Он пришел с небес,
Он до дна всю бездну видел.
Двести стражей сна
Вслед за ним идут на гибель.
— Елена Лейбель
Я взошел к Изгнанию, что истинно суще.
— Библиотека Наг-Хаммади
Корниэль
Вода была необходима для сокрытого перемещения.
Так как я был Неффалим, моя сущность позволяла использовать два «сервиса», что было весьма удобно — должны же появиться хоть какие-то привилегии.
По крайней мере, на тот момент это казалось привилегией. Ровно до тех пор, пока я не познал свое истинное преимущество.
«Все мы нуждается в собственных демонах, дабы иметь силы сражаться за ангелов».
Вольнодумец
Лондон, Англия,
Великобритания
Чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, Софи открыла глаза. Они стояли, держась за руки. Пол покачивался. В темно-синем небе слабо мерцали звезды.
— Где мы? — прошептала девушка, что есть силы сжимая пальцы.
— Если мой «радар» меня не подвел, то это Темза.
— Мы на корабле? — Софи разглядывала палубу, пытаясь хоть что-то увидеть в темноте. — Здесь есть охрана?
Золотой свет уличных фонарей указывал им путь.
— Нас никто не видит. И не слышит.
Корниэля снова охватило чувство страха. Ведь он никогда раньше не использовал заклинания. Но Софи, услышав, как бьется его сердце, тут же высвободила руку. Переборов испуг, она выровняла спину и зашагала к столикам, впервые взяв инициативу на себя. Расслабив бабочку, Корниэль следовал за ней.
— Осторожней…
Черный приталенный костюм потрясающе смотрелся на его подтянутом теле, а желтые лучи света делали атмосферу загадочной и романтичной.
Корниэль немного расслабился.
— Не хватает свечей и вкусного ужина, — сказал он и отправился на поиски кухни.
Тем временем девушка присела за стол и стала размышлять об их дальнейшей судьбе.
— Разве ангелам нужна кухня?
— Вовсе нет, — послышалось за ее спиной, — но для правдоподобности я все же отыскал ее.
Щелчок — и вокруг столика заклубился мягкий желтый свет. Софи впервые видела эту красоту и, не скрывая восхищения, широко улыбалась. Обернувшись, она увидела Корниэля с экзотическими блюдами в руках.
Расстегнутая бабочка совсем свисала с шеи, а оголившая монументальные ключицы рубашка придавала Корниэлю еще больше шарма.
— Аппетитно… — шепнула Софи.
Ее глазки засверкали в предвкушении.
Через несколько секунд на палубе зазвучала прекрасная музыка. Софи крутилась на месте, пытаясь уловить источник звука.
— Every night we come together… — напевал Корниэль. — Это Lo-Fang, — добавил он, накрывая стол.
Морепродукты, «доставленные» прямо со дна океана, были приготовлены одним из лучших поваров Англии — по крайней мере, Корниэль велел им быть таковыми. Музыка также была прототипом живого концерта.
— Ты — волшебник…
В это совершенно особенное мгновение жизни Корниэль вдруг забыл, кто он такой.
Софи
Ночь была удивительной. Впервые в своей жизни я чувствовала себя свободной. От всего. Для всего.
Корниэль разливал изысканное вино, прихваченное из Марсалы, а я наблюдала за каждым его движением.
Вокруг меня росли розы. Розы, представляешь? Прямо из воды, обвивая поручни корабля. Я чувствовала себя на вершине мира.
Это было не похожим на мою прежнюю жизнь. И я наконец поняла, что под страхом и безмолвием скрывались мои самые сокровенные желания, мои самые смелые фантазии.
Корниэль был иным. Он не боялся осуждения. Ему не был свойственен китч. Лишь исключительность.
Не зря мы оказались на этом корабле. Он хотел, чтобы я почувствовала это. Он хотел для меня всего самого лучшего и необычного. И у него получилось. А все потому, что в этом была душа. Его. Моя. Наша.
Корниэль
Мы закружились в танце, словно речная гладь Темзы, — плавно, уверенно. Я закрыл глаза и чувствовал ее кожу, ее дыхание, каждый импульс ее тела. Я кружился вокруг единственной точки моего сознания. Вокруг которой вращался мой мир. Вокруг которой я строил свой мир.
Софи… Она была безупречна. И каждый новый день она утверждалась на месте госпожи моего сердца все более уверенно и раскованно.
Кроткое пленение сменилось желанием. Оно росло с каждым ее вдохом, с каждым взмахом ее ресниц. От Софи исходило нечто, что объяснить мне было нелегко. Я никогда прежде не ощущал такой особой энергии. Ее аура была чем-то осязаемым, нежным и прекрасным. Будто мягкая пелена, ласкающая и дарящая покой, она окутывала меня и поднимала ввысь. Находиться рядом с ней было подобно прыжку с Empire State Building с полной уверенностью в том, что приземлишься на мягкое теплое ложе. Теперь я наверняка знал, что такое Любовь — единство в духе гармонии.
Мягкая, завораживающая музыка пробуждала каждую клеточку.
Казалось, ее глаза смотрели сквозь кожу, до самой глубины моей души. Еще шаг — и наши движения стали необычной, любопытной и противоречивой смесью сексуальной сдержанности и похоти. Она целовала мою шею, а я что есть силы сдерживал желание сжать ее бедра. Она была святой для меня. Софи была моим абсолютным божеством. И лишь поймав на себе взгляд одобрения, я усадил ее на стол, жадно целуя налитые красным губы. Еще немного — и мы оба слились в экстатических движениях, сметая на пол все, что осталось на столе.
Вольнодумец
Сначала пространство заполонила тьма. Благородная тьма. Та, в которой нет ни намека на «грешность». Тьма чистого наслаждения.
Когда сердца их бились в такт, а легкие дышали воздухом свободы, Корниэль увидел крохотные проблески света. Все было как во сне.
Будто замедлив время, отстукивая каблуками, к ним кто-то приближался. Не имея сил оторваться от рук любви, чистой и блаженной, Корниэль поднял томные глаза вверх.
В тот момент он впервые осознал, что значит «видеть Бога».
Небо багровело — наступало утро. Они лежали в спасательной шлюпке, уютно разместившейся на краю палубы.
Корабль был сокрыт от человеческого глаза и тревог не доставлял. Музыка затихла, а приятная усталость клонила ко сну.
— Забавно, правда? — наконец заговорила Софи. — Ангелы, святые — они предстают перед людьми совсем в ином, мученическом свете. А на самом деле, все иначе…
— Прерогативой Высшего Я всегда есть и будет Резонанс.
— Резонанс?
— Да. Отклик души — такие себе частоты удовольствия. Чем больше ты резонируешь, тем ближе становишься к Высшему Я.
Поцеловав девушку в висок, Корниэль укрыл ее пиджаком.
— Высший Я — «Светоносец», он может повышать вибрации окружающих его людей. Поэтому в своем танце ты очаровываешь всех вокруг — резонируешь и обращаешь других.
Взяв Софи за руку, Корниэль приложил ее к своему сердцу. По ее коже пробежали мурашки.
— Расскажи еще.
Девушка улыбалась сонными глазами. Спрятав руку в ее спутанных локонах, Корниэль продолжил:
— Испытывая Резонанс, мы открываем в себе то, что уже заложено свыше — наше истинное Я, наши корни, наше предназначение. Повышение частоты — получение энергии, от самой грубой, обеспечивающей жизнедеятельность, до самой высокочастотной, на уровне божества.
— Секс? — выпалила Софи, украдкой улыбаясь.
— Да, чистое наслаждение.
— Значит, секс никогда не был грехом?
— Ну… разве что Ева накинулась на Адама против его воли, — засмеялся Корниэль севшим голосом.
Его клонило в сон не меньше Софи, и, посмеявшись еще с минуту, они оба незаметно уснули.
Корниэль
Я люблю тебя, Софи, мой вечный Источник жизни…
Это утро было последней гаванью, последним берегом, где моя душа вдыхала безмятежность. Последний восход, отражавшийся в твоих глазах. Последние утренние звезды.
Тогда и родились первые строки этого письма. Строки, испорченные смрадом боли и потерь.
Теперь я не только боялся потерять тебя, Софи. Теперь я боялся, что ты никогда обо мне не вспомнишь.
Вольнодумец
Лондон, Англия,
Великобритания
По проходу между столиков шествовал угрюмый мальчишка. Глаза его блестели от слез.
Корниэль услышал шаги, и его чуткий сон прервался. Осторожно выглянув из-под спадавшей челки, он увидел дьячка из Марсалы.
— Константин? — шепотом окликнул его ангел.
Софи невинно спала, и Корниэлю вовсе не хотелось ее будить.
О чем говорил дьячок, он расслышать не мог — лишь отдельные слова долетали до него сквозь подавляемые всхлипы. Справа раздался громкий всплеск, и Софи открыла глаза.
— Орден… — заикался мальчишка. — Она пришла в Орден… Тьма… Они… их… нет.
— О чем ты? — не без труда выдавил Корниэль и тут же ощутил жгучий укол в сердце.
Спохватившись, он выбрался из шлюпки.
Константин был совсем близко, и когда их тела сравнялись, он плюхнулся в руки ангелу. Снизу раздался еще один всплеск, и Корниэль оглянулся по сторонам.
— Не двигайся, — буркнул он, когда Софи ринулась на помощь. — Мы не одни.
Губы ангела непроизвольно дернулись — он догадывался, кому «приспичило» в такую рань.
Уложив Константина в шлюпку, наглухо забитую теплыми одеялами, он велел Софи закрыть глаза. Она тут же повиновалась, но в следующий миг из ее глаз потекли слезы.
Эмпат Софи почувствовал страх и отчаяние. От смеси этих чувств можно было взорваться.
— Лукавые… — прошептал Корниэль. — Не открывайте глаза, мой свет ослепляет.
Приложив ладонь ко лбу Константина, ангел исцелил злой недуг. Всхлипы прекратились, и Константин открыл глаза.
— Они уже здесь, — еле слышно произнес он и закашлял.
Оглядываясь по сторонам, Корниэль метался взглядом от Софи к палубе, от палубы — к Софи. Девушка поднялась и взяла его за руку.
— Оставайтесь в трюме, что бы не случилось! — наконец решил он. — Они не смогут видеть тебя, Софи. Но Константин… Позаботься о нем.
Передав дьячку вещи, похищенные из Марсалы, он вручил Софи бесценный сверток и поцеловал ее в висок.
— Не выходите, пока я не спущусь за вами.
— Но… — пыталась возразить девушка.
— Ступайте! — настоял Корниэль.
Его лицо выражало больше серьезности, чем Софи когда-либо приходилось видеть. Прикрывая людей собой, ангел двигался к трюму.
Когда Софи скрылась, его одолел приступ паники, но сила Элохим обуздала его.
Корниэль прижался спиной к стене, ожидая признаков малейшего движения. Это могло быть как Око, жаждущее схватить бунтаря, так и лукавые, с которыми Корниэлю еще не довелось сразиться. Он тут же возненавидел Блейка за то, что тот лишил его важных знаний.
«Их больше нет…», — мысли дьячка звучали в его ушах.
Он снова подумал о Софи и не мог припомнить, чтобы когда-либо в жизни он испытывал подобное по отношению к женщине.
Корниэль знал точно: если сегодня он погибнет, то сделает это счастливым. На тот миг этого было достаточно, чтобы взбодриться.
Затем он услышал, как кто-то мягко ступает по лестнице. Сняв с себя черный пиджак, он закатил рукава. Кулаки ему больше не требовались — закрыв глаза, Неффалим воззвал к стихиям. По жилам разлились лучи света. На этот раз они были ярче и мощнее.
Корниэлю стало холодно, будто его окатили водой из ведра. В голове бушевал настоящий шторм, пока разум не обуздал стихию.
Корабль наклонился вперед, но характерный скрип был лишь далеким эхо. Сущность Неффалим играла красками: глаза Корниэля становились то молочно-алыми, то смешивались со сгустками черного цвета.
В ушах он почувствовал странную активность. Как музыка из граммофона, пробивающаяся сквозь звон и частоты, звук вкрадчиво проникал внутрь.
Корниэль вглядывался в потемневшее небо. Что-то произошло и с самим утром — ласковый летний восход сменился непроглядным туманом и пробирающим насквозь холодом. Корниэль крутил головой во все стороны, стараясь хоть что-нибудь разглядеть, но мрак окутывал корабль, как черная невесомая вуаль.
Стужа была такой мерзкой, что ангел содрогался всем телом.
«Не думал, что ангелы мерзнут», — подумал он, выпуская изо рта клубы пара. Но затем мысли о его «падении» убили сомнения — холод был причислен к побочным эффектам полубога-получеловека.
Корниэль продолжал пялиться во тьму, вытянув перед собой преобладающую руку. Высеченные символы пульсировали, кое-как освещая мрак. Но ему явно чего-то не хватало, чтобы до конца одолеть подступившую тьму.
Прошло еще несколько секунд, и силы Корниэля начали ослабевать. Он ни капли не сомневался в своих способностях, но понимал, что после «падения» он не мог в достаточной мере управлять собой.
Ему нужен был учитель. Такой же как он.
Вдруг раздался смех, пронзительный мерзкий смех.
Шлепок — и его мир перевернулся.
Корниэль
«Я» стоял «мертвым», каким никогда еще не был.
В тот миг мне впервые захотелось вернуться в мир, где «Я» видел лишь то, что доступно людскому.
«Я» снова хотел получать штрафы за неправильную парковку, жаловаться на вечную нехватку времени, спорить с коллегами и воспитывать нерадивых студентов.
Вернее сказать, какая-то часть меня. Ведь другая часть понимала, что в противном случае я не встретил бы Софи.
Ад — неосознанность. Сознание — дорога к небу.
Настоящую мечту не приносят в жертву. Все жертвы — во имя нее. Так было и теперь. Друг. Брат. Разрушитель границ и предшественник поколений.
Его глаза навечно отпечатались кадром в моей памяти. Его глубокие медовые глаза. Я даже не сумел моргнуть.
Слезы падали с моих глаз, изливаясь болью каждой кричащей клетки. А он, объятый черной копотью, неподвижно висел в воздухе, даря мне свой последний взор.
Тот, кто так отчаянно закрашивал жажду любви. И сегодня оказался ее жертвой.
Ганс… «Неужели утро неотвратимо? В бессрочном, в беспредельном Ночь царит — Сон длится вечно».
Стихия вышла из-под контроля. Боль превратилась в гнев. Сила Неффалим перешла все границы. Наверное, потому что я сам того возжелал.
«Я» умер вместе с тобой. «Я» умер, и Я возродился.
Я принял ее. Наконец Я принял Себя.
Вторую руку свело от боли, а в груди зарычал дикий зверь. Еще мгновение — и меня подняло в воздух. Скрутившийся от боли, я был похож на эмбрион, который вот-вот увидит свет.
И Свет засиял. Ослепительный и мощный поток света отшвырнул безликих лукавых прочь.
Вода унесла тревогу… Следующим шагом к Вершине было Принятие.