Сергей Яшин
О граде сером и вестниках легкокрылых
1
Град Серых Башен прозябал во скуке. Тучи тяжкие нависли над ним. Свинцовые. Закрывали они Солнце. Зябко было в сем Граде. Безнадежность правила. Градоначальник, коего никто не видел, ткал паутину власти своей. Жизнь, пауком-вампиром, высасывал. Сыщики его, ищейками желтоглазыми, смуту вынюхивали. Да, и смуты никакой не было. Так, для порядка вынюхивали.
Горожане с участью своей смирились. Пыльную пелену будней влачили. Уныние труда и каморок своих только и ведали. Не мечтали. Сны не видели. Похитили сны у них. Запретили.
Детей своих, без Любви зачатых, к мэтрам маститым водили. Чахли дети, цветами умирающие, чернилами перепачканные, знаниями ненужными, будто каторжане нагруженные.
Каждое воскресенье горожане вцерковь ходили. Там им о грехе талдычили попы косматые, толстые, в тусклее злато облаченные. О грехе только… О Боге же молчали… О спасении помалкивали… Об усладах райских ни словом не упоминали.
Вы, люди, — говорили они. Из праха возникли, прахом рассыплетесь.
2
В Башне же самой высокой Девы Златокудрые томились. Единственные, сны видящие. Единственные, мечтающие. Ищейки градоначальника знали о них, но не трогали. Не боялись. Ибо говорили, мертвы они. Какой спрос с покойниц.
Слухи ходили, дочерьми алхимика были сии Златокудрые. Будто в двенадцати ретортах зачал их. В час Звезды Зеленой, под пение саламандр огненных. Будто кровью горлиц закланных отпаивал. Будто сам, Львом Алым обратившись, Град сей покинул. Многое сказывали.
В сумерки вглядывались Златокудрые. К окнам приникнув, Нечто видели. И день, и час явления нашего ведали.
Сновидениями ли их сотканные, заклинаниями ли вызванные, или просто в страсти внезапно пробудившейся, зачатые, явились мы. Нежданные.
Возликовали Златокудрые. Факелы затеплили. Песни Глубин неведомых воспели.
Женихи пришли, возликуйте!
3
Радовать пришли мы и любить. Страха не ведающие. Любовь свою даром расточающие. Вином крови своей Смерть опоившие. Задремала она. Уронила со стуком костяным череп на стол дубовый. Косой только и звякнула. Спи сестра, доколе празднуем.
Сперва сны человеческие выпустили. Вырвались сны на свободу. Красивые и страшные. Кровавые и сладострастные. Носились по ночным улицам. Озорничали.
Затем зверей всяческих из душных клетей изволили. Пантер грациозных и львов гривой пылающих. Тигров крадущихся и пардусов царственных. Ни ежей не забыли, с глазенками смышлеными. Ни змей яд таящих. Говорят, на улицах даже единорогов видели.
Покиньте каморки свои и труды свои бросьте, – так людям сказали мы. Не только прах вы. За спинами вашими крылья легкие. Вспомните о них. Вспомните… Раскиньте крылья свои. Играйте и веселитесь с нами. Летайте… В круговерть веселия скликаем вас. Будьте невесомыми. Да никакая тяжесть не довлеет на вас. Господь наш танцующий, не Бог тяжести!
Не все поняли. Испугались. Ставни захлопнули.
Мы же прах с крыльев своих отрясли. Пусту месту сему быть, — молвили.
Град сей на рассвете покинули. С Невестами Златокудрыми, да теми, кто крылья обрели легкие. Путями Льва Алого Град покинули.
4
Зачах Град. Вымер почти. Дети на мэтров скучных охотились. Повыбили их совсем. Родителей своих не слушались. Ищейки градоначальника, хвосты, поджав, разбежались. Градоначальник, говорят, на паутине повесился. Попы же всех анафемствовали. Все больше жирели.
Взмолились горожане к нам, легкокрылым. Вернуться просили. Тщетно. Не вымаливают Дар, но принимают.
Только рисунки нескромные на Башня Серых напоминали о присутствии нашем. И о возможности многими упущенной.
5
Мы изукрасим Город Серый
Нескромной графикой Любви.
Все, что захочется, твори! –
Провозгласим, как Символ Веры.
От ласки девственной Зори
Проснутся древние химеры.
Мы изукрасим Город Серый
Нескромной графикой Любви.
Мы жаждем только высшей меры.
Унынье, в пламени сгори!
Вино кипит у нас в Крови.
В час наступленья нашей Эры
Мы изукрасим Город Серый.