Кирилл Савицкий
Полное собрание стихов
Неофит
Вырос в каверзном волчьем окопе
И обметывал раны крепом.
Наблюдали пока не окреп –
В возмутительный перископ
/
Крещен Каином Пятой печати
Аватарного превосходства.
Жег сердца вавилонской печалью
Неотразимого скотства
/
Подошли нехорошие числа.
Затянули в кашне птичье горло.
Ожидался дым коромыслом,
Дождь из яблочного рассола…
(Перемена племени…пола?)
——————
Расклевал изумрудные руки
С гренадиновым упоением.
Подойди, паладин, на колени –
Покажу тебе злобные штуки –
Ты завоешь до нерва томления
NotaBene:
Как тревожно меняется мясо,
Облетая со скоростью чтения.
Как готовить гремучие газы,
Вычитая из вещи значение.
/
Что выводит на автоклаве
инфернальная радиола,
И танцуют в кармине тщеславия
Кампанелла и Савонарола.
/
Будешь доблестно рукоположен.
Соберешь цепкий горничный трепет
И увидишь знамение ножен,
Как поломанный St. Томас Беккет
MeaMaximaCulpa
Я застегиваю ворот
своего пальто
прямо поверх головы
и поливаю его
свежей кровью,
потому что
у меня нет больше головы.
****
Я хочу, чтобы за мною шли
Как на похороны Сартра
Скорбные оруженосцы тли
Пророки забитого насмерть НЕ-ЗАВТРА
Я хочу, чтобы меня разорвали на строчки
На глотки и застенчивые цитаты
Чтобы в глазах моих читали многоточие
Сентиментальные инквизиторы Ада
А потом, отдаваясь, как пепел
Силам Космического Подсознания
В висках ненастно шелестел ветер,
Призывающий к восстанию.
Нисхождение
«QUAMQUAM IN FUNDIS INFERIORUM SUMUS,
OCULOS ANGELORUM TENEBRIMUS»
— ПУСТЬ МЫ ПРЕБЫВАЕМ НА ДНЕ АДА,
НО ВИДИМ ГЛАЗАМИ АНГЕЛОВ.
Не искалеченный,
Не излеченный…
…Черный
Монах. Черный.
За гроздьями четок
Плачет голодный
Легочный ток.
Бессчетные ночи,
Отчитки черни…
Ежевечерние.
Пальцы как черви,
Порции порчи
Точат висок,
Тонкие пальцы,
Как след наваждения,
В воздухе чертят пути отречения.
Скалятся старцы,
Плавятся строчки….
«Невыносимо верую, Отче!»
…Крики снаружи становятся громче.
Я не Иуда,
Я вместо Смерти
Выбрал дорогу
Главной Вины.
Но перемешаны кости столетий,
Сожжены сны.
Нет того храма
И нет того города.
В зале суда, в лезвиях рам.
Лишь манекены
Слицами бога.
Если бы можно было стать тленом…
Если бы можно было быть равным.
Вставив свой взгляд в прободение ран,
Милости сана
Вверить геене….
Просто
следить
в благодарном безвременьи….
Зрением ангелов
Спелого ада.
— Вот Откровение!
Чернеет ядом
Дорога к храму,
Готовя сладкую
Гибель слов.
Бред гения –
Черное платье.
Страх умереть
Вне искупления.
Морфий
за сморщенным гипсом распятия
Знает спасение.
11 апреля 2008
Мессия
Мой миг рожденья был как яд.
Я заполнял собою мир.
В литаньяхгнилостных наяд.
Я рос как гриб или сатир
Я постигал цвета и сны,
Узоры шрамов и ротонд.
Где краски будущей войны
Сливались в радостный бутон
Питался мыслями бродяг,
Как формазон и браконьер.
Созвездия из падшихсфер
Венчали мой мятежный флаг.
Бывало, что, заслышав смерть,
Я полз сквозь мутный водоем.
И мы пытались претерпеть.
Хоть и гнушались быть вдвоем
Через нее, в «других» местах.
Я утолял свой брачный пост,
Не воскресая на крестах,
Картавя и меняя рост.
Мои мечты что черный сор
Не заменяли мне имен.
Я жил, не будучи прощен,
Как грязный ангел или вор
Плывязмеей в свой дивный сад
Пещерных вязей и оград.
Я плакал от немых минут.
Я видел тех, кто был мне брат.
И видел, как они смердят
И верил, что они умрут,
Не отвлекая больше взгляд.
Не возбуждая больше зуд
Я думал, что за мной следят
Срывал печати как Зердут.
Я верил: все они сгорят…
Напрасный труд…
Картины салаи страстей,
Объятья сморщенных менад.
Душили грузом мертвых фей
Давая знать, что рядом ад.
Как превращались в сладкий тлен,
Те, что узнали мой позор.
Что вечность, данная вразмен
Есть только частный приговор
Я не пытался убежать.
От повседневности причин.
Моя тектоника морщин
Могла кому-то все сказать
……
Так проходили боны лет
Я слышал вой и шел на свет.
И свет суровой плетью дня
Сполна уродовал меня.
Я бился в корчах, как аскет.
Как тот кальмар, упавший в бред.
Как неизведанный пророк,
Как крик раздавленных монет
Среди суровых и больных.
Слепцов, ревнителей идей.
Я не узнал своих отцов
И становился только злей.
Надменно отвергая плоть,
Как оскорбительную нить
Я научился проклинать,
Не научившись говорить.
Я завершаю монолог,
не оставляющих следов.
Мой некролог
Хранит гранат
Скупой корзины для голов.
PS::
Не самый вежливый предлог.
Чтобы закончить диалог.
Когда у Вас вместо лица
Растет минога из свинца
MYBLACK&WHITE
( Некролог с открытым включением…)
Сердце автоматического письма, вскрытое голосом
Я оправляю тебя в черно-белое
Я отравляю вивисекцию цвета.
Я провожу немую селекцию
Чтобы оставить тебя без тела,
Ставшего бредом….
Любовь – это зариновая парфюмерия,
Воспаление плевры,
Газовая атака снов,
Сера гниения
(Против часовой стрелки –
справа налево)
….,
Траурные конфеты,
Коньячная кровь
и
Трафареты
обоих полов
(Умение нравиться стервам)
Как
Невозможность перехода на «Вы»
Как
Документальная
истерия слов
и
Корчи отрезанной головы.
Исторгнутые
Истории дисфории….
Галлюцинации снов…
Мемории морга
…
Снова.
Наркотические переломы речи.
Хрип воздуха в разведенных созвучиях.
Музыка неочевидных увечий.
Смерть, которую прячет случай.
Смятая,
Съеденная.
Опрокинутая в Вечность….
Гипнотизирующая
ритмика
бесполезных
усилий.
Судороги, замкнувшие на себя,
Висельную веревку
времени.
Потеря звука.
Потеря стиля.
Делирий…
и память,
длящаяся
Изнасилованием
…Вспять
Чер-но-Бе-ла-я,
тугая на вкус
Как непросохший негатив фотографии
Препарированный,
Стерилизованный
Глазированный
Вечным
Сомнением
Под
SoporAeternus….
Плач бона…,
Сломанной кости,
вирусных спор
..Amo-r-r-e??
Ahh…Mortte..!!!
Я собираю волосы
В кофр
Я расчищаю
Место для веры
В воск…
И
В воскресение плоти….
Закончено – в ночь 22 апреля 2008
ANGELUS (песни камня)
«Мой увечный ангел-хранитель на костылях
сопровождает меня по дороге через мост без перил.
Один костыль ломается, ангел падает на доски,
я подхватываю его под теплые крылья, поднимаю…
Я ангел-хранитель
моего ангела-инвалида…»(c) Йозеф Винклер
Я выламывал пальцы крови и гипса.
Чтобыпознать твое продолжение.
Когда ты лежал без движения,
Ядумал, это любовь…
Ты смотрел вниз…
Сквозь трещины стен мне казалось,
Что смерть — это твое белое равнодушие.
Иногда твое сердце билось.
Иногда было задушенным.
Каждый раз, когда я пытался тебя обнять,
Обнаруживая толькоострые предметы,
Моя память двигалась вспять
И искала оружие…
И/или… приметы сглаза
Я стирал алебастромтени лица,
Чтобы почтить твое совершенство.
Я почти уже в ранах самоубийцы.
И это пахнет блаженством.
Каждый сантиметр твоей кожи,
Продолжающей и губящий жизни…-
Мое суккубо-безбожное…
Моя красная линия
Лжи….
Мой Милый Ангел,
Нам, которым не расшатать этот круг,
Снятся вилы веретена,
И как распинают друг друга
цепи расстрела
«Моя Вина»…
Я убегал и вновь входил в твое тело.
Там, где разметки ответа
Сливаются с медью,
Мечтая стать Абсолютно-белым….
И плакал…
И видел смерть…
Занавес
Мой Театр Оперы Боли — это
—
Круглосуточный супермаркет
Трагично
Быть пулей оторванной воли
В осаждаемом зоопарке
Мой Театр Боли — лишь кочующий цирк
С места на место и каждый раз в цель
Автозаправочный, скучно-обставленный тир
Натыкается на безбилетную Смерть, как на мель
Мой Театр Боли мог бы стать больным Веером
Седой М-16, ИЛЛЮЗИЕЙ ЧЕРНОГО БУНТА
От моей памяти пахнет Севером
И немного гнилью как будто
Мой Театр Боли, неВОЛИ, УБИЙСТВА
Закодированного кровопролития
Моих мыслей бессчетного хамского воинства
Где лишь святое НИЧТО в изобилии
Мой Театр Оперы саморазрушен
И ты верно спросишь — при чем тут Боль-эт,
это оттого, что
При висельном боге король вряд ли нужен
И счеты с вассалами сводит Валет.
Радиус заражения
( ЛАЭС, развлекающейся фальстартами…)
В моем городе радиоволны.
Как отпечатки чужого безумия
В моем городе бро(е)дят иконы
С лицами мумий
«В пламени брода нет»
В раны вдеты
Ремни света….
Это просто проверка шкалы. Радиация.
селекционное отделение
(Б)…Bad trip…
, где
(невыносимо)
Выживающие через поколение
Признаки сырости и мутации
Сбросили грим
….Ядерный гриб.
и гнетущие
отзвуки
Ажитации.
Здесь книга жалоб.
И клиника заражений…
Здесь паника
Ест подношения
Лимба
….
Там, где мы, еще не запеченные в трупы
Рисуем шрамами йодные сетки
Кастрированные мета-
обрубки
Прогнозируют лето
(Меняю бункер на клетку
Аморального цвета)
В очереди за правильной профилактикой,
Оставим
Страх времени для верящих в будущее
Ветер, гниющий тоской
и
рвущий
гвозди
мелодий
Все переставит местами
А Вы,
Выпавшие из лечения в НЕвозможное
Сетующие на безрезультатность,
Глазные мешки и излишнюю кожу.
истерику,
кому нервов
Приветствуйте Облучение.
Как последнюю данность.
Криком!…..
Ангел-губитель и Ангел-сеятель
лечат ожоги
В небе, транслирующем тесты Роршаха,
На карусели
Имени Умерших
НапишутБог
брошен
….Небо сожрано
СОУЧАСТНИК
Мы встретились в центре пожара
В чердачной и пыльной дали
Кошмару наждачного пара
Мы мыльно сказали: «Умри!»
Как будто бы кто-то был пьяный
И пил веселящий дурман,
В едином потоке октана
Сливался бинарный обман
Я ел тебя нежным догматом,
Я был элитарен, как воск
Тщедушным и злым снегопадом
Мы скрылись наощупь и врозь
Я рыскал в потемках и Боли
Я злил каждодневность и ложь.
В боязни нефритовых колик
Я тратил тебя через дрожь
Под долго старевшим платаном,
В термитных, но бережных снах
Я отрезал чью-то голову
И думал: «Помилуй, Аллах».
А после в тоске и смущении,
Во Вне,неизвестнокуда….
Вы помните это мгновение
Немыми глазами, когда
В неместном городе плача
Мне дали нонграт-аванс.
И тени уже Иначе
Как будто бросились в пляс.
УХОДЯ БЕЗНАДЕЖНО НАДОЛГО
Уходя безнадежно надолго
В лабиринт посткомпьютерной мысли,
Мы оставим скулящим потомкам
Гордость строчек и пачку ириса
Чтобы, глядя на сытые рожи
С неизбежных высот мироздания,
Слать икоту, плевки и проклятья
Диабет, корь..и AIDS, впрочем, тоже
И распухнут и выпрыгнут лица
И откроют – мир глуп и несносен
И шесть девочек с взглядом убийцы
Слижут жадно ирис с липких десен
И закружатся в свадебном вальсе
В кукурузном Аду Послежизни
Возбужденно-конфетно отчасти,
Славя Бога, Любовь и Отчизну
Ну, а после, отбросив одежды,
Побегут к нам на кукольных крыльях
Чтобы, плача снаружи и между,
Растекаться во рту карамелью
LATREAMONT — НАКАЗАНИЕ ТЕНИ
Профессору гипнотизма и ложной фениксологии,
человеку по имени титула,
живущему в вечной пустыне, посвящается…
…И я воскресал вновь
в отсутствии тех,
кто мог бы меня
опознать…
Крещение приходило во сне,
Как помутнение цветовой гаммы.
Яд в зеркале…,
Трон из клещей,…
Кровь или клей полового влечения…
—
Кризис вещей,
Атональные диаграммы
Шептали,
Что мир – это бред
И в зеркале Нас с Тобой НЕТ…
Мы, отраженные в трещине
Метафорой АлАкрез,
Истомой падения в срез
Ожогом, причинами тления,
Позором и возбуждением
Тщедушного поколения.
Перемагничены,
Раз-воп-ло-ще-ны
…и захоронены в Вечности.
Мы – раны Тьмы
Мой вещий бред,
Мой скелет преступлений,
Как червь, выползающий проклятым семенем,
Визировал черное вдохновение
И порванный четно рассвет.
Цвет откровения гнил
Фаллической стелой.
Откровение стыло…
Медленно.
Я вырвал тебя из инцеста лезвий
Я вывел тебя из болезни Мессы
Протесты превысивших меру Явлений
Скулили, как псы, не нашедшие места
В кровавый клубок заплетаются бесы,
Обритые вирусным текстом «Песен»
Мой Друг,
Ты, признанный неуместным следствием,
Вдруг станешь известнее
Самой холодной мести,
как
Вечность, стучащая в барабан,
Поймавшая на аркан
Золотую акулу зверства.
Здесь, на границе соседства с небом
Аудиенция божьего гнева
Мне кажется слаще проклятий минервы.
Как грозы, в объятьяхМонтевидео
Огни…
Слепые слова замирают над бездной.
Пустые призраки бойни…
Здесь, на консервах чужих революций
Сохнут мистерии прожитых лиц.
В чреве империи вздыбленных плах
Я, выжигая имя убийцы,
Повелеваю тебе воплотиться.
Страхом…
В душной прохладе седого алькова
Ненависть корчитсясвадебным танцем,
Пьяными ртами усталых паяцев…
Сбитые жжением ломкие пальцы
Держат платок с чахоточной кровью.
Вы, обнищавшиефилантропы
Видите ли в веселящем делирии
С берега корчи хрипящей Европы?!
Я, обреченный на сюрреалли..
НЕ буду хлопать.
….
Мечутся парии,
И ночи
Движутся вспять…
Город, плодящийсезонные раны,
Мокнущий сгусток тревожного ада,
Скоро мы будем опасно равными
Стонут предощущением травмы
Хребты позвоночного Океана
И закипающих баррикад
Как доказательство невозможного
Сброшены маски к межножию ямы,
Кожа стекла покрывается дрожью
На четверть часа раньше положенного
Я приступаю к губительным гаммам.
Я уже знаю, когда ты войдешь…
«Все начинается с концертино»
Строчки, как ритм конвульсивного пульса
Мы с Тобой в зеркале – матово-длинном.
Мы с Тобой помним Другое Искусство.
Смерть – это бегство от поиска Имени.
Смерть – это средство
От раздвоения.
Смерть – это детство…
Музыка пахнет гниющей волной
Музыка –
Вой рахитичных пиитов
Не угадавших мой ultima spirit,
Не опознавших меня в астении,
Музыка – хор плотоядных растений,
Призванных к «пению»…
Музыка – Стой!…
P.S.
Кружевом ложного Манифеста
Тонут вопросы
Иссякшего космоса.
…В жемчужное тело немого креста,
Как лоск
Вплетены твои волосы.
…
Дальше: …
SANSEBASTIAN
В моей груди сквозит пробел.
Он обещает мне свободу.
Из оперных прозрений стрел
Я выйду оперением Бога.
В глазницы из пологих ран
Я проведу стальные тросы.
Пусть ангелы изучат план
Моей безбрежной грешной позы.
Слеза небесной густоты
Изгладит след прикосновений.
В отождествлении мечты
Я свет предельных представлений.
Мне, истонченному в сердцах,
Ценою жертвенного взноса
Дано воскреснуть в новых снах
Тавром пожизненных допросов.
ЖЕРТВА
Мне сказали, что пытка длится годами.
Мне сказали, что я еще ничего не знаю.
Я не слышу времен, я не помню названий.
Ничего до того, как меня связали.
…словами
Я лежу у столба. В небе – адские птицы.
Ухмыляются постно стальными зубами.
В малокровном улове кошмара мне снится
Почерневшее знамя…
Я растаял. В гниении, розовой пене.
Вспомнил: «Кресло. Зажимы. Рекордное напряжение.»
Голоса, проплывая в мигренях видений,
Говорили мне: «Стоик!»,
Говорили мне: «Гений…»
Он был молод и сед. Он смеялся губами.
Он сказал мне: «Ты – сердце неизбежной победы»
В энтропии, в разделе между полами
Он вернется с гвоздями, чтобы дать мне ответы
25 августа 2008
ТОСКА
Тишина как синдром онемения
Обнимает холодные схроны.
Тот, кто здесь давно похоронен
Обещал мне лечение…
/
Безутешные woodoo-куклы
Развлекают неловким камланием
Иглы, пики, медные спазмы смысла
Жалят в скважину горла свидания
/
Мертвые расстояния.
Тупые осколки
Звуковые углы памяти…
Oleum Presiotum
Не различая цвета,
Глотая отчаяние,
как скудный яд,
Ты постигаешь
альмагаму Вечности…
ВЕЧНОСТЬ
В седом ленивом заключении
Он замыслом своей Идеи
Распят без признаков движения
В слепом анамнезе минут.
Один, в отсутствии сравнений,
Без выходаиз уравнений.
И в зазеркальном пробуждении
Его давно уже не ждут.
В пределах своих бывших множеств
Он был бы более уместен.
Там, где изысканно и сложно
Приливами тоскует месть.
Там, в лабиринте многоточий,
Опасным нимбом облученный,
Он пожирал софиты ночи,
Слова и контуры Имен.
И, оставаясь обнаженным,
В нелепом лишнем ритуале,
Который Смертью гордо звали
Больные Музы снов Иных,
Он издевался Злом над Сутью,
Уже однажды прокаженной,
Одним лишь гибельным присутствием
Пересекавшихся кривых.
Изнанкой рун, болезнью тела
Он дышит мертво и бесцельно,
Декоративности прицела
Лишая истиный расстрел.
В абсцессах рифмы, в ритмах слога
Блуждая безвозвратно долго,
Орбиту своего лишь морга
Он тщетно выверить не смог.
В блокаде пыточной симфонии
Дурных и безотказных лет
Он символом сакральной бойни
Хотел бы вовремя стареть.
Свинцом учтенного героя –
Патологически и больно
И Вице-канлером Конвоя
Последних Високозных Войн.
Но охладел в преддверии смыслов
И траурной петлей подвис,
Умея быть лишь гранью истин
И отражением мертвых лиц.
Пьянея лезвием испуга,
Напрасных гибельных традиций,
В чужой лишь панике абсурда
Он смог бы вдруг переродиться.
Когда бы что-то было нужным,
Когда бы что-то было рядом.
Но Вечность горькая завяла
Безумным, абсолютным ядом.
В хроническом скупом терракте
Неистребимого единства
Уходят в бесконечность факты
Стерильно-пошлого убийства.
И больше двигаться нет шансов.
Без атрофии просто длиться
Привычка тщетных трансформаций
Уже не даст остановиться
…На эшафоте послесловий
Чужого жеста силуэтом
Ждет знака и других условий
Когда-то бывший просто светом.
НЕОБРАТИМОСТЬ
Я презираю предрешеннность
Взглядом
И взгляду мрачно
Но я следую Пророчеству
Наши лица обычно рядом
Пароли
спрятаны
удачно
В безостановочном отрицании
Я отсылаю к фюреру при намеке на отчество
Когда все закончится
— Ты почувствуешь
Конец Реальности, Ноль
Мы глотаем тернии
НЕсущественная для фатальности боль
Как помеченные с почетной тщательностью твари
Не бойся известности
звук Аварии никто не услышит
Если она проросла в голове
Надменные Арии буду завидовать
по-шакальи банально
Пока ты дышишь
Ты найдешь мое сердце в траве
удивительно и инфернально
выжившее после человечества
APOCALYPSYS CULT
/
Батарея для дьявола.
Инвективная бензопила.
Разрезает от шеи
до купола
Непристойные зеркала.
/
Пластырь атомной пены
Жжение сновидений,
Рваные дали,
В которых пентакль —
НЕ знак откровений,
А скан падали,
капля тления.
В несвоевременно
ломкой вселенной
ИСПОВЕДЬ (NOSTRA…)
Я, уставший больше чем просто быть…,
Видящий нечто, в котором есть
Смертельное и Удивительное.
Пою свое Тесное.
/
Я, закрасивший больные полотна
Тоном, который страшнее цвета,
В скромной гробнице слепого животного
Жду свое лето…
/
Я, которого вы недостойны,
Вышедший из будущей тени,
Умерший раньше потери срока,
Оставляю вам Откровение,
Оставляю вам мангу тока.
И чувство вины…
ЗА СТЕКЛОМ
….Никогда не спрашивай,
по ком звонит колокол –
Он звонит по тебе.
В Зале римейков – Норд-Ост, как нон-стоп человекопрезрения
Жертвы Искусства неистово ждут Продолжения
Занавес поднят – пристегнуты к креслам тела.
Тысячи залпов-инъекций – респект Абсолютного Зла
В снах чужих хроник и в жизни,что будет страшней
Змеи ползут из младенцев по стенам вместо червивых теней
Мальчик Без Имени – мяса и мОзга салат
Ищет протезы игрушек, взрывая свой плюшевый Ад
Рядом блуждает Алиса в голодных оскалах зеркал,
Без толку, тратя на Выход молодость, страх и напалм.
Лезвия крика рождают Бессмертие Плах.
Но зеркала отражают лишь скальпы Венеры в мехах
Скрытые камеры вставлены в платину глаз
Мир по тусторону взрывов транслирует Смерти Экстаз
Липкие слезы оргазмов глотает слепой Ихтиандр
Крутится свежая пленка Анатомического Кинотеатра
Скрытые камеры пыток, как жертвы абортов молчат.
После ремонта в них вселят проказу и V.I.Pовзакрытых палат
Швы и увечья пополнят усталость.. блок-АД
До бесконечности длится Тотолитарный Поп-Арт
Комиксы будней Алисы читает гниющий Пьеро,
Ждущий сакрального знака в хрипящем токийском метро
В мыльных завалах, жующих живых мертвецов,
Он выбирает брезгливо пристойное как-бы-лицо
Там, в Другой Жизни мутаций, существ и блядей
Сифилитичное Зло бьет наотмашь больнично-больней
Роли стираются, плотней, задвигаются ставни –
Арт-саркастичность Жестокости, не знающей
Срока Давности
Снимки эдгина, Крафт-Эббинга пульса Балет
Семь андрогинов безногих везут Жоржу книги Колет
В снах из зарина, свинца и Чеширских Улыбок
Тысячи скучных Смертей им упорно стреляют в затылок
ВЛЮБЛЕННЫЙ ИЛЛЮЗИОН
…На фоне памятников не одержавшим ни одной победы
Мой безграничный, мой тайный, Мой Милый!…,
Сорванный постригом Ангел Могилы,
Серафим Сферы, седой Тиферет,
В вое миазмов, в толще комет,
В пламени вызова времени нет
Чьими руками ты щупаешь бред?
Свой Имярек или Армагеддон…
Птица эфеса Адама Кадмона
Двигает небо. На скулах мадонн
Хромые плевки беспризорного цвета.
В красном окне отсыревшего лета
Все заштриховано.
Слушаешь сонно: это венец
Эона с корнями из путей света.
В знаке подтверждения злого обета
Вожди трафарета повешены в храме.
Печать, усеченная волосами
На варикозной мантии лиц.
Из их черепов можно делать кастеты,
Надежные, как каменные рукавицы.
Пятеро. Двести Шестьдесят. Тридцать.(?)
Лет.
Чтобы молиться…
30 октября 2008
ОДЕРЖИМОСТЬ
Предпоследняя травля лишними словами…
Я умер.
Поговорим об этом(?)
Или же не хватило веры.
Превращен в лом,
Раздавлен вопросительным знаком,
Вытравлен серой
Несомненно
Это должно быть знакомо.
Теперь
Твой белый, налившийся спесью, фантом
Будет тестировать чью-то другую кому.
На могиле жгут лилии и вербены
Белые офицеры,
Савояры и мародеры
Было вчера…
И еще один день….вечер
— Первый.
Потом только потери
Мой спелый язык опух серебром,
Исследуя «измы» твоих преломлений.
С кощунственным рвением,
Беседуя с венами,
Мешая похоть со сном.
Осиная сталь. В кринолине из радия —
Влюбленный магнит золотого сечения.
Перед концом антикварного пения.
Мы с Тобой упадем танцевать
В корону из чопорных мертвых раст(л)ений
вДАЛИ
Пишущий гвоздь вместо боли
статичных веществ
(Снаружи торчащая дикообразоиголка,
На конце
острее и уже)
Только одной рукой
неумышленной
кости
Плачет художник
общих вещей,
Поделивший на доли
мое Повсеместное.
Ради создания образа
Мы буднично ставим опыт
выше мести.
Как
назидание,
Соли и сока крест
Дополнят портрет опасного толка
Метафизика Оз. Квадратура болезни век.
В одной производной Вируса Голода Краски.
Скульптуры из
вОска,
последняя партитура.
Агитации/ампутации кончается век.
В ядре погребальной маски
роятся хором овации
КАК ЭТО БУДЕТ
Это дешево, фарсово, кровосмесительно.
Воспаленными гландами – нежные стоны
Хочешь тоже
Облизывать мои органы?
Приговоры, уставшие быть обвинительными
Макабрически зарифованы,
Пленительно выжжены
В складках кожи.
Артистично, как фокусник, вскрываю движения,
В анфиладах гробов тени бродят как феи,
Играю в остывшие
неверные прикосновения
И в Нарушение
высших границ
У меня в груди вершит пробуждение
Зверь вашего Имени или имения
Хищная, хитрая
Падальная птица
Трепетно выжравшая
мое сердце
До того, как оно перестало биться.
И теперь я умираю.
Икая
и
Заикаясь…
/
Каем.
Каясь.
Весь.
Смотрите как я исчезаю
В больничном мареве рая,
Нагреваясь и остывая…
Такая жалкая,
Такая скупая на жесты
Агония
….
Вы мне будете приносить цветы
А Я буду, корчась надломленным ртом.
Говорить Вам об этом и немного о Том,
Месте,
Где плачут чаши и хрустальные парапеты.
Буду звать ее: «Где-ты? Где Ты?!!»,
Накрываясь снегом и Рождеством
Потом
Извиняясь жеманно, жестоко и неубедительно
Чуть хромая, как острая картинная тонкость
Она сядет на череп или на трость
И Вы будете собирать мои кости
В чечевичные, виноградные грозди.
И думать, зачем это Все?
В запахе кориандра, архаичный и манекенный,
Аристократичный, нелепый надменный
Я улыбнусь едким потом,
Сквозь забрало предсмертного тона,
Судороги и многие глупые стены стона
И скажу долгожданное: «Вы прощены»
Я скажу Вам: идите, здесь НЕинтересно
Только помните –
Даже если теперь вдруг станет тесно,
Даже если кем-то занято место.
Я был рассеян,
Обескуражен
Досыта.
До смерти.
Но я вас отпустил.
ПОСЛЕДНИЙ ПОКЛОН/тайному возлюбленному
Мой дорогой друг,
Куда-то мы канули,
Когда-то бывшие.
Теперь вдруг,
Кажется,
Пишем лишнее
Были…
/
И то чем плачем
Мы внутрь
Пахнет плохо.
И значим
Ли что-то
Глупыми вздохами
Сутр?
/
Да?
Я приду к Вам утром.
Кривой от смерти и прочих излишеств.
И слезы мимо
И вишни веществ.
Будут
Падать.
/
А я ничего не скажу.
Сразу.
Ведь я как будто брожу
В газе.
В агоне,
Огне,
газенвагене.
В неизлечимой заразе сглаза
Или прозрения,
Я Вас прошу
Об одном одолжении:
«НЕ ВЫДАВАЙТЕ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА.
МНЕ НЕКУДА БОЛЬШЕ ИДТИ!»
Двойник (Прохожий,… — II)
Изнанка лица пахла кровью
Из трещин движенья бил мрак
У той, что у изголовья
Я торговал каждый шаг
Я спал только, чтоб не быть первым,
В тупом равнодушьи сердец.
Злокачественной опухолью нервов
Оправлен мой скорый конец
Человек с пистолетом в кармане
Гниет отпечатком Луны
И мы, растворяясь в тумане,
Как выстрелы плачем взаймы.
ЗИМНИЙ ПЕЙЗАЖ
Сумерки — в небо шторами…,
Пепел -в разломах век…,
Слезы –лейкома комьями
…
Если б не этот снег
Над головными уборами,
Похожий на
Грязную молочную реку,
Торжество звезд,
Из тучного сора,
Смех недалекого божества
Иразвороченный улей млека,
Я бы уехал
Последним тиражным поездом
Куда-нибудь в направлении прошлого века,
Где эхо краха НЕчеловека
Еще не умножилось,
И кажется даже
Может быть вовсе
Отсутствие шторма
Или другая динамика.
(Как на картинах Эль Греко,
в правильном окружении,
в иконическом антураже…)
Пепел и кольца вьюги,
Ветер, больные миги
Чужого испуга.
Пепел….рисунки круга,
Ветер…глазная влага
Предчувствует гибель…
Слишком много здесь снега
Слишком много…
Если б не эти мысли,
Тяжелые, как челюсти сели,
О том, что могло бы быть,
Если…
И если б остались силы,
Я бы прошел могилы,
Я бы прошел трущобы,
Все эти перечни, кости,
Гетто и сгустки погостов
Некрасивой и несчастливой судьбы,
Сел бы у самого края Неба,
Где кровавые губы,
Крылья злаков и облаков
Шелка
Пахнут илом,
И спросил:
Ваша Милость,
Что же случилось с миром,
Спелым, как преисподняя торта,
В котором было то то и тот, кто…
И почему Я,
Как под стеклом натюрморта,
Стою в этом сальном таинстве снега,
Как будто чуть больше уставший от бега
И чувствую себя мертвым?
ВЕКТОР
Затянувшееся внутреннее путешествие…
Стремления ОТ
Сопровождается симптомами
клаустрофобии,
анемии и асфиксии.
Служит для вытеснения себя,
окончательного вытравления Родины
Разрыв связей,
выведение памяти,
шрамов,
татуировок
и пигментных пятен.
Забвение — отказ от сути,
отказ от выбора,
отказ от исцеления
Декларация НЕ-зависимости
Обесточенных биомеханизмов.
Высшее руководство по Отключению Големов.
Мне помнится,
ЗА-передельно
Мнится
Мозольное
детства
лицо
Меня кормили
Расплавленной кашей,
и,
Выстригая кровавых
вшей
думали,
верно, —
Он будет НАШ
Мать страдала
периодически
хроническим
Самоубийством
А отец,
подражая
воинственно,
кричал, что лучше
РАЗ-ДЕЛЬНО….,
И плакал зрачками пустыми,
Как будто бы просто
незрячий.
Меня изучали,
Лишая
движения
как экспонат
неудачный,
и вычитая нутрь
и признаки роста
гнали
взашей
НЕ-ОНИ и НЕ-МЫ
А уже просто
какое-то муторное
рыб немых
окружение
Я был ничей
Дурной Паралелльности
Проданный
Безраздельно
намеренно
невзначай
….
Я стал ошибаться в французском
Сквозь насекомоневнятные буквы
Я видел ИНОЕ
И долго еще
Потом
сквозь рвоту бессонных ночей
не могу отучиться
дрожать
когда через глубину вещей
В меня всматривалась
Вечность бесполая
Я хотел в один ряд
С теми, кому тоже мучаться
И звуком кастетным
Сквозь трещины ломких костей
Под камертон
Настенных часов
Я овладел за семь дней
За неимением
Другого
Лекарства от снов
Меня посчитали бездетным
Калекой
неспособным взрослеть
И пока мне готовили
для
«Особого» Подвига
или
Цели иной
Я, подводил Итоги
и в ожидании
Перехода
звал
вместо Лекаря
Смерть,
уже не опасаясь
Немилости
Я думал,
«Чужой» —
это имя.
не менее,
чем «Честь»
Но в переводе
скудного
букваря
тварей местных
значилось
только
НЕВЫНОСИМОСТЬ
Когда я Уничтожал,
Отовсюду жалила
Хрупкость
Я читал слово
«Преступность»
И ублюдочно ржал
Сейчас, через человечную
Тяжесть лет
Я познаю увечно
Неоценимость помощи божьей
Моя жена хранит ревностно
Промасленный пистолет,
и пули, смущенно
спрятавшиеся
Где-то
под кожей
И, дряхлея, сквозь
Бесконечность
Угрожающей воле нежной,
Подчиняюсь, как смертник,
небрежно
Пароли от моей головы
Знал лишь ангел,
Который сурово
Успел запретить мне Смертность,
как не в меру земные устои,
И вещей обезжиренный ход
Я пишу, несмотря на боли
И просроченный подло завод
И если вдруг параллельность
НЕ пустит всходы
Найдите код
Чтобы успеть отключить
Неизбежность Чужой
Победы
КОДА
Я безобразно устал, Моя Прима.
Я бы хотел быть раненым мимо…
Ваши дисканты, ваши кантаты
Стрелами, перьями нищих бурь
Летели мне в спину
и падали в мир.
Я ловил их навзрыд и продавливал внутрь –
В темные броды, в гробовые цитаты,
Как дрессированный звуком вампир,
Ищущий горя.
Я молчал один на один с мертвой Веной,
Как старик, как каркас, осьминог дряблых вен.
Ортопедически, проникновенно,
Филармонически, женственно, бренно
Провожая в забвение Вас.
Кончено…
Глушат мистерию рыхлые стены,
Прерии криков, как призраки Гойи
Зацементированы, воспалены тишиной.
Душный плацкарт из соседней вселенной
Примет Вас в Вечный Вальс,
В синий токсином март…
Это город – Некрополь сонных поклонов.
Этот город, где в сердце чумная колонна,
Кружево камня в тотемах шиньона,
Жующее звуковой поролон…
Этот город, где ваша оратория стона
Была поругана плебсом
Теперь раздавлен
И погребен в непотребстве.
Смейтесь, Донна,
Смейтесь до дна
В единственном небе!
Мои мысли творожат химеры видений,
Как будто афазия и прободение,
Как будто все ваши вчерашние тени
Сплелись в акустический шквал.
Я помню все акты сценической драмы
Ваше тело в цветах болевой панорамы,
Агонию, соло сухими губами,
Не постигавшими зал.
Моя память- киот для святого пожара
Это паника забывает про жалость
Это что-то последнее сжалось
В ожидании кражи
Струны пульса слабеют. Последние почести
Град. Колумбарий. Бессонные ночи
Ветер, беременный оперной порчей
Доносит плачи,
Тревожит корчи.
Я помню. Очень…
Ваш голос жег сквозь штиль, попав под нож,
И шпильманы фальшивили безбожно
Ошпаренный «кашмир» или кошмар.
Визжали ножны рамп,
Как джига прокаженной кожи,
Не подтверждая мир, но приближая жар..
Давайте все же предположим
Еще один регтайм:
Я Вас любил
Сквозь земной шар –
Изысканно, старинно, сложно.
Под сорвано-интимный
Шепот клавесина
Корабль мой плыл
До самых до окраин
Внешних тайн,
Где на вокзале, тягостном и длинном
Вы покидали каином невоскрешенный Зальцбург.
Признайтесь, liebe mein,
Вы, может быть тогда грешили кокаином,
И ладаном
из ада
Дышали ваши пальцы…?
…..
Я стоял головой в прорубь неба, как в студень.
Неужели Вы то же, что все эти люди?!
Я лежал волосами на траурном блюде.
В окаждении судеб…
P.S.
Между нами – антракты, октавы литаний.
Между нами – травмы отторжения тканей,
Камни с охрипшими антифонами
И неостывшая сырость желаний,
Растянувшая губы
несчастливыми
стыдливыми
сторожевыми ранами
…
Ледяная сырость – НЕ прикасаться.
В этой трещине между мирами
Мы с Вами –
Диагональ и игральные кости.
Как Реквием Брамса,
Как антикварный тонический перелом,
Как назидательный Миф об Адаме,
Лишь заповедное мясо
Со спусковым механизмом
Конфирмация.
Ушел С Мессы.
Сошел с места.
Я Невеста!
И Я — Небесна….
ПУТЬ
(Правое слово?!)
Бросьте! –
Патоку, Пакость и Лесть…
Жизнь- словно жимолость:
Видимость вечного:
Ветчина, человечина и мертвечина.
Идти по мосту, колосить кости…
— к жирному «МИМО»
Прямо, длинно…
В схеме, в схиме…
Чтобы вернее упасть.
P.S. Существовать условно
Пустое множество…
КАРУСЕЛЬ
Карусель
Кар-усердных
Сердце выпало
сквозь корсет
Получите Ваш билет
Пытка длится
Пока вертится
Карусель
Каюсь-каюсь
Сеть кошмаров
Улыбается
мне
Прицельно
Неизбежно
NEVERMORE –
Падаю,
стану
Падалью
Кормом для ворон
Или,
как исключение,
Для ОДНОГО
Ворона
Верьте Смерти,
Бесам весело
Смерть ехидна
и похожа на
Головокружение –
НЕ больше.
Я скоро,…
Вы тоже
Сможете
Карусель
Тело свесилось
Коркой слез
Бессмысленной
ТАК действительно
Веселей.
Я читал вам рассеянно
Селина
Вы просили
повеситься
своевременно
И было
НЕ согласиться
трудно
Когда все казалось
нудным, гибельным
и
утомительно-
-ЗЛЫМ
Как скальпель
или
Наркоз
Ваши лица
Я принимал
ВСЕРЬЕЗ
Крутится
КАР-у-сель
и УЖЕ
НЕ остановиться
КОНТУЗИЯ — 1920
Утро убрали залпом слева,
Как надоевший эшелон.
Георгиевские кара-левы
Пошли на огневой заслон.
Медвежьим обухом позора
Или гнедого топора
Нам эхо Красного террора
Шлет троекратное «Ура»
Звездит шрапнель зерном убийства
В осеннелиственную мглу
И скальпы бывших гимназистов
Серпом снимает на ветру.
Крик укоризненной истомы.
Прогнулся бруствер на закат.
Бессонной сыпью насекомых
В босую голову летят.
Нечистоплотные осколки.
Прощай, худой хрустальный мир!
Как долго суррогатный морок
Я принимал за брачный пир…
За холостые поцелуи,
За водку и древесный спирт
Порвали мою Вечность всуе,
Как парусиновый мундир.
Корнет, не смейтесь! – Все пропало.
Не добежать и до угла.
Соленой окисью метала
Вьет патефонная игла:
«Мой Ангел, ты меня остаааавил…,
Мой Ангел, я тебе не мил…»
Все то, что ты мне словославил,
Спускается в глубокий тыл…
Шипит брусничная дорога,
Как нежный афродизиак,
В кувшинном омуте острога
Барханит временной овраг.
Жиреют заводные кольца,
Тушь нарисованной дали.
Затмение уводит солнце
В глушь императорских молитв
Спешит собрать штабную жатву
Богопроявленный магнит.
Но, пережив чужие клятвы,
В простывшем черепе дрожит
Осадок жалостного визга –
Голографический топаз.
И формалинового мызга
Адреналиновый экстаз.
Корнет, назад! Куда уж боле..
Пусть Худшее минует Вас.
Я Вас прошу, как Логос Воли,
Как Ближнего в Последний час:
Когда меня приветит знамя
Последнего из подлецов,
И салициловое пламя
Пожрет лампадное лицо,
Чтя офицерскую манеру,
Отдайте ротмистру палаш,
Не пейте прошлую мадеру
И не читайте «Отче Наш»!
23 августа 2009
У ВОДЫ
Духи реки говорят: «Вышел срок».
—
Здесь порог
счастья, предусмотренный летом.
Лижущий, вяжущий, подлинный
вкус Завершения…
Здесь где-то утоплено
забыто/избито/раздето
Твое Искушение.
—
В воде плывут альпенштоки –
Нимфеи с глазами непристойных и мертвых.
Невыученные уроки
Разбуженных запятых…
—
В воде осиные, синие листья
Рисуют меандры и Звезды Давида.
Как те бессильные письма
Из ада и формальдегида.
—
Здесь , как и в аду, нет брода…
Рыбья требуха, соленая кровяная копоть…
И ты погружаешься в воду.
Сначала только на локоть.
—
Вскипает зеленая вата,
Лишая морщин и сомнений.
Как мокрый морфиновый запах
Простуженных испарений.
—
Ты помнишь намеки дыхания.
Ты слышишь чужими касаниями.
Твои прокаженные,
где-то лишние ткани
Загадывают желание…
—
Камея из лиц стекленеет,
Обманывая течение.
В воде, как в ночной галерее,
Плывет твое отражение…
ПРОМЕНАД (ПРОЩАНИЕ С ПЛОТЬЮ)
Я надеваю кольцо со свастикой.
Зеркала проецируют панораму бедствия.
В воздухе кровь и молитвенная гимнастика.
Есть причины, ведется следствие…
/
Сегодня Я Доктор Чума («После фарса — трагедия»).
Альты зачинают сюиту из Вагнера.
Раствор эфедрина плетет интермедию,
Включая сопор и время шедевра.
/
Под кожей события траурной давности.
Пост. Вены разглажены пористым шелком…
Дождь или сперма из млечной реальности…
Тело — Богу, а Душу — Волку.
/
Я замеряю давление тяжести:
Плеть, кобура, шерсть вольфрамовых капельниц…
Бронхи льда. На часах без шести тридцати.
Действие замедляется.
…
Абберация. Белый танец.
…
В голове окклюзия или затмение…
Блуждающие лезвия тени с глазами архонтов…
Боль. Гипоксия. Отказ от курения.
Небо слоится, как марлевый зонт…
/
Лицом, свинцом, камнем падаю в сторону
В колоду тромбозных стриженых листьев.
Карбонное дерево сломано поровну.
Видимость выстрела.
(В спину)
В ТЕЛЕБЛЕДА
Всем ушедшим в неправедно забвение е cпризнательностью за долгосрочное молчаяние посвящается
Я убит, очарован и съеден.
Пожиратель мой плачет в углу.
И лиловые ангелы бреда
Начинают свою ворожбу.
Знаешь, в мире пустом и огромном
Своего не увидишь лица.
Даже в доме, простом и укромном,
Веет ветер из рта мертвеца
(с) Ю. Мамлеев
По следам запрещенной коммерции
Гулко стынет зудящий укол.
Хитро прячется в области сердца
Безусловный осиновый кол.
Лоб холодный, прощальный и синий
Тошно прерван мой брачный полет.
И ленивый загадочный иней
Вдруг стекает в глазницы и ждет.
Чутко замерли вопли видений.
Как в червивой лесной бороде,
Мне опять откликаться на тени
И искать свою память. НО где???
***
Ты пришел ко мне в робком восторге.
На негнущихся тонких ногах.
В твоем облике – хищном и гордом
Я узнал свой бессмысленный страх.
Ты был пьян запоздалым рассветом,
Грабежом и настойкой овса.
Раздраженным больным фиолетом
Нам плевались в окно небеса.
Винный шепот, печальные притчи
Про неведомый дальний ночлег.
И лишь зубы стучали по-птичьи,
Ускоряя и путая бег.
Мне казалось чего-то так мало.
И ты, кажется, знал мой ответ.
Из преступных граненых бокалов
Мы, смеясь, доедали рассвет.
Вглубь тянулись какие-то пальцы,
И зрачки танцевали вокруг.
Грустно двигалось лезвие глянца.
То, которое лучше, чем друг.
Замирая, по очереди глядя
В равнодушную плоскость свинца,
Мы ловили над скользкою гладью
То, что было началом Конца.
В липких судорогах черного света
Поцелуй бил наотмашь, как плеть.
Задыхался…и вместо ответа
Вдруг пробулькал: «Навеки… и впредь…»
Кровь шипела, как мыльная пена
Нарисованной тушью змеи.
Тошнота подступавшего тлена
Обмывала…твои и мои
Сновиденья усталого бреда,
Освященные тонкой рукой.
Хохотал труп вчерашнего лета,
Будто был до рождения немой
Пелена в перспективе сечения
Закрывала неслышным плечом
Хирургической дрожью прозрения
Похоронное «ниочем»
Я кричал то, что кровь и опилки
То, что, был очевидно несмел
И втыкал жадно рвущую вилку
И, спеша, неотчетливо ел
Шрам лица, раздвоение следа
Подчиняло неслышный покой
В преднамеренной судорогебледа
Остывал мой уставший разбой
***
Околев, как бордюрная роза,
На несвежих густых простынях.
Ты белками вещал мне угрозы
И подчас угрожающе пах.
Как спасти Тебя в вихре распада
Мой любимый ночной человек?
Но в глазах ностальгия по яду
Завершала и прятала век.
В многоактовой черной симфонии
Я клал розы к незримым ногам
Подтверждая Акценты иронии
Отвечалодалекое Там
Монотонно гниющие ткани
Отдавали цветущим свинцом
Отвлеченно возникшее небо
Предавало и пахло концом
март-май 2007
ВНЕШНИЙ ДОЛГ
Pasternak-у
Февраль (сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь, январь etc…) –
Достать этил и плакать.
Из глаз. Из окон. Из орбит.
И падать в звуковую слякоть.
Как маятник или магнит.
/
Раздеть кресты. Раздать прохожим.
Исполнить добрые дела.
И освежеванною кожей
Накрыть остывшие тела
/
Верстать молитвенное слово.
Жечь тараканий гардероб.
И, съев счастливую подкову,
Кривляясь, обрюхатить гроб.
НА ПОСТУ
Ночь, как пепельница с кляпом.
Небо, полое внутри.
Накрывают черной шляпой
Горб больницы номер три
/
Дверь в покойницкую скачет
Привидением простыни…
Здесь, как в телепередаче,
Зажигаются огни.
/
Мрачный сторож Дядя Петя
Спит сквозь рощу потных рук
И в пожизненном декрете
Упускает все вокруг.
/
Обезжиренные зомби
Рвут его астральный ряд.
Ветви ив в оконном ромбе
Аневрически гудят
/
Но не выйти из дурмана
Наблюдателю ворот.
Посиневшие путаны
Пьют его обвисший рот.
/
Ему снится лунный мячик
И какая-нибудь листва
Или синеглазый мальчик
Из больницы номер два
/
Что умеет так успешно
Прятать детское лицо,
Как задушенный подснежник
Перед ледяным отцом.
/
Страж устал, он дышит слабо,
Сомневаясь в пользе проб.
Вены жмут. Грудная жаба
Пьет морфиновый сироп.
/
Пятна слева. Пятна справа.
Забродил вечерний бон.
Кафель. Желтая отрава.
Ожидание похорон.
/
Мертвецы дырявят стены.
Спущен флагом красный бинт.
Бойня заливает скену.
Топкий сладкий лабиринт.
/
Коридор кривится в плаче
В вертикальную графу.
Кшатрий здесь, но меч утрачен
В несгораемом шкафу.
/
Пляшут в ужасе сознания
Виноградные глаза.
«Операция отчаяния».
Начинается гроза.
/
Смерть, жеманная как пудель,
Машет сизой бородой.
Сторож ест кровавый штрудель.
Он почти уже седой.
ОПЫТ
1.
Введите мне НЕутоляющее
Мне страшно анаболически.
Кто-то, когда-то,…давно еще
Внушил мне слова Тоски
/
Заставил меня непотребное.
Смотрел осуждающе-сдержанно.
Вещал про нечто эфебное.
Имел как что-то подержанное
/
Я двигался в мокро-насильственном
И думал о Самом Единственном.
Иисус распинал свою Истину
В моей Палестине
/
2.
Я нежился пагубной падалью,
Я думал о том, что люблю
А Ты словно злая медаль
Стирал себе рот вместосабли
/
Коверкался, вызревая
Хитро ломая и связывая
Чтобы унизить в изгнании.
То что Я Знаю…
/
Однажды начнется восстание.
И нас переставят местами…
Ты встанешь с брезгливых татами
И скажешь: «Я, кажется, ранен…»
НЕВОЗВРАЩЕНИЕ (БУНКЕР)
Каждый раз просыпаюсь от нового запаха.
В моей голове голодные крики, которые Вы не услышите.
И лезвие зева, и зеркало визга, и вещи без страха,
И прочие будни симптомов, на бумаге обычно лишние.
Среди мыслей других, а вовсе не тех, что снились.
Надежда (реальность) пряталась в картонной коробке, юбилейной телепрограмме.
Когда детский голос сказал, что Война опять не случилась.
А потом сквозь экран вдруг заплакал бессильными злыми слезами.
НЕТ, НЕ тоска…
Мне еще кажется шанс дезертировать
Туда, где взрывы стерильны, где не тратится слов – чтобы все без обмана.
И юноши…с телами из вечного воска,
улыбкой сакральных вампиров
и змеиными
пьяными лицами
Приветствовать будут первый четный рассвет
нестабильными ножевыми ранами.
…Чтобы злиться
Сонник
Снилось, что сижу в подвале
того дома в центре,
где был царский крематорий
и крашу волосы.
Сам себе.
Акварелью из оставшихся
с детских оказий цветов.
В какой-то противоестественный
цвет синтетического серебра.
Тонкой кисточкой
«умрилиса»,
из тех, что выдают на первом году обучения,
и все еще от отчаяния
пытаются выколоть себе ею опорный глаз
и изгадить мозговой жидкостью холст.
А затем обрезаю парикмахеру голову..
При этом бьется
2(два) зеркала.
P.S. В детстве мы считали, что серебряная краска имеет
биомистическую сущность
и если замазать ей глаз
сопернику,
он навсегда начнет расти внутрь.
P.P.S. Еще я видел,
как мясо превращается в душу
(FleshbecomesASoul),
но об этом
расскажу в другой раз.
ИНСТАЛЛЯЦИЯ
Траурные дуги. Вспоротые веки –
Есть над чем работать в каждом человеке.
Тонкий эпителий, как ковер в прихожей,
Мы измажем в спарже. Обувью изгложем.
/
Жадно раскидаем пепельные крылья.
В сердце Адоная из кисетных лилий
Тщательная пуля серебрит траншею.
Голова – как улей. От виска до шеи…
—
Делится на соты и журнал для чисел:
За янтарным гротом – только чистый смысл.
/
Рот разинут раной Илдабаофа.
Волосы резиновы, как карта городов.
Пустота глазницы. Ветреность гамбитов.
Место для сапфиров. Или сапрофитов.
/
Местные софиты. Блед беспечной рампы.
Месть энцефалитна. По законам драмы.
/
Вздыбленные кости. Ленты. Фурнитура.
Числился студентом. Знал Архитектуру…
P.S.
Звезды. Эпиграмма из сушеных ягод.
Кровь выводит запах. Путь ведет на Запад.
…
Перья из перины. Пенные перила.
Пепельно любил. Но, видно, вышли силы.
ПРЕДВКУШЕНИЕ
Вчера
Было тихо
Как у атомного реактора.
Но скоро……
Снова
Эра Пересмотра.
Пора Эха.
Переполоха
Оргии
Бреда
Идеи,
Автора,
Liberumveto
Ада НЕТ –
Крах лета,
привидение
Топора,
Возвращение
В Игру.
Экзистенцию,
мономанию,
лотерею….
Второе действие:
Явление героя,
трансляция тира,
пункция мозга.
С раздробленной
головой —
В Оперу Потопа,
как
…в панацею,
тротиловый панцирь
Увертюру Гипноза,
«Мистерию
Истерии»,
дислексию
Парацельса
мир исключений,
сотканный по законуКрика,
воет под луной,
которая всегда
лишь
декорация.
….не более
….
Воля Героя –
Бойня.
Вой, гордый!
Времени больше не осталось…
ЭДИПИАДА
Оставив Фивы позади,
Стоишь на плоскогорье.
В дурной чахоточной груди
Живут мечты о море.
/
Сквозь беспощадный менингит,
Под хмурую диктовку.
Сфинкс апатически твердит
Рифленые шифровки.
/
Ответы следуют не в лад
Затейливого транса.
Ешь чернобровый шоколад
Слагай шальные стансы,
/
Склоняй уступчивый Парнас,
Пируй в подземном гроте,
Но не касайся в скорбный час
Дрянной эллинской плоти
/
Листает Фрейда у окна
Увядшая Градива.
Моя Великая Вина
Тантрически красива
/
Архангел с именем цветка
Спускается к лафету,
Ведь смерть всегда недалека
Как исповедь кадета.
СТАРОСТЬ ДЕКАДАНСА
I
В, дисканте фасада, портале привычной палитры
Меня привлекала цена и заглавные буквы.
«Парад Отчаяния Осязаемых Дисфункций»,
Ножницы, белые кости,…оголенные провода.
Над словом «Аукцион». Задыхалось чье-то Присутствие,
Как будто делали вытяжку бреда, стирали субтитры
Теряя контуры, в розницу
Портилось время вступительной главы
Но
Звонкий голос безвредно пропел: Ведь это весьмаредкий сон.
И Я лишь успел про себя отметить : «Увы,… так всегда.»
Прежде чем проникнуть внутрь…,
за тонкую, помнится,
дверь
Шаткая Хрупкость.
съезжала по шву,как прогнившая луковица.
Там, где ловили пули, резали руки, путали веки,
Ватные сумерки тел разбухали, пытаясь пристроиться к ритму.
Заразный поэт, оттолкнувшись от вывиха рифмы,
Нырнул потным лбом в патефонную слякоть столов и оттаявших сук
Надеясь, наверное, упасть в чьи-то руки,
закончилсязвук,
оказавшись фоном
Стало видно, как пенится лимфа
…и убегал чей-то шарф
II
Зевали канканы, менялись аккорды,
как Женщины с лицами мятого торта,
Женщины – маятник вечного торга
С запахом моды и прокуренной кожи
Похожие издали на пистолеты
и музыкальные инструменты.
шлифты, шесты…шаржи шрифта
Похожие на сбитых прохожих,
на роды, на мятные сигареты
И старость с автопортретом у рта.
Томительно раздевались,
Сомнительно издевались
Стекали на камни, свисали с плети,
Звали за…. Мон Амии!..со стека, из нефти,
Из нежности,робости,ротовой полости
Извивались, чтобы войти или выйти,
Вспомнить глюкозу стекла, вырвать занозу плоти
Заполнить наросшую тяжесть лет
Но я лишь сказал
Так превратится же Ваш трупный цвет
в Вашу же розу
Я лишь спросил:
«Выпьем за?..»
И немедленно выпил(с),
Обнаружив совесть в закрашенном лифте,
Обнаружив(не сразу) что ИМЕНИ-НЕТ.
Растворился почти уже
влозе градуса,
в токсичном некрозе,
эрозии вкуса…где-то…
III
НО
«В моей голове приоткрылась зала…
Или мне это только казалось?:)…
Мне кажется снова
Мне каждый час снится
Осколок основ
Мое тело молится, Вы меня звали?»
—
Я Ваш баронесса, наполним фиалы
И спрячемся в обморок, в грани кристаллов
В чужие гробницы, возможности слов,
Плевки, мэнуеты, винтажность оскала…
Я Свежесть и Смерть – и отВас уже мало осталось.
Ложитесь на скатерть, считайте до ста.
—
Мон Шер, обнимите мою сердцевидность
Я долго ждала абсолютной взаимности
За фижмами, ширмами, тайными числами.
Мы будем друг другу укусами смысла.
Мы будим друг друга невинную низменность
Топите мой тонус в гипнозе бокала.
Пошлите к чертям тошнотворную вежливость.
Слижите с меня мох, проросший сквозь кости,
Корсажную кожу, могильную сырость.
И дайте Мандат на расстрел.
—
Я Ваш Сюзерен…знаю, это недолго,
Скоросшиватель, паж спавших покровов,
Палач падших истин, плач астрального долга.
Отсюда до Вечности – только три слова.
В моем сердце глаз поселилась проказа
Мою грудь съедает зверь вашего космоса
Скорей в саркофаге из выжатой крови
В венозном безумстве, арлекинаде,
Ковчеге Харона, апраксии Хроноса,
Пугающем слоге, как низменной неге,
Скрепим наш порочный союз
Мне нужно запомнить допрос,
мне нужно покинуть рассказ
Я Вас приглашаю, Монада.
В дряхлеющий Декаданс
Смотрите, последние плавятся звезды,
Мертвец завершает свой вальс
В комичной Оде Распада
В токсичном преддверии Ада…
В моем парафине глаз…
—
Мой сказочный Спутник
Мой ложный Двойник,
До и после кремации.
Примите, как праздник,
мой акт деформации.
Я слышу, как плавится.воск.
Я вижу пунктирный свет.
Возьмите мой робкий случайный скелет
С собой,как спасательный трос.
Сотрите мне грим и убейте мой голос
Мы встретимся после…
IV
Выход на бис обернулся побочным зрением:
Делирий, мутировавший в глаукому.
Смерть похожа на визг или на озарение.
Опиумное желе, нашатырный тик…асфиксия
За барной стойкой продавали что-то по второму разу.
капали в рану, мешали с табачным клеем
Было похоже на сому и на то, что вряд ли хватит на всех.
В квадрате окна, чуть левей, экономя силы
В кофейную урну
сквозь голод и свистблевал кровью мальчик,
Смешно и приятно глазу
Хотя иногда вдруг казалось,
Он всего лишь давится смехом.
СПОСОБЫ ОДИНОЧЕСТВА
IMISSYOU…
EVERYWHERE….
ANYWHERE…
NEVERWHERE…
ТЕЧЬ
Ведунья вернула монисты
Галантерейные бусы.
«Прощайте поля реконкисты –
На землю Я не вернусь».
/
Под сдутыми парусами
Матросы прятались в табор.
И чахлыми куклоколами
Тоскливо падали за борт.
/
Чайки разносят проказу,
Как тайфун капитальную стену.
В прощальном письме к водолазу
Штурман признался в изменах
К ПАЛАЧУ( ПЕРСОНА X)
Посвящается завершающему Убийце,
а, следовательно,
своеобразному клону Спасителя
и его Вечному Возвращению.
I
Постойте!
Пустите плоть,
Отдайте плеть
Мне не догнать…
Мне не вернуть уже…
Ту память пропасти…
НО
Вы же помните??!!
…….
II
Безумный и бездомный, держась за край плаща,
Последний из живых ловил Вам вой минут
Вы слышали, его шаги в развитии вещей?
Как падало напрасно движение меча
Как в грудь ложатся слезы, которые сгниют
Как каждый млечный сон смешавшись с вещим,
Стал трещиной мучения и радиоволной,
Стал в радиус свечения.
Стал Радием,
Стал Смрадом.
Преступно ради Вас….*
Вот ваш платок с крестом, седой от сжатых слов
В вишневой патоке замахов и проекций
Лениво наполняя кормом корзины для голов
Картины муляжей, флаконы для секреций
Витрины, урны с запахом глазных инфекций,
Вы правили историю, как делают коллекцию,
готовят винный карцер, ад, от(вар из т)рав….
Вы словно тот верховный канцлер,
Вы словно тот наследный принц
Вы разделяли мир.
Вы стали мерой
Желая Старости,
Как жаждут тихо тембра смерти
Все ваши треморы и жертвы
Кошмар —
Сильнее Веры –
Как верно
Вы отметили
Его, как тление,
как терцию.
Нельзя отнять,
отвергнуть,
запретить,
Враждебный сюр, анатолекция…
НО мне не странно…..
Я видел Дно,
Метапрозрение:
Замкнулась кара,
Прерван торг,
Сказался мор
И мир сломался
Кашмиром лезвий
……….
III
Из морга вышли три наших тени
В спазмалитичном наблюдении
низших свор,
разбитых сфер
— обзоре камер,
каплях пожара
Вы отражались
своим обжорством последнего пения.
И длилось тление.
И плакал флер.
Мой гибельный, мой пенный, мой самый из….
Смотрите вниз, Вам нужно знать,
как портится терпение,
как будят вены Те…..и,
главное:
Как я умею закрывать глазА Аааах!!!,
…(Занозы в пальцах мозга
и иглы в тризне стен)
вскрываю каждый глаз,
как я стираю память.
iV
Мы вновь у камеры палат
Мы разделили твой разврат и Тартар
Мы больше Солнца, брат.
Возможно вовсе больше внешних дыр
Хоть наши имена тоски и фальши:
Прошлое,
Будущее,
Минувшее…все…забудут/
Но будет длиться твоя жертва
Там где в неврозе
редко билось твое сердце Льда,
И голова с не ждущими губами
теперь, как продолженье яда,
Мы будем сами…
Наш дар пощечин и минут
теперь с другими,
и долгим будет жгут
на нашу Вечность.
Но каждый наш кровавый поцелуй
докажет всем, что мы шли следом.
Укройся нашим солнцем
и смирись с венцом.
Узор Изгоя —
вето спин.
Твой сон закончил
подлинность…..
AMEN!
(Иди и Сгинь!)
PostSriptum;
………….
У трупа теперь двое.
Караул, проверка рефлексов,
может быть, еще надежда на отсроченную игру.
И каждый существует лишь во взгляде оппонента.
Сейчас они спрячутся под плащ и будут по очереди вдыхать
и таять.
Чтобы впитать нашатырный шок, мнительный мышьяк,
все необходимые искажения, бывшие при жизни мертвеца
его непрекословными привилегиями.
Это не займет долго.
А затем уже новый репродуцированный гнетущийалхимический вирус,
двигаясь в сторону свежего разрыва материи
пойдет на голос новорожденных атомарных частиц.
Чтобы восстановить необходимый порядок и конфликт,
чтобы роли менялись безтяжелых пауз,
и каждый мог похоронить в себе все.
Ибо наша суммарная Боль –
каждый раз
не более чем пробуждение милосердно внедренных
Датчиков Высшей Справедливости
….. Ибо каждый добровольный мертвец – корм для новых надежд,
а при верном положении рук еще и компас.
***
КОНФЕРАНС
Вы, сидящие в зале по прихоти недосмотра,
Голоду Амфитеатра,
фатуму медосмотра,
Дурному случаю, вкусу, погоде, привычке,
В пряничном фартуке
Согласившиеся слушать про гибельность, сплин и лесные пожары….etc
Согласившиеся только, чтобы не слишком жарко,
Разместившие тучно слезы и емкости
чтобы долго не мучали, не давили на жалость,
Спешащие занять и оставить место
Плавающие в уксусе/искусе,
приторном дискурсе=псевдоискусстве,
В своем Тусклом Самости,
не забывшие вымыть руки
НЕ смотрите на выстрелы,
НЕ ищите отличий!
Пока в резусе…,
Пока в своей гнусности….,
НЕ спешите хлопать
Пока не начнут запускать
Веселящий газ.
Вы, топорщащиеся из оперной ложи
Или розетками глаз – из лица желе,
В положении, жжении или же складках кожи,
ПриходилиВСЕГДА по традиции позже
чем
Я прямохождением тревожил движение визга ложное,
С коростой шрамов, из лени вен, с тела мысли выдирал паутину.
Вам бы дренаж всердца ножны, как в волосы – керосину!
Для разъяснения пространственной сложности
Ради минуты оскала смысла, для извлечения пирсинга или
мозга,
Для экспликации вдохновения,
Эрекции плесени и кетамина –
Вашей РЕАКЦИИ!
Вы спрашивали марочно вроде бы крови к чаю.
Или дули в лорнет или мимо скучали.
А я слова завывал, вычеркивая и чеканя.
Четкие, как челюсти или отчаяние.
«О, если бы Вы так червонили розы…!»
— Чихали гурманы искусственных поз.
В моих розах – раны, позорно розданные.
Другие разодраны в ризы и розги.
Вам жаль доброкачественной
Опухоли звезд,
Оправленных в злые медали?
— Мне НЕ жаль.
Мне было жаль лишь рождаться поздно
(вообще НЕ случиться),
Мне жаль каждой точки, повисшей в воздухе,
Времени, истраченного на замахи,
На страхи, которым не в плане кончиться.
Мне жаль всех тех, кто при жизни без имени,
Тех, кого, как внутренностени
Почти что НЕТ….,
Предписанных к вычету
после прочтения,
Остальных ТЧК,
НЕ мной проставленных,
Всех недопреставленных,
Этих, внутри чужих мнений,
И тех, кто по ложному обвинению, —
Свое горе эха…..
Бесполезное, как бред
или заводной смех
Вы, перебродившие в окнах улиц, оспин стекле…, почти потерявшие цвет,
Ловите морщинами спин свой питательный дождь, как привычный рубец и румянец.
А мне отражается солнцем поэт, проходящий в зеркале мокрого глянца
С чекою в сердце, с седеющей пулей в лице.
Плачь!
Плачь! – сказало текучее лезвие рта
И разбитые скулы втянули в себя нерв морщин.
Плачь! – голос пах гримом. Как если бы анонимно
неверное
Время замкнулось петлей в эоне аорты.
…я не был первым…..
Ветер стремился наружу, как мертвого груза вой.
И я тоже хотел убежать, но было страшно и лень.
Пока не услышал опять в густоте над собой:
Плачь!
Твоя память – болезнь.
Твое имя уже ничего
Не значит.
Вмятины пола. Воздух, впитавшийся в спирт.
Скрипело шершавыми листьями языков пустотело,
Кривая пружины сопротивления,
плеснь
Я помню все ярусы неба над головой
Поклоны вошедших и кожу того, кто бил.
И человека, который когда-то бежал вслед за мной,
Примеривал тень, но так и не выстрелил.
Я лежал в груде лет, ставший трупом из снов.
Мимо и сквозь проходили беззвучно немодные люди,
которые вечно что-то искали.
Но один из них, плавясь в оскале,
Вдруг заметил меня, не умевшего быть иначе.
И, распуская сеть шрамов,
Раздевая остывшую кровь,
Облизал мякоть пальцев,
не годившихся для орудия,
Чтобы написать мне на лбу
нежно-розовым
бледное «Плачь!».
Как если бы я был вором и блядью,
а он – правосудием.
И я плакал…..
АВАРИЯ
(Выход На Покаяние)
Каждый перекресток напоминает мне оскверненное распятие.
Поэтому любое лобовое столкновение –
Это удар Копья Силы,
Воспринятый сердцем
Мы все стояли где-то рядом,
На пограничной полосе.
Как жертва или ода ада,
Шипели тени. В полусне
Ковер, возвышенный листвою,
Скрывал от них небесный круг.
Последней смежною мечтою
Стонали атавизмы рук.
И голова не покатилась,
И было жутко невпопад…
И чья-то тайная немилость
Стелилась рельсами преград.
Когда кармические шрифты,
Стирая в шунт кровавый мел,
Чертили контуры и шифры
В офортах безымянных тел.
Как знамя или лица бога,
Горел, крошась тугой металл.
А пламя пело про дорогу
И про того, кто в ней устал
Дорога – или горе долга? –
Зрачки – как визии зеркал.
Визиты зрячих в сердце морга.
Сквозь ночь, покинувшую зал
Мы будем жечь пустые раны,
Проказу тех, кто жив и мил,
Повесив лезвие тумана,
На стропах их витражных жил..
Докажем зрением эфира,
Что жизнь, машиннорождена,
Есть производное от жира.
И лишь постольку не важна
И не религия безбожия,
А кожи жженая резина
Дает понять, что эта сложность
Лишь яда крайняя витрина,
Тревога, что заражена.
Я шел в обход, а ветер в спину
Картавил ложно:
Кажется, Весна….
Со стороны больного сада
Кондуктор пел заупокой.
Столбов фонарные лампады.
Хруст поседевшей мостовой.
И смерть, заманчивая взглядом, —
Как страж с пробитой головой.
— Мы все стояли где-то рядом…..
конец декабря 2007
NATURAMORTA
Слишком много снега на карте
Мира
И Ваше манто
Теперь как горностаевая мантия.
Я умираю в запахе Вашего пара
А вы должны таять.
Как это уже
Где-то
было…
Вы должны знать….
Вы просто акцент, идеал: герметично пустая
Говорите: «Никто мне больше не нужен».
А я слова, не разжевывая, глотаю.
И они прорастают ужасом.
Перед нами дорога – кружево сети
Готова захлопнуться, как каверзная книга,
А я представляю, сколько Вы весите
До и/или после смерти
И в этот
Самый
Ответственный миг
И когда ко мне поворачивается
Голова. С вопросами и зубами.
Пространство, распятое тлением снега,
Показывает диетическими кусками
Рисунки убитого человека
Может, еслибы у меня было два(2) сердца,
Вы, как исполнительная машина
Любили бы эту отчетливость диссонанса.
НО: вежливость,
Глянец,
Агония Вальса,
А у Вас – незрячая половина.
И Мы, как возможность чужих несогласных портретов
Выпали из событий, нерожденные в панораме эскортов.
Не дождавшись конца и/или начала света,
Трепетно, паранормально
Ушли в Нет
NaturaMorta…
УСЛУГА
Милая дама,кого Вы хотите запутать своими симптомами?
Ваше лицо – только азбука лени,
Храм черепа, что я тайком обожал.
Сколько пожара,
Литания песни,
И Диктатуры хрипения
В каждой пришлой морщине!…
Я Вас желал!
Жадно
Жаждал жала
И ждал, мандража,
Конца жажды
Или кожи…
Осязаемо,
Даже бездонно.
Вы только вглядитесь, Донна:
Какая томная, высшая прелесть! –
Движение каждой болезни –
Здесь
На лезвии автоматического ножа
Вечность, удачно заснувшая
В шаге от комы
Спрячет Ваше Сокровище Тени
От лишней лести,
Пошлой кражи
И ноющих прикосновений
Прощание
…В этом месте рукопись неожиданно обрывается.
Вероятная причина – параплегия.
На антикварном конверте остались следы от кофейника –
Знак травления шершавыми кислотами.
Адресат мстил как мог.