Екатерина Дайс
Изумрудный крест Гермеса Т.
1.
перекрикивая бармена и мексиканскую сальсу,
пьянея от сидра вместо вишневого пива,
играя в странные игры от леонардо да винчи,
выигрывая красиво,
слушая про тату на шее, про ведьму и слалом,
любуясь твоим профилем,
трогая твои пальцы,
грызя орешки,
роняя на пол какие-то фишки,
я читала тебе эту его поэму,
которую ты до меня не слышал.
2.
только кот знает кто ты, но он никому не скажет,
в диком лае собак мы проходим по переулку,
он не зря щурит глаз, потому что знает, что сердце
у одной из них, самой мелкой, с кота размером,
рядом билось с моим и ты это тоже знаешь.
только кот знает, как ты живешь в животе у рыбы,
как ты видишь свет, проходящий, сквозь дуги ребер,
как сиамский близнец ты сросся с котом сиамским,
только кот откроет тебе секреты исиды.
3.
в холодном соборе рыжая майка гермеса
кажется дико смешной и неуместной.
в холодном соборе идет органная месса,
а ты живой словно ртуть и горишь как огонь.
как мне увидеть твой сон, солнце южных морей?
эбеновый, словно черт, танцующий всех быстрей.
быстрый как выстрел, гермес
с ласковым трепетом крыл,
ты был везде, словно бес
и завесу открыл.
4.
изумрудный крест моей радости
все вокруг равны, как сказал гермес
изумрудный крест моей радости
и охота к изменению мест.
останови это миг,
почувствуй, как все замрет.
в этом храме — ты жрец.
в этом танце — ты маг.
суфий кружится в танце
и кажется, снег идет.
мальчик крутит волчок,
пусть все будет так,
пусть все будет так!
5.
толик есть толик есть толик есть толик есть толик
митя есть митя есть митя есть митя есть митя
сева есть сева есть сева есть сева есть сева
оля есть оля есть оля есть оля есть оля
маша есть маша, хоть катей зови или светой
рая есть рая, хоть евой зови иль адамом
даша есть даша, а таня есть таня есть таня
только андрюша есть больше, чем просто андрюша
ида есть идол, аида великой идеи,
сколько ты знаешь имен, столько выучил песен,
миша есть миша есть мойша есть миша есть мойша
Ты — это я или я — это Ты или Ты — это То
6.
только ты — чароит, фиолетовый верности символ,
словно вол первослова, блуждающая основа.
фиолетовый алеф с профилем горных орлов,
золотисто-зеленый змий мирового древа.
только ты — чароит, чей рисунок на реку похож.
воплощенье лилит, если есть у нее воплощенья.
повелитель совы, чей взгляд, словно речка, покрыт
вечным льдом понимания, гнозиса и всепрощенья.
7.
красноватый отблеск твой, бог меркурий,
на дырявый камень морской похожий.
меж венерой с марсом молчишь, прохожий,
дожидаясь бури.
от свечи закапаны половицы.
оттирает тот, кто, держась рукою,
за плечо какой-нибудь майской жрицы,
овладел собою.
меж венерой с марсом твои ужимки,
и сандалии защекочут землю
в городском саду, хотя их на снимке
не проявят, верно?
под цветущей яблоней, на скамейке,
среди двух оболтусов нелюдимых,
жизнь качнется влево зеленой змейкой,
как необходимо.
8.
но свинцовый фаллос пронзит фотос.
персефона там, где играет свет
в темноте дрожащей, и купорос,
и мышьяк, и сера, которой нет.
ты сказал искать золотую цепь,
но в подвале этом зарыт скелет.
и тархунный бог, как и все вы, слеп,
а венера нет.
персефона там, где свинец и медь,
серебрит железом златой рассвет,
у зари подруги наверно нет
на грааль смотреть.
феникс станет как золотой огонь,
пеликан проклюнет свое яйцо,
если я дракон, если ты — дракон,
будешь братом мне и отцом.
9.
дух изиды живет в оперении пестром птиц
самая главная птица в аравийской пустыне гнездится
величиною с орла, с кротким нравом синиц,
с яркой тиарой звезд медленная жар-птица
tamquam phoenix ex cinere
tamquam phoenix ex cinere
tamquam phoenix ex cinere
сбрось свои перья, пляши, раз догорает рассвет,
в темной ночи твоих перьев тайна вселенной сокрыта,
феноменальное солнце, финикийский секрет
добывания пурпура, не клюющая жито,
tamquam phoenix ex cinere
tamquam phoenix ex cinere
tamquam phoenix ex cinere
а живущая жизнью, там, где растет имбирь,
пряничному птенцу ладан и мирру носят
дети Сайина и Хавла, читающие псалтирь,
Дети Иштар, что птицу прямо под сердцем носят.
tamquam phoenix ex cinere
tamquam phoenix ex cinere
tamquam phoenix ex cinere
10.
кофейная офелия, скажи,
зачем в болото погружаешь косы,
зачем в печенье сыплешь прах травы
и в бубен бьешь хакасии раскосой?
где пол усыпан лепестками роз,
там потолок окутан пеплом перьев,
зачем себя сжигаешь как христос,
как жанна д’арк впадаешь в суеверье?
кофейная офелия офорт
за завтраком разглядывала дико,
как маленький, в короткой юбке черт,
иди ко мне, ты будешь эвридика!
11.
у железной лестницы вверх идет,
а внутри тебя, иаков, спираль.
если он тебя все равно найдет,
то засверлит до смерти, как мистраль.
это ветер, друг, это злой флейтист,
крысолов, который из вот ю нид.
двухперстовый свод все равно сгорит,
как дубовый лист.
не мельканье рук — мельтешенье ног,
и внутри нее все равно кентавр.
но какой-нибудь розовый осьминог
и в тавриде тавр.
а твое тавро — золотой товар,
то ли есть оно, то ли нет его.
приготовь, сестра, золотой отвар,
для меркурия моего.
12.
архаический хруст, раздающийся в ракушке уха
словно треск саранчи, ты трезвеешь как дети от чипсов.
наплывающий грохот подвалов, заполненных кровью.
мексиканский шаман открывает тебя открывалкой.
просто утки на пруд прилетели, а лебедь — нарцисс!
ты стоишь на трубе, из которой вода не польется
и наивная флейта над мальчиком только смеется.
принц приехал и синей бородкой торчит из кулис.
13.
как живой огонь серебрится путник,
у тебя от ртути есть ключ и дверца.
если рог один, то тревожен спутник,
если мага два, то легко на сердце.
покажи свой фас, покажи свой профиль
если рыжий лис, то фасоль в портфеле,
но, качнувшись влево, ты — мефистофель,
а качнувшись вправо ты еле-еле.
ты входил в пещеру и атанора
знаешь все запретные швы и щели,
если пил сухое вино венеры,
то единорог наслаждался элем.
14.
если начнешь вспоминать, не забудь обернуться назад.
черно-зеленый дракон взлетает с острова крита.
тонкие цепи любви способны его привязать.
черно-зеленый осел в рубиновом деле пиита.
дай мне свободу, дракон, дай иглу мне мужчина-лев.
черно-зеленая дева в свежих листьях сокрыта.
кроме любви нет законов, она надо всем закон.
солнце дергает за руку гермеса и афродиту.
15.
холодный аметист и ледяной корунд,
сияющий сапфир и изумруд гермеса,
все вертится в руках, как лунки дальних лун,
до них не долететь без воздуха, без веса.
обсидиан сидит как ожерелье звезд
на шее молодой, но знающей богини.
скажи мне, ты всерьез? ты задал ей вопрос?
и что она в ответ, чье называла имя?
16.
Я лежу в чреве гигантской рыбы
И вижу ребра ее, большие темные балки
Они висят высоко надо мною, а между ними
Сквозь рыбью плоть светит яркое солнце.
Как и все пророки, которые были мужчинами,
Не хочу проповедовать среди варваров,
Я не хочу проповедовать в Ниневии,
Среди ее крылатых быков и жертвенных статуй.
Они все равно не услышат меня,
Я лежу, наслаждаясь солнцем,
Свет проходит сквозь рыбью плоть,
Со мной говорит Господь.
Мне нужно время, мне нужно время, чтобы подумать.
Я не могу вот так сразу изменить всю свою жизнь.
Рыба шевелит жабрами, только утихла буря.
Свет проходит сквозь ребра.
Как жаль, что они утонули.
17.
Задыхаясь от собственной красоты,
Ибо никто не полюбит тебя так хорошо как ты,
Ида проходит в бордовом платье, в белых перчатках, шурша подкладкой,
И всем становится горько от улыбки змеиной, сладкой.
И все понимают совершенство ее наготы
И открывают рты.
Совершив ритуал, станцевав вавилонский танец,
Ты трогаешь старый рубин, знающий тайну смерти.
Ибо никто не идеален, кроме идеи корунда,
Скрытого в капюшоне кобры владыки Шивы.
Мягкие лапы ступают по мрамору пола.
Чтобы никто не любил тебя этой ночью,
Так хорошо, как кобра, так хорошо, как львица.
В алом платье королевской актрисы
Ты всходишь на эшафот колесницы,
Запряженной двумя мягкими хищными
Шелковыми, вибрирующими вибриссами.
Словно императрица,
Окутанная тучей черных волос,
Даже пчелы не знают более сладкой, чем ты.
Искупая всех нас от чувства стыда и вины,
Ты идешь по мосту невероятной длины,
И тебя ожидают львы, орлы и слоны
Задыхаясь от истинной темноты.
18.
…в прошлой жизни ты был моей женщиной, гневной Кали.
не смотри на меня, я знаю, что ты мне скажешь.
не смотри на фоне воды за твоей спиною,
не смотри как в зеркало и не смотри влюбленно,
этот взгляд убивает.
вместе нюхать сирень, и жасмин и анютины глазки,
и каштан, и смотреть на салют — цветы поднебесья.
не смотри на меня, те, кто видел тебя, пропадают.
потому что внутри тебя пропасть
и я с нею вместе.
герметическим клеем по шву кармической связи,
но когда ты смеешься, то исчезают столетья
из улыбки твоей рождаются битвы и казни,
а из слез твоих солнце и море и сети,
ты поймал меня в них, хотя многие этого ждали,
не смотри на меня, я знаю, что ты мне покажешь,
из сандалий твоих растут голубиные крылья.
две змеи обвивают твой кадуцей спиралью.
19.
золотой и серебряный змеи в танце кружатся.
фиолетовый змей им играет на дудочке песню.
красный змей выползает наружу, чтобы сражаться,
а зелено-коричневый вновь уползает под землю.
и в сияющей сфере, где змеи так любят купаться,
разговаривать и улетать в стремительной пляске,
мы живем нашу жизнь, а они нас немного боятся.
золотой и серебряный дарят медному ласки.
и никто не заметит, как цвет поменяют все трое.
змей луны станет солнцем, а тот превратится в венеру.
фиолетовый змей уведет всех в пропавшую трою,
а зеленый напоит айваско без счета, без меры.
20.
три сна маэстро волкова, в которых,
он похищает изумрудный камень,
находится в борделе средь кокоток
и по-простому говоря, чудит.
три сна маэстро волкова, где чаша
грааля переполнена не кровью,
а даром – повелителя сомнамбул
и пьяниц, сумасшедших оборванцев,
и нищих и взыскующих небес.
он улыбнулся странною улыбкой,
которая по телу резанула
и вырвала мне сердце и язык,
и органы и вставила на место.
так сделался я вороном,
спасибо
за встречу,
величайший
поэмандр!
21.
как узнать венеру среди людей?
как узнать гермеса?
узнать иштар?
подойди к ним и посмотри в глаза,
они не смогут соврать.
философский камень внутри бетон,
а грааля чаша внутри цилиндр.
причастись печенькой и выйди вон,
убеги от индр,
демиургов, птахов и всех вещей,
их всегда критически больше слов,
чтоб узнать гермеса среди людей,
и лилит меж сов.