Мой Рубоко Шо,
или
Неисповедимыпути поэзии
(Михаил Огарев)
Тоненькую книжку «Рубоко Шо. Эротические танки» (Москва, «Панорама», 1991 г.) я купил не так давно в букинистическом магазине случайно и не без удивления — это едва ли не последний случай, когда подобная книга «не для широкой публики» была издана тиражом в 300000 экземпляров (дальше перестроечный капитализм закончился, наступил этап развитого империализма, и такие тиражи стали предназначаться исключительно для творений Донцовой-Васильевой). Военное словечко «танки», конечно, резануло и взгляд, и слух — тем более, в сочетании с мирным определением «эротические» — но на подобную мелочь не стоило обращать внимания: с откровенной любовной лирикой Востока в жанре предельно малых форм мне еще сталкиваться не приходилось. Тем более, открытой только в 1985 году. Да еще с подзаголовком «Ночи Комати, или Время Цикад»…
Итак, 99 пятистиший в переводах «русского ученого Питера Энгра» плюс вступительная статья и комментарии кандидата филологических наук Виктории Борэ. Предисловие госпожой Борэ было написано вполне профессионально, чего никак нельзя сказать о собственно переводах. Привыкший к отточенным, изысканным пересказам Александра Гитовича, Михаила Басманова, Ильи Смирнова, Аркадия Штейнберга (Китай); Геннадия Ярославцева (Вьетнам); Анны Ахматовой (Корея) и Анны Глускиной, Веры Марковой, Елены Дьяконовой (Япония), я с мучительным трудом продирался сквозь корявые строчки Питера Энгра — ко всему прочему, лишенных элементарного грамматического оформления. Создавалось впечатление, что переводчик заработался, и отсутствие знаков препинания в старояпонских свитках перенес на русскую литературную почву. Хватало и чисто языковых недочетов. Сказать японцу: «Уселась ты в ладью» — это все равно, что русскому: «Илья Муромец взмахнул катаной»; «Ласточки в небе парят» — в подобной орнитологии орлам полагается, очевидно, порхать; «Стремглав ложишься Как птица с ветки Слетело платье» — обычно все происходит как раз наоборот: кто сомневается, тот пусть попробует в лежачем положении сорвать с себя хотя бы рубашку… Короче говоря, небрежное отношение к переводу удивляло и огорчало.
Но сама поэзия Рубоко Шо мне очень понравилась — в ней чувствовался дух подлинного таланта. Я принялся искать другие его издания и вскоре нашел, а именно: «Рубоко — Эротические танки» (Москва, «Эксмо-Пресс», 2002 г.) Увы, количество стихотворений резко увеличилось, а не слишком вразумительный их пересказ остался. Переводы, сделанные на сей раз Виктором Пеленягрэ — богемным поэтом, одним из основателей «Ордена куртуазных маньеристов» — страдали вычурностью и манерностью (с другой стороны, ему удалось написать прекрасное вступление, познакомив нас с новыми фактами биографии великого японского поэта). Однако без явных несуразностей опять не обошлось. То сам Рубоко цитировал строчки Ли Цин Чжао, великой китайской поэтессы, родившейся веком позже («Мы плывем и плывем Выбиваясь из сил И забыли дорогу назад» — стр. 159), то вдруг оказывалось, что с его творчеством был знаком Шарль Бодлер и даже назвал в его честь свой знаменитый сборник стихов «Цветы зла» (стр. 374); то приводилось хвалебное высказывание за подписью академика Н. И. Конрада, который умер за 15 лет до открытия поэзии Рубоко Шо японским миллионером и библиофилом Ки-но Кавабаки…
И мне захотелось сделать свои переводы прекрасного цикла «Ночи Комати». Но для этого требовалась фотокопия оригинала первого издания. Или же русские подстрочники.
Я сделал довольно безумную попытку связаться (подобно Питеру Энгру) с Ёко Кавабаки, вдовой покойного библиофила, но ничего не получилось — не помогла и помощь международного аниме-сообщества «Kurohime». Не буду вдаваться в ненужные подробности — просто не вышло, и все.
В ход пошли другие каналы. Виктора Пеленягрэ мне тоже найти не удалось, и пришлось обратиться к болгарским японистам, которые также осуществили перевод основного корпуса текстов Рубоко Шо. На сей раз получилось удачно — правда, со второй попытки, ибо сначала они выслали подстрочники на болгарском языке, из которого я знал лишь два слова: «Здравэй!» и «Довижданэ!» (смысл, я думаю, понятен). Но в итоге после долгих мучений русские подстрочники Рубоко Шо все-таки оказались у меня.
Скажу сразу: после тщательного их изучения мне стало ясно, что Питер Энгр достаточно точно переложил «Ночи Комати» на русский. Однако порядок расположения танок у болгарского варианта был несколько иным; кроме того, ряд пятистиший был заменен на другие. Выяснять истину у меня не было никакой возможности (не с чем сравнивать), и я приступил к работе над своими переводами, пользуясь только русско-болгарско-японскими подстрочниками…
Итог этой работы перед Вами, читатели. 99 танок плюс одна дополнительная. Но перед тем, как Вы приступите к чтению, скажу еще несколько слов.
Во-первых, я использовал только рифмованные строки. При всем уважении к мнению замечательного ученого Л. Эйдлина, который был принципиальным, аргументированным противником рифмованных переводов дальневосточной поэзии (правда, он говорил о китайской с ее многотональностью и монорифмой, но это в данном случае не суть важно, ибо иероглифы, «кандзи», является основой письменности и в Японии), я считаю, что в русском языке с его невероятной гибкостью — порой на грани фола — «поэзию малых форм» просто необходимо рифмовать. Потому как стих сразу приобретает и звуковую гармоничную организованность, и определенную афористичность.
Во-вторых, образ главного лирического героя (то есть, самого автора Рубоко Шо) у меня получился несколько более живым и фривольным. Виноваты мои личные вкусы и пристрастия — не люблю, когда поэзия при чтении, что называется, «бронзовеет на глазах». Да и сам Рубоко обожал писать неприличные шуточки на веерах… В итоге у меня на всё про всё — одно-единственное ненормативное слово. Кстати, в самом японском языке практически отсутствует привычная нам сексуальная нецензурщина, а все их крепкие выражения и словечки типа «Конояроо!», «Бакаяроо!», «Тэмеэ!», «Коросудзо!» по большей части из области житейского быта.
И наконец, последнее немаловажное замечание. В Сети существует мнение, что «проект Рубоко Шо» — это всего-навсего дешевая литературная мистификация с целью «срубить бабки по-легкому»; называются даже конкретные имена (одно из них приводится в этих заметках). На это мне хочется сказать следующее:Господа обвинители! Сделайте милость, сядьте на досуге за компьютер и попробуйте эдак «смистифицировать» чего-нибудь сами. Даже не с полного нуля — сочините для начала «новый цикл стихов Басё», «неизвестную поэму Сергея Есенина» или «утерянный ранний роман в стихах Иосифа Бродского». Попробуйте — и вы прекраснейшим образом ощутите всю легкость и простоту сей задачи…
Ну а если получится — да так, чтобы в это поверили тысячи ценителей поэзии! — тогда специально для Вас следующая цитата:
«— А стоит взять какой-нибудь расписной горшок восьмого века… да тогда в него объедки кидали! А нынче он в музее стоит и вызывает восхищение законченностью рисунка и неповторимостью формы. И все вокруг ахают до тех пор, пока не выясняется, что никакого он не восьмого века, а сработал его Одноглазый Гур и подсунул в раскоп для сенсации. И форма у него осталась неповторимой, и рисунок лаконичный, но аханье, как ни странно, стихает…
— Ну, вы не правы, — сказал Профессор. — Вы говорите о профанах и снобах…— Ничего подобного! — ответил Писатель. — Я говорю о горшках.» (А. Стругацкий, Б. Стругацкий. «Машина желаний»)
Вот и я о том же. Не знаю, как насчет проблемы «курица — яйцо», но единичные творения «горшки» появились определенно раньше общего понятия «искусство». Давайте же отдадим им должное — если они сработаны на совесть.
Михаил Огарев, автор. Калуга, 2007 год. ogar@list.ru
P. S. Комментарии к тексту я оставил от госпожи Виктории Борэ — с некоторыми уточнениями. В разделе «Примечания» я поместил под теми же самыми порядковыми номерами 100 танок Рубоко Шо, которые перевели Питер Энгр — Виктор Пеленягрэ. Для сравнения, если кому интересно. Авторская орфография и пунктуация сохранены.
Эротическиетанка Рубоко Шо «Ночи Комати, или Время Цикад»
(перевод Михаила Огарева)
001
Стук колотушек, крики сторожей
И долгие томительные вздохи
Под кровлею гостиницы моей.
И вновь все тихо. Тихо.
Стоны… Охи…
002
Симмати, Осака. Краснеют фонари
За окнами. Краснею я, а крошка
Коралл любви ласкает до зари
Губами, вглубь…
Да, да! Еще немножко!
003
Ветер полог отбросил порывом упругим.
Ты рукою манишь… Тишина.
На рукав мой
С Небесного Звездного Круга
Опустилась тихонько луна.
004
У мотыльков ночных экстаз любви.
Вэнь Дея хаги — в полный цвет и вид.
Твоя юката падает… Лови!
Ах, вместе с ней ты сбросила
И стыд.
005
«Новая лодка» в Нодзаки плыла ввечеру.
Там ученицей-кабуро тебя привечали.
Влажной весною на влажном прохладном ветру
Поцеловал —
И умру так легко, без печали.
006
Симэнава — священный соломенный жгут —
Ароматной снимаешь рукой.
В эту брачную ночь он последний приют,
Зыбкий мост
Между мной и тобой.
007
Отбросив кимоно, ты рядом села,
Прищурилась и глянула в упор.
Толчок веслом —
И лодка полетела
К далёким Островам Пяти Озёр.
008
Зацелованы губы, и краска сошла.
Разлетелись янтарные бусы.
А горячая грудь, что упругой была,
Вся в следах
От ногтей и укусов.
009
Наткнувшись на мой жезл порывистой рукой,
Ты вскрикнула — отдернула — и снова…
И снова тишина, полуночный покой.
Короткий вздох.
Ни шороха. Ни слова.
010
Роковые бои, императорский гнев!
У девчонки в соседнем селеньи
Башмачки от росы потемнели.
Присев,
Я ей вскрыл поцелуем колени.
011
Не часто после тихого заката
Мы тешились любовною игрой.
Вот и опять с дорожного халата
Пыль отряхну
Усталою рукой.
012
Добродетель супругов и предков заветы,
Честь в итоге, а верность в остатке…
Мы с тобою, целуясь,
Забыли про это.
Твоё платье в таком беспорядке!
013
О, как робка! А я на раз-два-три
Так домогаюсь, словно без ума.
Не торопись, вниманьем одари,
Чуть лести, ласк.
И вот — она сама…
014
Девушка-таю с большими гостями.
Как она стонет! Как ходит постель!
Быстрыми трогает ветер губами
ВлажнуюТёмно-багровую щель.
015
По бёдрам вверх горячими губами
Взлетаю я,
Твой стан и грудь лаская.
Чуть трепеща короткими крылами,
Мелькнула ласточка береговая.
016
Служанку взял с невольным сожаленьем.
Глаза потупила… Вся напряглась… Ни звука…
Увы, любовь
Под властным принужденьем
Не долговечнее росы в листе бамбука.
017
Дожидаюсь тебя средь акаций кустов,
И от каждого шороха вздрогну невольно.
А вокруг лепестки белоснежных цветов
Безмятежно летят и летят…
Ну, довольно!
018
День или ночь — я не помню с любимой
Ты чуть живая, и я чуть живой.
Зимнее солнце стоит нелюдимо
Над Фудзиямой,
Холодной горой.
019
Роза твоя в полутьме распускалась,
Алая завязь влажна, глубока…
Счастье
Солёною каплей осталось
На бугорке моего языка.
020
Отблески молний, и воздух тяжёл.
Ласточки кружат во тьме.
Вырос в мгновенье
Нефритовый ствол
В пальцах твоих, о химэ.
021
С улыбкой мужу что-то шепчешь ты
И, прижимаясь, глазками сверкаешь…
Как гибок стан! Как волосы густы!
Зачем краснеть
Невольно заставляешь?
022
На речном берегу ты склонилась ко мне.
Прошептала: «Жара…» Распахнулась, легла.
Отражаясь, мерцают в прозрачной волне
Камышинки… Тела…
Камышинки… Тела…
023
Что ложный стыд и что сомнений тени?
Ты отдаёшься так легко и смело!
Вмиг предо мной упала на колени,
Как птица с ветки,
Платьице слетело.
024
Вплываю в твой грот на багряном челне.
(Случайно мы встретились ночью во мраке).
Молю про себя: не явиться б луне!
А вдруг подо мной в кимоно
Кацураки?!
025
Прислониться горе
Хоть к кому, хоть на миг!
Как источник всего, как начало начал.
Чтобы образ коралла в нефрите возник,
Чтоб в зелёной воде отразился коралл.
026
Бабочек ярких любовные пары
Над морем цветочным летают.
Выгнула тело для сбора нектара
Кума-но,
Красавица-таю.
027
В чашах вино золотится, как прежде,
Яшмовый стол весь едою заставлен.
Гейши танцуют
В прозрачной одежде.
Смотрит луна сквозь неплотные ставни.
028
Она сравнима с хитрою лисой:
Юлит, жеманится — короче, не даёт.
В Асама-храме обрету покой!
Наверно. Может быть.
И если повезёт…
029
О любимой всю ночь до утра вспоминал,
О монахине юной,
Подобной звезде.
Кто теперь с неё жёлтое кэса сорвал?
Чей коралл отразился в зелёной воде?
030
Ко мне ты липла прямо в огороде,
А у реки к тебе я приставал.
Уж рассветает.
Полшестого, вроде.
Пусть отдохнёт натруженный коралл…
031
Снова в Исибэ, провинция Оми.
Ночь. И погода неважная.
Ну-ка, сольёмся
В любовной истоме,
Девушка-дзёро продажная!
032
Трепещут твои бёдра-недотроги,
Ну, как уха-плясунья в Минакати!
Одной рукой
Я раздвигаю ноги,
Другою нервно путаюсь в юкате…
033
Оставив бань обыденное блядство,
Ко мне явилась ты с любовными словами.
Да, я польщен.
Но всё моё богатство —
Обрывок рисовой бумаги «ханагами».
034
В столичном граде Девяти Ворот
Не вижу снов я суетных давно.
Из яшмы изголовье не соврёт —
То девы знают.
Знает и вино.
035
Серебрятся виски, и повыше одна седина.
Ты лукаво меня обнимаешь… Постой!
Молодое не лей — нынче старого время вина.
Абурадзуцу видишь сосуд?
Он пустой!
036
Двигаюсь ритмично, и к головке — голова.
Прядями волос лицо прикрыто.
С губ твоих слетают
Неприличные слова,
Вздрагивают серьги из нефрита.
037
Тонкие пальчики смяли без звука
Старый тростник на столе.
Дрогнули вдруг
Занавески бамбука
В душной полуночной мгле.
038
Там, в рощах нефритовых и золотых,
Любовь, словно дым, испарилась.
И пойманной птицею
В путах стальных
Во сне ты мне трижды явилась.
039
А слеза на лице как печали печать.
Не дождавшись, ты спишь в роковой наготе.
Я тихонько разделся, нырнул — и опять
Отраженье коралла
В зелёной воде.
040
Птицы друг к другу — но ветер постылый.
Рыбы — но их разлучает волна…
О, как чиста и прозрачна у милой
Этих нефритовых губ
Глубина!
041
Твой девственный пояс давно уж ободран.
К чему мы разводим туманные речи?
Рукою случайно наткнулся на бёдра…
Знакомое место,
Приятные встречи!
042
Лисичка, вы меня по-всякому имели!
С обманщицей три года я провел.
Сидзими вычерпал ракушкою до мели.
На что похож
Нефритовый мой ствол?
043
Ты с рисом возилась весь день и полночи,
А после готовила мисо гостям.
С укором к луне поднимаю я очи,
Ласкаю коралл.
К сожалению, сам.
044
На крючках занавески трепещут от ветра.
С тихим плачем ко мне прижимаешься ты
И о скорой разлуке твердишь безответно…
А в саду
Так осенние пахнут цветы!
045
В яшмовой комнате зеркало манит,
Память тревожа открыто.
Поздно!
Зелёные воды в тумане,
Сгорбился ствол из нефрита.
046
О, принцесса в переднике красном!
Две полоски от туши, как брови.
И мой жезл полумесяцем ясным
Поднялся
И стоит наготове.
047
Девушка низко к ручью наклонилась.
Вишни белеют, стрекозы резвятся,
Кружатся ласточки, солнышко скрылось…
Женщина!
Может, пора выпрямляться?
048
Улетела сегодня последняя стая.
Лишь седая ворона — свидетель разлуки.
На кого упадут в темноте
(Я не знаю)
Золотые твои перелётные руки?
049
Сто чаш вина мне сводня заказала!
Сто женщин ждут у моего порога!…
Ты подошла и пояс развязала.
И сладкий всплеск. О, да!
Зачем мне много?
050
Словно облако, ночью причёска твоя;
Словно бархат, горячая кожа.
А ещё ты — вьюнок, хризантема, змея…
Нет! Ты пёрышко
Рядом на ложе.
051
Не брачным выдался короткий наш союз.
За месяц в Эдо ничего не жаль!
И первый поцелуй был острым, как укус,
Шальная страсть
И горькая печаль.
052
Сквозь занавеску вижу: отдыхаешь.
Лежишь свободно — пьяная, нагая.
И жемчуга, смеясь, перебираешь.
Ты у меня
Как кошка дорогая.
053
Сумерки сливаются вкрадчиво, и снова
Их движенья и нежны, и грубы.
Сердце возбуждённое
Выскочить готово,
Ходят бёдра, вздрагивают губы.
054
С террасы храма тихо я сойду.
Повсюду ночь, сморил монахов сон.
А хризантема алая в саду
Никак не хочет
Распустить бутон.
055
Признанье, как облако, было и скрылось.
А помнишь — юна и хмельна,
В горах Кисаяма в меня ты влюбилась
Да так,
Что звенела сосна!
056
Рукой наискосок прикрыла грудь,
Глаза отводишь, щечки заалели…
Ну, не стыдись и покажи! Чуть-чуть!
Ах, «белым днём…»
Да что ты, в самом деле!
057
На острове Цукуси мы когда-то
Недолговечной тешились любовью.
Я вновь один, и лишь твоя юката
Из ночи в ночь
Ложится к изголовью.
058
Торговцу маслом ты дала отставку,
Теперь со мной все ночи напролёт.
Люблю твой взгляд, твой смех, твою осанку…
Немножко денег, Боги!
Ведь уйдёт…
059
Ей только одиннадцать, год без отца.
Недавно цветочки рвала
И вот уж находит мужские сердца,
А если заплатят —
Тела.
060
Какая грудь! Под ней — нарядный пояс,
А стан стройнее ивы у реки!
Я об одном немного беспокоюсь:
Тут побогаче
Ходят пареньки…
061
Скромница, притворщица нынче у Рубоко?
В темноте мне этого не видно!
Ножки раздвигаются
Медленно и робко,
Страсть вскипает бурно и бесстыдно.
062
Дочь императора редкой красы
(Вся в разноцветных одеждах)
В саду.
Свита отстала… Кручу я усы,
Долго стою и никак не уйду.
063
Бедное потное, страстное тело!
Разум тебе не указ, не преграда.
Если гроза, и в ночи загремело,
Стоит ли молнии крикнуть:
«Не надо»?
064
Жёлто-зелёная роща бамбука
Дерзко от нашей одежды пестрит.
Дышит земля
Беспокойно и гулко.
Как завороженный, месяц глядит.
065
Калитка из сплетённых веток
Поёт-поскрипывает снова.
Ты прибежала в лёгких гэта
Ко мне
После дождя ночного.
066
Мост над Сидзими вдали увидал.
Именно там я — смешной, неумелый —
Веточку ивы впервые сломал.
Как я взволнован,
Чудак поседелый!
067
Засмотрелся на служаночку-девчонку:
Грудь открылась и коленочку я вижу…
Что ты вздрогнула и прянула в сторонку?
Даже в мыслях я тебя —
Ах! — не обижу…
068
Белый, лиловый, зелёный надеть —
Разницы мне на чуть-чуть.
Как ни просторна
Небесная Сеть,
Только нельзя ускользнуть!
069
Жажда любви! Я её утолял
Страстно, беспечно, но где
Омут, в котором не виден коралл
В терпкой
Зелёной воде?
070
Подглядывают тихо, чуть дыша,
За нами из божественного храма
Бессонные монахи-сторожа…
Застава Встреч.
Подножие Асама.
071
В винной лавке народу сегодня немного.
Я за ширмой с тобою целуюсь, а ты —
Трясогузка,
Любви обучившая Бога,
Но с Богиней познавшая власть красоты.
072
Когда-то признания в чувствах любовных
Нас быстро сводили с ума.
И вот ты легко принимаешь любого…
Как грустно,
О химэ-сама!
073
Между пленительных ножек
Поросль кудрявая
Вьётся.
Мужа, соседа, прохожих
Даже следа не найдётся…
074
Да! В панцирь черепаховый до срока
И воля превращается, и тело.
Душа твоя — лишь фишка «сугороку»!
Ты рада?
Ты ведь этого хотела?
075
Снимаешь кимоно, а взгляд летает
По сторонам: не смотрит кто-нибудь?!
Я отвернусь. Ты сказочно-простая:
Большие чувства.
Маленькая грудь.
076
Приозёрный камыш клонит ветер сильней,
Небо стало почти грозовое.
Лёгкой бабочкой ты
Оказалась на мне,
Мы колышемся вместе с травою.
077
На узорных балках алые завесы.
На дорогах жизни страшно, как в бою.
Все мы — самураи, пьяницы, повесы!
Кто из нас поверит
В чистоту твою?
078
Вернувшись из столичных залов,
Ты отдаёшься всем подряд!
Хотела стать распутной — стала.
А мир
Ни в чём не виноват.
079
В одежде ль, нагая —
Ты, словно звезда на снегу:
Глазами ласкаю,
Руками
Достать не могу!
080
Со сбитой причёской идёшь от другого домой.
Завидев меня, ты лицо прикрываешь в испуге.
Я тихо вздохнул, без труда разглядев под луной
Осеннюю внешность
Моей постаревшей подруги…
081
Запах одежд из китайского шёлка,
Словно курильниц дурманящий дым.
Кто отзовётся
И купит за сколько
Право дышать ароматом твоим?
082
О да, твои колени горячи,
Румяны щечки, а глаза, как угли!
Но в целом ты
(За честность не взыщи) —
Снежок с улыбкой. Даром что и смуглый.
083
Ты ругаешься, плачешь, смеёшься,
А красива всегда!
Даже пьяной, когда отдаёшься
Гостю.
Даже тогда.
084
Твой возраст моя страсть перечеркнула.
Теперь в душе моей лишь стыд и страх.
Ты со слезами на щеках заснула,
С улыбкой
На искусанных губах…
085
«Никто в посёлке не знаком с тобою.
Они судачат, милый, то да сё…»
«Я — шум дождя и ветра, и прибоя
У ног твоих, химэ.
И это всё».
086
Будь что будет! Ни чувством
Оправдаться не выйдет, ни честью.
Меж стыдом и распутством
Всё равно,
Что меж жизнью и смертью.
087
Две девчонки из Эдо на ложе,
Опьянев, задремали в саду.
Так чего же я медлю? Быть может,
После сна
Приглашения жду?
088
Наслаждаюсь я жизнью бездумною —
Горы, вина и девы манят.
А мучения мира безумного
Далеки,
Далеки от меня.
089
Постель, словно лодка, плывёт и плывёт.
Сон или хмель проник?
Скрипнет уключина,
Утка нырнёт,
Чуть шелестит тростник…
090
Меняются деревья и кусты,
Дорога в город тоже изменилась.
И про себя перебираешь ты,
Что быть могло —
Но всё же не случилось.
091
Чайки над рябью залива летают,
Лодки лежат, отдыхая.
Море
В объятиях город качает,
Словно перо попугая.
092
Любовь ты знаешь
Лучше жизни —
Легко, на ощупь, безотчётно.
Что ж! На руке моей повисни
И вдохновенно ври о чём-то…
093
Скрываешь возраст ночью, утром
И днём — увы, не без причин.
Всё толще слой румян и пудры,
Но всё скучнее
Взор мужчин.
094
Чёрная ночь, и плакучие ивы.
Всюду туманы, туманы…
Вот и пора
Уходить молчаливо
В новые звёздные страны.
095
Надоело скучать
Под сиянием лунного шара.
Может, девственниц взять?
Иль красавиц купить
В Ёсивара?
096
Нет, больно не будет. Поверь и не бойся.
(Коралл мой давно, как весло).
Прошу, не упрямься! Разденься… раскройся…
О, Боги!
Уже рассвело!
097
Город шумной толпы, город чистых циновок,
Город каменных плит, площадей.
Только к вечеру снял двух красивых плутовок…
Лисы?! Что ж,
Не страшнее людей.
098
Распутству найти оправданье несложно.
Три фразы коротенькой повести:
Безлунные ночи, холодное ложе,
Страна без закона
И совести.
099
Изголовье из рук, отдыхавших на шёлковой ткани.
Взгляд прицел потерял, от житейской устав суеты.
Что же дальше? Не знаю.
Все дни мои, словно в тумане.
Вот и время настало срывать равнодушно цветы.
***
100
В двенадцать ты тех зазывала,
Кто платит за женщин немало.
Ах, окиягарикобоси!
Не хочешь ли с неба»Хоси»?
***
Комментарии:
002
Cиммати — веселый средневековый квартал в центре Осака. Расположенные здесь публичные дома были окружены стенами. Бедные семьи продавали туда дочерей, по обычаю, сроком на пять лет. Девушки, однако, часто оставались там дольше, потому что хозяева начисляли на них всевозможные долги.
004
Вэнь Дея хаги в полный цвет и вид… — цитата из стихотворения китайского поэта Вэнь Дея (179 — 157 гг. до н. э.)
Хаги — одно из семи знаменитых растений, олицетворяют образ осени.
Юката — облегченный вариант кимоно.
005
Нодзаки — селенье Нодзаки (ныне город) находится в префектуре Осака, где в горном храме Нодзаки-Каннон есть статуя богини с одиннадцатью ликами.
Новая лодка (синдзо) — молодая девушка или жена, а в веселом квартале — девушка, которая только что была ученицей-кабуро, а теперь приучается к самому ремеслу под надзором старшей гейши.
006
Симэнава — священный пояс (соломенная веревка ритуального значения), используется во время первой брачной ночи.
014
Девушка-таю — в веселых домах девушкам присваивались ранги, соответственно взималась и плата. Красавица первого ранга (таю) принимала только очень богатых гостей.
020
Нефритовый ствол — древнейший даосский символ мужского начала.
Химэ — принцесса.
024
Кацураки — Бог горы Кацураки был так безобразен, что появлялся только по ночам.
025
Чтоб в зелёной воде отразился коралл… — сквозной образ Рубоко, имеет иносказательный смысл. Он звучит постоянным рефреном в его творчестве и достаточно откровенен даже для его системы образов.
028
Она сравнима с хитрою лисой… — по японским поверьям, лисица и барсучиха (тануки) могут принимать образ прекрасных женщин.
В Асама-храме… — у подножия горы Асама находился известный синтоистский храм, где давали обет безбрачия.
029
Кэса — часть монашеского одеяния желтого цвета с черными крапинками. Надевается на одно плечо, как перевязь.
031
Исибэ — станция Исибэ находилась между станциями Кусацу и Минакути в провинции Оми.
Дзёро — продажная девушка. Название «дзёро» не носило презрительного оттенка.
032
Как уха-плясунья в Минакати… — «Минакути» (при произношении звук «у» редуцируется, практически исчезая) буквально означает «врата воды». Станция Минакути славилась «ухой-плясуньей» из гольцов, которых разводят и до сих пор на залитых водой рисовых полях.
033
Оставив бань… — банщицы составляли низший разряд продажных женщин.
Ханагами — носовой платок. Он же туалетная бумага.
034
В столичном граде Девяти Ворот… — сначала этими словами называли столичный императорский дворец, построенный по образцу китайского и имевший девять ворот. Позже так стала называться столица вообще («девятивратная»).
035
Абурадзуцу видишь сосуд?.. — сосуд для растительного масла из ствола бамбука. Абурадзуцу — распространенный эротический символ, связанный с климаксом.
038
Там, в рощах нефритовых и золотых… — точная цитата из стихотворения Ли Бо «Без названия» (перевод А. Гитовича).
040
Нефритовых губ глубина — древнедаосский символ женского начала.
042
Сидзими вычерпал ракушкою до мели… — Сидзими — небольшая речка между кварталами любви Сонэдзаки и Додзима. В переводе означает «маленькая ракушка». Отсюда игра смыслов, основанная на пословице: «Ракушкой моря не вычерпать». Поэт намекает, что вычерпал этой ракушкой море любви до дна.
043
Мисо — особый суп, который пьют из чашек. Национальное японское блюдо.
046
Две полоски от туши, как брови… — брови обычно выбривались. Вместо них замужние женщины высоко на лбу тушью наносили две полоски.
051
Эдо — старинное название Токио.
052
Как кошка дорогая — кошки в ту древнюю пору были в Японии необычайно редки и очень ценились. Их ввозили с материка. Недаром Сей-Сёнагон пишет: «Госпожа кошка…»
055
Так, что звенела сосна! — паломники, шедшие в святилище Исэ, вешали на священную сосну монеты в качестве приношения.
057
На острове Цукуси… — древнее название острова Кюсю или его восточной части. На Цукуси бежали изгнанные из столицы.
060
Под ней нарядный пояс… — девушки из веселого квартала обычно носили нарядные пояса, которые указывали на род их занятий.
065
Гэта — деревянные сандалии на босу ногу.
068
Небесная Сеть — в «Дао дэ цзин» есть изречение: «Небесная Сеть широка, редки ее сплетения, но никто из нее не ускользнет». Оно стало японской пословицей, но здесь поэт явно переосмысливает ее, дерзко сравнивая себя с Небом.
071
Трясогузка, любви обучившая Бога… — согласно японским мифам, трясогузка научила любви бога Идзанзанаги и богиню Идзанами — божества синтоистской религии. Поэт явно намекает на бисексуальность возлюбленной.
072
Химэ-сама — старинный титул девушек из знатной семьи. «Сама» — высшее уважительное обращение в Японии.
074
«Сугороку» — игра китайского происхождения, в ней выбрасывают фишки с очками из особого футляра. Цель игры — вторгнуться в лагерь противника на игровой доске. Поэтический намек Рубоко очевиден.
095
Ёсивара — веселый квартал в Эдо.
100
Окиягарикобоси — игрушка типа ваньки-встаньки, изображающая Бога Счастья. Второе значение: служанка, зазывающая на перекрестке в веселые дома.
Не хочешь ли с неба «хоси»? — непереводимая игра слов: «хоси» — «хотеть» и «хоси» — «звезда». В первом случае звук «и» является долгим («хоси_и»).
Примечание
Тексты Рубоко Шо в изложении Питера Энгра —
Виктора Пеленянгэ
001
Все тихо
Только крики сторожей
Стук колотушек, сладостные вздохи
Порою нарушают тишину
Гостиницы
002
Кто дал тебе имя
Малышка из квартала Симмати?
Зачем так искусно
Губами ласкаешь коралл?
О бездна блаженства!
003
Ты отбросила полог
И ветренной ночью
Залучила к себе ночевать
И тогда на рукав мой с
Небесной реки
Луна опустилась тихонько
004
О пара ночных мотыльков
В любовной истоме
Хаги в полном цвету
Вместе с одеждой
Ты сбросила стыд
005
Новая лодка плывет
Качаясь в сторону Нодзаки
Прохладный ветер дует вдоль реки
Влажная весна — говорит поцелуй
Влажной весною умру
006
Развязывает пояс
Снимает длинный шнур
Еще хранящий тонкий аромат
Вот зыбкий мост
Между двумя мирами
007
Отбросив кимоно
Уселась ты в ладью
От берега шестом я оттолкнулся
Уплыл к далеким
Островам Пяти Озер
008
Рассыпалось ожерелье
Слиняли кармин и сурьма
В укусах твой рот
А пышная некогда грудь
В царапинах от ногтей
009
Ты вскрикнула
Найдя рукою жезл
И снова тишина
Глубокая
Ни звука
010
Кто развязал роковые бои
Кто разбудил императорский гнев
Целую колени девчонки
От росы потемнели ее
Шелковые башмачки
011
Увы, не часто
Мы предавались
Безумным ласкам
С платья дорожного
Пыль отряхну
012
Мы слишком далеко
Зашли в поцелуях
Наряд твой расстегнут
О как непрочны
Супружеские узы
013
Она нежна
Не рань ее души
Поспешностью не принуждай к слиянью
Попробуй лаской
Милой угодить
014
Волнуется красавица-таю
Сумею ли ранг оплатить?
Не оттого ли удваивает стоны
Ветер ласкает губами
Темно-алую щель
015
Снова по бедрам
Взбегаю губами
Стан твой лаская
В трепете быстрых крыл
Ласточка промелькнет
016
Привлек несчастную
К себе вплотную
Увы, любовь служанки —
Недолговечная росинка
На острие листика бамбука
017
Среди акаций
Дожидался тебя
Вздрагивал при шорохе каждом
Падают вновь лепестки
Белых цветов
018
Вчера пополудни
Испили мы чашу блаженства
Зимнее солнце
Стоит одиноко
Над Фудзи
019
Влажная роза
Опять распустилась
В тумане
Счастье осталось
На кончике языка
020
Багровое небо
Набухло весенней грозой
Ласточки сделали круг
Так тяжелеет нефритовый ствол
В пальцах любимой
021
Ты что-то шепчешь
На ухо супругу
И нежно прижимаешься к нему
Зачем меня
Краснеть ты заставляешь?
022
Весенним днем
На берегу покатом
Нашли друг друга в камышах
Мерцающим веером
Тела отражались в воде
023
Ты отдаешь себя
Без колебанья
Стремглав ложишься
Как птица с ветки
Слетело платье
024
Нынче вплываю в тебя
На утлом челне
Не спеши расспеяться
Под кимоно
Кацураки
025
Ищет гора
К кому хоть на миг
Прислониться
Чтобы коралл отразился
В зеленой воде
026
Бабочки
Словно живые цветы
Порхают над морем цветов
Выгнула тело для сбора росы
Красавица Кума-но
027
В чашах золотилось вино
Столы из яшмы ломились от яств
Девы танцуют
В прозрачной парче
Как лунный дробящийся свет
028
Противится
Желаниям моим
О подлая лисица!
Видно и мне предстоит
Взойти на вершину Асама
029
Всю ночь до рассвета
Вспоминал о тебе, любимая
Кто сорвал с тебя кэса
Чей отразился коралл
В зелёной воде?
030
За рощею бамбука
Ты вновь приставала ко мне
Забрезжил рассвет
Вспоминать напрасно, где и когда
Впервые вздрогнул коралл
031
Как сладко
Любви предаваться
На станции Исибэ в Оми
Забудь о деньгах
Девушка-дзёро
032
Трепещут бёдра
Как уха-плясунья в Минакути
Одной рукой я ноги раздвигаю
Другой пытаюсь
Расстегнуть наряд
033
Оставив бани
Южного предместья
Со мною решила ты поселиться
Но все мое богатство
Обрывок рисовой бумаги
034
Пусть одинокое
Расскажет изголовье
Что снов я суетных не вижу
В Девятивратном граде
Девы знают обо мне
035
Виски серебрятся
Ты с улыбкой меня обнимаешь
Молодые вина горчат
Лишь старое вино
Достойно Абурадзуцу
036
Ты шепчешь
Сладкие слова
Любовным движениям в лад
Небрежно откинуты пряди со лба
Жемчужные серьги дрожат
037
Тонкими пальцами
Переломил
Прошлогодний тростник
Дрогнул бамбук занавески
В полуночной мгле
038
Там в рощах
Нефритовых и золотых
Любовь превратилась в дым
Ты в сетях птицелова
Мне трижды являлась во сне
039
Думал — печаль
Оказалось — слеза
Окунулся — узнал
Отраженье коралла
В зелёной воде
040
Птицам
Встречи не суждены
Ничто не сравнится с тобой
Чиста и прозрачна
Нефритовых губ глубина
041
Девственный пояс
Другим был когда-то развязан
Туманно сплетаем в саду голоса
Только рука без труда найдет
Место радостных встреч
042
Да, я три года
Давал себя обманывать лисице
На что похож нефритовый мой ствол?
О ужас! Темна Сидзими
Ракушек река
043
Ты рис обдирала
Весь день допоздна
Никак не ложилась спать
К ясной луне подымаю взор
Лаская усталый коралл
044
На крючках из нефрита
Занавески от ветра дрожат
Ты ко мне прижимаясь
Твердишь о грядущей разлуке
Как осенние пахнут цветы!
045
В яшмовой комнате
Зеркало чудится мне
О призраки-воспоминанья!
Озеро в дымке
Поник нефритовый ствол
046
Изнемогающая
В красном переднике
Размазываешь брови по лицу
Взойдет ли словно юный месяц
Нетерпеливый жезл?
047
К Персиковому ручью
Девушкой ты наклонилась
Ласточки в небе парят
Горные вишни цветут
Как распрямиться лозе?
048
Улетела
Последняя стая
Ворон сидит одиноко
На кого опустились в дороге
Твои перелётные руки?
049
Сто чарок
Жажду утолят едва ли
Сто женщин для мужчины не предел
Пояс развязался
Всплеск
050
В руках
Словно облачко
Ночью прическа твоя
Ты легче пушинки
На ложе
051
Забыть не могу
Как любили мы в Эдо
И первый твой поцелуй
Но чем упоительнее страсть
Тем острее печаль
052
Ты пьяна
Возлежишь на ложе
Жемчуг на груди перебираешь
Не мыслишь дня без удовольствий
Тело твое словно кошка
053
Трепещут бедра
Вздрагивает стан
Сумерки вкрадчиво
Входят друг в друга
Сердце вот-вот разорвется
054
Пустынно вокруг
Монахи давно уже спят
Всем телом чувствую ночь
Но отчего хризантемы
Еще не раскрылись в саду?
055
Облачком станет признанье
В горах Кисаяма
Помнишь, в заливе Мицу
С тобой любви предавались
Так, что звенела сосна
056
Двумя руками
Ты прикрыла груди
И отвела в смущении глаза
Легко ли днем
Перебороть стыдливость?
057
Когда-то меня возлюбила
Служанка с острова Цукуси
С тех пор как остался один
Изголовьем мне служит
Одежды ее рукава
058
Ты предпочла меня
Торговцу маслом
Да вот надолго ли?
Где денег взять
Ума не приложу
059
Она еще так молода
Девчонкой одиннадцати лет
Рвала цветы у ворот
Мужским желаньям
Потакает вновь
060
Твой тонкий стан
Стройнее юной ивы
Нарядный пояс повязан высоко
Без ложного стыда
Заигрываю на глазах у всех
061
Тихая поступь
Распаляет в душе нетерпенье
Смешные уловки
Мне ли не знать
Как разгорается страсть
062
Дочь императора со свитой
У южной стены во дворцовом саду
Нижняя юбка из желтого шелка
Верхняя цвета зеленой травы
Долго стою, подкручивая усы
063
Над телом своим
Теряешь последнюю власть
Обуздать ли грозу
Если молнию
Хочет метнуть?
064
Роща бамбука
Пестрит от ненужных одежд
Вздыхает земля от любви
Высоко над деревьями
Ранний месяц висит
065
В легких сандалиях
Ты прибежала ко мне
После ночного дождя
Калитка из веток
Протяжно скрипит и скрипит
066
Похоже, вдали
Встает мост над Сидзими
Вновь я волнуюсь
Именно здесь
Ветку ивы впервые сломал
067
Неслышно входит
Девочка-служанка
И в мыслях не хотел
Тебя обидеть
Малышка Ё
068
Белая накидка
Поверх лилового платья
Словно плолг обители
Ста Наслаждений
Небесная Сеть широка
Да только нельзя ускользнуть!
069
Где источник
В котором бы удалось
Утолить жажду
Не отразившись кораллом
В зелёной воде
070
Монахи на вершине Асама
Подсматривали за нами
Не смыкают глаз
Над Заставой Встреч
Бессонные сторожа
071
За занавеской
У входа в лавку
Позволила себя поцеловать
Маленькая трясогузка
Любви обучившая богов
072
Ты помнишь
Как в первый раз
Словами любви обменялись
Сколько прохожих из Тамба с тех пор
У тебя побывало, о-химэсама!
073
Буйные заросли
Цветущей аралии
Прячешь в межножье
Что господина что путника
И следа не отыщешь
074
Черепаховым гребнем
С годами становится тело
Душа твоя
Лишь фишка сугороку
О подлая забава!
075
С улыбкой
Развязала кимоно
Но просишь отвернуться
Большие чувства
Маленькая грудь
076
С камышей прибрежных
Ветер все сильнее
Порхающей бабочкой
Ты оседлала меня
Колышемся в тайной бухте
077
На балках узорных
Завесы алеют трепещут
Думы терзают меня
Но кто в этом мире ужасном
Поверит в твою чистоту
078
Вернувшись из столицы
Вольна в своих поступках
По чьей вине ты стала
Столь распутна
Ведь мир
Тут ни при чем
079
Глазами ласкаю
Руками достать не могу
Сколько о сколько
Любви в ней таится
Попробуй такую возьми
080
Какой же осенний вид
У моей постаревшей любви
Ах, лучше бы нам не встречаться
Со сбитой прической
Идешь от другого домой
081
Платье благоухает
Добротный китайский шелк
Но кто скажите мне
Придет сегодня
Дышать ароматом твоим
082
Льдышка с улыбкой
Такая как есть
Святилище вздохов
Бархат коленей твоих
Вмиг настигает рука
083
До чего же они красивы
Эти дамы на склоне
В лиловых накидках
Даже когда отдаются
Даже тогда
084
Всего одиннадцать лет
Возлюбленной пылкой моей
Она заснула под небом
В слезах в слезах
С полуоткрытым ртом
085
Никто меня не знает
Здесь я просто
Как шум дождя
Прибоя или ветра
У ног твоих
086
Будь что будет
Когда-то
Некому будет встречать
Не дрожит поцелуй на устах
Находясь меж стыдом и распутством
Между жизнью и смертью
087
Две девицы из Эдо
На узком ложе
Опьянев улеглись и спят
Только чего я жду
Набросив на плечи халат
088
Природой наслаждаюсь
В праздности жизнь провожу
Проходят дни за днями
А горести жуткого мира
Так далеки от меня
089
Постель словно лодка
Плывёт и плывёт
Слышу всплески весла
Селезень спящий затрепетал
Чуть шелестит тростник
090
Меняются деревья и кусты
Проходят времена
Перебираю то
Что быть могло
И — не случилось
091
Чайки и рябь залива
Лодки как изумруды
Уснули на правом боку
Качается в море город
Как перышко попугая
092
Потому что любовь
Ты знаешь лучше
Чем жизнь и смерть
Повиснув на руке
Ты врешь о чем-то
093
О как скрываешь ты
Печальный возраст
Но с каждым годом
Все толще слой румян
Все строже взор мужчин
094
Звезды Ночь
Плакучие ивы
О дай мне взглянуть
Мертвым взором
На звёздные страны
095
То ли девственниц ждать
То ль красавиц купить в Ёсивара
Всходит месяц в саду
Облака острым краем раздвинув
Что мне сулит судьба
096
Так ярко алеет рот
Прохладой веет ночь
Пока повторял я
Разденься
Разденься
Рассвет небосклон озарил
097
Город шумной толпы
Город чистых циновок
Город каменных плит
Шептал я тебе признанье
Никто его не расслышал
098
В конце концов
Всегда найду оправданье
Безлунной ночью
В постели холодной
В стране безымянной
099
Изголовье из рук
Что лежали на шёлковой ткани
Вот и время пришло
Срывать равнодушно цветы
Что же дальше
Не знаю
100
В четырнадцать лет
Зазывала гостей
Кто в Эдо не знает тебя
Ах, Окиягарикобоси!
Звезду с неба не хочешь?