Юнг и Паули Переписка
Блок 4
59J
Кюснахт, 7 марта 1953
[Машинописная копия с рукописными добавлениями]
Дорогой господин Паули,
Мне было очень приятно вновь услышать новости от Вас. Огромным сюрпризом стала для меня Ваша заинтересованность Иовом, и я благодарен Вам за труд – столь подробное изложение своих впечатлений. Физику не свойственно делать наблюдения в такой специфической богословской проблеме. Вы можете представить себе волнение, с которым я прочитал Ваше письмо. Вот почему я спешу ответить с таким же вниманием к деталям. Поскольку в Вашем письме возникает так много вопросов, я, возможно, лучше всего отвечу на них по порядку.
Я всецело приветствую тот факт, что Вы отдаете должное архетипу женщины в его влиянии на психологию и физику и, наконец, не в последнюю очередь – на самого Папу. По-видимому, Ваша первоначальная реакция на Иова, как показывает сон, не контейнировала или не включала осознания всего, что могло бы подняться до сознания через чтение. Следовательно, во сне Вы непреднамеренно попадаете в незначительное (неуместное) место (Эсслинген), но именно там находите то, чего не хватало в Вашей реакции, а именно темную аниму и незнакомцев. Как Вы увидите из моих пояснений ниже, это продолжается и включает физическую оборотную сторону (1) Assumpta. Эсслинген, действительно, несоизмерим с теоретической физикой, которой Вы занимаетесь в Цюрихе и, следовательно, кажется несвязанным, беспорядочным, бессмысленным и ничтожным. Вот как выглядит место темной анимы, если смотреть с точки зрения сознания. Если бы Вы знали, что темная анима живет или встречается в Эсслингене, железная дорога Форча, вероятно, представилась бы Вам в другом свете. Но что хорошее может случиться в Назарете (Эсслингене)? Физика, с другой стороны, обитает на Цюрихберге, на Глористрассе (а). Ясно, что весы склоняются в сторону сознания, что темную аниму можно найти у подножия и по другую сторону холма Пфанненштиль … animula vagula hlandula (Душа скиталица нежная – лат.)…!
Это положение вещей проливает свет на Ваши отношения с темной анимой и всем, что она обозначает; Я имею в виду Ваш список, к которому я хотел бы добавить еще одну пару противоположностей: психология-философия.
Темная анима имеет прямую связь с догмой Успения, поскольку Мадонна – односторонняя богиня света, чье тело (чрево!), оказалось чудесным образом одухотворено. Сильный акцент на такой фигуре приводит к констелляции темного Противоположного в бессознательном. Новая догма оказала большое влияние на многих людей и даже заставила практикующих католиков (не говоря уже о протестантах!) думать, что это был политический маневр. За этой мыслью стоит Дьявол, как Вы справедливо указываете. Он – отец этой умаляющей интерпретации. Именно односторонность светлой фигуры соблазнила его внушать исподволь эту интерпретацию. Если бы новая догма фактически была не более чем политическим маневром, тогда нужно было бы указать на дьявола как на подстрекателя. На мой взгляд, однако, это не политический трюк, а подлинный феномен, т. е. проявление того архетипа, который намного раньше привел к изведению из Аида Семелы ее сыном Дионисом.
Но догма Успения / Вознесения имплицитно является уступкой Дьяволу, во-первых, потому, что она возвышает женственность, которая связана с Дьяволом (как bi-narius), и во-вторых, потому, что допущение тела означает допущение Материи. Действительно, женское начало остается девственным, и материя одухотворена, и Вы справедливо это критикуете, но вечно обновляемая девственность, с одной стороны, является атрибутом богини любви, тогда как материальное наделено живой душой. Я не представлял эксплицитно эти далеко идущие последствия в Иове, а просто намекал на них с помощью символов, потому, что в рамках истории Иова проблема Материи действительно не может быть решена. Но я указывал на нее, пользуясь апокалипсическим символизмом камня и параллелью со Спасителем как сыном солнца и луны, т. е. filius Philosophorum and Lapis (дитя мудрости и философский камень – лат. // оба названия соотносятся с философским камнем – пер).
На мой взгляд, обсуждение Материи должно иметь научную основу. Вот почему я настаивал на том, чтобы «Иов» и «Synchronizitat» [Синхрония] были опубликованы в одно и то же время, потому что в последней я попытался открыть новый путь к «состоянию одухотворения» [Beseeltheit] Материи, высказав предположение, что «бытие наделено смыслом» (т. е., расширение архетипа в объекте).
Когда я писал Иова, я ничего не ожидал от богословов, и на самом деле, как и ожидалось, с их стороны прозвучала только очень незначительная реакция. Я думал гораздо больше о тех, кого оттолкнула бессмысленность и бездумность церковного «Благовещения», о так называемых керигматах. Именно от этих людей я получил наиболее значительные отклики.
В части II [Письмо 58] Вы сами приходите ко всем этим выводам. «Китаянка» представляет собой «целостную» аниму, поскольку классическая китайская философия основана на понятии взаимодействия психофизических противоположностей. ESP, безусловно, принадлежит этому контексту, поскольку, если что-то вообще может быть воспринято в этой области, оно будет основано на психоидном архетипе, который, как показал опыт, может выражаться как психически, так и физически.
В Вашем сне китаянка, кажется, объединяет противоположные позиции, что порождает «вращение» — т.e., ротацию, связанную с последующим изменением пространства в плане сжатия. Это также приводит к изменению во времени и причинности; другими словами, ESP или синхронное явление, вызванное архетипом. Это осязаемая часть учения, которую Вы, как профессор, должны отстаивать. Применительно к объекту физики, это привело бы к определению физики как науки об идеях, обозначенных как материал для физического). (Смотри ниже!)
Поскольку китаянка как анима представляет собой автономную фигуру и идею союза, то средняя точка, где происходит conpounio oppositorum (соединение противоположностей – лат.), еще не идентична Вам, но находится снаружи – в аниме, а это означает, что она еще не интегрирована. Принцип, который наделяет аниму своим особым значением и интенсивностью, – это Эрос, влечение и родство. (Как говорит древний сабей, «Attraxit me Natura et attractionus sum» (Природа влечет меня, и я был привлечен – лат.)). Там, где доминирует интеллект, как в Вашем случае, – это прежде всего чувство сосредоточенности или допущение чувства связности. Это также суть смысла Успения Девы Марии, в отличии от разделительного эффекта мужских логосов. Объединение противоположностей – это не только интеллектуальное дело. Вот почему алхимики говорили: «Ars totum requmt hominem!» (Искусство требует человека целиком! – лат.) Ибо только благодаря своей целостности человек может создать модель целого.
Несомненно, это бесспорный факт, что бессознательное имеет «периодический» характер; волны и зыбь часто вызывают симптомы морской болезни, циклические рецидивы нервных приступов или снов. На протяжении трех лет, в период со средины декабря до средины января, я наблюдал подобные сны, произведшие на меня очень глубокое впечатление.
Ваша компиляция физических и психологических высказываний особенно интересна и многое проясняет. Я просто хотел бы добавить:
|
Наименьшая частица, обладающая массой, состоит из корпускулы и волны. |
Архетип (как элемент структуры бессознательного) состоит из статической формы, с одной стороны, и динамики – с другой. |
Что касается «бытия» и «небытия», то ясно: практически все те, кто работает с понятием «небытие», просто имеют другое понимание «бытия», например, понятие Нирваны. Вот почему я никогда не говорю о «бытии», а о том, что поддается и не поддается определению, и очень сильно hiс et nunc (здесь и сейчас – лат.). Есть что-то зловещее в том, что не поддается определению, люди древнего мира (и первобытные племена) боялись его, потому что, когда оно материализуется, оно всегда отличается от того, чего вы ожидаете, это уже даже зло. Платон пережил этот опыт с двумя тиранами Дионисиями [Старшим и младшим] из Сиракуз (см. Symbolik des Geistes, стр. 341) (b). Взаимная смесь «Добра» и «Бытия» и «Зла» и «Небытия» кажется мне, по сути, реликтом первобытного синкретизма. В противоположность этому потенциальное «бытие» Материи у Аристотеля знаменует собой важный шаг вперед. На мой взгляд, «бытие» и «небытие» являются недопустимыми метафизическими суждениями, которые только приводят к путанице, в то время как «определимое» и «неопределимое» учитывают связанность hiс et nunc фактического и не фактического с незаменимым наблюдателем.
Не желая бросать тень на самобытность Бора, мне все же хотелось бы отметить, что Кант уже продемонстрировал необходимую антиномию всех метафизических высказываний. Разумеется, это относится и к заявлениям о бессознательном, поскольку последнее само по себе неопределимо. Таким образом, это может быть либо «потенциальное бытие», либо «небытие». Я бы поместил эти последние два понятия в категорию метафизических суждений, которой принадлежат все понятия «бытия». Аристотель не смог дистанциироваться от влияния Платона, чтобы увидеть постулированный характер его понятия «бытие».
В этом «спиритуализме» и «материализме» есть высказывания о бытии, представляющие собой метафизические суждения. Они допустимы только в качестве необходимых элементов в процессе апперцепции; а именно, как обозначение категорий идей, таких как «то, что имеет ментальное (или духовное) происхождение» или «то, что имеет физическое (или материальное) происхождение». Однако метафизическое суждение всегда помещает элемент физического во внешнее положение, тем самым предотвращая объединение идеи и материи. Только в третьей среде (в τριτον ειδος Платона см. Symbolik des Geistes / Символизм Духа], стр. 339ff [CW 11, п. 182-83]), может возникнуть союз двух сфер, где Идея и Материя удаляются из своего бытия «в себе и для себя» и адаптируются к этой третьей среде, а именно психике наблюдателя. Нигде, кроме психики человека, объединение не может быть завершено, а существенная идентичность Идеи и Материи не может переживаться и восприниматься. Я рассматриваю метафизические суждения – простите эту ересь – как реликт примитивного participation mystique, являющийся основным камнем преткновения для достижения индивидуального сознания. Более того, метафизические суждения приводят к односторонности, спиритуализации или материализации, поскольку они берут более или менее значительную часть психики и располагают ее либо на Небесах, либо в земных вещах, а затем пытаются притянуть к ним всего человека, тем самым лишая его среднего положения.
Если в эпистемиологическом самоограничении мы характеризуем Дух и Материю «в себе и для себя» как неопределяемые, такой подход никоим образом не умаляет их метафизического Бытия, поскольку для нас абсолютно невозможно даже приблизиться к нему. Но мы предотвратили проекцию психического вовне, способствуя тем самым интеграции целостности человека.
Психика как τριτον ειδος и как среда присутствует как в Духе, так и в Материи. Я убежден, что психика частично является материальной по природе. Архетипами, например, являются Идеи (в платоновском смысле), с одной стороны, и все же они непосредственно связаны с физиологическими процессами, с другой; и в случаях синхронии архетипы выступают как организаторы физических обстоятельств, так что их можно также рассматривать как характеристику Материи (особенность, наполняющая ее смыслом). Частью неопределяемости их существования является то, что они не могут быть расположены в неком месте. Это особенно важно для архетипа целостности, то есть к «Самости». Она – и Одно, и Многое, εν το παν (во всем – греч.). Как Вы справедливо говорите, целостность человека занимает среднее положение, а именно между mundus archetypus, который является реальным, поскольку он действует, и физическим, который так же реален, потому что он действует. Принцип обоих, однако, неизвестен и поэтому не может быть определен. Более того, есть основания предполагать, что оба они являются просто разными аспектами одного и того же принципа; отсюда возможность установления одинаковых или параллельных физических и психологических положений, с одной стороны, а с другой – психологической интерпретации религиозных откровений. (Теологи так же сопротивляются психологам, как и физики, если не считать того, что первые верят в Духа, а последние – в Материю).
Тот факт, что в целом наши взгляды совпадают, очень приятен для меня, и я очень благодарен Вам за то, что Вы изложили свое мнение таким образом. Мне кажется, что Вы много размышляли и построили серьезную базу, что позволило Вам рассказать незнакомцам о многом. Когда продвигаешься вперед слишком далеко, часто не можешь вспомнить мысли, которые были у тебя раньше, а затем общественность находит тебя непостижимым. Если бы я кратко изложил здесь свои взгляды, то многое из сказанного прозвучит неопровержимо, но это не входит в мое намерение. Скорее всего, я знаю, насколько импровизированы и временны мои определения и насколько я зависим от Вашей доброжелательности и понимания.
Я еще не здоров. Я все еще страдаю от периодических приступов тахикардии и аритмии и должен быть особенно осторожен, дабы не переутомляться ментально. Это письмо оказалось слишком длинным, и мне придется на некоторое время отказаться от подобных нагрузок. Проблему coniunctio (союза – лат.) отложим на будущее; она слишком масштабна, я сейчас с ней не справлюсь, а сердце реагирует, если я слишком долго работаю. Мое эссе о «Der Geist der Psychologie» («Дух психологии») 1946 года вызвало серьезный приступ тахикардии, а синхрония привела к остальному.
Мне было бы очень интересно услышать как-нибудь о Ваших впечатлениях от Индии. Я должен подождать, пока мое здоровье немного стабилизируется. Сейчас я могу принимать посетителей только по утрам, так как днем мне приходится отдыхать. Я должен практиковать терпение и, таким образом, учить других приобретать ту же добродетель.
С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, [К. Г. Юнг]
(1) По аналогии с кабалистической posteriora Dei (зад Бога – лат)!
(a) Помещения факультета физики ФВТШ в то время.
(b) Jung, Symbolik des Geistes [Symbolism of the Spirit], 1948, [CW/CW 11, par. 184]
(c) Jung, in Eranos fahrbuch 1946, pp. 385-490; rr, rev, CW 8, pars. 545-442,
60 P
[Цюрих] 31 марта 1953
[Машинописная копия с рукописными добавлениями]
Дорогой профессор Юнг,
Я хотел бы поблагодарить Вас за столь длинное и поучительное письмо, в котором Вы подробно изложили свои взгляды. Большая часть того, что было в письме, например, интерпретация Assumptio Mariae (Успения Марии – лат.), не нуждается в дальнейших комментариях, так как этот вопрос теперь полностью прояснен для меня совершенно удовлетворительным образом. Тем не менее, я хотел бы сделать несколько замечаний в отношении вопросов эпистемиологический природы и особенно для того, чтобы дать понять, что я вообще не использую определения «Бытие», которые Вы определяете как метафизическое суждение (1), и может намного лучше выражать то, что я имею в виду под Вашими терминами «определяемый» и «неопределяемый». Вот почему я хотел бы начать с объяснения того, как выглядит эпистемиологическое положение дел с этой точки зрения. Это также дает мне хорошую возможность сказать, откуда исходит формирование моего менталитета, тогда как во втором разделе этого письма я расскажу больше о том, куда я хотел бы двигаться. Там, размышляя на основе Вашего письма, я еще раз поразмышляю над вопросом, который так важен для меня, а именно, – отношения между духом, психикой и материей. Это также имплицитно разъясняет, как я, физик, действительно пришел к попытке ответить «на такой специфически теологический вопрос», на котором основана Ваша книга «Иов»: между богословами и мною, физиком, присутствуют («архетипические») отношения братьев-врагов. Как Вы намекали на стр. 6 Вашего письма [Письмо 59, абз. 18], между ними существует известная «тайная (бессознательная) идентичность». И на самом деле бессознательное показало мне образы и слова на чисто физическом языке, интерпретация которых даже с антиметафизической точки зрения не будет отличаться от многих богословских утверждений. Я продемонстрирую это во второй части своего письма с помощью примера и, в то же время, сравню свою и Вашу точку зрения на взаимоотношение духа-психики-материи.
1. Карта в кубке
Маркировка идей (2) как духовного, так и физического (или физиологического) происхождения, так и Вашего соответствующего определения физики как науки об идеях второго рода пробудила во мне воспоминания молодости.
В моей библиотеке хранится немного запыленный футляр, содержащий серебряный кубок созданный в югендстиле, а в этом кубке лежит карточка. Нежный, доброжелательный и жизнерадостный дух былых дней, кажется, выходит из этого кубка. Я вижу, как он дружелюбно пожимает Вашу руку, приветствуя Ваше определение физики как приятное, хотя и несколько запоздалое, указание на Ваше осознание и понимание; он далее добавляет, насколько подходят ярлыки для его лаборатории, и выражает свое удовлетворение тем фактом, что метафизические суждения в целом (как он привык говорить) «были отнесены к царству теней первобытной формы анимизма» (3). Этот кубок – крестильная чаша, а на карточке – старомодная богато украшенная надпись: «Доктор Э. Мах, профессор Венского университета» (а). Так получилось, что мой отец был очень дружен с его семьей, и пребывал в то время полностью под его ментальным влиянием, и Мах любезно согласился взять на себя роль моего крестного отца. Он, должно быть, обладал гораздо более сильной личностью, чем католический священник. Очевидным результатом стало то, что я, таким образом, крестился скорее в антиметафизическом образе, чем в католическом. Как бы то ни было, карточка появляется в кубке, и, несмотря на все великие ментальные изменения, которые я пережил позже, она остается ярлыком, определяющим меня самого, а именно, «антиметафизическим происхождением». Фактически, если сформулировать несколько упрощенно, Мах считал метафизику корнем всего зла в этом мире – другими словами, пользуясь психологическими терминами, подобной самому дьяволу, – и этот кубок с карточкой оставался символом aqua permanens (святой воды – лат.), которая держит в страхе злых метафизических духов.
Мне нет нужды описывать более подробно Эрнста Маха, потому что если Вы посмотрите на свое описание экстравертированного ощущающего типа, Вы увидите Э. Маха. Он был мастером эксперимента, и его квартира была набита призмами, спектроскопами, стробоскопами, электростатическими машинами и тому подобным. Всякий раз, когда я посещал его, он всегда демонстрировал мне аккуратный эксперимент, уже завершенный, отчасти для того, чтобы исключить ненадежное мышление, с вытекающими отсюда иллюзиями и ошибками, а отчасти, чтобы поддержать и исправить его. Исходя из предположения, что его психология была универсальна, он рекомендовал всем использовать эту нижнюю вспомогательную функцию, так «экономно», насколько это возможно (экономия мышления – термин Маха и позитивистов). Его собственные процессы мышления контролировали его впечатления, исходящие от органов чувств, инструментов и машин.
Это письмо не должно быть историей физики, ни классическим случаем типа противоположностей Э. Маха и Л. Больцмана, (мыслящей тип) (4) Последний раз я видел Маха незадолго до Первой мировой войны, он умер в 1916 году в загородном доме недалеко от Мюнхена.
Интересной в связи с Вашим письмом является попытка Маха отвлечься от психических фактов и обстоятельств (сенсорных данных, идей) в области физики, а также, в частности, устранить, по возможности, понятие «материи». Он рассматривал эту «вспомогательную концепцию» как грубо завышенную философами и физиками и рассматривал ее как источник «псевдо проблем». Его определение физики в основном совпало с Вашим, и он никогда не останавливался на том, что физика, физиология и психология «были разными только в рамках проводимых ими исследований, а не в самом объекте», все случаи были постоянными психическими «элементами» (он несколько преувеличивал их простоту, поскольку, на самом деле, они всегда очень сложны). Я был удивлен тем, что, несмотря на Вашу резкую критику того, что позже стало называться «позитивизмом» (Мах использовал этот термин много раз), между Вашими идеями и этой мыслью заметно принципиальное сходство: в обоих случаях происходит преднамеренное устранение мыслительных процессов. Конечно же, нет ничего плохого в этих методах для идей и соответствующего определения физики, тем более, что они идеально согласуются с идеалистической философией Шопенгауэра, сознательно использующего понятия «Идея» и «Объект» как синонимы. Но все зависит от того, как человек действует. То, чего хотел Мах, хотя это и не могло быть осуществлено, заключалось в полной ликвидации всего – от интерпретации природы, которая «не может быть определена здесь и сейчас«. Но тогда же можно заметить, что никто ничего не понимает – ни того факта, что человек должен приписывать психику другим (при этом определяемой оказывается только его собственная), а также того факта, что разные люди все говорят об одном и том же (физическом) объекте («монады без окон» у Лейбница). Таким образом, чтобы соответствовать требованиям как инстинкта, так и разума, нужно ввести некоторые структурные элементы космического порядка, которые «сами по себе не могут быть определены». Мне кажется, что у Вас эту роль в основном берут на себя архетипы.
Честно говоря, то, что называют или не называют «метафизикой», в определенной степени является предметом вкуса. И все же я полностью согласен с Вами в том, что с практической точки зрения следует придавать большое значение требованию избегать метафизических суждений. Под этим подразумевается, что «не сами по себе определяемые» факторы (концепции), которые были введены, не полностью избегают контролирующего, проверяющего механизма опыта, и что их представление не превышает абсолютную необходимость: они служат цели заявления о возможности установления hiс et nunc. Здесь подразумевается понятие «возможности», и именно в этом смысле я называл такие понятия «символическими вещами в себе» и «рациональным аспектом реальности«. Как Вы справедливо указываете, нет необходимости утверждать что-либо о Бытии в метафизическом смысле об этих «вещах в себе». В естественных науках можно сделать прагматическое заявление об их полезности (чтобы понять систему упорядочения поддающегося определению); в математике есть только формальная логическая формулировка последовательности. В психологии эти «не сами по себе определяемые» понятия включают в себя бессознательное и архетипы, и в атомной физике они включают совокупность характеристик атомной системы, которые не все одновременно «определяются hiс et nunc«.
В моем последнем письме я сослался на то, что на самом деле «определяемое hiс et nunc» как «конкретное явление» и «иррациональный аспект действительности». Оно всегда присутствует в психике наблюдателя, каким бы ни был «ярлык происхождения». Однако в этот момент возникает вопрос, может ли описание «психический» или термин «психика» пойти дальше, чем «определяемое hiс et nunc«. Я склонен ответить на этот вопрос отрицательно и взять «не самоопределяемые» структуры, которые вводятся как концептуальные признаки возможностей определяемого, и дают им определение «нейтральное«, а не определение «психическое».
Мне кажется, что этот взгляд также поддерживается терминами Платона meson (средний) и tritoneidos (третья форма), которые отвечают моим требованиям «нейтральности» (= средней позиции), но, по-видимому, подчеркивают это. Платон, безусловно, имел в своем распоряжении слово «психика», и если он предпочитает использовать другое слово вместо этого, то оно должно обладать более глубоким значением, требующим тщательного рассмотрения. Для меня этот более глубокий смысл заключается в необходимости четко различать опыт индивидуума, существующий в его психике как нечто определяемое hiс et nunc, и общие понятия, которые, «не могут быть определяемы сами по себе», подходят для поднятия средней позиции. Таким образом, Ваша идентификация psyche = tritoneidos кажется мне ретроградным шагом, путаницей в терминах концептуальной дифференциации.
С моим призывом к «нейтральным» общим понятиям я соглашаюсь с Вашей статьей «Дух психологии», которая показалась мне фундаментальной, особенно в этом аспекте (6): «Архетипы … обладают природой, которую нельзя однозначно назвать психической. Хотя, применяя чисто психологические соображения, я подвергал сомнению исключительно психическую природу архетипов и т. д.» Я чувствую, что Вы, безусловно, должны серьезно относиться к этим сомнениям и не обращаться вновь к чрезмерному преобладанию психического фактора. Когда Вы говорите, что «психика частично материальна по природе» (7), тогда для меня, физика, это утверждение принимает метафизическую форму. Я предпочитаю говорить, что психика и материя регулируются общими, нейтральными, «не самоопределяемыми» принципами упорядочения. (В отличие от психолога, у физика не возникает проблем, например, когда он говорит «поле U» вместо «бессознательного», таким образом, устанавливая «нейтральность» концепции.)
Но я хочу однозначно заявить, что моя надежда на то, что Вы согласитесь с этой общей точкой зрения, основана на впечатлении, что с Вашей аналитической психологии нужно снять часть бремени. У меня такое впечатление, что я сижу в автомобиле, двигатель которого работает с перегруженными клапанами (тенденция расширения концепции «психика»); поэтому я хотел бы снять давление и выпустить пар. (Я вернусь к этому позже на стр. 10 ниже [пар. 24]).
Я также хотел бы надеяться, что разъяснение сферы концепции психики может включать в себя Ваше признание того факта, что сердце – это не просто психологический символ, но и концепция, обозначенная как «физическое происхождение». Экономия в области низшей функции, как это свойственно Э. Маху, часто служит для выполнения этой функции, даже если эта функция – не мышление!
2. Гомоусия [1]
На самом деле я верю – не как в догму, а как в рабочую гипотезу – в существенную идентичность (homo-usiа) mundus archetypus и physis, как Вы ее формулируете на с. 6 Вашего письма [Письмо 59, п. 18]. Если эта гипотеза действительна, – а это подтверждают возможности физических и психологических параллельных утверждений, тогда она должна быть выражена концептуально. На мой взгляд, такое может произойти только с помощью концепций, нейтральных по отношению к оппозиции психическое / физическое.
На самом деле, такие понятия существуют, это математические понятия: существование математических идей, которые могут быть применены и в физике, представляется мне возможным только вследствие наличия гомоусия для mundus archetypus. На данный момент архетип числа всегда вступает в действие, и именно так я объясняю крайне неопифагорийский менталитет моего бессознательного (особенно фигуру «незнакомца»). Никто не может сказать, что необходимо провести различие между математическими понятиями и опытом математиков (что, безусловно, происходит в их психике) (8). С другой стороны, мне кажется важным, что не следует пренебрегать архетипическим фоном концепции числа. (Среди самих математиков в течение довольно долгого времени была странная тенденция сводить математические утверждения до простых тавтологий. Это стремление, похоже, потерпело неудачу, поскольку, таким образом, было невозможно понять постоянство математики.) Именно этот числовой архетип в конечном итоге делает возможным применение математики в физике. С другой стороны, один и тот же архетип имеет связь с психикой (см. Троица, четверть, мантика и т. д.), Так что здесь, я чувствую, кроется главный ключ к концептуальному выражению гомоусия физики, психики, а также духа (идеи и т. д.). Вот как я объясняю себе акцент на количестве и на математике вообще в моих снах.
Правильный концептуальный язык для выражения этого, я думаю, еще не известен. Взяв сон 1948 года в качестве примера, (9) я не мог бы сравнить разные, хотя и не одинаково полные, способы выражения сходных или тесно связанных фактов и обстоятельств.
a) Физический символический язык моего сна
Мой первый учитель физики (A. Зоммерфельд) (d) снится мне и говорит: «Изменение расщепления основного состояния атома Н является фундаментальным. Бронзовые тона выгравированы на металлической пластине». Затем я отправляюсь в Гёттинген.
(Разделение, как показало следующее сновидение, состояло из своего рода зеркального изображения. В других снах оно называлось «разделение изотопов» вместо «расщепления» и «отсутствия» «более тяжелого изотопа» вместо «зеркального образа».)
b) Богословский метафизический язык (10)
В начале был Бог, который является complexio oppositorum (сочетание противоположностей – лат.) (Гераклит, Николай Кузанский). Этот Бог снова светит в темном мире, являющимся подобием Бога (Гермес Трисмегист), даже второго Бога (Платон). Это подобие Бога может быть «воспринято в зеркальном образе человека» (Фладд). Фундаментальное изменение – это Бог, становящийся человеком, следствием чего оказывается то, что complexio oppositorum снова встречается в человеке как форма (идея), и всегда производит infans Solaris в средней сфере.
c) Язык психики или аналитическая психология
То, что происходит во сне, – это психическая реальность – процесс индивидуации, который может случиться со всеми. Этот процесс очень похож на упомянутый в «Тимее» (11) Платона. Начальная стадия – диадический архетип, протону которого соответствует «тот же самый» и электрон которого соответствует «другому» (12). Посредством «отражения» бессознательного (13) производится кватернион. Металлическая пластинка, как символ женского нерушимого и physis, соответствует физически «делимому» (14) Тимея, тоны, как мимолетно-духовные, соответствуют мужскому принципу и «неделимому». «Самость», которая появляется здесь в форме учителя физики, гласит, что physis постоянно носит в себе образ (eidolon) тонов (eides), так что существует единосущное единство (homousia) обоих. Путешествие в Геттинген – город математики – в конце сна означает, что за тонами сразу следуют в пифагорейском порядке числа и математические формулы (символы), что подтверждается в следующем сне.
Отражение или развитие сознания удваивает первоначальный архетип во (вневременном) аспекте, который не ассимилируется сознанием, и еще один аспект, который, как отражение нового содержания сознания, расположен в непосредственной близости от эго (и времени). Вот почему расщепление, а также «разделение изотопов» (с отсутствием более тяжелого элемента), является символом воплощения архетипа, что также объясняет нуминозный характер этого символа. Это краткое описание трех языков: метафизического, психологического и физического языка сна. Я не сомневаюсь, что в психологическом языке может быть обнаружена своя доля истинности; и я не сомневаюсь, что Вы сами могли бы справиться с этим языком намного лучше, чем я.
Тем не менее, я придерживаюсь мнения, что это тоже не последняя истина. Она не выражает всего, что выражается символами сновидений, например, а не тем фактом, что атомы изотопов отдельных элементов имеют массы (атомный вес), характеризуемые числами.
В сновидениях гравитация часто означает энергетический градиент бессознательного содержания к сознанию (например, мягкое колебание = конец этого градиента и соответствующее чувство освобождения от сознания). Таким образом, бессознательное имеет тенденцию количественно характеризовать этот энергетический градиент архетипа с помощью числа, так что (мгновенное) значение массы будет измерять притяжение или сродство между архетипом и сознанием (т. е. также пространством и временем!) согласно их степени. Но числа в снах – это не просто скаляры (т. е. в отличие от векторов), как и в физике, но также и отдельные сущности, состоящие из отдельных фигур, которые, в свою очередь, образуют общую сумму. Короче говоря, такие числа загружаются дополнительным бессознательным содержимым. Здесь задействованы неопифагорейские элементы бессознательного, которые могут быть предметом дальнейших исследований.
Но решающим фактором для меня является тот факт, что сны продолжают использовать физически символический, а не психологический язык. Должен признаться, что это противоречит моим разумным ожиданиям. Будучи физиком днем, я бы ожидал, что ночные сны будут вести себя компенсирующим образом и поговорят со мной в психологических терминах. Если бы они это сделали, я бы принял это без колебаний, но они этого не делают. У них скорее есть тенденция расширять физику на неопределенный период и оставлять психологию в стороне (15). В конечном счете, есть тенденция к тому, что мое бессознательное забирает что-то от психологии, чтобы облегчить ее бремя. Поскольку именно так мои сны выглядели на протяжении нескольких лет, как если бы у меня был reflux или обратное течение физики из аналитической психологии (направление градиента: расхождение с психологией), я рискнул бы сделать следующую диагностическую и прогностическую гипотезу: «Пар», упомянутый на стр. 6 [выше, п. 11] оказывается бессознательной физикой, которая накопилась за определенный период времени в Вашей аналитической психологии, даже если Вы ее не намеревались так сделать. Под влиянием потока бессознательного содержимого, направленного от психологии, будущее развитие должно повлечь за собой такое расширение физики, возможно, вместе с биологией, чтобы психология бессознательного могла стать частью этого развития. Но она не способна развиваться сама по себе и оставлена на свое усмотрение. (Я бы предположил, что Ваша работа всегда приводит к Вашему сердечному заболеванию, когда Вы невольно плывете против этого потока).
В соответствии с этим подходом и настоятельно призванным бессознательным, я уже начал брать два языка – физический язык сновидений бессознательного и психологического сознания – и также связывать их друг с другом в противоположном направлении. Если у Вас есть лексика для общения между двумя языками, то можно осуществлять перевод в обоих направлениях. Чтобы общаться с Вами, я должен (насколько это позволяют мои способности) переводить язык моих сновидений на язык Вашей психологии. Я сам по себе часто делаю это наоборот. Поэтому я могу лучше видеть, где, возможно, существует пробел в концепциях Вашей психологии (никогда не использовался во сне). Мне кажется, что это долгосрочные вопросы для будущего обсуждения.
Ситуация с тремя языками наглядно напоминает мне знаменитую историю трех идентичных колец (16) – историю, вошедшую в фольклор, использованную и распространенную Боккаччо (а позже [Готхольдом] Лессингом [1729-1781 ]); подлинное кольцо, однако, «то, что было четвертым», когда-то было, но потерялось и еще не найдено. Первоначально было запрещено символизировать отношения между тремя конфессиями, и у меня сложилось впечатление, что мы испытываем это снова с духом-психикой-материей (физикой) и их языками, но на более высоком уровне.
Существует интересная возможность относительно местонахождения этого настоящего четвертого кольца, а именно, в человеческих отношениях (а вовсе не на интеллектуальном концептуальном уровне), аргументе, который Вы так убедительно представили в своем письме (внизу на стр. 3, вверху стр. 4 [Письмо 59]). Там, где женское начало активно, оно всегда связано с Эросом и отношениями; «воплощение» архетипа (разделение изотопов), таким образом, всегда является проблемой отношений. Такие проблемы, безусловно, присутствуют у меня в разных вариациях и играют определенную роль в высказываниях моего бессознательного. Как я намекал в своем последнем письме, существует, например, проблема взаимоотношений с моей женой, которая, начиная с нашей поездки в Индию, имела различные физические недомогания, от которых она только сейчас медленно исцеляется.
Но есть также проблема, связанная с Вашей психологией, которая не может быть отделена от Вас как человека (17). В заключение я отмечу, что в этом отношении я и далее позволяю себе руководствоваться бессознательным (будь то «психическое» или «нейтральное»). Мне показалось правильным и справедливым быть откровенным во всем, что я должен был сказать по поводу Вашего последнего письма. Принимая во внимание Ваше самочувствие, я бы, однако, просил Вас не сразу отвечать на это письмо, поскольку ему предназначено стать частью долгосрочного обмена идеями. Возможно, нам удастся продолжить эту дискуссию позднее. С благодарностью за все хлопоты, которые Вы взяли на себя, и со всеми наилучшими пожеланиями,
Искренне Ваш, В. Паули
(1) В связи с уже существующими не-метафизическими направлениями в эпистемологии, я готов поступиться таким утверждением Бытия. Это психологически соотносится и с тем, что у меня центр мандалы пуст.
(2) Это также поразило меня раньше в Вашей лекции «Das Grundproblem der gegenwärtigen Psychologie» [Основная проблема современной психологии] (см. Wirklichkeit der Seele [Reality of the Soul], № 1 [стр. 11-31, слегка rev., с английским изменением названия в CW 8, пар. 649-88]). В то время она также произвела аналогичный эффект.
(3) См. ст. 5 Вы поймете, что я не мог не улыбаться, читая слова: «Простите эту ересь». – Кстати, причина, очевидно, в ортодоксии, что я часто испытываю трудности с прощением; «ересь» для меня довольно мягкий термин.
(4) Я хотел бы здесь рассказать анекдот, – уверен, Вам он действительно понравится. Мах, который никогда не пренебрегал новыми идеями и интересовался всеми интеллектуальными течениями дня, как-то высказал свое суждение о психоанализе Фрейда и его школы. Он сказал: «Эти люди пытаются использовать влагалище вместо телескопа, чтобы рассматривать мир через него. Но это не является его естественной функций – оно слишком узко для такой задачи». Некоторое время его слова были крылатой фразой в Венском университете. Фраза очень характерна для инструментального мышления Маха. Психоанализ сразу вызывает в его воображении яркий образ неправильно применяемого инструмента; а именно женский орган, используемый не соответственно его функции.
(5) Главным достижением Маха в физике является его критика абсолютного пространства. В вопросе о сокращении пространства через архетипы существует, таким образом, еще одна связь между Махом и содержанием Вашего письма, но здесь не место для этого.
(6) Eranos Jahrbuch 1946, pp. 483-84 [CW 8, par. 440].
(7) Ваше письмо, стр. 6. Это заявление кажется мне тревожно близким к определенно бессмысленному утверждению, что «все является психическим»! Чтобы «психическое» получило какой-либо смысл, должно существовать также нечто непсихическое, и именно здесь «не само по себе определяемое» кажется мне достаточно нейтральным, поскольку объект математики является психическим?
(8) Я считал бы такое заявление бессмысленным.
(9) Это можно найти в эссе от июня 1948 года, озаглавленном «Современные примеры фоновой физики», за которым следует дальнейший сон, указывающий путь к четвертичной целостности. В то время Вы были достаточно любезны, чтобы обсудить эти сны со мной очень подробно, поэтому мне не нужно больше беспокоить Вас ими.
(10) Я думаю здесь не столько о современных богословах, которые поражают меня в целом своей необычайной неинтересностью; скорее, я вижу здесь теологию как нечто, выходящее за пределы простой деноминации, как на самом деле нечто «метафизическое». С другой стороны, в качестве ролевой модели для богословов я думаю о Платоне, с одной стороны, и о Фладде с другой (см. Мое эссе о Кеплере, стр. 148 [tr., рp. 192-95]). Теология вообще имеет связь с материей; это только в Эпоху Рыб, она так заметно одухотворена. У старших стоиков был физический теос (см. Также пневма как тонкая материя), а в христианстве всегда были близкие к материализму еретические подводные течения: в средние века – алхимия, которая, конечно же, восходит к древнему «Increatum» (необработанный – лат.) для материи, сегодня это коммунизм, поражающий многих (включая меня) как еретическая христианская секта (особенно из-за связанных с ней эсхатологических ожиданий).
(11) См. Symbolik des Geistes [Символизм духа], pp. 334-50 [GW/CW11, pars. 179-93]. После Вашего письма я внимательно прочитал раздел 3 еще раз. Я читал письма Платона, которые показывают его отношение к двум тиранам Дионисиям Сиракузским – в новом издании Ховальда (е) два года назад в самой Сицилии: настоящая книга-медитация для коллег, вовлеченных в политику!
(12) Мне кажется важным, что в неопифагорейских рассуждениях о поздней античности, которые относятся конкретно к Тимею, нечетные числа (в целом) отождествляются с «Тем же», а четные числа идентифицируются с «Другим».
(15) Cf. Symbolik des Geistes [Symbolism of the Spirit], p. 387 esp. n. 8 [GW/CW 11, par. 235, n. 9].
(14) Ibid , снизу на с. 343 [GW/CW 11, par. 186].
(16) Это физик говорил о решающих словах во сне, а не о психолог!
(17) Ссылки на рассказ в книге Дж. Буркхардта [1818-1897] Культура Ренессанса [на итальянском], т. 2, гл. 3. Также см. сноску
(18) PS. Теперь я совершенно уверен, что общие отношения «Homousia» – между 3 кольцами и между людьми – это одно подлинное кольцо, которое окружает «центр пустоты». Мне кажется, что я нашел свой собственный миф!
(a) Эрнст Мах (1838-1916), выдающийся физик, профессор университетов Праги (1867-1895) и Вены. Кубок крещения сегодня хранится в «Комнате Паули» в ЦЕРНЕ, Женева.
(b) Лювиг Больцманн (1844-1906), Вена. Преемник Маха, основатель статистической термодинамики.
(c ) См. Приложение 3.
(d) Арнольд Зоммерфельд (1868-1951), Мюнхен. Паули его очень уважал, любил называть его своим «первым учителем физики». Его основная работа: Atomhau und Spektrallinien. (Атомные и спектральные линии – нем.)
(e) Ernst Howald, Die Briefe Platans [Plato’s Letters], 1923.
61J
[Цюрих] 4 мая 1953 [Машинописная копия]
Дорогой господин Паули,
Ваш длинный рассказ об отношениях с Махом чрезвычайно интересен. Примите мою искреннюю благодарность. Само собой разумеется, что никогда нельзя довольствоваться только тем, что поддается определению, потому что тогда, как Вы справедливо указываете, никто ничего не понимает. Более того, самый большой вызов нашему мышлению исходит из неопределяемого, и то же самое относится к нашему научному любопытству и чувству приключения. Реальная жизнь знания и понимания разыгрывается на границе между определяемым и неопределяемым. Просто в этих условиях довольно трудно понять, где я должен быть «позитивистом» и, следовательно, «устранять мыслительные процессы». Беря во внимание, что я описываю физику как науку об идеях с материальным ярлыком, материальное место происхождения этих идей больше не отрицается, равно как и место возникновения «интеллектуальных» идей. Все, что подразумевается под этим наблюдением, – это эпистемиологическое, а не практическое определение. Там будут продолжаться догадки и интуитивные прозрения о царстве неопределяемого, и определяемые элементы будут и далее отрываться от него, как и раньше. Но всегда следует иметь в виду, что область между воспринимаемым и неопределяемым hiс et nunc является областью психики. Тот факт, что я как психолог больше внимания уделяю архетипам, так же естественен, как внимание физика к атомам. Я не распространяю понятие психического на включение неопределяемого, поскольку здесь я использую спекулятивную концепцию психоидного, представляющую собой подход к нейтральному языку, ибо она предполагает наличие непсихической сущности. Это вопрос выбора, наполняется ли эта «сущность» термином «материя». С точки зрения логики, можно понять, что Платоновский τριτον ειδος является нейтральным понятием, для которого я, как говорилось ранее, не использовал бы термин «психика»; тем не менее, я бы назначил психике посредническую «третью» позицию, более или менее на линии практического использования в другом смысле – алхимики рассматривали anima как ligamentum corporis et spiritus (суспензию тела и духа – лат.). Ибо психика и есть «медиум / посредник / среда» (т. е. «Третье»), где воплощаются идеи телесного или интеллектуального происхождения. Платоновские концепции Подобного и Другого не имеют отношения к его психике, которая является метафизической концепцией, и именно поэтому у него не было случая идентифицировать τριτον ειδος с психикой. Для нас, однако, τριτον и ειδος, являются психологическими вопросами. И психика – это не метафизическая концепция, а эмпирическая. Поэтому, если мы хотим решить проблему «третьего», мы должны понять, что материя и дух – это два разных понятия, которые указывают на противоположности и – как идеи, разные по происхождению, – психические. Но их намерение состоит в том, чтобы изобразить непсихическое. Поскольку психика вводит две метафизические (т. е. не сразу определяемые) способности как понятия, она объединяет две противоположные сущности, наделяя их психической формой существования, и, тем самым, поднимая их на сознательный уровень. Таким образом, можно метафорически изобразить психику как τριτον ειδος, и именно это я и имел в виду. Но если теперь мы возьмем фактическую платоновскую концепцию этой вещи, тогда она представляет собой метафизическую материю, с которой работает демиург. Ввиду этой ситуации психологическое пояснение должно соотнести утверждение «Тимея» с второстепенным процессом, в котором демиург представляет собой «создателя сознания», и четыре характеристики, которые должны быть смешанными, представляют собой отличительный кватернион, необходимый для развития сознания. Создателя сознания можно смутно понять как тенденцию к развитию сознания и кватерниону как четырем функциональным аспектам. Это определение является необходимой неопределенностью, потому что мы говорим здесь о метафизических измерениях или положениях (постулатах). Таким образом, они не превращаются специально в нечто психическое и не лишены своего метафизического существования. Это объяснение оправдывает реальную концепцию τριτον ειδος.
Метафорическая концепция Третьего, упоминаемая первоначально, соответствует тому, что Вы хотите выделить из общих понятий как переживание индивидуума. Последнее соответствует метафизической концепции Третьего.
Вы совершенно правы, когда говорите, что мое замечание о материальной природе психики – это метафизическое суждение. Разумеется, я не имел этого в виду в прямом смысле, оно не должно восприниматься буквально. Замечание просто предназначено для того, чтобы указать: природа психики задействована как в гипотетических концепциях, так и в духе и в материале, а значит, как и они, не может быть определяемой. Цель замечания – указать, что всякий раз, когда что-то существует, психика также частично участвует. Когда дело доходит до общего суждения, необходимо добавить следующее предложение: везде, где существует духовное, психика должна сыграть свою роль. Это участие определяется тем, что существуют концепции, которые обозначены частично как духовные, а частично как материальные по своему происхождению. Но точная форма этого участия фактически не может быть установлена, поскольку материя, психика и дух сами по себе неизвестны и поэтому метафизичны или принимаются без доказательств. Таким образом, я полностью согласен, когда Вы говорите: «психика и материя регулируются общими, нейтральными и т. д. принципами упорядочения». (Я просто добавил бы «дух».)
В этих условиях я просто не вижу – как ни стараюсь – как я могу «перегрузить» психологию, или какая форма экспансионистской тенденции моей концепции психики должна быть принята.
Мы можем сказать об объекте, что он психический, когда он определяется только как понятие. Но если у него есть признаки, указывающие на непсихическое автономное существование, мы, естественно, склонны считать его непсихическим. Так происходит со всеми нашими сенсорными восприятиями, если только они не являются «чисто» психическими – например, в виде иллюзии. Как Вы отмечаете, это же относится к числам и к архетипам в целом. Они не просто психические, иначе они будут измышлениями. Но на самом деле они являются «бытием в себе» (или психоидными) сущностями, автономное существование которых соответствует материальному объекту.
Все эти утверждения относительно материального или духовного аспекта психики или автономного существования объектов имеют большое эвристическое значение, которое я ни в коем случае не недооцениваю. Психика, безусловно, наш единственный инструмент познания и, следовательно, незаменима для любого утверждения или восприятия. Но объекты ее восприятия являются психическими только в незначительной степени. Это правда, что все объекты задуманы в среде психики и с ее помощью, но они не интегрированы в ее субстанцию, что привело бы к утрате ими своего существования.
До сих пор, я считаю, мы в основном согласны. Когда Вы поднимаете тему перегруженной психологии и считаете своей отправной точкой непсихологическую тенденцию своих снов, в таком случае следует указать, что это субъективная ситуация, которую можно объяснить разными способами.
1. Ваши сны являются физическими, потому что это Ваш естественный язык, по принципу canis panem somniat, piscator pisces (Собаке снится хлеб, рыбаку – рыба. – лат.), но на самом деле сон означает нечто другое.
2. Бессознательное склонно ограничивать Вас физикой или удерживать Вас от психологии, потому что психология по какой-то причине не подходит.
У меня никогда не было снов, связанных с физикой; они обычно связаны с мифологией; другими словами, они также непсихологичны. Подобно тому, как Ваши сны содержат символическую физику, мои содержит символическую мифологию, то есть юнгианскую индивидуальную мифологию. То, что это означает, при более близком наблюдении, является архетипической теологией или метафизикой. Но это проясняется только тогда, когда я пытаюсь выяснить, к чему обращаются архетипические символы. В этом случае я должен перевести символ сна на язык сознания, тем самым, уменьшая смысл сновидений до моей субъективной ситуации. Но, как метафизик, я мог бы также рассмотреть утверждение сна с точки зрения его объективного смысла, другими словами, не психологически, – что привело бы меня в сферу того, что можно было бы назвать духом или разумом, где я смог бы обрести ощущение архетипической физики.
Верно, что бессознательное порождает психологию, но чем больше оно это делает, тем больше оно против нее, что происходит и с Вами, и со мной. Психологические тенденции в бессознательном обнаруживаются только там, где срочно необходимы психологические знания. Процесс развития сознания является очень требовательным и отнюдь не является популярным вопросом в природе. Вот почему обычно предпочитают физику или метафизику, хотя в обоих случаях fascinоsum (ужасающий и восхищающий – лат.) состоит из констеллированных архетипов. Эти архетипы более или менее освобождают нас от психологии в том смысле, что психология «лишена своего бремени». Однако важно и интересно иметь дело с непсихическим – особенно с его архетипической стадией – здесь не существует риска, что человек может потерять себя в самом понятии. Но тогда исчезает творческое напряжение, потому что оно возникает только тогда, когда признание непсихического связано с наблюдателем. Я имею в виду, например, что продукт изучается критически, не только с точки зрения его объективных ассоциаций, но и с точки зрения субъективных. В физике это означает определение роли наблюдателя или психологических предпосылок теории. Что значит, если Эйнштейн устанавливает формулу мира, но не знает, какой реальности это соответствует? Следовательно, было бы лучше, если бы Карл Альфред Майер (а) задал вопрос, каково психологическое значение мифа и культа Асклепия – то есть, какой психической реальности они соответствуют? Восприняв архетипические предпосылки в астрономии Кеплера и сравненив их с философией Фладда Вы сделали два шага, и теперь Вы, кажется, на третьем. Вопрос в том, что Паули говорит об этом.
Если формулировка вопроса является частичной, как в случае с Асклепием, то саморефлексия врача является адекватным ответом. Но если формулировка вопроса касается принципов физической экспансии природы и, следовательно, является космической и универсальной (как у Эйнштейна), то это вызов микрокосму в человеке, отвечающем на вопрос, т.е. естественной целостности личности. Вот почему проблема темной анимы внутри Вас представляет Вам Вас самих по другую сторону Цюрихберга, и именно поэтому в Ваших снах появляются «магические» фигуры.
Как следствие моей профессиональной работы с психологией, я чаще сталкиваюсь с мифологическим аспектом природы, т. е., с тем, что можно назвать духом (или разумом). Следовательно, у меня есть впечатляющие сны о животных (слонах, быках, верблюдах и т. д.), которые не хотят, чтобы за ними наблюдали, и когда я вмешиваюсь, это приводит к приступу тахикардии. (Связь между моим сердечным нарушением и синхронией косвенна. Это неспецифическая форма истощения. Вот почему существует множество других причин приступов – например, обмен между континентальными и морскими воздушными массами, медикаменты наперстянки, умственные усилия и т. д.)
Я на самом деле должен сделать животных сознательными и интегрировать их, что, конечно, невозможно, животные являются бессознательными и не способны к сознанию. Согласно моим снам, эти животные, кажется, прокладывают путь через первозданный лес и не хотят, чтобы их беспокоили. Поэтому я должен отказаться от психологии и ждать, чтобы увидеть, что произведет само бессознательное.
Ваш сон о Зоммерфельде (стр. 7ft. Вашего письма) (b) также является хорошей иллюстрацией того, что я имею в виду. То, что видит сон в физическом смысле (А), является коротким и точным. «Богословская-метафизическая» концепция (Б) является более тщательной, а психологическая (В) суммирует все в общих чертах. «И все же», как Вы пишете, Вы «считаете, что это еще не окончательная истина». Конечно, нет, поскольку она содержит только то, что может быть понято и представлено в психических терминах. По сравнению со всей правдой, психическая картина также является неполной, как и эго, которое согласуется с Самостью, но это та единственная концепция истины, которую мы имеем. Как я уже сказал, ясно, что существуют потенциальные реалии, лежащие за пределами нашей концепции, поскольку опыт показал, что наша картина мира, по-видимому, способна к неограниченному расширению, а естествознание состоит, так сказать, в изобилии свидетельств того, что наша концепция соответствует соразмерно вещи-в-себе. Но нигде мы не можем прийти к правде более полной, чем задуманная нами картина. Вот почему я говорю, что мы фактически заперты в психике, хотя в наших силах расширить эту тюрьму до большего, широкого внешнего мира. Именно эта мысль дала Лейбницу идею монад без окон. Должен сказать, что я не согласен с идеей монады «без окон», но считаю, что у психики есть окна[2], и из этих окон мы можем воспринимать все более реалистичные фоны.
По этим причинам я придерживаюсь мнения, что психический аспект реальности во всех смыслах и целях является самым важным. Мы снова имеем дело с классическим кватернионом, т. е. как обычно, 3 + 1, причем четвертый определяет единство и целое:
Ваше объяснение кватерниона сознания интересно и, я бы сказал, правильно. Здесь также можно найти «происхождение» и «изначальный дом» этого числа. Во всяком случае, именно здесь начинает ощущаться его присутствие. Мир дискретных вещей начинается с четырех элементов или στοιχεια (стихий – греч.).
Поскольку число является архетипом, можно с уверенностью предположить, что оно: (1) обладает веществом, (2) обладает индивидуальной формой, (3) обладает смыслом и (4) отношениями связи с другими архетипами. Примерно год назад я начал изучать характеристики кардинальных чисел различными способами, но моя работа застопорилась. (В самом деле, не существует систематической компиляции математических свойств чисел 1-9?). Мифологические формулировки интересны, но, к сожалению, требуют большой работы в исследованиях сравнительного символизма, и я не могу позволить себе полностью погрузиться в эту тему.
Вы очень кстати вспоминаете пьесу Лессинга «Nathan den Weisen» [Натан Мудрый]. Но мне кажется, что у Вас в руке было не три кольца, а только два: физика и психология (см. стр. 10 Вашего письма [Письмо 60, пар. 25-26]). Третье кольцо – это дух, который отвечает за теологические-метафизические объяснения. В духе Лессинга Вы видите в четвертом кольце человеческую связь, которая, будучи четвертой, устанавливает единство с Тройкой. На психологическом уровне это, безусловно, правильно, как решение всех проблем через agape или caritas Christiana (любовь к ближнему или христианская благотворительность – лат.) (хотя и не содержит коварных влияний христианских конфессий!). Но синтез «многих через caritas» в основном является отражением трансцендентального единства, гармоничной praestabilita (предустановленности – лат.), материализация которой в нашем подлунном мире является вызовом для всех христианских добродетелей и, следовательно, немного выходит за рамки моральных сил. Прежде всего, это индивидуация и, таким образом, признание тени, освобождение анимы от проекции, близость к этому и т. д. Это задача, вызов которой мы не можем принять без психологического напряжения и стресса, поскольку поток всегда перетекает из психологии в противоположности, что приносит облегчение только в первый момент. Таким образом, психология будет «освобождена от бремени» совершенно естественным образом. И это никоим образом не умаляет ее, если бы она рассматривалась в рамках физики и биологии. Картина мира всегда и везде – концепция, т. е. психическая.
Значительный камень преткновения, когда дело доходит до понятия мышления, состоит в том, что оппозиция – это не физика против психики, а physis versus pneuma, а психика – связывающая их среда. В недавней истории дух был приведен в психику и отождествлялся с функциональностью интеллекта. Таким образом, дух практически исчез из поля нашего зрения и был заменен психикой; нам трудно приписывать духу автономию и реальность, которые мы без колебаний приписываем материи. Я не знаю, является ли моя склонность к симметричным точкам зрения чистым предрассудком, но мне кажется, что нужно подумать дополнительно: нематерия принадлежит материи, высшему – низшее, непрерывности – прерывность и т. д. Одно – условие для другого.
С наилучшими пожеланиями,
Искренне ваш, [К. Г. Юнг ]
(а) см. C. A. Meier, Antike Inkubation und moderne Psychotherapie.
(b) Письмо 60 [п. 16-20].
62 P
[Цюрих] 27 May 1953
[Машинописная копия с рукописными добавлениями]
Дорогой профессор Юнг,
1. Большое спасибо уже за то, что ответили на мое письмо. Ваше последнее письмо вновь прояснило для меня много вопросов, особенно признание необходимости неопределяемого (стр. 1 [Письмо 61, п.1]), Ваше разъяснение подхода к нейтральному языку через концепцию психоидного, предполагающую наличие непсихической сущности (стр. 1 [там же]), Ваше согласие с моим утверждением того, что «психика и материя регулируются общими, нейтральными, а не самоопределяемыми принципами упорядочения», к которым Вы добавили «дух» внизу p. 2 [там же], Ваше противодействие психическому трансцендентному (в кватернионе на стр. 5), что было совершенно новым для меня. Теперь все это кажется мне ясным, и я не чувствую необходимости возвращаться к этим вопросам.
Что касается отношения духа и психики, я провожу четкое различие между духом и интеллектом. С другой стороны, я еще не полностью решил, в какой степени могут быть разделены психика и дух. Лучше всего здесь, вероятно, вернуться к архетипическим образам. Одно из них – это кровосмешение матери-сына, и тесно связанный с ним образ матери духа, который одновременно является его дочерью (1).
Фигура из моего сна «незнакомец» (мастер-фигура) (i) в этих образах показывает, насколько близки эти аналогии алхимическому Меркурию. Как и Меркурий, незнакомец «вышел из реки», и во сне стало совершенно ясно, что река была матерью. С другой стороны, он однажды «в бурю» отделил женщину от своего тела, как в мифе, в котором Афина возникла из головы Зевса. Это архетип женщины, которая не имела матери, но сама является матерью. Такие образы инстинктивно кажутся мне хорошим примером для отношений психики-духа.
Материнский архетип также мне кажется соотнесенным с инстинктивно-бессознательными человеческими отношениями, которым так или иначе принадлежит бессознательная жизнь как внутренняя реальность. В этом случае Ваш психоидный архетип, вероятно, будет особым аспектом материнского архетипа, а именно бессознательного, телесного, практического или символического существа (жизни).
Я рад видеть, что наша переписка происходит не кругами, а движется вперед. Но именно поэтому я пишу Вам снова так много, в частности, о полном вопросе-комплексе отношений между физикой и психологией и о проблеме целостности, которую он порождает. Я полностью согласен с Вами в том, что «только из целостности человек может создать модель целого» (Ваше письмо от 7 марта [Письмо 59], стр. 4 [пар. 10]), что продукты бессознательного «должны критически рассматриваться как с точки зрения их объективных, так и субъективных отношений» и что «признание непсихического должно быть связано с наблюдающим человеком» (стр. 4 Вашего письма [Письмо 61, пар. 10]). В конце этого письма я вернусь к идее о том, как в моем случае проблема целостности в интерпретации природы очень тесно и непосредственно связана с проблемой целостности индивидуальной психики (микрокосмоса) – т.е. с процессом индивидуализации.
Однако мы имеем дело с интерпретацией моих физико-символических снов. (Эти сны начались примерно в 1934 году и составили примерно одну треть всех моих снов). Вы говорите (стр. 3 Вашего письма [там же, п. 7]), что «это субъективная ситуация» и добавляете:
«1. Ваши сны являются физическими, потому что это Ваш естественный язык, по принципу canis panem somniat, piscator pisces (Собаке снится хлеб, рыбаку – рыба. – лат.), но на самом деле сон означает что-то другое.
2. Бессознательное склонно ограничивать Вас физикой или удерживать Вас от психологии, потому что психология по какой-то причине не подходит».
Мне кажется, здесь Вам не хватает важного момента. На самом деле, Ваше первое высказывание расстроило меня. Лингвистическое использование физических и математических терминов в моих снах казалось мне изначально точной противоположностью естественности; то, что было наиболее знакомо, на самом деле показалось мне самым странным, и в течение многих лет я пытался объяснить физическую часть сновидений как нечто не-реальное. Но реакции моего бессознательного были неблагоприятными и настойчивыми, так что, в конце концов, мне пришлось отбросить все мои редуктивные объяснения и признать, что во снах на самом деле существует связь с физикой. При этом, сны не просто ссылаются на современную, традиционную физику, но синтетически создают для меня какое-то соответствие между психологическими и физическими фактами. В этом процессе физические и математические термины символически распространяются на бессознательное вообще и на индивидуальную психику в частности (2). Я придерживаюсь своего мнения о том, что это объективная ситуация, даже если она представлена в субъективной форме.
Что касается Вашего второго заявления, то все зависит от причин, по которым «психология непригодна». Для начала, второе утверждение настолько общее, что также охватывает мое собственное мнение, согласно которому, причины таковы: система понятий математики и физики более обширна, более дифференцирована и имеет более широкие возможности по сравнению с психологией. С другой стороны, моя связь с последней должна оставаться живой и активной в плане чувств, а не вырождаться в чисто интеллектуальную.
Хотя я сформулировал рабочую гипотезу о том, что в физику и математику протекает психологическое содержание, и что это должно продолжаться до тех пор, пока психология не будет принята физикой (возможно, вместе с биологией), тем не менее, мне всегда было ясно, что Вы справедливо говорите на с. 6 Вашего письма [ibid., par. 18] – это не «умаляло бы … никак» реальности психологии. На ум приходит модель, например, химии, которая, как уже говорилось, была первоначально принята физикой (3). Конечно, это не означает, что больше нет химиков (наоборот!) Или что с тех пор реальность химии каким-либо образом была разбавлена (4). И все же, когда состоялось такое слияние в системе понятий двух отдельных научных дисциплин, затем проводится различие между той, которая была принята, и той, которая принимается. Принимающая – это та, которая имеет более обширную систему понятий и более легко поддается обобщению; но это также всегда та, которая претерпевает более радикальные и более широкомасштабные изменения, именно потому, что она расширяется. Таким образом, физика должна была претерпеть большие изменения после открытия квантовой теории Планка с последующим развитием от классической физики до современной квантовой физики, прежде чем смогла бы принять химию. Моя рабочая гипотеза заключается в том, что в случае взаимоотношений между психологией и физикой первая развивается в направлении принятой, а вторая – в сторону принимающей. Во второй части этого письма я попытаюсь изложить свои соображения об этом наблюдении.
И теперь несколько замечаний о Ваших снах, которые Вы столь любезно упоминаете в своем письме, и которые я нашел очень интересными. (Я понимаю, что в следующих предположениях мне придется раскрывать гораздо больше критики, чем в остальном своем письме.) Во-первых, меня поразило, что животные, прокладывающие дорогу в первобытном лесу, – это деятельность с чувством цели и что, кроме того, слоны представляют собой динамизм, которому человек не может противостоять безнаказанно. Таким образом, моя первоначальная догадка заключается в том, что Ваши сны представляют собой сверхличностное, объективное, психическое или духовное развитие в коллективном бессознательном, которое еще не достигло поверхности общего сознания. Моя вторая гипотеза заключается в том, что Ваши образы относятся к точно такой же разработке, как и то, что я вижу в как поток содержимого из психологии в физику. Река также представляет динамику, которой человек не может противостоять безнаказанно, хотя может плыть по течению, но вряд ли может бегать с дикими слонами. Такая же объективная ситуация представлена субъективно по-разному, соответствующим образом, как и подобает, ведь Вы психолог, а я физик. Конечно, я бы никогда не посмел сделать из этого какие-либо выводы. Но когда Вы сами приходите к выводу, что животные не хотят, чтобы их наблюдали, и что Вам просто нужно пассивно ждать, я с удовольствием соглашаюсь с Вашим собственным приговором. На самом деле, кажется, он отлично вписывается в мой собственный образ психологии, развивающийся в соответствии с принятой наукой. В таком случае, я априори ожидал бы, что у психолога будут мифологические сны, потому что он должен пассивно ждать; однако у физика не ожидается ни психологических, ни мифологических сновидений, ни физических, потому что он должен активно участвовать в расширении понятий своей науки.
2. Для обсуждения моей физической символики сна мне кажется хорошей идеей вернуться к тому времени, когда сон имел место, с его характерной констелляцией объективных духовных проблем в физике и субъективными проблемами в моей личной жизни. Эти воспоминания вернулись ко мне очень ярко, в частности, в связи с именем Эйнштейна, которое Вы напомнили мне в своем письме (p. 4 [ibid., par. 10]).
Когда в 1927 году была разработана новая теория волновой механики, давшая решение старых противоречий в отношении волн и частиц в контексте нового взаимодополняющего мышления, Эйнштейн остался не полностью удовлетворен этим решением. Снова и снова он придумывал блестящие аргументы, представляющие тезис о том, что новая теория, возможно, была правильной, насколько это было возможно, но неполной. Бор, в противоположность этому, продемонстрировал, что новая теория содержит все регулярные законы, которые могут быть сформулированы осмысленно в пределах своего диапазона действия. Справедливость в отношении объективного аспекта физической реальности, принятой в волновой механике, и ее статистических естественных законов была достигнута с помощью следующих допущений, которые любой физик считал бы само собой разумеющимся:
1. Индивидуальные характеристики наблюдателя в физике не обнаруживаются.
2. Результаты измерений не могут зависеть от наблюдателя, с того момента, как он выбрал свою экспериментальную установку.
Однако физическая теория также имеет субъективный аспект, поскольку уже невозможно определить состояние микрофизических объектов, зависящее от того, как (с какой установкой) эти объекты измеряются. Аргументы Бора были убедительными, и я с самого начала был на его стороне, поскольку рассматривал возражения Эйнштейна как регрессивную тенденцию возвращения к старому идеалу обособленного наблюдателя (5). Я заметил Бору: то, что Эйнштейн рассматривал как несовершенство волновой механики в физике, на самом деле было несовершенством физики в жизни. Бор с готовностью согласился с этим заявлением. Тем не менее, я должен был признать, что здесь присутствовало несовершенство или неполнота, даже если это было вне сферы физики, и с тех пор Эйнштейн никогда не прекращал попыток склонить меня к своему образу мышления.
Сегодня я знаю, что это пара противоположностей полнота / объективность, и что, несмотря на утверждения Эйнштейна, невозможно одновременно и то и другое. Здесь снова возникает ситуация «жертвоприношения и выбора«, как и в отношении неопределенности в самой квантовой физике. Хотя я не поддерживал регрессивного направления, как Эйнштейн, я все же сталкивался с той же дилеммой. Я не мог отрицать, что в принципе статистический способ описания природы также требует комплементарного понимания отдельного случая; но в то же время я видел, что законы вероятности новой теории были теми самыми, на которые можно надеяться в пределах объективной (т. е. непсихологической) рамки законов природы.
В то же время проблемы с чувствами привели меня к серьезному личному кризису и к тому, что я познакомился с аналитической психологией. Это было, если я не ошибаюсь, в 1931 году, когда я узнал Вас лично. В то время я испытал бессознательное как совершенно новое измерение. Это было в 1934 году вскоре после моей женитьбы, и мое обращение к аналитике обусловило появление физического символизма в снах. Среди прочего, в то время у меня был следующий сон, и он много лет занимал меня: «Человек, похожий на Эйнштейна, рисует на доске вот такой рисунок:
Заштрихованная поверхность, пересекаемая графиком
глубинная
связь квантовая механика
реальности
Это, по-видимому, было связано с описанным спором и, казалось, содержало своего рода ответ бессознательного на него. Он показал мне квантовую механику и так называемую официальную физику вообще как одномерную часть двумерного, более значимого мира, вторым измерением которого может быть только бессознательное и архетипы. Сегодня я действительно считаю, что возможно, что один и тот же архетип проявляется как в выборе экспериментальной установки наблюдателя, так и в результате измерения (аналогия с кубиками в экспериментах Рейна). Я также теперь считаю, что Эйнштейн сыграл роль тени (6), но что сон показал мне, что «Самость» также содержалось в тени.
С того времени, первоначально против чрезвычайно сильного сознательного сопротивления, бессознательное синтетически построило для меня correspondentia (соответствие – лат.) между физикой (с математикой) и психологией. В отличие от современной физики с ее комплементарностью, точка зрения на бессознательное жертвует вышеупомянутым традиционным требованием объективности (что, на самом деле, оказывается нарушающим) и вместо этого выбирает полноту (в соответствии с природой!).
Соответственно, я могу попытаться представить свои отношения с физикой и психологией через кватернион, в котором каждый из нас представляет умственные установки, а Вы, конечно, представляете свою аналитическую психологию.
Эйнштейн
Юнг––––-І–––– Бор
Паули
Неизбежная судьба физики, работающей со статистическими законами природы, – она должна стремиться к полноте. Но при этом физика обязательно будет противостоять психологии бессознательного, поскольку ей не хватает именно бессознательного и психики наблюдателя.
Подобно тому, как физика стремится к полноте, Ваша аналитическая психология ищет дом. Ибо нельзя отрицать тот факт, что психология, как незаконнорожденный ребенок духа, ведет эзотерическое, особое существование за пределы того, что обычно признается академическим миром. Но именно так констеллируется архтип coniunctio (союза – лат.). Независимо от того, будет ли достигнут coniunctio, я не знаю, но я не сомневаюсь, что это будет самая прекрасная судьба, которая может произойти как с физикой, так и с психологией.
3. Сorrespondentia между физикой и психологией является метафизически-духовной гипотезой, которая соответствует аллегории третьего кольца в моем письме. Я могу понять некоторые из них, но до сих пор не смог ни с кем ими поделиться. Ибо не знаю никого, у кого, как у Вас, есть зрелость и психологический опыт, позволяющие понять продукты моего бессознательного, а также опыт работы в области математики и физики. Таким образом, «третье кольцо» приводит меня в духовное одиночество (проблема разделения остается нерешенной), но четвертое кольцо, кольцо человеческих отношений, имеет компенсаторную функцию.
Это приводит меня прямо к Вашему требованию, привести все продукты бессознательного в отношения с наблюдателем. Личная проблема со мной на предметном уровне – это «проблема противоположностей», которую Вы описываете в своей книге Psychologische Typen (особенно гл. V [Poetry, GW 6, pars. 261-526/CW 6, pars. 275-460]). У меня схема функций выглядит так: (7) (іі)
Заштрихованная (на рисунке – серая – пер.) часть – это менее дифференцированные (более бессознательные, низшие) функции, а проблема противоположностей возникает между левой и правой половинами. (Если бы я мог рисовать, я бы поставил Эсслинген слева, Пфанненштиль посередине и Глористассе (а) – справа). Здесь снова правая сторона ищет полноту, а левая сторона ищет дом. Последнее наблюдение верно, поскольку интуиция породила характеристики и психические факторы, которые изначально казались чуждыми моему сознательному миру и моим установленным ценностям (8).
В процессе индивидуации, который никогда не является чисто интеллектуальным, но всегда сопровождается чувственными переживаниями, среда между этими парами противоположностей постепенно становится видимой. Продукты, выходящие благодаря этому из бессознательного, постепенно раскрывают для меня среду между современной физикой и психологией с помощью символического расширения физики. Таким образом, все это объединяется для меня в пустом центре («Самости») в полном соответствии с Вашими замечаниями о целостности индивидуального кваркового микрокосмоса как необходимого для модели целостности в интерпретации природы. Только для дискриминирующего сознания это вышеупомянутая пара противоположностей психологии-физики, отличная от пары противоположностей левой и правой половины из четырех функций («Голландия» против «Италии»); для бессознательной психики, однако, они полностью идентичны. Это также может быть продемонстрировано с помощью пространственной модели, так что кватернион предыдущего раздела (стр. 8 [выше, пункт 18]) помещается на вертикальный круг, а в этом разделе на горизонтальном круге, причем обе окружности имеют один общий центр.
Вот почему я не могу найти этих соответствий между физикой и психологией только через интеллектуальные спекуляции; это может только появиться в процессе индивидуализации в виде сопутствующих объективных утверждений. Тот же архетип целостности или coniunctio, констиллируемый во взаимосвязи между психологией и физикой, также устраивает и упорядочивает мою внутреннюю целостность с помощью «главных фигур» во сне. По этой причине я не могу справиться с «третьим кольцом» метафизически-духовной спекуляции, если четвертое кольцо в отношениях сразу же не вступит в действие.
Я думаю, на данный момент это лучший способ сформулировать связь продуктов моего бессознательного с объективной целостностью природы, с одной стороны, и с субъективной целостностью самого себя как наблюдателя – с другой.
Я с нетерпением ожидаю книги о coniunctio, над которой Вы сейчас работаете, (b), ибо не сомневаюсь, что найду в ней многое, касающееся моих проблем (9).
В надежде, что наши письма так же создают нашу среду,
остаюсь с искренней благодарностью и всеми добрыми пожеланиями,
искренне Ваш
В. Паули
(1) Ср. Вашу статью «Der Geist Mercurius» [«Дух Меркурия»] в Symbolik des Ceistes (Символизме духа), особенно. p. 112 где, к моему огромному удовлетворению, так же цитируется легенда о Граале. (пр. 131) [CW 13, par. 272, n. 22].
(2) Конечным смыслом этих снов может быть то, что научный подход проявляется как условный частный случай трансцендентного (см. ниже, стр. 6).
(3) Такой синтез в меньшей степени произошел в прошлом веке в физике, когда оптика заняла более общую область электродинамики.
(4) Та же реальность теперь получила другое название. Вместо валентных линий люди говорят, например, о электронных парах и их распределении пространственной плотности и т. д.
(5) См. мое эссе о Кеплере с. 165 [tr., p. 211].
(6) Поистине важное открытие, такое как теория относительности, может впоследствии привести к фиксации на прошлом. Подобное, похоже, произошло с Фрейдом.
(7) См. также одно из моих предыдущих писем, от 27 февраля [Письмо 58], часть 3.
(8) Когда темная анима представляется мне в образе китаянки, это означает прежде всего то, что она субъективно казалась чуждой даже для меня, то есть, подразумевалось, что она не такая, как дома. Это то же самое, когда я впервые назвал теперь знакомую главную фигуру «незнакомца». Например, в 1946 году он явился мне как перс, который пытался поступить в Технический университет, что вызвало большой резонанс. Именно целостность того, что изначально было чужим. Ср. «чужаки».
(9)»Алхимия» во всяком случае содержит важные ключи к пониманию моей символики физического сна (например, идея «опуса» в лаборатории как символ процесса индивидуации, «ядро» – лапис, «фигура мастера», – Меркурий и т. д.).
(i) Примечание Юнга на полях: «Древний Сын Матери».
(іі) Примечание Юнга на полях: Почему противоположность, или правое и левое?
(а) Пфанненштиль: цепь холмов над Цюрихским озером; Глориштрассе; в то время помещение Физического факультета ФВТШ.
(b) Jung, Mysterium coniunctionis, 3 vols. [vols. 1-2, CVV14; vol. 3, Aurora Consurgens, by M.-L. von Franz, было опубликовано как дополнение к CW 14].
63J
[Кюснахт- Цюрих] 23 Июня 1953
[Машинописная копия]
Дорогой господин Паули,
Пожалуйста, простите меня за то, что еще не поблагодарил Вас за интересное и дружеское письмо. Я надеялся, что смогу ответить быстро. В последнее время, однако, я жил под сильным давлением и не чувствовал себя в форме, так что мне еще не удалось написать Вам.
Прошу Вас проявить терпение.
С наилучшими пожеланиями, искренне Ваш
[К. Г. Юнг]
64J
[Кюснахт-] 24 окт. 1953 [Машинописная копия]
Дорогой господин Паули,
Пожалуйста, извините мое длительное молчание в ответ на Ваше очень существенное письмо от 27 мая [Письмо 62]. Помимо целого ряда внешних причин, таких как нехватка времени, усталость и плохое здоровье, основной причиной задержки моего ответа было огромное количество проблем, поднятых в Вашем письме. Я не чувствовал в себе достаточно силы для соответствующего ответа. Сомневаюсь, могу ли я и сейчас это сделать. Мы здесь балансируем на границах того, что можно понять и воспринять. Ваше письмо коснулось очень важного во мне, смутно тревожащего, и в то же время, того, что мне трудно было понять. Я неоднократно возвращался к Вашему письму, рассматривая его содержание со всех сторон, и сегодня сделал это снова. Теперь я чувствую, что могу попытаться ответить. Сказав это, я все еще не совсем понимаю, какой метод подойдет для ответа. Должен ли я следовать за потоком Вашего письма, шаг за шагом, или я должен описать все переплетение проблем, как его вижу я?
Что бы я ни делал, я должен начать с рассмотрения некоторых пунктов Вашего письма, особенно с вопроса о психике и духе. Психика для меня, как Вы знаете, является общим термином, обозначающим «субстанцию» всех явлений внутреннего мира. Однако дух характеризует определенную категорию этого вещества, а именно все те материалы, которые не могут быть получены ни от тела, ни от внешнего мира. Иногда они представляют собой графические, яркие процессы, которые приводят к абстрактным идеям, иногда осознанным и преднамеренным абстракциям. Примерно вот так:
Психику можно поставить параллельно физическому термину материи (частица + волна). Как и материя, психика также является матрицей, основанной на архетипе Матери. Дух, напротив, является мужским началом и основан на архетипе Отца, в результате чего, благодаря тому, что мы живем в патриархальный век, он претендует на приоритет как над психикой, так и над материей. Но, обладая Софией как своей супругой, он также наделен женским аспектом, который становится тем более ясным, чем он ближе к бессознательному. В этой матриархальной сфере дух является сыном матери (алхимическим «первобытным сыном матери»).
Дух (пневма) с незапамятных времен противостоял телу. Это турбулентный воздух, в отличие от земли (материи или hyle). «Душа», однако, рассматривается как ligamentum corporis et spiritus (суспензия тела и духа – лат.). В эту древнюю трихотомию возвышение духа до божественности привнесло некую путаницу, нарушая тем самым равновесие. Еще одно осложнение было вызвано идентификацией божественности пневмы с summum bonum (благом – лат.), что насильственно привело к сползанию материи в окрестности malum (зла – лат.). На мой взгляд, следует избегать этой богословской путаницы, а психике должно быть предоставлено среднее или высшее положение.
Психика и материя, как «матрица», – это X, т.е. трансцендентальная неизвестная величина и, следовательно, неотличимы в концептуальных терминах, что делает их практически идентичными, только на второстепенном уровне они различны, как разные аспекты Бытия.
Среди вещей, которые являются частью существа психического, находятся психоидные архетипы. Характер, свойственный архетипу, состоит в том, что он проявляется не только психически-субъективно, но и физически-объективно; другими словами, возможно доказать, что он является и психическим внутренним, и физическим внешним явлением. Я рассматриваю это явление как указание на то, что физическая и психическая матрица идентичны.
Если Вы теперь убедитесь, что в Ваших снах «математические и физические термины символически распространяются на бессознательное вообще и на индивидуальную психику в частности» (стр. 3 Вашего письма [там же, п. 8]), то мне представляется, что это явление основано на подразумеваемой идентичности; в противном случае такое расширение было бы совершенно невозможно из-за несоизмеримости психической сферы. Но если это расширение возможно, оно доказывает, что в области психологии существуют процессы или закономерности, которые, если возникнет случай, могут быть выражены в физических терминах. Аналогия химии, которую Вы используете здесь [там же, п. 10] очень меня порадовала (более того, химия, благодаря их общей матери, Алхимии, приходится сестрой психологии). Хотя в этой аналогии соблазняет тот факт, что в психологии происходят процессы, абсолютно необходимые в физике (чего нельзя сказать о химических процессах). Это наблюдение, мышление и восприятие.
Вследствие незаменимости психических процессов не может быть только одного способа доступа к тайне Бытия; должно быть, по крайней мере, два, а именно, материальное происхождение, с одной стороны, и психическое отражение его, с другой (хотя будет трудно определить, что на что отражается!).
С учетом указанных обстоятельств, задача, стоящая перед этими двумя дисциплинами такова: найти и описать ту область, которая, бесспорно является общей для обоих. Мои сны и моя интуиция привели меня к натуральным цифрам. Они кажутся простейшими и элементарными из всех архетипов. То, что они являются архетипами, вытекает из психологического факта, что простые целые числа, если есть такая возможность, немедленно и свободно усиливаются через мифологические высказывания; например, 1 = Единый, абсолютный, неделимый (Адвайта меньший двух [Zweitlose]) и, следовательно, бессознательное, начало, Бог и т. д., 2 = разделение Единого, пара, связь, различие, agens-patiens (радость-страдание – лат.) и т. д. 3 = возрождение Единого из двух, сына, первого мужского числа и т. д. Кроме того, целые числа обладают той характеристикой психоидного архетипа в классическом виде, а именно, что они обретаются как внутри, так и снаружи. Таким образом, никто не может понять, были ли они созданы или обнаружены; как числа они находятся внутри, как количество они находятся снаружи. Соответственно, можно предсказать, что уравнения могут быть разработаны из чисто математических предпосылок и что позже они окажутся формулировками физических процессов.
Поэтому я считаю, что с психологической точки зрения, по крайней мере, искомое пограничное пространство между физикой и психологией заключается в секретности числа. Следовательно, высказывание, достаточно правдиво: человек создал математику, но Бог создал все цифры (а).
Так же, как и в психологической сфере, число представляет собой элементарный архетип, и спонтанный символизм Самости, несомненно, восходит к нему (особенно 1-4), оно также является ключом к познанию физики.
Уже более года я больше всего увлекаюсь секретом чисел, поэтому я хотел бы получить полное описание всех характеристик целых чисел с абсолютно всем перечисленным – например, такими деталями, как тот факт, что уравнения до пятой степени не могут быть решены или отдается предпочтение определенным числам в определенных полях, или усиливающие утверждения, которые свободно вытекают из определенных целых чисел. Другими словами, меня интересует не то, что математик может делать с числами, но то, что делает само число при предоставлении возможности. Это, безусловно, метод, оказавшийся особенно плодотворным в области архетипических идей.
Поэтому я склонен рассматривать связь между психологией и физикой в аспекте двух первоначально несоизмеримых областей, хотя физические точки зрения, несомненно, могут быть применены к психической сфере. О любой классификации психологии, относящей ее в общую теоретическую форму физики, как и случилось с химией, не может быть и речи, по моему мнению, из-за того факта, что психические процессы не могут быть измерены, совершенно независимо от описанной выше эпистемиологической трудности. Таким образом, я считаю, что можно достичь большего, если уделить более пристальное внимание тому, что есть у двух полей, и мне кажется, что именно здесь таинственная природа чисел является наиболее очевидной вещью для формирования фундамента как для физики и психологии. Я вижу положение психологии по отношению к общей форме физики более или менее так, как Вы указываете ее в своем quaternio (Эйнштейн-Бор-Паули-Юнг). Точно так же, как в аксиоме Марии Пророчицы число 4 (τεταρον – четыре, греч.) означает Единый (το εν – один, греч.), таким образом, в понятии синхронии (как четвертого) пространство, время и причинность релятивизируются или нейтрализуются, де-факто и по определению.
Синхрония, наряду с числами, является еще одной точкой контакта для физики и психологии. В этом случае значение их общего состоит в (относительно) одновременных событиях. Похоже, что часто (регулярно?) присутствует архетипическая предпосылка значимого параллелизма.
Поскольку два моста, связывающие психологию и физику, имеют такую исключительную природу и настолько трудно понятны – в результате никто не осмеливается выйти на них – психика и ее наука были остановлены в бездонном пространстве, и, как Вы справедливо говорите, они «бездомные». Вы полагаете, что именно благодаря этому констеллировался архетип coniunctio. Это верно, поскольку именно на протяжении последних 10 лет я был исключительно озабочен этим вопросом. Мне удалось обнаружить алхимика XVI века, который занимался этим вопросом под особенно интересным углом зрения. Его зовут Герард Дорней (b), и он замечательный человек во многих отношениях. Для него целью алхимического опуса является, с одной стороны, самопознание, которое в то же время является знанием Бога, а с другой стороны, это объединение физического тела с так называемым unio mentalis (ментальный союз – лат.), состоящим из души и духа, происходящий через самопознание. Из этого (третьего) этапа опуса возникает, как он утверждает, Unus Mundus, один мир, платоновский предшествующий или первозданный мир, который также является будущим вечного мира. Мы можем смело интерпретировать этот мир как видимый бессознательным, которое стремится его воспроизвести, как более или менее отвечающий тому синтезу, к которому стремятся Ваши сны. Последняя часть моей книги Mysterium Coniunctionis – представление об этой алхимической деятельности.
Мне кажется, что в Вашей схеме «Голландия-Италия» Вы предлагаете нечто подобное. Но Вы проявляете это очень четко, когда рассматриваете процесс индивидуализации как непременное условие для достоверности целостных утверждений. С этим я полностью согласен.
Для меня исключительно важно сближение наших точек зрения, потому что, если Вы чувствуете себя изолированным от своих современников, когда сражаетесь с бессознательным, я могу то же самое сказать обо мне, тем более, что я пребываю в изолированной области, стремясь как-то преодолеть разрыв, отделяющий меня от других. В конце концов, мало удовольствия в том, чтобы постоянно считаться эзотериком. Как ни странно, проблема все та же, 2000-летняя: как перейти от Тройки к Четверке?
С наилучшими пожеланиями,
Искренне Ваш,
[К. Г. Юнг]
(1) Когда Вы ставите меня в своем кватернионе как представителя психологии бессознательного как четвертого среди трех физиков, Вы повторяете дилемму Платона, у которого есть Демиург, четвертый, «вынужденный» войти в смесь космических противоположностей. По-видимому, именно поэтому он нелегко усваивается в смеси (см. Symbolik des Geisies, стр. 343ft. [CW 11, п. 186-92]. Переход от 3 к 4 часто является неудобным вопросом, ведь согласно историческому символизму, три отрицает четыре или четыре нейтрализует три в целом (как, например, в аксиоме Марии).
(а) Леопольд Кронекер (1825-1891), выступая на математической конференции в Берлине в 1886 году, сказал: «Целые числа были созданы Богом, а все остальное – работа человека». Это была крайняя философская точка зрения, и его замечание направлено в полемическом отношении против Дедекинда и, прежде всего, против Кантора. Последний, к которому его идеи о бесконечных предложениях пришли как откровения, был глубоко расстроен нападениями Кронекера.
Интересно, есть ли какой-нибудь способ узнать, что было сделано Богом и что человеком?
[Cf., e.g., Dick j. Struik, A Concise History of Mathematics, p. 159.]
(b) Герард Дорнеус, врач последователь Парацельса, Франкфурт, конец XVI в; см. в особенности Clavem philosophiae chimicae.
65J
[Кюснахт-Цюрих] 5 дек. 1953
[Машинописная копия]
Дорогой господин Паули,
Я пересылаю письмо, которое касается Вас, и я прошу Вас прислушаться к нему.
С наилучшими пожеланиями искренне Ваш, [К. Г. Юнг]
Прилагается.
[Вложение утрачено]