«Знаешь, а я по тебе скучаю…
Трудно привыкнуть не жить с крылатой.
Яхве не любит моих печалей,
Ставит на душу мою заплаты…
Мудро лишая меня соблазна
Выбрать однажды твою дорогу…
Слушай, скажи мне — ведь ты согласна —
Яблоком пахнут ладони Бога?
Ты улетаешь?»
«А как иначе?
Слишком уж скучно пастись у древа…
Милый, по-моему, кто-то плачет!»
«Слышу, любимая… Это Ева».
— Мария Хамзина
Мы не должны путать несогласие с неверностью.
— Джордж Клуни
Вольнодумец
— Ну что, друг мой, прими поздравления! Курс молодого бойца пройден.
Ганс стиснул друга в объятиях, бодро похлопывая его по спине.
— Спасибо, приятель, — не скрывая гордости за самого себя, Корниэль с воодушевлением вдыхал утреннюю свежесть. — Блейк сказал, что вся необходимая литература у тебя.
— Ах, да! «Учение — свет, а неучение — тьма»?
Иронично разводя руками, Ганс указал Корниэлю на журнальный столик в другой части комнаты.
Гензэль Чапмен был одним из немногих ангелов Вершины, кто поддерживал новаторские идеи Мироздания. Современный лофт, окруженный дикой природой, впечатлял своими размерами. Стеклянные стены были слегка запотевшими от утренней росы. Панорама, открывающая прекрасный вид на девственные дали, — одна из тех причин, по которым Корниэль любил задерживаться у друга.
На журнальном столике из грубо сколоченного дуба лежала стопка, на первый взгляд неподъемных, книг.
— Они из библьдрука. Сверхлегкий бумажный материал, — опередил его Ганс.
— Как будто это меняет дело… — протянул Корниэль, взяв в руки книгу, что лежала сверху. — История Звездного ведовства?
— Хм. Похоже, с Уной вы недолго поболтали.
— Перестань, я начинаю чувствовать себя ущербным.
— Да брось, — засмеялся Ганс. — Это для самостоятельного изучения.
— Мистическая энциклопедия, Высшая рунология, Энциклопедия Знаний, Словарь…
— Читай, писатель. А то лишь бумагу марать мастак.
Коричневая кожаная куртка сливалась с цветом дивана.
— Ты что, вообще ее не снимаешь?
— Чувак, ты это всерьез? — закатывая глаза, вопил Ганс. — Внимательным тебя не назовешь.
— Что?
— Что-что? Пойдем покажу.
Они направились в южную часть лофта. Спустившись в подвальное помещение, Корниэль ощутил запах дорогой кожи, который пришелся ему по вкусу. Ганс зажег газовую лампу и тут же растаял, увидев коллекцию своих кожаных курток. Заметив озадаченный взгляд гостя, он снова опередил:
— В чем — в чем, а в освещении я отдаю предпочтение традиции.
Когда Корниэль полностью спустился, перед ним открылся вид на роскошный гардероб размером с его спальню — а тот был фанатом кроватей king-size.
— Да ты крут, чертов модник!
С неподдельным восторгом Корниэль ринулся «перелистывать» куртки и даже примерил одну — черного цвета.
— Забирай. Она твоя, — выстрелил Ганс с видом отца, отпускавшего сына в дальнее плавание.
— Ты же знаешь, что я не отказываюсь от подарков? — потешался Корниэль.
— Нет.
— Теперь знаешь, — он расплылся в улыбке и поспешил наверх, пока приятель не передумал.
Вернувшись к журнальному столику, Корниэль озадаченно вздохнул.
— Но это все такое… мирское.
— Значит, о Хранителях Знаний тебе тоже еще не сказали. Чего они так медлят-то?
— Я даже боюсь представить, кого они во мне ищут.
— О, тебе понравится, — ответил Ганс, довольно улыбаясь.
— Так кто они, эти Хранители Знаний?
— Говоря по-нашему, это «сливки» Мироздания и Межмирия. Но немного иные, нежели принято полагать. Они — мудрецы, жрецы, доктора и алхимики. Их миссия — подготовка людей к тому, чтобы те смогли «поддержать Небеса на Земле».
— И ты снова это сделал!
Щелкнув пальцами, Корниэль подмигнул другу, и на его голову посыпалась поздравительная фольга.
— Что? — отвечал тот, отмахиваясь и пыхтя.
— Тебе реплики Вивьен пишет?
Корниэль завалился на диван, закинув ноги на подлокотник.
— Вообще-то, это слова Лилит…
Вольнодумец
Лилибей, Финикия
277 г. до н.э.
— Ну же, догони меня!
Обнаженная златовласка перебирала ножками по мокрым ступеням. Где-то наверху виднелся заброшенный храм, угодивший в объятия к дикой природе.
— Лила! Осторожнее!
Молодой парнишка, прикрывая наготу простыней, многократно спотыкался.
— Это ты у нас трусишка! Я вовсе не боюсь! Мне нечего скрывать от богов! — задорно смеясь, юная дева ускоряла бег.
— Тише! Прошу тебя! — шепотом вопил он.
— Нет! Я свободна!
Раскинув руки в стороны, она, словно маленькая колибри, парила над землей.
Догнав спутницу, юноша прикрыл ее собой, завалив на зеленый склон.
— Ты сумасшедшая, Лилит! — повторял он, выравнивая дыхание. — Ты сумасшедшая!
— Я знаю об этом. Поэтому ты и любишь меня.
Задыхаясь от смеха, она осыпала парня поцелуями.
— А ты? Любишь? — с тревогой в глазах спрашивал он.
— Глупенький, разве ты не видишь? Я обнажилась перед тобой, как перед богами. А значит, ты сродни бога для меня.
Недалеко от склона зашелестели листья. Кто-то украдкой подглядывал за ними из-за проросшего кустарника.
— Ты слышал? — прошептала она, обернувшись в сторону храма. — Кажется, кому-то не хватило прошлого раза, — возмутилась Лилит хотела было сорваться с места, но парень тут же остановил ее.
— Нет-нет, — шептал он, — римляне вошли в город. Об этом я и хотел тебе сказать.
В глазах девушки потемнело. Когда что-то представляло угрозу для ее детей, она действовала решительно.
— Я должна предупредить их!
Окутанная простыней златовласка воинственно подвелась.
— Возьми это, — прошептала она. — Надень и не снимай его до нашей встречи.
Сняв с тонкой шеи медальон с Т-образным крестом, Лилит передала его парню.
— Не медли, слышишь? Сдержи обещание, — прошептал он, сжав ладонями лицо любимой.
Будто в последний раз, он заглянул в ее зеленые глаза.
— Беги и не оглядывайся.
Недолго думая, девушка покинула склон. Однако оступившись, упала наземь и, увидев, как ее избранник идет на рожон, зверем ринулась к нему.
Вскипая от гнева, она рычала:
— Я — Маат! Я — Мать всех вас и Дочь Вселенной!
Чем ближе она приближалась, тем яростней бушевала природа.
— Что за черт? — вздрогнул мамертинец, грубо прижавший мальчишку к земле.
Еще мгновение — и неотесанный наемник, руководивший конницей, свалился на землю без сознания. Увидев это, мамертинец отступил и бросился бежать.
— Лилит… — шептал юноша, стараясь не делать резких движений.
Глаза девушки затянуло черным. Ее трясло, а слова, будто без ее ведома, лились наружу.
Поднявшись на ноги, парень подошел ближе и, уткнувшись в затылок возлюбленной, слезно повторял:
— Ты… Маат… Ты — Мать всех нас и Дочь Вселенной… Благословенна будь.
Оглядываясь по сторонам, она отрешенно улыбалась: десяток бездушных наемников выложили тропу из своих тел. Даже сбежавший мамертинец рухнул, не проделав и пяти шагов.
— Они больше не причинят нам вреда. Никому из нас.
Закрывая глаза, Лилит в последний раз целовала руку любимого, оживляя свой самый страшный кошмар.