная вами в армейском лагере, S. ΨΑ, получит повсеместное использование.

Рассказать нечего, за исключением того, что я хотел бы, чтобы появились в Zentralblatt с заявлениями президента, что Риклин должен отправить список членов Бергману, которому он нужен для почтовой рассылки, и что я поддерживаю предложение Штекеля профинансировать работу Зильберера, которая довольно длинная и лежит уже некоторое время. Она называется: О категориях символов[1] и должна быть, как и все, что он пишет, ценной.

Четыре издателя отклонили новый журнал (Дейтике, Бергман, И.А. Барт, Урбан & Шварценберг). Я надеюсь на следующей неделе устроить встречу с Г. Геллером, издающим произведения искусства, который является членом нашей группы. Но это не очень хорошо; это и различные другие вещи создают плачевное впечатление, которое вгоняет меня в депрессию. Вдобавок я не был полностью занят в этом месяце; птенчики раскрывают голодные рты, по крайней мере, те, что вне моего дома, те, что дома, все еще питаются хорошо. Моя психология религии создает мне немало проблем; я получаю мало удовольствия от работы и испытываю постоянные doulers d’enfantemen;[2] вкратце, я чувствую себя довольно мрачно и не очень хорошо физически. Старость — это не пустое заблуждение.[3] Сердитого старика следует пристрелить без всякого сожаления.

Магнус Хиршфельд покинул наши ряды в Берлине. Невеликая потеря, он вялый, непривлекательный человек, совершенно неспособный чему-то учиться. Конечно, он воспользовался вашим замечанием на конгрессе как поводов; гомосексуальная чувствительность. Не стоит и слезинки.

Мой сын Эрнст в порядке. Дочь София поправляется, но пока еще ничего не решилось. Остальные в порядке. Надеюсь услышать то же о вас и вашем маленьком поместье.

Сердечно ваш, Фрейд

1. “Von den Kategorien der Symbolik”, Zentralblatt, II:4 (янв. 1912).
2. = «родовые муки».
3. В рукописи: Das Alter ist doch kein leerer Wahn. Ср. “Und die Treue, sie ist doch kein leerer Wahn” в стихотворении Шиллера “Die Bürgschaft” [«…дружба – не призрак, не сон» — в пер. В.В. Левика — прим. перев.].

279J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 6 ноября 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Первые дни по прибытии были наполнены пустяками. Наконец, я могу снова вздохнуть. Я обсудил положение с Zentralblatt с Риклином и выпустил необходимые приказы. (У меня чувство, что ничего не сдвинется с места, если не размахивать кнутом). Большинство людей только рады иметь над собой правителя или тирана. Человек изобрел правителей из чистой лени.

Мое послание Zentralblatt[1] выйдет при первейшей возможности. Последний период воинской службы сделал всякую работу невозможной. Сообщения о собраниях в отделениях появятся, как прежде, в Bulletin, потому отчеты о собраниях в Вене следует также направлять в центральное управление. Я делаю Bulletin вместе с Риклином и отправлю Штекелю. Поскольку наше место в Zentralblatt ограничено, нам нужны отчеты о собраниях из отделений каждый месяц, чтобы материал не слишком скапливался. Отчеты следует составлять как и прежде.

Вы не боитесь, что публикация длинных работ в Zentralblatt создаст ненужную конкуренцию с Jahrbuch? Я бы хотел работы Зильберера для последнего. Zentralblatt послужил бы более важной цели, если бы представлял элементарные дидактические статьи, подходящие, скажем так, для начинающих и пациентов. Я бы с радостью проголосовал за финансирование, если бы Zentralblatt издавал монографии элементарной или дидактической природы. В конце концов, он предназначен прежде всего для медиков, и работа Зильберера едва ли может считаться медицинской. В любом случае, я не могу взять Зильберера в Jahrbuch до январского номера. По этой причине я не выдвигаю серьезного несогласия, а лишь хочу выразить (с полным уважением) свое мнение, что работам такого рода не совсем место в Zentralblatt. Если его работа уже лежала долгое время, ее ранняя публикация была бы желательной.

«Лоэнгрин» Ранка великолепен.[2] Следующий Jahrbuch будет включать три вещи Зильберера,[3] среди них работа, против которой возражал Блейлер по какой-то необъяснимой причине; я действительно не могу найти в ней ничего враждебного. Пфистер предоставит следующую часть;[4] Садгер говорит об эротизме слизи[5] с плохо скрытым моральным негодованием. Сакс[6] тоже в нем. Цюрих представлен не только Пфистером, но и двумя очень научными работами[7], которые придадут очень особый оттенок Jahrbuch с точки зрения официального, благонравного (цензурированного) сознания.

Моя вторая часть[8] еще не закончена; я в любом случае должен отложить ее до января из-за размера текущего Jahrbuch.

Ни слова от Шпехта — ясное доказательство серьезности его намерений. Я не пролил ни слезинки о Хиршфельде.

В остальном у нас все хорошо. С наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, доктор Юнг

1. “An die Ortsgruppen”, датировано нояб. 1911 г., Zentralblatt, II:4 (Jan. 1912), 230-31 (Bulletin); в нем Юнг высказывает те же мысли, что в этом абзаце.
2. Die Lohengrinage: ein Beitrage zu ihrer Motivgestaltung und Deutung (Schriften zur angwandten Seelenkunde, 13; Leipzig).
3. “Über die Symbolbildung” (см. выше 237J, прим. 8); а также “Über die Behandlung einer Psychose bei Justinus Kerner” и “Symbolik des Erwachens und Schwellensymbolik überhaupt”, Jahrbuch, III:2 (1911).
4. См. ниже, 287J, прим. 2.
5. “Haut-, Schleimhaut- und Muskelerotik”.
6. “Traumdeutung und Menschenkenntnis”.
7. Wilhelm Pfenninger, “Untersuchungen über die Konstanz und den Wechsel der psychologischen Konstellation bei Normalen und Frühdementen (Schizophrenen)” и Esther Aptekmann, “Experimentelle Beiträge zur Psychologie des psychogalvanischen Phänomens”. Пфеннингер (1879-1915) был врачом в санатории в Херисау (кант. Аппенцель) и членом Цюрихского общества. Аптекман (1881-19—) из Екатеринослава (теперь Днепропетровск) написала настоящую работу как диссертацию на соискание степени M.D. у Блейлера; вернулась в Россию.
8. Из “Wandlungen und Symbole der Libido”.

От Эммы Юнг

 

Кюснахт, 6 ноября [1911][1]

Мой дорогой профессор Фрейд,

Ваше любезное письмо избавило меня от тревожных сомнений, ведь я боялась, что все-таки сделала что-то глупое. Теперь я, конечно, очень рада и благодарю вас от всего сердца за дружеское принятие моего письма и особенно за добрую волю, которую вы нам всем показали.

В объяснение своей догадки я бы хотела сказать вам, во-первых, что это не из тех вещей, что воспринимаются осознанно; вы даже не дали нам посочувствовать вашей зубной боли, что обычно идеальное оправдание даже для плохого настроения. Если я говорила о «Символах», то только потому что знала, как страстно Карл ждал вашего мнения; он часто говорил, как уверен, что вы их не одобрите, и по этой причине ждал вашего вердикта с некоторым трепетом. Конечно, это были только остатки отцовского (или материнского) комплекса, который, вероятно, разрешается в этой книге; ведь на самом деле Карл, если полагает нечто правильным, не должен беспокоиться о чьем-то еще мнении. Так что, возможно, хорошо, что вы не стали тут же реагировать, чтобы не усиливать отношения отца-сына.

Вторая причина предоставлена беседой в первое утро по вашем прибытии, когда вы рассказали мне о семье. Вы сказали тогда, что ваш брак давно «амортизирован», что больше ожидать нечего, кроме смерти. И дети растут и причиняют настоящее беспокойство, и все равно это единственная настоящая радость. Это оказало на меня такое впечатление и показалось таким значительным, что я думала об этом снова и снова и воображала, что это предназначалось только мне, потому что в то же время имело и символический смысл и относилось к моему мужу.

Пожалуйста, не злитесь, если я отважусь снова говорить о «проявленном содержании» ваших слов. Я хотели тогда спросить, уверены ли вы, что вашим детям нельзя помочь анализом. Конечно, нельзя без последствий был ребенком великого человека, учитывая трудности отдаления от обычных отцов. А когда этот выдающийся отец имеет черту патернализма, как вы сами сказали! Разве перелом ноги вашего сына не вписывается в эту картину? Когда я спросила вас об этом, вы ответили, что у вас не было времени анализировать сны своих детей, потому что нужно было зарабатывать деньги, чтобы им продолжали сниться сны. Вы думаете, это правильный подход? Я бы предпочла думать, что вообще не нужно спасть, нужно жить. В Карле я тоже заметила, что императив «зарабатывать деньги» — это только увиливание от чего-то другого, чему он сопротивляется. Пожалуйста, простите мне эту прямоту, она может поразить вас как нахальство; но все это нарушает мой образ вас, потому что я не могу примирить его с другой стороной вашей природы, и это так много для меня значит. — Мне также приходила в голову мысль, что, возможно, из-за нас вы не отправили сына учиться в Цюрих, вы однажды говорили об этом, и для нас, конечно, было бы огромным удовольствием видеть его время от времени.

Еще я должна упомянуть вашу покорность науке, если это можно так назвать. Можете представить, как рада и польщена я тем доверием, которое вы оказываете Карлу, но мне иногда кажется, что вы словно даете слишком много — вы не видите в нем последователя и завершителя больше, чем нужно? Разве не отдает человек много зачастую только потому что хочет сохранить много?

Почему вы думаете сразу сдаться вместо того, чтобы радовать своей заслуженной славе и успеху? Может быть, из страха, что мимо пройдет верный момент для этого? Конечно, этого никогда не произойдет с вами. В конце концов, вы не так стары, чтобы говорить о «пути регрессии» со своими теми прекрасными и плодотворными идеями в вашей голове! Кроме того, человек, который открыл живой источник пс. а. (или вы не верите, что это так?) не состарится так быстро.

Нет, вы должны радоваться и испить сполна счастье победы после такой долгой борьбы. И думайте о Карле не с отцовским чувством: «Ему должно расти, а мне умаляться», а так, как один человек думает о другом, которому, как и вам, должно свершить свой закон.

Не злитесь на меня.

С теплой любовью и почтением, Эмма Юнг

1. В рукописи нет года, но «1911» было добавлено другой рукой. Приветствие: Mein lieber Herr Professor. / Письмо цит. у Jones, II, p. 431/386.

280F

 

12 ноября 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Спасибо за ваше письмо и посылку. Я снова достаточно занят, так что приходится отложить написание ответа до воскресенья.

Я передал ваши пожелания или приказы Штекелю, который вообще должен получать свои инструкции напрямую от вас. Я нахожу оправданным, что вы должны выказывать свое влияние через свою бюджетную прерогативу. Я ждал, когда смогу предоставить вам официальные средства давления на Zentralblatt. Эта задумка была сорвана на конгрессе нашим добрым, но довольно бестолковым Штегманом; он был наказан за то, что выдвинул предложение сам по случаю наших фарсовых выборов. Я уступил его возражению, потому что мне казалось, что пока венцы включали в себя группу Адлера, они не могли полностью отказаться от своего местного патриотизма. Но моей целью все равно остается увидеть контроль над всей периодикой сконцентрированным в ваших руках. Я высказался за субсидирование работы Зильберера — не ради Штекеля, а ради самого Зильберера. Мы спросили его, готов ли он подождать, чтобы работа была опубликована в Jahrbuch. Если так, вы получите ее тут же; если нет, мы отложим что-нибудь и тут же опубликуем в Zentralblatt. Все дело, как теперь доходит до меня, было поверхностным ощущением, состряпанным Штекелем. Когда он вмешивается в ваши дела, прошу вас никогда не предполагать, что я с этим как-то связан. Вы представить не можете, как он отравляет все предприятие для меня. Каждый раз, когда я думаю о нем, на ум приходит старая литания:

“Me piget, pudet, poenitet, taedet, atque miseret”.[1]

Но приходится его терпеть.

По моему мнению, Jahrbuch нет причин бояться конкуренции с Zentralblatt. Два журнала недостаточно для наших нужд. Конечно, вы правы, что в Zentralblatt мы должны в первую очередь преследовать дидактические цели, но нам не хватает авторов. Сочинения Штекеля слишком поверхностны, я не могу быть доступным и простым, а других авторов нет. Однако, я начинаю серию технических и образовательных статей в третьем номере. Первая: Проведение интерпретации сновидения в ΨΑ;[2] вторая: Наблюдения о динамике переноса,[3] и т. д. Но учебник с отдельными главами пусть делает кто-нибудь другой.

У меня нет продвижения с новым немедицинским журналом. Хеллер тоже не хочет его публиковать. Но я все равно не хочу оставлять этот план.

Вот и все дела. О науке я могу сказать еще меньше. Общество хочет подготовить второй том “Wiener Diskussionen”: Об онанизме.[4] На последнем собрании фрейлейн Шпильрейн впервые выступила;[5] она была очень умна и методична. — Некий бессознательный демон до сих пор мешал мне спросить вас, знаете ли вы Шторфера из Цюриха,[6] эссе которого об особой важности убийства родителей[7] я публиковал в прошлом номере. С моей стороны также может быть неблагоразумно спросить, посещал ли вас в прошлом году наш профессор археологии, который сбежал от меня после первого сеанса. Я слышал, он отправился в Цюрих. Чтение для моей психологии религии идет медленно. Одна из из прекраснейших работ, что я (снова) прочитал — это работа хорошо известного автора «Трансформации и символы либидо». В ней многие вещи так хорошо выражены, что, похоже, приняли окончательную форму, и в этой форме отпечатываются в памяти. Иногда у меня чувство, что его горизонт был слишком сужен христианством. И иногда он кажется мне скорее над материалом, чем в нем. Но это лучшее, что написал этот многообещающий автор до сих пор, хотя дальше он справится лучше. В разделе о двух способах мышления я сокрушаюсь о широте его круга чтения. Мне бы хотелось, чтобы он говорил своими словами. У всякого мыслителя свой жаргон, и все эти переводы скучны..

В не меньшей мере я был обрадован многими местами, в которых видно согласие с тем, что я уже сказал или хотел бы сказать. Поскольку вы сами этот автор, я продолжу напрямую и сделаю допущение: размышляя над какой-нибудь идеей, для меня мучительно думать, что я могу что-то отнимать у вас или присваивать себе то, что уже могло быть приобретено вами. Когда это происходит, я оказываюсь в затруднении; я начинал несколько писем, предлагающих вам различные идеи и наблюдения для вашего использования, но никогда не заканчивал их, потому что мне это кажется еще более неуместным и нежелательным, чем обратная процедура. Ради всего святого, почему я позволил себе последовать за вами в эту область? Вы должны дать мне какие-то предложения. Но, возможно, мои тоннели будут гораздо более подземными, чем ваши шахты, и мы разминемся, но каждый раз, поднимаясь на поверхность, я буду рад приветствовать вас. «Здравствуйте», — это хорошая реплика, которой можно закончить длинное письмо. Мне только нужно добавить «сердечно», обращенное к вашим жене и детям.

Всегда ваш, Фрейд

1. «Я чувствую отвращение, стыд, сожаление, усталость и жалость» — возможно, классная формула для запоминания этих пяти безличных латинских глаголов, логический субъект которых в винительном, а объект в родительном падеже. Источник проследить не удалось.
2. “Die Handhabung der Traumdeutung in der Psychoanalyse”, Zentrablatt, II:3 (Dec. 1911) = SE XII.
3. “Zur Dynamik der Übertragung”, Zentralblatt, II:4 (Jan. 1912) = SE XII. Эта и предшествующая были первыми из «Работ о технике» Фрейда.
4. Венское общество посвятило девять лекций обсуждению мастурбации с 22 нояб. 11 г. до 12 апр. 12 г. Они были опубликованы позже в том же году как брошюра у Бергмана: Die Onanie с четырнадцатью авторами (Diskussionen der Wiener Psychoanalytischen Vereinigung, no. 2). Фрейд дал эпилог и написал введение (см. “Contributions to a Discussion on Masturbation”, SE XII). №1 Diskussionen, Über den Selbstmord, insbesondere den Schulerselbstmord, был опубликован в 1910 г.; обсуждение прошло в Венском обществе 20 и 27 апр. 1910 г. (См. Freud, “Contributions to a Discussion on Suicide”, SE XI).
5. В обсуждении, которое вел Штекель, на тему предполагаемой вневременности бессознательного. См. Zentralblatt, II:8 (May 1912), 476.
6. Адольф Йозеф Шторфер (1888-1944) — родом из Румынии; после 1920 г. управляющий директор International Psychoanalytischer Verlag, со-редактор Gesammelte Schriften Фрейда и Imago и редактор Die Psychoanalytische Bewegung. В 1938 г., когда Гитлер захватил Австрию, Шторфер изменил имя на Альберт и бежал в Шанхай, где редактировал антинацистскую иллюстрированную газету Gelbe Post. После японского вторжения эвакуировался в Гонконг, затем в Манилу и, наконец, Мельбурн, Австралия, где зарабатывал на жизнь фабричным рабочим до самой смерти.
7. Zur Sonderstellung des Vatermordes (Schriften zur angewandten Seelenkunde, 12; 1911).

281J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 13 ноября 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Пишу несколько слов в спешке. Приложена работа Блейлера,[1] подстрекательная вещь о воздержании, которую он хочет поместить в Jahrbuch в ответ Ференци.[2] В ней также содержатся совершенно ложные утверждения кроме обычных фанатических завываний. Вы не хотите добавить несколько слов? Или Ференци должен подхватить полемику?[3] Не в моем вкусе давать такие вещи в Jahrbuch. Возможно, вы сможете убедить Блейлера воздержаться от некоторых утверждения — его критика действительно заходит слишком далек.

Искренне ваш, Юнг

1. “Alkohol und Neurosen”, Jahrbuch, III:2 (1911).
2. “Über die Roller der Homosexualität in der Pathogenese der Paranoia”, Jahrbuch, III:1 (1911). О спорной теме см. ниже, 284F.
3. Он так и сделал: “Alkohol und Neurosen: Antwort auf die Kritik von Herrn Prof. Dr. E. Bleuler”, Jahrbuch, III:2 (1911).

282J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 14 ноября 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Большое спасибо за ваше прекрасное письмо, которое я только получил. Однако, перспективы для меня очень мрачные, если вы тоже займетесь психологией религии. Вы опасный соперник, если приходится говорить о соперничестве. Но я думаю, что так и должно быть, ведь естественное развитие не остановить, и не нужно пытаться. Наши личные различия сделают нашу работу различной. Вы копаете драгоценные камни, но у меня есть «степень расширения».[1] Как вы знаете, я всегда должен продвигаться от внешнего к внутреннему и от целого к части. Я был нашел слишком огорчительным оставить большие пути человеческого знания лежать в запустении. И из-за разницы в наших методах работы мы, без сомнения, должны время от времени встречаться в неожиданных местах. Естественно, вы будете впереди меня в некоторых отношениях, но это не будет иметь значения, поскольку вы уже упредили большую часть. Это только сначала трудно привыкнуть к этой мысли. Позже придет ее принятие. Я усердно работаю над второй частью, но больше не могу поместить ее в следующий Jahrbuch.

Шторфер мне известен. Одно время он был помещен в Бургхольцли из-за инфантильной попытки самоубийства (диагноз: шизофрения). Я предполагаю, что он дает местным представителям ΨΑ рабочие места по этой причине. Естественно, это большая тайна.

Профессор археологии, о котором вы пишите, никогда у меня не был. В настоящий момент моя практика сократилась до узенького ручейка, что меня устраивает. Риклину тоже нечего делать, что не так хорошо.

Во второй части я перешел к фундаментальному обсуждению теории либидо. Тот отрывок из вашего анализа Шребера, когда вы натолкнулись на проблему либидо (утрата либидо = утрата реальности) — это одна из точек, в которых пересекаются наши умственные пути. По моему мнению, концепция либидо, изложенная в Трех эссе, нуждается в дополнении генетическим фактором, чтобы она стала применима для Dem. praec.

Дейтике жалуется, что я печатаю диссертации в Jahrbuch. Сам я не нахожу больше пользы в экспериментальных исследованиях, хотя два из них[2] появятся в следующем номере. Я могу остановиться на них. Но работы вроде работы Шпильрейн[3] стоит включать. Возможно, вы дадите мне свое мнение. Дейтике чувствует, что продажи Jahrbuch упадут, если включать диссертации. (Том 1 моих Исследований по ассоциативной диагностике даже ушел на второе издание.[4])

Мне жаль слышать, что новый журнал сталкивается с трудностями. Но мне не очень жаль, если учитывать Jahrbuch, ведь с Ранком я теряю хорошего автора из-за нового журнала. Приходящий сейчас материал, по крайней мере, из Цюриха, не адекватная замена. Упорная оппозиция Блейлера приносит много вреда, поскольку он влияет на свой большой круг студентов не в нашу пользу. Я надеюсь заставить пастора Келлера[5] вскоре что-нибудь написать.

Вы отправили свой обзор Языка снов Штекеля Дейтике? Алкогольная полемика Блейлера, полагаю, уже в ваших руках.

Все хорошо, за исключением пугающих случаев, что виднеются вдали: я должен анализировать жену Пфистера! Я буду сопротивляться так долго и так яростно, как смогу. В эти дни я не получаю почти ничего, кроме дел о разводе. К черту их!

На этой ноте проклятий, к которым я едва ли могу добавить «сердечно», я прощаюсь с вами.

С наилучшими пожеланиями, Юнг

1. В оригинале по-английски [degree of extension].
2. См. выше, 279J, прим. 7.
3. См. выше, 259J, прим. 2.
4. 1911 г.; не пересматривалась.
5. См. выше, 133J, прим. 4.

От Эммы Юнг

 

Кюснахт, 14 ноября [1911 г.][1]

Дорогой профессор Фрейд,

Вас действительно привело в раздражение мое письмо, не так ли? Меня тоже, и теперь я исцелена от своей мании величия и раздумываю, какого дьявола бессознательное сделало из именно из вас жертву этого безумия. И здесь я с неохотой должна признать, что вы правы: мое последнее письмо, особенно его тон, было действительно направлено на образ отца, с которым, конечно, сталкиваться без страха. Эта мысль никогда не приходила мне в голову; я думала, что, зная свой подход к вам как к отцу с точки зрения переноса, мне все будет ясно и не повредит. После того, как я думала так долго, прежде чем написать вам и, как мне казалось, полностью поняла собственные мотивы, бессознательное сыграло еще одну шутку со мной с особым изяществом: можете представить как радостно мне выставить себя дурой перед вами. Могу лишь молиться и надеяться, что ваше суждение не окажется слишком жестоким.

Однако, есть кое-что, против чего я должна яростно защищаться, и это то, как вы принимаете мое «дружественное критиканство», как это называете. Во-первых, я совсем не имела в виду, что Карл не должен придавать значение вашему мнению; не стоит и говорить, что он принимает авторитет, а если нет, что это знак чрезмерно компенсированной незащищенности. Так что я имею в виду не это, только остальное сделало его тревожным и неуверенным, что показалось мне чрезмерным. Говоря по правде, должна признаться, что тут я тоже била мимо цели, не подозревая того. Недавно Карл анализировал свой подход к работе и обнаружил некоторое сопротивление. Я связала эти опасения о Части II с его постоянным беспокойством, что вы можете об этом сказать и т. д. Казалось невозможным, что у него может быть сопротивление собственной работе; но теперь кажется, что этот страх перед вашим мнением было только поводом не продолжать самоанализ, который эта работа на самом деле подразумевала. Я осознаю, что таким образом проецировала что-то из своего непосредственного соседства в далекую Вену и раздосадована, что ближайшее всегда считаешь худшим.

Вы также совершенно неправильно поняли мое, конечно, непрошеное вмешательство в ваши семейные дела. Говоря по правде, я не хотела бросать тень на ваших детей, я знаю, что с ними все сложилось хорошо и никогда в этом нисколько не сомневалась. Надеюсь, вы не верите, что я хотела сказать, что они «обречены на вырождение». Я не писала ничего, что может хоть отдаленно предполагать что-то в этом роде. Я знаю, что у ваших детей дело в физических болезнях, но лишь хотела поднять вопрос, не могут ли эти физические симптомы быть как-то обусловлены психически, так что тут может быть, например, сниженная сила сопротивления. С тех пор, как я сделала некоторые весьма поразительные открытия в себе в этом отношении и не считаю себя излишне выродившейся или заметно истеричной, я думала, что схожие явления возможны и у других людей. Я буду благодарна, если вы просветите меня.

За то, что вы находите стоящим обсуждать свои самые личные вопросы со мной, я благодарю вас всем сердцем. То, что вы говорите мне, звучит так убедительно, что я просто должна верить в это, хотя многое во мне восстает против этого. Но я должна признать, что у вас есть опыт, а у меня нет, следовательно, я неспособна делать сколько-нибудь убедительное возражение. Впрочем, вы вполне правы об одном: несмотря на все и всех, вся эта история — благословение, хоть и в неприглядном виде, за что я прошу у вас прощения.

Пожалуйста, не пишите об этом ничего Карлу; из-за меня все и так достаточно плохо.

Эмме Юнг

1. В рукописи нет даты, но «1911» добавлено другой рукой.

283F

 

14 ноября 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Мне приятно сообщить вам, что новый ΨΑ журнал[1] был основан вчера Саксом и Ранком, как редакторами, Хеллером, как издателем, и мной. Первый номер появится в середине марта 1912 г. Я рассчитываю на вашу благосклонность к новорожденному дитя, а также на вашу поддержку. Ведь это еще одно приобретение, которое я надеюсь однажды передать вам.

Доктор фон Кёхлер[2] из Веве (Монрепо) вчера навестил меня. Он, де Монтет,[3] который его руководитель, и доктор Имбоден[4] (из какого-то другого места) хорошо осведомлены и считают себя решительными сторонниками. Он говорил еще и о других и рассказал, что Вебер[5] в Женеве обратился из Савла в Павла. Я предложил им присоединиться к цюрихской организации и со временем основать группу во Французской Швейцарии. Женева тогда станет нашим мостом во Францию.

Как видите, знаки благоволят.

С наилучшими пожеланиями,

Всегда ваш, Фрейд

1. Imago. См. ниже, 293F, прим. 1 и 306F, прим. 5.
2. Игон фон Кёхлер (1886-1938) — австрийский врач из санатория Мон Репо возле Веве, на Женевском озере. Позже приват-доцент по психиатрии в Женевском университете.
3. Карл Имбоден (1880-1941) — психиатр в кантональной больнице Сент-Галлена; присоединился к Цюрихскому обществу.
4. Шарль де Монтет (1881-1951) — приват-доцент по психиатрии университета Лозанны; много публикаций по психоанализу. Он готовил отчет о теории невроза на брюссельском конгрессе в 1910 г.; см. выше, 181J, прим. 5 и ниже, 285J, прим. 1.
5. Родольф Вебер (1866-1937) — профессор психиатрии, Женевский университет; позже директор университета. Его монография о “Petite Psychologie” (Короткая психология), Archives internationales de Neurologie, янв. 1912 г., была посвящена Фрейду.

284F

 

16 ноября 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

(Строго по делу.)

Я еще не написал обзор на Штекеля и буду благодарен, если вы освободите меня от этой задачи или дадите отсрочку. Я поглощен новым проектом.

Дейтике снова мелочится. Какая разница, диссертация это или нет? Если нам, особенно вам, она нравится, этого должно быть достаточно. Работе Шпильрейн определенно место в Jahrbuch и нигде больше.

***

Вы ничего не теряете в восхождением Ранка на пост редактора. Когда он пишет что-то чисто Ψаналитическое, то всегда будет публиковать в Jahrbuch, и вы не могли взять его Лоэнгрина, например. Кроме того, Jahrbuch, Zentralblatt и новорожденное дитя не должны тремя отдельными индивидуумами, но тремя органами единого биологического организма.

***

Статья Блейлера об алкоголе — это проблема. Мы не можем найти в нем вины на неточность рисунков Дренхана,[1] и в остальном он последователен со своей точки зрения. Более того, это определенно его чувствительная точка, и ни вы, ни я ничего не выгадаем от увеличения напряжения. Ференци, с другой стороны, говорит, что не против критики. Максимум, что я могу сделать — это указать Блейлеру, что он ошибся с мотивацией, которую приписывает Ференци, который не больший пьяница, чем я.

Zentralblatt, конечно, примет статью Блейлера, если этого не сделает Jahrbuch, хотя Штекель всегда жалуется на недостаток места. Я предлагаю ответную уступку с вашей стороны. Что мне делать с рукописью? Вернуть вам или отправить сначала Ференци, так чтобы он опубликовал короткий отклик в то же время? Я оставлю ее в ожидании вашего решения.

Как я слышал через Штекеля, Зильберер не хочет забирать «Категории символизма» из Zentralblatt. Они будут опубликованы в №4.

Ваш анализ жены Пфистера кажется мне дурным знаком. Но это уже не деловой вопрос.

Не упав духом от вашего мрачного юмора, шлю вам наилучшие пожелания,

Ваш, Фрейд

1. См. выше, 163F, посткриптум.

285J

 

1003 Seestrasse, Küsnach-Zürich, 24 ноябяр 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Я очень надеюсь, что симптомы моего дурного юмора не имели плохих последствий. Я был в ярости из-за того, что случилось в моем рабочем распорядке. Но не буду отягощать вас этим и лишь донесу хорошие новости, что жена Пфистера отказывается от анализа. Возможно, это подтолкнет к продолжению, и, будем надеяться, спасет Пфистера от инфантилизма, который ослепляет его. Это будет тяжелая борьба.

Должен поздравить вас с рождением нового журнала. Боюсь, что должен заявить о невозможности сделать вступительную публикацию. Все мое время и энергия должны быть посвящены Части II.

Вам лучше отправить эту проклятую работу Блейлера Ференци. Пусть он реагирует без аффекта, подчеркнув, возможно, этически нейтральную точку зрения психоанализа в противоположность вылазкам Блейлера в область практической гигиены.

Большое спасибо, что позаботились о работе Зильберера.

Я ничего не знаю о докторе ф. Кёклере. Упорная поддержка де Монтета поразила меня как подозрительная, учитывая, что не так давно он крайне высокомерно высказался об интерпретациях и сексуальности. Он необычно надменный человек. (Вы можете составить впечатление о его тоне из отчета на брюссельском конгрессе в Journal für Psychologie und Neurologie.)[1]

Я пишу это письмо по частям. Тем временем прошло Собрание швейцарских психиатров,[2] на котором Риклин, Медер и другие, включая меня, давали лекции о ΨΑ. Блейлер перед этим писал Риклину, предупреждая насчет «приглашений», как здесь иначе могут быть названы «демонстрации». Тот факт, что 5 из 7 лекций были о ΨΑ, как я недавно выяснил, привели к недовольству Франка и его коллег. Они подняли скандал с Блейлером, и тот сделался их рупором; он даже подозревает, что мы выбрали зал побольше, чтобы пригласить Бог знает каких людей. Как вы можете себе представить, это письмо взбесило меня, особенно поскольку, пока я был в Сент-Галлене, Блейлер внезапно снизошел до Пфистера с просьббой, чтобы он больше не занимался анализом. Снова Блейлер позволил себе поддаться чужому влиянию из-за своего вечного противостояния со мной. Он никогда не пытался поговорить со мной об этом. Все мои усилия его завоевать потерпели полный крах. Он просто не хочет меня понять.

Медер дружески поговорил с Майером в надежде убедить его сменить цвета. Он часто посещает наши собрания, и мы нашли бы уместным, если бы он, в конечном счете, присоединился к нашему Обществу, поскольку он в любом случае получает от него выгоду. После этой беседы Майер, очевидно, отправился работать с Блейлером, и теперь Блейлер внезапно заявил об уходе. Я прикладываю письмо Медера. Отмеченный синим отрывок относится к моему уходу с последнего собрания Психиатрического общества довольно рано, потому что я устал и думал, что все дела закончены, за исключением двух лекций. Очевидно, это было не так, так как Франк, что довольно неожиданно, вернулся к своему предложению (которое отвергли днем ранее), чтобы следующее собрание было проведено осенью совместно с Международным обществом психотерапии, которое собиралось в Цюрихе. Я не знаю, как это случилось, но самым невероятным образом предложение прошло. У меня нет намерения выступать на этом совместном собрании, так как от вульгарности Международного общества меня тошнит. Президент Войт[3] […] Все собрание Блейлер был лоялен к Франку и отступал, чтобы избегнуть всего психоаналитического. Неделю назад, до того, как все это случилось, я пытался завоевать Блейлера со всем возможным обольщением, и он снова осадил меня. С этим просто ничего нельзя поделать. Его просто нельзя сдвинуть. Пфистер был взят как повод, и он действительно был небрежен с некоторыми замечаниями о враче, который и так точит на нас нож. Блейлер скорее рассорится с нами, чем с этими ничтожествами. Позор ему!

С наилучшими пожеланиями,

Искренне ваш, Юнг

1. Работы конгресса, опубликованные в Journal, XVII (1910/11), в дополнении, включали в себя отчет de Montet, “Problèmes théoriques et pratiques de la psychanalyse”, 377-401.
2. Общество швейцарских психиатров провело свое зимнее собрание в Цюрихе 25-26 нояб. Психоаналитические лекции давал Юнг, О детской психологии; Медер, о Функции сна; и Гинкбург, об Анализе абортивного суицида. — Из Zentralblatt, II:4 (Jan. 1912), раздел Bulletin.
3. См. выше, 181J, прим. 5.

От Эммы Юнг

 

Küsnacht, 24 ноября 1911 г.

Мой дорогой профессор Фрейд,

Сердечно благодарю вас за письмо. Пожалуйста, не беспокойтесь, я не всегда такая унылая, как в последнем письме. Я боялась, что вы разозлитесь на меня или составите обо мне дурное мнение; от этого я так пала духом, особенно потому что был затронут мой главный комплекс. Обычно я смиряюсь со своей судьбой и хорошо вижу, как мне повезло, но время от времени меня мучает конфликт, как мне устоять против Карла. Оказывается, у меня нет друзей, все люди, связанные с нами, только хотят видеть Карла, за исключением нескольких скучных и для меня совершенно неинтересных людей.

Естественно, женщины его любят, а от мужчин я отделена как жена отца или друга. Однако я сильно нуждаюсь в людях, и Карл тоже говорит, что мне нужно перестать концентрироваться на нем и детях, но что же мне делать? С моей сильной склонностью к аутоэротизму это очень трудно, но и объективно трудно тоже, потому что я не могу соревноваться с Карлом. Чтобы подчеркнуть это я обычно вынуждена говорить крайне глупо, находясь в компании.

Я стараюсь, как могу, чтобы получить переносы, и если они не складываются так, как мне хотелось, я всегда в депрессии. Теперь вы понимаете, почему я так опечалилась из-за мысли, что потеряла вашу благосклонность, а также боялась, что Карл что-то заметит. Во всяком случае, теперь он знает об обмене письмами, так как он был поражен, когда увидел одно из ваших писем обращенным ко мне; но я открыла лишь малую часть его содержания. Не дадите ли вы мне совет, дорогой герр профессор, и, если необходимо, слегка отчитаете? Я всегда так благодарна вам за сочувствие.

С теплыми приветствиями вам и вашим близким,

Эмма Юнг

286F

 

30 ноября 1911 г., Вена, IX. Berggasse 19

Дорогой друг,

Два дня назад Блейлер уведомил меня о своем уходе и причинах для этого; его письмо заканчивается так: «Я отваживаюсь надеяться, что, в свете случившегося, вы сочтете этот уход самоочевидным и необходимым шагом, и, прежде всего, что он не повлияет на наши личные отношения». Это выражение вынудило меня написать критический ответ. Мой ответ уже был сформулирован вчера и отправлен сегодня — без всякого влияния вашего письма, которое пришло этим утром.

Не знаю, справился ли я лучшим образом, но «расстегнулась последняя пуговица моего терпения».[1] Это могло быть невежливо, но нельзя терпеть оскорбления вечно. И, возможно, его мазохизм лишь ожидал хорошей трепки. Теперь он ее получил; будьте покойны, хотя я не могу послать вам письмо, как вы прислали мне письмо Медера, искренность которого очевидна любому читателю. Что Блейлер будет делать теперь, я не знаю и отказываюсь больше об этом беспокоиться. ΨΑ справится без него и, в конце концов, он не будет счастлив между двух стульев. Если, как кажется возможным, он должен направить свое негодование против меня и попытаться найти согласие с вами и Медером, я знаю, что вы постараетесь пойти на компромисс. Но Майер в любом случае должен идти.

Большое спасибо, что доверили вопрос с алкогольной статьей Блейлера мне. Я отправлю ее  Ференци завтра и одновременно передам ваш совет. Затем она вернется вам или будет отправлена напрямую Дейтике, в зависимости от ваших инструкций Ференци.

Риклин занят своими секретарскими обязанностями. Я вижу, что снова есть надежда на Пфистера. Полумеры никогда не работают в долгосрочной перспективе.

Я не знаю, должны ли вы держаться подальше от собрания следующей осенью. Это было бы хорошей возможностью научить врага хорошим манерам на вашей земле и, вероятно, свести счеты с другим Войтом.[2]

Здесь ничего не произошло. Собрания проходили хорошо; доктор и фрау Штегман[3] присутствовали. Нужно почитать старую женщину, но не жениться на ней; в самом деле, любовь для молодых. Фрейлейн Шпильрейн вчера прочитала главу из ее работы[4] (я почти написал ihrer [ее] с заглавной “i”), и за этим последовала познавательная дискуссия. Я выдвинул несколько возражений вашему [Ihrer] (я так и имел в виду на этот раз) методу работы с мифологией,[4a] и использовал в дискуссии с девочкой. Должен сказать, она довольно мила, и я начинаю понимать. Что меня больше всего беспокоит, так это то, что фрейлейн Шпильрейн хочет подчинить психологический материал биологическим суждениям; эта зависимость не более приемлема, чем зависимость от философии, физиологии или анатомии мозга. ΨΑ fara da se.[5]

В своей работе о тотемизме я наткнулся на самые разные трудности, пороги, водопады, отмели и т. д.; я еще не знаю, смогу ли снова вывести свое судно. Во всяком случае, все продвигается очень медленно, и только время помешает нам столкнуться или разбиться. Между строк вашего последнего письма я прочитал, что у вас нет большого желания промежуточных результатов моей работы, и вы, вероятно, правы. Но я должен был сделать предложение.

Мне будет очень интересно знать, что вы имеете в виду под расширением концепции либидо, чтобы сделать ее приемлемой для Dem. pr.[6] Боюсь, что между нами непонимание, то же самое, как когда вы сказали в статье,[7] что для моего мышления либидо тождественно всякому желанию, тогда как в реальности я просто считаю, что есть два основных инстинкта, и только сила, стоящая за сексуальным инстинктом, может называться либидо.

Это письмо вынужден поддаться давлению времени, хотя я мог бы продолжать болтать с вами о разных хороших вещах.

Посреди всякого недовольства шлю вам радостный привет,

Сердечно ваш, Фрейд

P.S. Четвертое издание Повседневной жизни появится этой весной.[8]

1. В рукописи: “alle Knöpfe gerissen an der Hose der Geduld”. Из Heine, “Jehuda ben Halevy IV”, Hebräische Melodien, Book III в собрании Romanzero (1851).
2. Речь идет не только об Оскаре Войте, но и о противнике Вильгельма Телля, австрийском бейлифе (Vogt), Гесслере, в драме Шиллера.
3. Предположительно, доктор Маргарет Штегман (ум. после 1920) из Дрездена, после 1912 г. член Берлинского общества и частый автор Zentralblatt и Zeitschrift. О ее муже см. 218J, прим. 15
4. “Über Transformation” из “Die Destruktion als Ursache des Werdens”, Jahrbuch, IV:1 (1912); на собрании Венского общества. См. также ниже, 288F и Zentralblatt, II:8 (май 1912 г.)

4a. На собрании Венского общества 29 нояб. в обсуждении работы Шпильрейн «О трансформации» Фрейд заметил: «Изложение … предоставляет больше возможностей для критики Юнга, потому что в своих недавних мифологических исследованиях он также пользуется всяким мифологическим материалом … без разбора. … Мифологический материал может использоваться таким путем только когда появляется в оригинальной форме и не в своих производных» (Minutes, III).

5. = «сам по себе». / Абзац цитируется в Jones, II, p. 501/452.
6. См. выше, 282J.
7. См. “The Freudian Theory of Hysteria” (1908), CW 4, par. 49.
8. В рукописи: Herbst, «осенью», зачеркнуто и написано Frühjarh, «весной», написано сверху и с восклицательным знаком.

287J

Internationale Psychoanalytische Vereinigung

 

Küsnach-Zürich,[1] 11 декабря 1911 г.

Дорогой профессор Фрейд,

Снова я заставил вас ждать, потому что не смог справиться со своими дурными привычками.

По заголовку вы увидите, в какой манере я отвечал на уход Блейлера. Мы не дадим этому ослабить наш дух. Мы приняли пять новых членов на место Блейлера. Ни один не последовал его примеру. Полагаю, он ничего не сказал вам о своем соуправлении Jahrbuch. Он знает, как держать сопротивление в себе и сама вежливость со мной.

Я дал Риклину свое мнение. Теперь все, кажется, в порядке. Он плохо организован в уме, и ему нужно Бог знает сколько лет, чтобы созреть.

Новый Jahrbuch задержался из-за мороки с разбиранием криптограмм в работе Пфистера.[2] Правка работы Бьерра[3] была адовой работой, но это хорошая вещь. Я с радостью возьму новую работу Шпильрейн[4] для первого номера Jahrbuch 1912. Она требует немалого пересмотра, но, в конце концов, девочка всегда была требовательной со мной. Однако, она того стоит. Я рад, что вы не думаете о ней плохо.

Насколько возможно, я возьму на заметку ваши возражения моему методу работы с мифологией. Я буду благодарен за некоторые детальные замечания, чтобы я учел вашу критику во второй части. Я, конечно, знаю, что Шпильрейн слишком сильно опирается на биологию. Но она научилась этому не от меня, это врожденное. Если я когда-то привожу похожие аргументы, то делаю это faute de mieux [за неимением лучшего — фр.] Я полностью за удерживание ΨΑ в его собственных границах, но думаю, что хорошо иногда вторгаться на другие территории и смотреть на наш предмет через другую пару очков. Естественно, я не знаю, как далеко Шпильрейн зашла с этим в своей новой работе.

Если в последнем письме я не проявил (явного) интереса к вашему исследованию тотемизма, то только из-за дела Блейлера, которое не давало мне вздохнуть. Естественно, я крайне заинтересован в развитии вашей работы; она крайне важна и для меня, даже хотя, в отличие от вас, я имею привычку продвигаться снаружи вовнутрь.

Что до проблемы либидо, должен признаться, что ваше замечание в анализе Шребера, стр. 65, 3,[5] вызвало гулкие отзвуки. Это замечание, или, скорее, изложенное в нем сомнение, оживило все трудности, осаждавшие меня годами в попытке применить теорию либидо к Dem. praec. Утрата функции реальности в D. pr. нельзя свести к подавлению либидо (определяемого как сексуальный голод). Не мной, по крайней мере. Ваше сомнение показывает, что в ваших глазах проблема не может быть решена таким образом. Я теперь свел воедино все мысли о концепции либидо, которые приходили ко мне с годами, и посвятил им главу во второй части. Я перешел к фундаментальному обсуждению проблему и пришел к решению, которое, боюсь, не могу обсуждать in extenso здесь. Самое важное в том, что я пытаюсь заменить описательную концепцию либидо генетической. Такая концепция покрывает не только некогда сексуальное либидо, но и все те его формы, которые давным-давно откололись в организованную деятельность. Немножко биологии тут было…