Сергей Яшин
Перчатки
Кружева Ваших черных перчаток неизменно вызывали во мне ассоциации с какой-то неизлечимой травмой или болезнью рук. Мне чудились шоколадные пальцы негритянки, пораженные лепрой, или изысканные ладони блондинистой арийки, сожженные до черноты электрическим разрядом.
Их тонкие паутинки навевали сны об орнаментах давно исчезнувших цивилизаций. Страшные магические знаки угадывались в причудливом сплетении. Нечто сладострастное и жестокое проступало в них. Верно алтари самых чудовищных культов украшали подобные узоры.
Предаваясь любви, я просил Вас оставаться только в сих черных, доходящих до локтей, перчатках. Их прикосновение пронизывало мое тело, уводя куда-то в глубину, до основания погребенной под спудом чувственности.
За гранью оргазма я возносился в черные сады своего извращенного Эдема. Там, только там распускались диковинные цветы, в причудливой архитектонике которых я угадывал все то же отравленное кружево.
Аромат Ваших перчаток сводил меня с ума. Вы пропитывали их самыми дешевыми духами, кои используют последние ливерпульские шлюхи. Я же должен был испить изрядное количество самого отвратительного рома, дабы мое семя прибавило к ним терпкий запашок матросской блевотины.
Я изливал изобилие моих мужских щедрот только на Ваши, облаченные кружевом, руки, никогда не проникая в Вас как в женщину. Все отверстия Вашего тела мнились мне вратами в мiры профанического падения. Перчатки же сулили священнодействие. Возможно, Вы были девственницей, запечатанной подобно секретной депеше.
Потом Вы исчезли. Быть может, умерли. Быть может, Вас никогда и не было. От Вас остались только перчатки, напоминающие сброшенную кожу экзотических змей. Тогда я стал носить их в знак траура по своей Исчезнувшей, Умершей, Никогда-Не-Бывшей.
После Вас у меня было много женщин. Однако непременным условием наших услад должны были быть Ваши перчатки, кои оказались мне как раз, в виду их эластичности и почти женской утонченности моих рук.
Облекаясь в похотливый траур, я тщательно исследовал каждый изгиб, каждую деталь, каждый грот податливой плоти моих избранниц. Случалось, я совершал сие насильственно, среди роз, ранящих своими предательскими шипами; в ночных переулках, суливших непреднамеренное убийство; в пропахших едкой мочой подъездах.
То ли адепт сакральной гинекологии. То ли гинеколог, погрузившейся в гностическую вагинальность. Прошу учесть, взыскательного читателя, что в ходе сих экспериментов, мой всегда напряженный мускул ни разу не разрядился жемчужным гейзером. Зато перчатки все больше пропитывались любовными соками безчисленных самок.
Когда меня не станет… Наркотический передоз или нож сутенера оборвет канву моей жизни… Я завещаю, положить меня в гроб, абсолютно обнаженным, схоронив на мне из одежд только кружево перчаток.
Чаю, что Тот, Кто сторожит врата Вечности, узнает меня по сему необычайному, но весьма отличительному знаку и незамедлительно пропустит в Сад, в коем цветы, так схожи с траурным узором, а с их лепестков стекает аромат магической похоти.