Благими намерениями устлана дорога в Ад.
— Самюэль Джонсон
Восстань и вспомни, ибо ты тот, который услышал, и следуй своему корню, который есть я, милосердие, и укрепи себя перед ангелами бедности и демонами хаоса и всеми, кто опутал тебя, и стань, оберегаясь от сна тяжелого и заграждения внутри преисподней.
— Апокриф Иоанна
Но Феникс восстает из пепла преображенным.
— Валерия Седова
Корниэль
Волоча ноги по мокрой брусчатке, я отрешенно глядел вниз. Софи гладила меня по предплечью, пытаясь хоть как-то облегчить муки.
Мои размышления были прерваны появлением Уитмена. Я едва заметил, что он с трепетом держал в руках голубую розу, и как только ко мне пришло осознание, я услышал, как в сердце вонзились когти совести.
Мои подозрения оборвали жизнь близкого друга, и тотчас же я больше всего на свете возжелал исправить это упущение. Но иначе быть не могло.
Мне лгали, от меня утаивали правду, мою силу, истинную силу пытались отнять у меня те, кто был призван защищать ее от похищения.
Меня переполнял гнев. Мне хотелось кричать и крушить все на своем пути. Но как ни странно, я пребывал в спокойствии. Удивительная сила равновесия. Я отчетливо знал, чего я хочу. Я отчетливо понимал, кто есть мой враг.
Блейк? Уолт? Дейдра? Лукавые, которые на самом-то деле — лишь обуздаемая энергия?
Нет! Его имя — Страх. Страх управляет нами. Страх превращает нас в бездумных кастратов. Страх отбирает у нас все! И отныне я не намерен бояться. Ни сейчас, ни когда-либо больше.
Свернув в переулок, мы добрались до лондонских трущоб. Это был тот самый адрес, который я и Софи пытались отыскать до поездки в Марсалу. Остановившись у заброшенного здания, мы вслушивались в тишину. Но Уитмен слышал нечто большее.
— Так точно, — ответил Уолт на неуслышанный нами вопрос.
Подойдя к ветхой двери, он сунул розу в заржавевшую от времени чашу, и она, впитав ее содержимое, расцвела на глазах.
Тишину нарушил содрогающий стены треск. Дверь распахнулась. Увиденное было трагичным и удивительным — божественная роза, воскресшая на Земле.
Вольнодумец
Штаб-квартира ОСР,
Лондон, Англия,
Великобритания
Витая лестница, увенчанная короной и ангельскими ликами, встречала каждого, кто входил в Большой Зал. Крутясь на одном месте, Корниэль зачарованно рассматривал вырезанные из дуба бюсты и статуи, обнимавшие высокие колонны второго этажа. На стенах по периметру располагалась целая картинная галерея из портретов членов Ордена и фамильных гербов. В дальнем углу стоял старинный автомат с батончиками и газировкой.
Софи была в ступоре.
Она и представить не могла, что стены, казавшиеся извне развалинами, могут вмещать такое богатое убранство. Возможно, в другой день, словно в старой гостиной загородного дома, когда из витражных окон падали яркие лучи света, это место вдохновляло бы на творчество. Но сегодня здесь господствовал мрак.
Языки пламени играли немую мелодию, укрывая зеленые велюровые стены тенью от подсвечников. Из-за одной из многочисленных дверей, расположенных на втором этаже, доносились то тихие всхлипы, то громкие голоса.
— Нам туда, — еле слышно сказал Уолт, указывая наверх.
Поддерживая Софи за плечи, Корниэль тревожно дышал, но лицо его сохраняло спокойствие.
— Пойдем, милая, — прошептал он, поцеловав девушку в темя.
Когда они вошли в переговорную, присутствующие затихли, то и дело осматривая их с ног до головы.
Корниэль нашел потрепанного Блейка в обществе Лео с графином бурбона в руках, погруженных в яростный спор. На сердце отлегло — они остались в живых.
Константин также воспрял духом. Ведь он видел, как половина Ордена пала.
Блейк настолько увлекся, что, когда увидел Корниэля, поднял руку, показывая, чтобы тот не прерывал разговор.
В груди Элохим вскипало.
— Хватит нянчиться с ним, как папа Карло! — буйствовал Лео. — Здравствуй, Корниэль, — вымолвил он, сбавив тон и подняв на пришедших печальный взор.
Тот почтительно кивнул и окинул взглядом всех присутствующих.
— Ганс… Он…
— Им сообщили, Корниэль, — перебил его Уолт.
— По старой дружбе, да, Уил?
Показавшийся из-за спины незнакомец вызвал тишину. Его голос был низким и музыкальным. Когда он подошел ближе, Корниэль мог видеть его черные как ночь глаза.
— Да, — прорычал Блейк в свойственной ему манере.
Легкий озноб пробежал по коже, и Корниэль крепче прижал Софи. От вида чужака, держащегося особняком, ему стало не по себе. Они были похожи, как две капли воды, будто разлученные при рождении братья. Только выглядел черноглазый взрослее и увереннее.
Высокому крепкому мужчине было бы по силам расправиться с каждым, пойди хоть что-либо не так. Черная кожаная куртка была в каплях воды, что было весьма странно, ведь на улице не было дождя. Средней высоты ботинки переливались под светом ламп.
Корниэль снова посмотрел на Лео. Тот утешающе подмигнул. Но незнакомец был спокоен и невозмутим. Аура, которой тот наполнил комнату была чем-то теплым и осязаемым. И его совсем не удивляло их с Корниэлем сходство.
— Прошу меня простить, — обратился тот к уцелевшим членам Ордена. Каждый из них был по-своему удручен. Женщины плакали, мужчины зализывали раны. — Софи нужен отдых.
— О, разумеется, — подхватила пожилая домоправительница. — Я прослежу, чтобы вам предоставили все самое лучшее.
— Уил… — обратился Корниэль к Блейку, — Прости меня.
Но тот даже не посмотрел в его сторону.
Эти беспристрастные слова снова вызвали затишье, и Корниэль положил перед Наставником сверток с голубой розой.
— Я должен был его найти.
Вольнодумец
Убедившись, что Миссис Пенн покинула коридор, Корниэль вернулся к Софи. Она вся дрожала, а стеклянные глаза смотрели сквозь стену.
— Кто это был?! — с ужасом вопила она. — И почему Ганс закрыл тебя собой?
Хрипотца ее голоса стала более выразительной.
— Я понятия не имею, — отвечал Корниэль. — Меня больше интересует, кто напал на нас этим утром. Кто охотился на нас? Старейшины? Лукавые? Око? Кто?
Бегая по комнате, Корниэль пытался подавить паническую атаку. Тогда Софи взяла его за руку.
— Присядь, — прошептала она.
— Как я могу сидеть, бездействуя? Мой друг, ложно обвиненный в содеянном мной же, закрыл меня своим телом! А в одном здании с нами расхаживает мой сверхъестественный двойник! Что, может устроим teatime? — с этими словами он кинулся к саквояжу с книгами.
— Что ты ищешь? — Софи с тревогой наблюдала за его метаниями.
— Что?! Почему здесь нет ничего по некромантии?
— Кэл…
Но он не унимался.
— Я найду способ вернуть его. И точка.
Софи вздохнула, по ее щекам покатились слезы.
Вольнодумец
Корниэлю было трудно понять, какие чувства вызвала в нем встреча с двойником, поэтому, после того как Софи уснула, он вышел на ветхую веранду, дабы упорядочить мысли.
Посмотрев на небо, он увидел тучи, которые становились все черней и черней, и плыли все быстрее, затягивая туманное небо. Что-то приближалось, но что именно — он понять не мог.
— Прошу прощения, — услышал он за собой.
Когда Корниэль повернулся, то увидел незнакомца с кучей жевательных батончиков из автомата. Узкий проход не позволял разминуться. Нервно сглотнув, Корниэль попытался обойти гостя, но тот намеренно противостоял. У него был редкостный разрез глаз: зауженные во внутренних уголках, они расширялись так сильно, что их гипнотический взгляд мог стать визитной карточкой во вселенной Marvel.
— Однажды они заставят ее забыть, — ровным тоном сказал чужак.
— О чем ты?
Раньше Корниэль не испытывал подобного воздействия со стороны. Энергетика чужака сбивала его с толку.
— Если хочешь еще раз увидеть Софи, тогда оставь то, что поможет ей вспомнить.
В этот миг в просеке между деревьями, за которой был виден один из поворотов уходящей от здания дороги, показались трое мужчин. Не дожидаясь ответа, чужак зашагал к двери.
— Кто ты? — крикнул Корниэль ему в спину.
Обернувшись, тот сверкнул черными глазницами.
— Такой же, как и ты.
— А имя у тебя есть?
— У меня множество имен, — после короткой паузы он уточнил: — Художник передал тебе твой Ключ?
— Ключ?
— Военная монета, которую очень кстати принимает автомат в Большом Зале, — черноглазый подмигнул, и его глазницы снова поменяли цвет. — Бери Flapjack — они самые вкусные.
Откусив от батончика, незнакомец удалился.
Я сунул руку в карман и нащупал военную монету, подаренную Гансом в день нашей встречи. На обратной стороне появилось высечение: «Ключ к освобождению лежит внутри». Вдруг в моей голове начал зарождаться причудливый образ покойного друга, воскресшего на глазах.