Сергей Яшин
Орден мёда
Пчёлы смерти
Натэлле Сперанской
Золотые пчёлы Смерти
Копят в ульях терпкий мёд.
Чтоб из этой круговерти
Обеспечить переход.
Пчёлы… Жала… Танец Смерти…
Лабиринты этих сот,
Как магические сети.
Их вовеки не сочтёт
Ни один мудрец на свете.
Смерть таится в клети сот.
Мы смакуем словно дети
Алхимический сей мед.
Услаждают капли эти
Рты зияющих пустот.
Жала… Пчёлы… Мёд и дети.
Запретное созвездие
Под запретным созвездием Левой Руки,
Мы сейчас приступаем к Царской Работе.
Чтобы демоны взмыли в роскошном полёте,
Чтобы ангелы тяжесть покорно влекли.
Мы на мраморе след оставляем Руки.
Вы, профаны, опять никогда не поймёте,
Куда мы направляем теченье Реки.
И как молодость вновь обрели старики,
Что сжигают гортань в неземной позолоте.
Фолианты, листая, никогда не поймёте.
Расточаем мы снова из Левой Руки,
Вновь сокровища те, что вы не найдёте.
Только дряблые спины покорно согнёте,
Мы же будем от вас, как всегда, далеки.
Под запретным созвездием Левой Руки.
Танец белокурой бестии
Кате Ганеши
Белокурая Бестия кружится в танце,
Убивая Богов обнажённостью злой.
Только небо, сейчас, над её головой,
Только звёзд умирающих протуберанцы.
Сколько Ужаса в этом предгибельном танце.
Ей никто не отважится вымолвить: стой…
Ведь она никому не оставила шанса.
Попирает безжалостно мiр декаданса,
Белокурая Бестия лёгкой стопой.
И мертвы, кто отважились, вымолвить: стой.
Вот танцует Богиня смертельного транса.
Это EndkampfEё. Завершающий бой.
Просияв в первозданность своей Пустотой,
Разлетается мiр, как осколки фаянса.
Нагота и Жестокость… Пульсация транса.
Памяти Герольда
Мигелю Серрано
Довлеет бремя гравитации;
Особенно, в конце времён.
Мiр погрузив в галлюцинации,
Вновь Демиург навеет сон.
О тяжком плене гравитации.
Но есть нетварный Бастион,
Что за пределом имитации.
И есть резервный батальон,
Что шёл путём инициации.
В несотворенный Бастион.
Вот дон Мигель на коронации,
Того, кто Аватарой наречён.
Он знак подъемлет трансмутации,
Что мiр творенья обречён.
A– Mor… И тайна коронации.
Чёрный снег
Пришла Зима и выпал Чёрный Снег.
Следы господ видны на снеге чётко.
Всё та же стать и лёгкая походка;
Скорей полёт, чем неуместный бег.
Зима. Сугробы. Чёрный Снег.
Для следопытов лучшая находка,
Им распознать грядущий век.
Чтоб свой удел воспринял человек,
Как надобно. Безропотно и кротко.
Для них следы – последняя находка.
Покровом траурным ложится Снег.
Кого-то душит ранняя чахотка.
Верёвкой бредит чья – то глотка;
Здесь не спасает древний оберег.
Следы Господ. Зима. И Чёрный Снег.
Рябиновое причастие
Рябины помню горький вкус,
Упавших в снег багряных гроздей.
Касаясь ягод, точно уст,
Я причащался ночью поздней.
Горчили ягоды на вкус.
Средь наступающих безплодий,
Сие Причастье – не искус.
Как будто вопреки природе,
Жив только был рябины куст.
Среди пустыни и безплодий.
Вступая в Орденский Союз,
Покинул я предел пародий.
Я вновь рябиной причащусь,
Среди заснеженных угодий.
Зима… Рябины… Наш Союз…