Мистерии «Аквариума»

Frater Aton

Свет мой для слепцов черный;

зрячие же увидят синеву и злато.

А.Кроули «Книга Закона»

Те, кто рисуют, рисуют нас красным на сером,

Цвета, как цвета, но я говорю о другом.

Если бы я умел это, то я нарисовал бы Тебя

Там, где зеленые деревья и ЗОЛОТО НА ГОЛУБОМ.

Б.Гребенщиков «Золото на голубом»

Предисловие

Первый вариант этой статьи был написан несколько лет назад и фактически сразу достиг цели, вызвав весьма бурную реакцию. Для меня нет лучшего доказательства моей правоты, чем ненависть посредственностей. Причина той бури, которую подняла моя первая статья, до сих пор осталась для меня секретом – все попытки повторить нечто подобное в других областях неизбежно терпели провал и наталкивались в лучшем случае на сонную реакцию недовольства.

Однако, как бы то не было, практически сразу после написания первой статьи мне стало ясно, что она далеко не полна. Тема была раскрыта в лучшем случае процентов на пять и явно нуждалась в серьезной доработке. В то время как мои противники были способны только бессильно брызгать слюной от ненависти (что только подтверждало правильность направления), сам я видел, что тема должна быть развита. И, несмотря на это, долгое время я не мог к ней вернуться.

Толчком к написанию «второй редакции» стало прочтение весьма неоднозначной статьи Екатерины Дайс «Борис и Майк – поиски Софии». С одной стороны, автор исследования метко обращает внимание на некоторые тонкости символизма творчества Бориса Гребенщикова – тонкости весьма неожиданные. Однако общая интонация исследователя звучит порой чуть ли не как разоблачение, что показывает явно негативное отношение автора к оккультизму, который определен как «малая традиция». Наметив верное направление, автор данного исследования, к сожалению, не отслеживает существенные нюансы, что, в общем, понятно – каждый конкретный вектор оккультизма можно понять только изнутри.

В этом отношении я надеюсь, что эта работа поможет постижению текстов БГ тем, кому это действительно нужно, ведь понятый хоть в какой-то степени БГ – ключ от дверей гнозиса. Ну а что до обезьян, предпочитающих «быть, как все» – пусть их ненависть будет еще одним подтверждением моей правоты.

Прежде чем приступать к исследованию, следует сформулировать несколько тезисов, обоснование которых и является целью написания этой работы.

Тезис первый – «БГ является не простым поэтом, а посвященным и даже Магом, которому с самого начала было доступно оккультное знание». Знание, о котором мы говорим, вовсе не обязательно должно быть осознанным – в те времена, когда начинал писать БГ (1978 год), он едва ли мог читать тексты Алистера Кроули, Густава Майринка или Карла Юнга. Речь идет о совершенно особом интуитивном знании, которым наделен человек высшей касты.

Тезис второй – «Главной идеей «малой традиции» является идея трансформации индивидуального сознания на эволюционный уровень, превосходящий человеческий. Трансформация происходит как через духовную практику (БГ имеет посвящение в одной из самых таинственных тибетских школ «нигмапа», наиболее близкой к исконно шаманской линии Тибета), так и через восприятие символов, которые адепт пропускает через себя. Поэтому творчество адепта «малой традиции» – это не столько эстетический, сколько теургический процесс. В этом смысле противоречия между различными символами разных традиций, которое часто сбивают с толку поклонников БГ, легко устраняются – являясь гностическим магом, БГ родом из духовной Александрии – «города, где встречается восток с западом». Обращение к различным религиозным системам выдает в БГ посвященного в универсальный эзотеризм, позволяющий ему вычленить единый корень всех традиций – трансформацию.

Тезис третий – «В настоящий момент, наиболее полным выразителем малой традиции является традиция Телемы Алистера Кроули. Даже не подозревая о том, БГ воспроизводит многие важные для телемита символы и является частью «течения 93». Исследование Екатерины Дайс натолкнуло меня на мысль о близости Гребенщикова именно к телемитскому символизму, найдя в его творчестве образы запретной сексуальной магии. Мы развиваем эти тезисы, естественно, относясь к этому совершенно по-другому.

Читая эту работу, необходимо понимать, что, в отличие от большинства исследователей, мы не пытаемся дать символам БГ окончательное истолкование. Символ всегда больше, чем он есть на самом деле, и только глупец может полагать возможным исчерпывающую интерпретацию символа. Мы используем метод Карла Густава Юнга, который называется «амплификация» и заключается в том, чтобы провести как можно больше параллелей между символами, расширив околосимвольное поле, погрузив символ в необходимый контекст.

Следует разъяснить несколько непривычную систему периодизации творчества БГ, которую мы используем. В отличия от творчества «Наутилуса», идущего в ритме пути стрелы и полностью укладывающегося в эту систему, структурировать творческий путь БГ несколько сложнее. Здесь речь идет скорее о пути змеи, избегающим жесткой последовательности.

Так символы высших посвятительных стадий – от посвящения Звезды до сексуальной магии – мы встречаем уже в самых ранних альбомах БГ. И наоборот – некоторые позднее альбомы, например, «Кострома мон амур», часто оказываются полностью вынесены из пространства мистерии и почти не заслуживающими анализа.

Тем не менее, можно выделить несколько стадий пути БГ. Первый период – мы его определяем фразой самой первой песни первого Альбома «Мой ум сдох» – продолжается от «Искушения святого аквариума» до «Радио «Африка» включительно. Это стадия Нигредо, стадия духовной жажды, молитвы к Звезде, которая хоть и не исчезает с небосклона, но остается очень далеко. Мистерия творится в основном от третьего лица.

Следующий период – назовем его «Лети, мой Ангел, лети» – включает в себя всего четыре альбома – «Ихтиология», «День серебра», «Дети декабря» и «Десять стрел». Это стадия достижения Тифарет, когда, по моему убеждению, БГ реализовал первую задачу Мага и достиг Знания и собеседования со Святым Ангелом Хранителем.

Начиная с альбома «Равноденствия» и заканчивая «Гипербореей», мы отмечаем третий период творчества БГ, который определяем как «Золото на Голубом». На этом уровне БГ открывает единство универсальной мистерии и начинает путь NOX, путь, о котором издалека пел еще вначале. Это путь медленного приближения по спирали – к Лилит, так, что на пять шагов вперед следует четыре шага назад.

Наконец, последнюю стадию мы отмеряем от альбома «Лилит» до «Zoom, Zoom, Zoom». Этот период мы называем «Северный цвет». Это точка достижения полюса Хокма, пересечение пропасти и рождение в алмазном Теле. Это стадия последнего и высочайшего мистического брака, пересечения пропасти, выхода к последнему предстоянию пред Той, что дарует Гнозис избранным. Это уже не отдаленное созерцание влюбленности, как в начале, но магический Брак. Слова «Тебя называют Богиней, для меня ты – жена» наиболее наглядно иллюстрирует эту идею.

Действительно поражает, что на творчество БГ практически не оказывают влияния внешние процессы культурных перемен, изменивших образ России всего за несколько лет до неузнаваемости. БГ действительно поет свои песни, «сидя на красивом холме». А в 90-ых очень немногие смогли сохранить неизменность: одни спивались и погибали, другие скатывались в попсу, не в силах встроиться в новую систему. И только Гребенщиков остается неизменным, создавая один шедевр за другим. Кажется, его не беспокоит ни реакция публики, ни изменения, произошедшие в этом мире – ничего вообще, кроме его отношений с Источником всего сущего.

Говоря о неснимаемом противоречии эзотеризма и экзотеризма, внешней и внутренней традиции, необходимо дать краткие пояснения касательно основного противоборства этих мировоззрений. Эзотеризм исходит из того, что вся реальность есть манифестация или эманация единого источника. Точно так, как невозможно отделить воду от волны или тепло от огня, невозможно отделить реальность от Божественного, которое эту реальность излучает. Внутри большинства религий существует своя эзотерическая оппозиция (гностицизм в христианстве или суфии в исламе), своя «малая традиция». Кроме того, существуют самодостаточные эзотерические традиции (например, Телема и Даосизм). Основная идея эзотеризма – возможность преодоления двойственности духа и материи и соединение с источником посредством духовной практики или размышления над символом.

Телема наиболее радикальна в утверждении единства источника и проявления. Знаменитый телемитский тезис «нет бога, кроме человека» только профаны способны понимать, как проявление материализма.

Внешняя, экзотерическая традиция, напротив, предполагает существование бога, автономного от Мира, который создает вселенную из ничего и сам не зависит от своего творения. Результатом такого противопоставления является создание догматических религий откровения, построенных на фиксированных догматах и жестком противопоставлении добра и зла.

Принципиально различающийся взгляд на божественное подразумевает разное отношение к человеку и его месту в космосе. Эзотеризм изначально исходит из ницшеанского тезиса, что «человек есть только мост между обезьяной и сверхчеловеком», хотя, конечно, сверхчеловек понимается более широко, нежели у Ницше. Целью эзотерика является опыт трансформации, пресуществление, гностический опыт единения с источником, который есть опыт разрушения иллюзии.

Во внешней экзотерической религии остается только человек, трансформация оказывается принципиально невозможной, потому что человека и бога разделяет пропасть, которая может быть преодолена только волевым решением Бога (спасением). Даже простейшие формы духовной практики опасливо считаются греховными, а человек считается греховным изначально.

Далее следует сказать, что противостояние экзотеризма и эзотеризма может проявляться как противостояние двух традиций (например, конфуцианство и даосизм), так и как противостояние внутри одной традиции (ортодоксальный ислам и крайний суфизм, христианство и гностицизм).

Принципиально различным является и восприятие сексуальности. Для «религии нормы» сексуальность либо провозглашается греховной (христианство), либо является исключительно функциональной. Эзотеризм, «религия освобождения», напротив постулирует сексуальность как «лестницу между небом и землей». Самые тайные посвящения в ряде гностических направлений, тантризме так или иначе связаны с обожествлением сексуальности.

Теперь вновь обратимся к поэзии БГ. В песне на стихи Миронова «Под небом голубым» он изменил лишь один предлог, ибо в изначальном варианте было не «под», но «над». Разница, не заметная обычному взгляду, но на самом деле принципиальная: кажется, что Б.Г. взял эту песню лишь для того, чтобы внести это маленькое, не заметное профану изменение, изменение, которое переносит акценты с экзотеризма на эзотеризм, с религии нормы на религию свободы. «Над небом» – установка креацианиста, бог вовне, признание, что есть некий далекий, но желанный рай, сотворенный творцом всего сущего, к которому надо стремиться. «Под небом» значит на земле, во мне, в сознании, в душе, которую носим мы, люди, – боги, не знающие, что они боги. Это позиция манифестационалиста, не признающего разницы между Собой и Богом. «Невозможно сказать: придите ко мне, ибо я идущий», – сказано в Святой Книге Закона, святой книге наиболее радикальной манифестационалистской эзотерической традиции – Телемы.

Каждый альбом Гребенщикова – ступенька, инициация, которую он проходит, медленно восходя по своей лестнице к последнему испытанию. Инициации в христианский гностицизм («Ихтиология»), дзен («День серебра»), софийность и русский символизм («Русский альбом»), друидическую традицию («Дети декабря»), пока, наконец, он не подходит к высшей и самой тайной инициации – пересечению пропасти и новому рождению как Дитя Великой Богини, Дитя Бездны. Обратите внимание, что БГ всегда обращается к тайным, скрытым аспектам той или иной традиции.

С каждым шагом, с каждой песней он становился все дальше от привычных и понятных миру слов. Его упрекали, что он отошел от традиции рок&ролла, но не сам ли Б.Г. еще в 89-ом спел: «Рок-н-ролл мертв, а я еще нет». Те, кто не поняли позднего Б.Г., на самом деле, не понимали и его раннего. Они смотрели в его песни, но видели лишь свое отражение, любя в нем себя, когда же возможность зреть свои иллюзии пропала полностью – они отвернулись.

Мой ум сдох

Наше исследование мы начинаем с рассмотрения второго альбома БГ «Притчи графа Диффузора». Первый альбом «Искушение Святого Аквариума» является по большому счету не первым, а нулевым, стартовой точкой, погружением в безумие, которое есть в некотором смысле осознанным жертвоприношением. Смысл односложных и похожих на безумие песен нулевого альбома станет понятен в контексте общей метаистории «Аквариума», поскольку доисторический «Аквариум», как будет доказано ниже, во многом проходит под знаком нулевого аркана Таро «Дурак».

Первый альбом – с которого, как правило, начинается отсчет в исследованиях творчества БГ – «Притчи Графа Диффузора», датируется 1974 годом. И свой анализ песен мы начнем с него. Возьмем, к примеру, такую песню, как «Хвала Шри Кришне»:

Любовь умерла, говоришь ты,

Осталась постель.

Как смеешь ты лгать во храме

Сплетения тел?

Очень простой текст. Но чаще всего, сложнее всего, бывает заметить именно то, что спрятано на виду, заявлено в открытую без каких-либо аллегорических ухищрений. Этот текст прост для современного человека, уже в массе своей получившего уроки «Последнего искушения Христа» и «Кода Да Винчи». Совсем иное дело для времени, в котором была написана эта песня. И именно сейчас, с распространением «Кода Да Винчи», когда даже средний человек стал задумываться об ограниченности христианского, чисто духовного мифа, в котором сексуальность помещена вне любви, становится понятен пророческий масштаб гения Гребенщикова. Но даже сейчас мало кто знает, что первым в новом Эоне бой за сакрализацию эроса принял Алистер Кроули, учение которого до сих пор остается непонятым.

За этой простотой – одна из основ оккультного взгляда. Это один из принципиальных вопросов противостояния двух бастионов. Это крепость, которую нельзя отдавать ни при каких обстоятельствах, – любые компромиссы и двусмысленность в этой области преступна. Либо мы следуем за нормой и отводим сексуальности исключительно функциональную роль, либо считаем эрос мистерией. Эрос равно Грех или эрос равно Бог. Здесь проходит граница между оккультным и религиозным в обычном смысле.

Екатерина Дайс (чья работа, как я уже говорил, во многом вдохновила меня на возвращение к исследованию символизма русского рока) в своем анализе не поняла этого важного факта. Обвинив малую традицию в «неснимаемом дуализме духовного и плотского» и утверждая «невозможность сексуальной образности для рокера вне символизма смерти», она, вероятно, невнимательно слушала раннего Гребенщикова. Потому что процитированные выше строки полностью опровергают её обвинение. Позднее мы приведем ряд важных цитат, которые в значительной степени пояснят этот текст.

Рассмотрим теперь песню, название которой вынесено в заглавие альбома – «Граф Диффузор»:

Граф Диффузор – наследник вселенной,

Граф Диффузор – мистический гость,

Граф Диффузор – чудес соплеменник,

Возлюбленный неба и звезд.

Песни его подобны касанью,

Сны его слов – чисты и сильны,

Граф Диффузор под небесами

Единственный брат весны.

Граф Диффузор разбудит нас в полночь,

Он даст вам ключи от завтрашних дней,

Граф Диффузор молчанье наполнит

Цветами небесных огней.

Ключом к пониманию является то, что диффузия – это химический процесс, результатом которого является растворение элемента, его переход к менее плотному состоянию. Под именем «Графа Диффузора» нетрудно узнать самый универсальный растворитель алхимии – «философскую щелочь». По сути, вся алхимия – это наука магической диффузии, то есть превращения бескрылой субстанции в крылатую или одухотворение, утончение материи.

Таким образом, песня «Граф Диффузор» адресована не кому бы то ни было, а повелителю Алхимии, третьему дитя, примиряющему Тьму и Свет – Гермесу Триждывеличайшему, который одновременно есть бог воров и мошенников.

Впрочем, возможна и другая параллель. Диффузор – это деталь в колонках, которая и производит звук. Эзотерическая традиция отождествляет Логос, Слово опять же с Гермесом Триждывеличайшим, который, согласно мифу, и дал человечеству письменность.

Попробуем поискать подтверждение или опровержение в тексте песни. Первая строка фактически становится ключевой к пониманию всего текста – «Граф Диффузор – Наследник Вселенной». Наследник – это, как правило, сын. Заметьте – не творец, не создатель и даже не хозяин, а именно наследник, что утверждает его сыновнее достоинство.

Песня «Граф Диффузор» – это фактически первый алхимический гримуар, созданный Борисом Гребенщиковым, гримуар, чье предназначение – начать процесс глубокой трансформации, то есть той самой желанной диффузии – превращения нелетучего в летучее.

Следующая песня альбома – «Сана», не менее интересна, чем первая. Поскольку в ней впервые появляется образ вечной женственности. В дальнейшем мы увидим, что этот образ будет появляться у БГ под самыми разными именами, пока, наконец, в самых зрелых своих альбомах он не назовет одно из самых тайных и истинных имен – Лилит.

Но уже здесь, в первом альбоме, очевидно, что речь идет не о юношеской влюбленности, а о сложной внутренней мистерии. Первая строка оказывается опять самой важной – «Я ищу тебя на улицах снов» и указывает нам на Аниму – то есть, собственную женскую составляющую души адепта, принадлежащую к полуночному миру сновидений, всегда уходящую вслед за полночью. Это алхимическая сестра, которая есть также одновременно жена и мать. В дальнейшем мы внимательно проследим, как будет меняться и развиваться этот ключевой для посвященного персонаж. Но следующая строка еще более интересна – БГ упоминает «Подземелье зеленых теней», хотя, как известно, мы знаем, что ни одна мифология не связывает подземный мир с зеленым цветом. Здесь скорее уместны параллели с романом Густава Майринка «Ангел западного окна», в котором зеленый ангел, вызванный Джоном Ди, оказался призрачной тенью его надежд и ожиданий. Но зеленый цвет еще раскроется в несколько иных гранях.

Интересной является и родословная Саны, которая описывается в следующем куплете:

Твой отец – владыка чудес,

Он научил тебя летать и петь,

Твоя мать – пришелец с небес,

Она не знает, что такое смерть.

Нетрудно проследить логическую связь двух текстов, поставленных БГ рядом – Отец – «владыка чудес», оказывается не кто иной, как тот самый Граф Диффузор, который есть «чудес соплеменник». Смысловое повторение двух соседних песен на одном альбоме по определению не может быть случайностью, даже если сам автор не задумывался о единстве композиции.

Но еще более интересной для анализа оказывается фигура Матери. Очевидно, что речь идет о гностической Софии, которая спускается из плеромы, чтобы дать логос слепым в своей беспомощности творениям Иалдабаофа. Скрытое символическое послание последней строки очень сложное и указывает на ряд алхимических истин.

Во-первых, интеграция Анимы и последующее достижение андрогинности, согласно большинству оккультных традиций, – это ключ к бессмертию и сотворению нетленного алмазного тела. Во-вторых, здесь мы видим сложную мистерию Матери и Дочери, то есть, Деметры и Персефоны. Персефона – индивидуальная душа адепта, его Анима, здесь представленная как Сана. Мать, не ведающая смерти – Деметра – коллективная душа мира, соединение с которой происходит через дочь, то есть, индивидуальную Аниму. Целью элевсинской мистерии было постижение своей внутренней женственности и через это достижение бессмертия. Поэтому неудивительно, что, обращаясь к своей внутренней женственности, можно сказать, индивидуальной Аниме, БГ видит за ней Софию, всеобщую душу мира, которая есть бессмертие.

Следующая песня как будто продолжает вторую и поет гимн вечной женственности. К уже известной нам картине здесь добавляется важный образ – «алмазы звезд в её руках», позволяющий провести параллель с Нюит – Богиней ночного неба, от лица которой Алистеру Кроули было даровано откровение первой главы Книги Закона. Египетская мифология уникальна тем, что это единственная мифология, где Небо отождествляется с женским персонажем, что очень важно, поскольку является прямой интуитивной отсылкой к символизму Телемы.

Анализировать каждую песню не входит в нашу задачу, важно подчеркнуть, что мы имеем дело с цельной композицией, в которой каждая песня занимает свое место. Центральный мотив первого альбома – диффузия, то есть, начало процесса активной алхимической сублимации (термин не имеет отношения к фрейдовскому психоанализу). БГ впервые «открывает» Аниму, призывает Меркурия и готовится встать на путь, целью которого является уподобление Богу.

Например, в юмористической песне «Боги» он сначала как бы высмеивает идею стремления стать Богом и откровенно скромничает: «Так пускай не даст мне совесть ни молчать, ни богом стать», и тем неожиданнее финальный пируэт песни: «Ну а мы уходим в Боги, и пускай звенит по нам, словно месса по убогим, колокольчик на штанах».

«Колокольчик на штанах» – это неизменный спутник Дурака с Нулевого аркана Таро. Если бы это было единственное указание на нулевой аркан, это было бы не столь важно, но в дальнейшем мы обнаружим еще немало следов, ведущих нас к нулевому аркану.

Как известно из трудов Хайо Банцхафа, Дурак – это первая ступень, самое начало сложного пути героя, целью которого является достижение высшего сознания. Немного дурашливые первые альбомы БГ в общей картине нетрудно соотнести с нулевым арканом, который (неважно – осознавал это автор или нет), выполняет очень важную функцию – подготавливает героя к сложному внутреннему путешествию.

Интересно, что общие оптимистичные нотки первого альбома в следующем сменяются на более грустные. И это понятно, ведь начало пути сопровождается малой смертью, крушением персоны, потерей внешнего лица или социальной маски. Это первый опыт выхода по ту сторону, сопровождаемый одновременно страданием и удовольствием.

Я инженер. Со стрессом в груди

кручу НТР с девяти до пяти,

но белый дракон сказал мне,

в дверь подсознанья войдя,

что граф Диффузор

забил в стену гвоздь

и я лишь отзвук гвоздя.

Сказал и ушел, дверь затворив,

как хорошо, что дракон – это миф,

но тот, кто явился после,

был совсем ни на что не похож,

его биоритм не лез в алгоритм,

он съел мой кухонный нож.

Сказал я: «Послушай,

мне завтра на службу,

а ты мне мешаешь спать»,

а он мне ответил:

«Ты слышишь, как ветер

танцует с роутер па?»

Такого мой стресс

вынести не мог.

И дверь подсознанья решил я закрыть на замок.

Но дверь закрываться не хочет.

Я бьюсь и, в конце концов,

Ломаю об угол добытое в муках

пластмассовое лицо.

Куда инженеру в век энтеэра

идти с натуральным лицом?

(«Блюз НТР»)

Несмотря на общий шуточный стиль песни, внимательный наблюдатель легко обнаружит весьма конкретное описание процесса кризиса идентификации и разрушения персоны. Это самая первая стадия, когда перед вратами храма мистерий вся шелуха ложных отождествлений должна уйти прочь, а поскольку порой маска плотно прирастает к коже, ее сбрасывание становится весьма болезненным процессом. Тонкая самоирония здесь выступает скорее маскировкой сути происходящего, которое воспринимается как маленькая смерть – смерть персоны, смерть ложной оболочки, раньше казавшейся настоящим Я.

Интересно, что в этом тексте есть очень важный каббалистический ключ, о котором сам БГ в то время просто не мог догадываться. Дело в том, что в каббале «гвоздь» – это название шестой буквы Иврита – Вав, или Вау, которая в четырехбуквенной формуле тетраграмматона соотносится с Сыном, Воздухом и источником сознания, то есть, собственно говоря, с логосом. Этой букве соответствует пятый аркан Таро – Иерофант. На Древе Жизни этот путь ведет от изначального отца, Хокма, через Пропасть. Символ этого пути – пентаграмма, которая представляет формулу идеального человека, Адама Кадмона. Таким образом, утверждение «я есть отблеск гвоздя» можно перевести как «отдельное сознание есть отблеск идеального человека, пентаграммы Адама Кадмона, изначального Логоса, который пробивается от высшего источника Хокма сквозь стену пропасти в проявленный мир».

Впрочем, эти соответствия могут показаться неподготовленному человеку крайне сложными. Однако согласитесь, что слова «Я есть отблеск гвоздя», по определению не могут иметь простую интерпретацию, и факт названия буквы иврита дает нам тему для интересной каббалистической и тарологической медитации.

Ну а теперь рассмотрим интересную символическую конструкцию этого альбома из песни «Блюз свиньи в ушах».

Я вверх упал.

В то время как Зеленый Бог, в мерцании веков,

Себя искал.

Падение вверх – один из излюбленных символов теургического искусства малой традиции, традиции избранных. Можно вспомнить слова Лоры Бочаровой «И узрели, что в бездне небес невозможно падение», или слова из песни Шевчука «Куда полететь: вверх или вниз – это ответит нам наш карниз». Образы падения вверх и зеркальных бездн мы встречаем и в символизме Серебряного века, и в мистицизме Телемы.

Карл Юнг часто приводил очень важную притчу, когда в ответ на вопрос «как вам удается увидеть Бога?», некий раввин сказал, что «он просто умеет наклониться очень низко, чтобы разглядеть». Падение вверх – древнейший символ инициации, когда посвященный вначале нисходит в ад, а потом, пройдя ад насквозь, возносится в небеса. Этот путь проделывается от самых первых шаманских инициаций до возвышенных розенкрейцерских мистерий, ведущих через падение в смерть к воскрешению. Например, работа алхимика начинается с добровольного падения в нигредо, с последующим очищением и возрождением.

В дальнейшем мы обнаружим немало парадоксальных образов в поэзии БГ, и само их использование указывает на тайную мистерию, происходящую в душе автора. Карл Юнг, приводя алхимические тексты, подчеркивал, прежде всего, их парадоксальность, которая постигается через медитацию, подобно коанам Дзен. Мы встречаем парадоксальные образы в гностических формулировках типа «я есть дочь своего сына и сестра своего мужа», алхимических гримуарах «Бескрылый ворон летает при свете ночи и во тьме дня» и в сложной символической поэзии Серебряного века: «В последней жестокости – бездна нежности и в божией правде – божий обман».

Использование парадокса уже само по себе является признаком теургического искусства. Искусство закона всегда линейно и разумно, парадокс же – это пространство тайны, ночи и мистерии. Размышление над парадоксом, проникновение в его суть и является одной из самых высших форм духовной практики. Посвящая в день хотя бы десять минут размышлению над избранным парадоксом, вы поймете очень многое.

Теперь давайте попробуем ответить на вопрос: кто же такой «Зеленый Бог»? Как оказывается, этот образ присутствует строго на своем месте, о чем свидетельствует роман Майринка «Зеленый лик». Хадир Грюн – таинственный зеленый человек, появляется только избранным. Главный герой случайно встречает Хадира Грюна, и это становится началом его личного магистерия. Позднее Майринк устами одного из персонажей говорит, что «некое избранничество определенных людей подтверждается их видением Зеленого Бога».

Но это еще далеко не вся правда. Дело в том, что в символизме Таро «Зеленый бог» – это все тот же аркан Дурак, алеф, еще не знающий самого себя, но, несмотря на это, обладающий абсолютным единением. Посмотрев комментарии к аркану Дурак, мы увидим, что ему соответствуют такие определения, как «Человек весны», «Парцифаль» и «Бафомет». Весна тоже архетипически связана с нулевым арканом, и теперь, возвращаясь к процитированному, мы можем понять, почему Граф Диффузор – это «единственный брат весны». Он – Бафомет, магический посредник между небом и землей и есть тот самый «человек весны», непрерывно возрождающий вселенную.

Именно сейчас мы возвращаемся к самому первому альбому «Искушение Святого Аквариума». Слова «мой ум сдох» или «я шизо» могут быть рассмотрены исключительно как отвержение повседневного ума в пользу безумной мудрости Дурака нулевого аркана. «Искушение Святого Аквариума» следует рассматривать только вместе с двумя последующими альбомами, и тогда «игра в шизофрению», которую ведет в нем БГ, постигается как особая стадия духовного становления.

Дальнейшие строки этой песни полностью подтверждают правильность этой интерпретации.

Вернулся я домой,

и труп любимый мой

спросил меня:

«Что делал ты,

когда ты был живой?»

Дело в том, что появление Хадира Грюна, как вестника иного мира, по сути, означает смерть для повседневного существования. Только потом, уже воскреснув, адепт вновь возвращается в мир, дабы открыть недвойственность, первая же инициация – это фактически смерть для мирской суеты. Это и есть Дурак, оставивший свое тело.

Вы слушайте меня

В ушах у вас свинья,

Вы не поймете, для чего пою вам это я.

Но есть цветок,

А есть песок,

А для чего цветок в песке –

вам не понять до гробовых досок.

Свинья в ушах указывает на скотский уровень профана, чуждого духовной вселенной, профана, который никогда не поймет, как это так – «упасть вверх». Впрочем, это ясно из текста песни без лишних пояснений. Гораздо интереснее понять, что означает образ цветка в песке.

Цветок – один из символов философского камня. Карл Густав Юнг написал свой комментарий к китайскому алхимическому тексту «Тайна золотого цветка», а адепты алхимии считали, что задачей королевского искусства является взрастить в сердце, подобно цветку, философский камень.

Но почему Цветок находится в Песке? Самое простое объяснение, что БГ в очередной раз играет на парадоксах, которыми полнятся алхимия и дзен. Философский камень алхимиков ярче тысяч солнц, но творится из тьмы египетской, поэтому цветок, растущий из песка (а на песке, как известно, ничего вырасти не может), вполне может быть символом королевского искусства, каждый раз пускающего корни в бесплотных землях. «Пески Петербурга» – это внутренний Египет, инициатическая смерть, уничтожающая Эго, которое находится «по эту сторону стекла».

Но символ тем и отличен от знака, что не может быть сведен к одной интерпретации. Почему бы цветку, например, не быть «на камнях» или «под водой»? Или, иначе говоря, что значит символ песка как таковой?

И тут мы должны вспомнить песок египетских пустынь, пустынь, в которых от начала веков паломники встречались со своим Богом. Именно в Египетскую пустыню уходили в поисках откровений Алистер Кроули и Владимир Соловьев. Египет – родина мистерий, точка, из которой произросла духовная культура человечества.

Уйти в пустыню – это означает отправиться на поиски своего откровения, на поиски золотого цветка, оазиса, который достигается только тогда, когда всякая надежда на спасение утрачена. В пользу такой интерпретации говорит то, что в одной из следующих песен альбома есть строки, напрямую указывающие на «пустыню неба». Еще один намек на пустыню БГ дает в самом названии песни следующего альбома – «Пески Петербурга», а так же в строке, указывающей на связь песка и звезды в песне «14» – «Ищет в песке ночную звезду».

Это – выход в «темную ночь души», о которой поет «Блюз во имя ночи» с этого же альбома: «Что солнечный свет мне, если я слеп?». Это путь от поверхностной, профанной реальности, освященной неоновыми лампами, в глубины тайны, в мистерию ночи. «Золото на голубом», то есть новый восход, завершение пути ЛЮКС, еще далеко, но выбор во имя ночи, во имя иной стороны, бесконечного ночного неба Нюит уже сделан. «Люди дневные» – это уже то, что осталось по ту сторону, то двухмерное, впечатанное в асфальт, рисуемое на стенах слепым художником. Темнота, прорыв, ночь, тайна, парадокс, мистерия, эротический гнозис – это ценности Мага, посвященного в малую традицию, противостоящую от века религии порядка, света, нормы, определенности, догмы и аскезы. И здесь нам остается только процитировать поэзию потрясающей и пронзительной силы, поэзию, в которую БГ вкладывает всю свою любовь и всю свою боль. Поэзию, где он находит самого себя, в самом сердце ночи:

О, только б не кончалась эта ночь!

Мне кажется, мой дом уже не дом.

Смотри, как ИМ светло,

Они рисуют жизнь свою на стенке за стеклом.

Мне кажется, я узнаю себя,

В том мальчике, читающем стихи,

Он стрелки сжал рукой, чтобы не кончалась эта ночь,

И кровь течет с руки.

Здесь, в этом удивительном альбоме переход уже фактически произошел. Да, в следующих альбомах еще некоторое время будет скользить эта легкая ностальгия по простому дневному состоянию, по его ясности и простоте; символизм и мистицизм долгое время чередуется у Б.Г. с натурализмом, вплоть до откровенно нецензурных песен, не вошедших в альбомы. Жизнь в двух мирах, состояние внутреннего раскола, то, что Кроули называл «кошмар близнецов»…

И снова звучат песни во славу Лилит, той единственной возлюбленной Богини, чья сила хранит тех, кто осмелился выйти за порог привычной реальности и войти в ночь. Звучат очень важные стоки – «Ты – как сад, где впервые я, стал тем, кто я есть».

В дальнейшем образ сада возникнет не раз и не два, возвращая нас к гностическому прочтению библейского мифа, согласно которому первые люди были пленены Иалдабаофом и только вмешательство Софии, принявшей образ Змея, позволило им вспомнить свою истинную природу через эротический гнозис.

Через двадцать лет Александр Непомнящий создает песню, где прозвучит скрытая полемика с БГ – «Испуганный мальчик снял стрелки с часов, слишком уж быстро надвигается ночь». У БГ мальчик не хочет, чтобы ночь кончалась, у Непомнящего – чтобы ночь началась. В этой скрытой поэтической полемике – столкновение двух мировоззрений – оккультного мировоззрения БГ, причастного мистерии ночи, и ортодоксального православного христианства Непомнящего, для которого ночь – это враг и только враг.

В следующей песне БГ заявляет извечную гностическую двойственность посвященных и профанов, людей Духа и Людей материи, выражая ее в одной строке: «Удачи тем, кто ищет, покоя тем, кто спит». Это – прямое и недвусмысленное утверждение существования двух каст, двух категорий людей, что зависит от их принадлежности к экзотеризму или эзотеризму.

Еще одно важное откровение этого альбома – образ Моста, который связует небо и землю. Такие разные слова, как Религия, Йога и Символ, имеют практически тождественное изначальное смысловое происхождение – соединять, связывать. Строительство Моста в символической вселенной БГ – это строительство новой Религии, нового Храма, о котором говорил Юнг в одном из личных писем. Важно, что в песне используется местоимение «Ты», а не «Я», и текст поется как обращение. К кому это обращение? Не к той ли, что «как сад» и чей отец – создатель чудес? Вновь, пусть не напрямую, мы видим образ нашей владычицы – Лилит.

Посмотрим на такие, на первый взгляд, простые строки: «Нам на двоих дана одна премудрость – влюбленными быть до наступления дня». Дело в том, что София переводится как Мудрость. Как уже было сказано, согласно гностической традиции, София принимает образ Змея, чтобы даровать познание первым людям, так что речь идет о еще одном сакральном ключе. Влюбленными называли себя наследники гностиков катары и альбигойцы, которые были уничтожены католической инквизицией за ересь. Гораздо позднее культ «влюбленности» был распространен у русских символистов, и здесь мы видим очевидную преемственность. Слово «Премудрость» в сочетании с «влюбленностью» означает гностическую влюбленность в Софию-Лилит. Это может показаться удивительным, но даже в самых простых песнях БГ содержатся прямые или косвенные мифологические аллюзии.

Следующим по счету является совместный альбом БГ и Майка Науменко «Все братья – сестры». Название альбома представляет одну из самых интересных загадок для непосвященных, а Екатерина Дайс предполагает даже «неудачную сексуальную инициацию и гомоэротизм». Имела ли место «гомоэротическая инициация», о которой писала Екатерина Дайс, анализируя смысл песни «Дорога 21», мы никогда не узнаем, но это и не так важно. Гораздо интереснее неожиданная параллель названия альбома с текстом Алистера Кроули в третьем Кефлане «Книги Лжей»: «Братья [ордена] А. А.- женщины, ищущие же его – мужчины». Получение посвящения, таким образом, означает достижение состояния внутренней андрогинности и соединения со своей Анимой. Не только это, конечно, речь идет также о том, что те, кто пытается войти в Орден, получить инициацию, – должны проявлять мужские качества – волю, настойчивость, постоянство горения, те же, кто вошел в него, – должны более проявлять женские качества — быть восприимчивы к обучению и готовы к соединению с САХ, который мыслится как активная сторона процесса. Конечно, маловероятно, что БГ читал Кроули в то время, когда невозможно было достать даже тексты Хатха-Йоги. Но очень возможно, что интуитивно он ощущал себя частью некоего метафизического братства, вступление в которое означает это самое достижение андрогинности.

Альбом «Все братья – сестры» был очень подробно проанализирован Екатериной Дайс, ссылку на исследование которой мы даем в самом начале работы. К сожалению, иногда автор этого исследования просто не знает многие тонкости, свойственные символизму «малой традиции», поскольку смотрит на неё со стороны и даже во многом враждебно.

Например, Звезда. Архетипический образ, который имеет огромное значение в посвятительном символизме. Чтобы понимать, о какой звезде идет речь в песнях БГ, нужно знать символизм Таро. Звезда – это 17-й аркан Таро, на котором часто изображается обнаженная женщина, изливающая на землю воду из своего бесконечного сосуда. Её окружают семь звезд, становящиеся своего рода Короной. Традиционно, эта карта символизирует «небесные воды», очищение, перерождение и одухотворение эроса. Звезда – это София-Лилит, восстановленная в своих правах и принимающая в свои объятия адепта.

В колоде Кроули символизм Звезды передан куда полнее, здесь это – Синевекая Богиня Нюит, бесконечная вселенная, изливающая из двух чаш – золотой и серебряной – розовое молоко звезд. Вместо семи звезд Кроули изображает Семиконечную Звезду, символизирующую Лоно Нюит-Бабалон, из которого рождается вся вселенная и через которое посвященный обретает второе рождение. Кроме того, звезда соотносится не только с Лилит-Бабалон, но и с Люцифером, с которым отождествляется адепт, совершая высший мистический брак. Люцифер и Лилит представляют собой одну из высших сизигий, то есть священный брак предвечной пары, соединение Света (Люцифер как светоносец) и Тьмы (ночное небо, Лилит, Нюит).

Без этих уточнений понять смысл песни «Почему не падает небо» просто невозможно. Ибо под маской лирики БГ транслирует историю инициации в трех стадиях.

Он слышал её имя, он ждал повторений,

Он бросил в огонь все, чего было не жаль.

Он смотрел на следы её, жаждал воды её,

Шел далеко в свете звезды его,

В сердце его снег превращался в сталь.

Она – это Звезда 17-го Аркана, богиня ночного неба, в чьих руках алмазы звезд. Интересно, что в песне используются местоимения третьего лица. Вспомните наш анализ текстов «Наутилуса» и обратите внимание на важную тенденцию – прежде чем стать участником мистерии, адепт созерцает её со стороны. В ранних песнях преобладает взгляд как бы со стороны и используются местоимения третьего лица, тогда как в поздних («Имя моей тоски», «Луна, успокой меня») действие происходит от первого лица.

Он встал у реки, чтобы напиться молчанья,

Смыть с себя все и снова остаться живым,

Чтобы голос найти её, в сумрак войти её,

Странником стать в долгом пути её,

В пальцах его вода превращалась в дым.

Звезда, как уже было сказано, – это омовение небесными водами и новое рождение от Нюит-Бабалон как дитя пропасти. В последней строке адепт косвенно уподобляется огню (раз в его пальцах вода испарялась, значит он – носитель огня), что указывает на то, что в песне речь идет о излюбленной теме алхимиков – бракосочетании огня и воды.

И когда его день кончился молча и странно,

И кони его стали впервые легки,

То пламя свечей её, кольца ключей её,

Нежный, как ночь, мрамор плечей её,

Молча легли в камень его руки.

Если в предыдущем стихотворении рука адепта уподобляется огню, то здесь она уподобляется камню. В своем исследовании этой песни Екатерина Дайс видит намек на миф о Галатее и оживлении статуи. На наш взгляд, это интерпретация неточна: в тексте до этого нет ни единого намека, что Она была до этого неживой или каменной и что Он воскрешает Её. Напротив, из текста видно, что в обновлении и возрождении нуждался Он, а не Она.

В образе руки Екатерина Дайс справедливо видит фаллический символизм. Но само по себе это ни о чем не говорит, кроме, в общем-то, очевидного и без какого-либо анализа эротического подтекста данной песни. Как уже было сказано, эротическая образность естественна для эзотеризма малой традиции. Но этим не исчерпывается символизм, мы не получаем ответа, почему здесь используется именно метафора руки, а не какой-либо другой фаллический символ. Этим и отличается юнгианский взгляд от фрейдизма – каждый символ для нас глубоко индивидуален и неповторим – ключ не тождественен мечу, хотя оба являются символами, связанными с фаллической энергией. Фаллическое в оккультной традиции не отождествляется с физическим пенисом, но скорее почитается как изначальная динамическая, творческая энергия. И эта энергия вначале предстает как огонь, а потом – как камень.

Решение в том, что камень – это главный символ философской алхимии, высший уровень достижения великого делания. Поэтому «камень руки» – это, в первую очередь, алхимическая аллюзия, и только во вторую – фаллический символ. Ибо, как известно, философский камень рождается как дитя в результате брака Короля и Королевы, огня и воды, то есть окончательного соединения противоположностей в невыразимом единстве.

Давая символам алхимическую интерпретацию, попробуем пойти дальше. Три стадии алхимии – Нигредо, Альбедо и Рубедо (завершение третьей и есть получение Камня), удивительно органично ложатся в структуру этой песни. Осознавал БГ это или нет – останется тайной, что, впрочем, и не так важно, поскольку традиция проявляет свои символы вне зависимости от того, понимает проводник их смысл или нет.

Обратимся к тексту еще раз. В первом куплете речь идет о Нигредо, сжигании и перегнивании «всего, что не жаль», то есть, по сути, всего ложного и наносного. Это «пламя очищающее», тяжелая стадия избавления от всего лишнего и наносного, в котором остается только свет далекой звезды, дарующий надежду, что это не навсегда. Второй куплет соответствует альбедо, в котором адепт проходит очищение небесной водой и готовится к алхимической свадьбе.

Обратим внимание, что название одной из самых важных букв иврита Йод – Рука, а именно Йод – это первая буква в имени бога Тетраграмматон, соответствующая здесь стихии огня. Йод – это точка, из которой все произошло, небесный огонь, бинду, семя, и этот самый Йод (часто соотносимый не только с рукой, но и с фаллосом, скажем, Элифас Леви прямо применяет понятие «каббалистический йод» к фаллосу) соединяется с матерью Хе, второй буквой святого имени, соответствующего воде. Кстати говоря, Хе – еще одно «совпадение»: в оккультной традиции Золотой Зари по таблицам буква Хе, с которой соединяется йод, соответствует аркану Звезда. Правильность аналогии по отношению к песне доказывает и то, что в результате этого соединения рождается воздух: в песне есть строка «вода превращается в пар», то есть происходит проявление третьего элемента. Кстати, тема объединения противоположностей, как алхимического брака, у БГ представлена и в следующем альбоме строками «Тебя называют Зима, меня называют Апрель».

Наконец, в последнем куплете происходит конечная стадия великого делания – Рубедо или реализация философского камня. Кольца ключей одновременно указывают на символизм бракосочетания и открытие некой тайны (ключ как то, что открывает сокрытое, ключи к гробнице Христиана Розенкрейца), а рука (Йод) становится философским камнем, и чрез Нюит адепт обретает бессмертие. Ключ, который дает Богиня – это новый символ для фаллической энергии, указывающий на способность открыть дверь тайной комнаты.

Итак, проанализировав текст песни, мы видим, как опасно искажает смысл неполная интерпретация. Само по себе отождествление символов руки и фаллоса вполне корректно (двойной символизм того же Йод), но, не проанализировав околосимвольное поле, невозможно приблизиться к тому духовному посланию мистерии пресуществления, которое открывается в этом стихотворении.

В песне «Почему не падает небо» БГ фактически получил откровение, приоткрывшее высшую цель пути, которой сам БГ достиг только в одном из последних альбомов «Зум-зум-зум», где уже не «Он бросил в огонь все, чего было не жаль», а «Я отдал тебе все, что имел». Между этими двумя песнями – почти тридцать лет, тридцать лет странствия в поисках источника, пути из Калинина в Тверь, пути между ОН и Я.

Следующая песня называется «Сталь», и некоторые ее символы прекрасно дополняют все сказанное выше. На отдельные отрывки этой песни, уже давно ставшей бесспорной классикой, следует обратить особое внимание:

Здесь дворы, как колодцы, но нечего пить,

Если хочешь здесь жить — то умерь свою прыть

Научись то бежать, то слегка тормозить,

Подставляя соседа под вожжи.

В очередной раз повторяется тема духовной жажды, которая является стимулом для начала поиска иной воды. Из всего сказанного выше читатель без труда поймет, что Вода и Звезда – это не просто удобная рифма. В одном из следующих альбомов эта тема повторяется строками «Дай мне напиться железнодорожной воды», то есть воды, которая связана со странствием, с путешествием. Вода имеет огромное значение в алхимии, где постоянно подчеркивается, что речь идет об особой «нашей воде», которая не имеет отношения к воде физической.

Более того, следует обратить внимание на фразу «дворы, как колодцы». Я практически уверен, что в этих словах БГ намекает на легендарный колодец Святого Патрика, бывший вратами в ад. Ключ здесь в том, что профанное существование, лишенное небесной воды, и есть самый худший ад, в котором люди, как пауки в банке, пожирают друг друга.

Здесь вполголоса любят и тихо кричат,

В каждом яде есть суть, в каждой чаше есть яд,

От напитка такого поэты не спят

И сдыхают от недосыпанья.

И в оправе их глаз только лед и туман.

Но порой я не верю, что это обман,

Я напитком таким от рождения пьян,

Это здешний каприз мироздания.

Эти слова следует слушать очень внимательно и вдумчиво. Потому что если в первой строке идет исключительно негативная оценка серой (говоря языком Ницше, «аполлонической») реальности пластики и сглаженных страстей, то во второй строке автор предлагает лекарство от этой сглаженности: Яд оказывается не Ядом, а Сутью, то есть истинным источником смысла. Поэты здесь не просто поэты, но посвященные в мистерию. По мнению Екатерины Дайс, речь идет об Орфической мистерии, что, безусловно, вполне справедливо. Однако образ чаши позволяет давать и немного иные интерпретации, связав эту мистерию со Святым Граалем, испитие которого убивает профана, но становится средством для перерождения посвященного.

В зависимости от предпочтений мы можем вспомнить как Чашу с Ядом, которой подручные Воланда угощают Мастера и Маргариту, чтобы перенести их в реальность высшего Покоя, так и божественное опьянение суфиев, «опьяненных богом». Здесь поэзия Омара Хаяма и ницшеанское противостояние «дневного» рационального аполлонического сознания, ночной поэзии опьянения дионисийского и смерти как экстатической кульминации жизни. «Я есть жизнь и отец жизни, поэтому знание меня – это знание смерти». Дионисийский экстаз оказывается средством пробуждения от аполлонической, материальной реальности пластичных форм, именно в этом ключ к пониманию строк «От напитка такого поэты не спят и сдыхают от недосыпанья». Хотя, на мой взгляд, аналогия со Святым Граалем наиболее точна, поскольку именно этот миф является краеугольным мифом малой традиции.

Нарисуй на стене моей то, чего нет,

Твое тело, как ночь, но глаза, как рассвет.

И над всем этим, как единственное освобождение, возвышается Богиня Ночного Неба. Однако обратим внимание, что здесь БГ использует предлог «как», что говорит о подобии, но не о тождестве: «твое тело, как ночь, но глаза, как рассвет». Это говорит о мистическом постижении возлюбленной. В оккультной традиции конкретная женщина вполне может быть отождествлена с небесной богиней, в доказательство чему мы приводим один из важнейших для понимания западного оккультизма произведений – кефлан Кроули из Книги Лжей:

ЗВЁЗДНЫЙ СВЕТ

Зри! Я прожил на свете много лет и побывал во всех странах под Солнцем, и пересёк все моря от одного полюса до другого.И вот я возвышаю голос, чтобы свидетельствовать: суетно всё, что есть на этом свете, кроме любви достойной женщины, и эта достойная женщина — ЛАЙЛА.Я свидетельствую, что всё ничтожно и в небесах, ибо я побывал в них и жил долго во всех них, — всё, кроме любви BABALON, ГОСПОЖИ НАШЕЙ. Я свидетельствую, что и за пределами небес и земли царит любовь NUIT, ГОСПОЖИ НАШЕЙ.И вот я вижу, что стал я стар и обременён годами, и мои жизненные силы на исходе и потому восхожу я на трон свой и провозглашаю: КОНЕЦ.Ибо вечно юн я, и силы мои безграничны.В КОНЦЕ же [всего] — ОНА, та, что была и ЛАЙЛОЙ, и BABALON, и NUIT, — была и будет…

Мы приводим цитату из кефлана Кроули в качестве опровержения якобы свойственного малой традиции неснимаемого противоречия небесной возлюбленной и конкретной земной женщины. И у Кроули и у БГ мы обнаруживаем скорее переход и постижение одного через другое, нежели противопоставление и конфликт.

И назавтра мне скажет повешенный раб:

«Ты не прав, господин», и я вспомню твой взгляд,

Я отвечу: «Ты ошибаешься, брат,

В этой жизни я не ошибаюсь».

Повешенный раб – это 12-ый аркан «Повешенный», представляющий «малые таинства», в которых происходит жертвоприношение Эго. «Повешенный раб» – это повешенный вниз головой юноша, изображенный на этой карте, символизирующий ложную индивидуальность, которая приносится в жертву. Таким образом, в этих строках мы видим разговор поэта внутри себя – внутреннее «жертвенное животное», «повешенный раб», не желая умирать, обвиняет нового Господина, который «отдал всего себя» в жертву мистерии Богини. В оккультной традиции состояние «подвешенности», «распятия» – это стадия окончательного освобождения от власти ложного Эго.

В следующем альбоме «Скоро кончится век» продолжает разворачиваться диалектика отношений между героем и его Анимой. Но в отличие от прошлых альбомов, здесь герой вынужден испытывать на себе и её темную сторону. Такова диалектика развития – после подъема следует спад, а после переживания мистерии – кризис ужаса оставленности и потери связи. В песне «Мне было бы легче петь» БГ потрясающе раскрывает эту тему.

Мне не нужно касанья твоей руки и свободы твоей реки,

Мне не нужно, чтобы ты была рядом со мной –

мы и так не так далеки,

И я знаю, что это чужая игра, и не я расставляю сеть,

Но если бы ты могла меня слышать, мне было бы легче петь.

В процитированном тексте мы видим намек на Орфея, который спустился в царство Аида, но не смог вывести оттуда Евредику. Однако метафизический контекст здесь гораздо шире. Два ключевых образа четверостишья – «Сеть» и «Игра», указывают на Майя Шакти, плетущую сеть иллюзии и, по сути, являющуюся «божественной игрой», то есть, Лилой. Так, согласно индийской космологии, вселенная есть порождение игры двух космических принципов – Шивы и Шакти. В телемитском пантеоне такими символами являются Хадит и Нюит, причем Хадит, мужское начало – это каждый посвященный, который в ходе инициации раскрывает свою истинную природу и постигает бытие уже как СВОЮ любовную игру с Нюит. В романе Филиппа Дика «Всевышнее вторжение» есть потрясающее описание игры двух аспектов единого Бога – мужского и женского.

Певец оказывается поражен, открыв скрытое родство и даже тождество высшего и низшего: Кали, плетущая сеть иллюзии, и Кали, разрушающая иллюзию, оказываются одним и тем же персонажем, так же как, согласно Кроули, тождественны Вавилонская Блудница и Жена, облаченная в Солнце.

Это новые листья меняют свой цвет,

Это в новых стаканах вино,

Только время уже не властно над нами,

Мы движемся, словно в кино,

И если бы я мог изменить расклад,

я оставил бы все, как есть,

Но если бы ты могла меня слышать,

мне было бы легче петь.

Вторая строка очень важна. Согласно символизму Телемы, адепт должен излить свою кровь в чашу Бабалон. Кровь равна вину. Новое вино – еще один посвященный, пересекший пропасть и изливший свою кровь. Преодоление власти времени – это прорыв к Кетер, достижение того состояния, когда время, «Сатурн», уже не властно над посвященным. Позднее в альбоме «Пески Петербурга» мы увидим, как БГ оказался в шаге от высочайшего посвящения, но волей судьбы был вынужден отложить его на несколько лет.

Так прости за то, что, любя тебя,

Я остался таким же, как был,

Но я до сих пор не обучен прощаться,

С теми, кого я любил.

И хотя я благословляю того,

кто позволил тебе взлететь,

И если бы ты могла меня слышать,

мне было бы легче петь.

Здесь БГ как будто спорит с самим собой, провозгласившим (пусть и от третьего лица), что он «бросил в огонь все, чего было не жаль». Из этих слов кажется, будто инициация не состоялась и перерождения не произошло – герой все еще остался привязан к иллюзорной реальности. Это ощущение полного провала и тупика очень глубоко передано в песне «Второе стеклянное чудо», одной из самых отчаянных и безнадежных песен БГ.

Когда ты был мал, ты знал все, что знал,

И собаки не брали твой след.

Теперь ты открыт, ты отбросил свой щит,

Ты не помнишь, кто прав, а кто слеп,

Ты повесил мишени на грудь,

Стоит лишь тетиву натянуть.

Ты ходячая цель, ты уверен, что верен твой путь.

А тем, кто не спит, им не нужен твой сад —

в нем ведь нет ни цветов, ни камней,

И даже твой бог никому не помог,

есть другие – светлей и сильней.

И поэтому ты в пустоте,

Как на старом забытом холсте,

Ни в начале, ни в центре и даже ни в самом хвосте.

В альбоме «Скоро кончится век» песни «Второе стеклянное чудо» и «Иванов» расположены рядом. Такое соседство далеко не всегда означает какую-либо связь, и, на первый взгляд, интонация этих песен прямо противоположна – «Второе стеклянное чудо» трагично, тогда как песня «Иванов» саркастична и иронична. Однако когда мы говорим о гении уровня БГ, ничего нельзя утверждать однозначно. Коли уж Кроули подвергал кабалистическому анализу детские считалочки, находя в них глубокие откровения, почему бы нам не проанализировать шуточную песню великого посвященного, обнаружив, что на самом деле состояние, о котором она повествует, далеко не такое веселое?

Иванов на ОСТАНОВКЕ,

В ожиданье КОЛЕСНИЦЫ,

В предвкушенье кружки пива.

В понедельник утром жизнь тяжела,

А кругом простые люди,

Что, толпясь, заходят в транспорт,

Топчут ноги Иванову

Наступая ему прямо на крыла.

И ему не слиться с ними,

С согражданами своими,

У него в кармане Сартр,

У сограждан, в лучшем случае, пятак.

Иванов читает книгу,

И приходят контролеры,

И штрафуют Иванова,

В понедельник утром все всегда не так.

Почему Иванов? Иванов – это самая распространенная фамилия, и, казалось бы, мы должны были иметь дело с самым распространенным типажом человека. Но нет – с первых строк автор подчеркивает отделенность и даже изолированность Иванова от остального мира, и, главное, невозможность какого-либо соединения.

Иоанн – весьма особенный христианский святой. Дело в том, что именно Евангелие от Иоанна неоднократно давало поводы для различных еретических, с точки зрения ортодоксии, учений, близких манифестанциалистской концепции. К тому же один из ключевых гностических текстов – это апокриф Иоанна. Символическое масонство первых трах степеней называется «иоанновским», и его цветами является золотой и голубой (о золоте на голубом у БГ немного позднее). Цвета Иоанновского (то есть, мистического) масонства – Золото на Голубом – соответствуют одной из центральных песен творчества БГ.

В основе апокрифа Иоанна – концепция Логоса, Плененного материей и ожидающего освобождения. Таким образом, «Иванов» здесь – это не просто фамилия, но хитрый намек – «причастный иоанническому гнозису», «носитель логоса». Именно Иоанна в христианской традиции символизирует ангел, поэтому строка «наступают ему прямо на крыла» не так проста, как может показаться.

Понедельник – день луны. Именно Луна, согласно эзотерическим представлениям, ответственна за притягивание души к воплощению. Но если эта аналогия выглядит искусственной, то образ «колесницы», которую ожидает Иванов, куда более интересен. Обратим внимание: на фоне, в общем-то, бытописательском, возникают два «возвышенных» образа: «крыла» и «колесница». И если образ крыл становится нам понятен в связи с символизмом Иванова-Иоанна, то колесница, которая вдруг замещает собой образ простого советского троллейбуса, поначалу весьма загадочна.

Колесница (она же величественная Меркаба) – центральный образ видения Иезикиля, объект медитации первых каббалистов со времен разрушения второго Храма. Мистики Меркабы основывали свои медитации на образе божественной колесницы. Восьмой аркан Таро – «Колесничий», изображает воина, который странствует на колеснице, запряженной сфинксами, в поисках Святого Грааля, меж тем этот самый Святой Грааль – неуловимая воронка в его руках. Символизм этой карты указывает на духовное странствие в поисках самого себя.

Таким образом «остановка», на которой в день луны переминается с ноги на ногу Иванов-Иоанн, Логос в ожидании Меркабы, – это то состояние нигредо, в коем оказался герой песни «Второе стеклянное чудо». И окончательным доказательством нашей правоты является «томик Сартра» в кармане Иванова. Почему именно Сартр? Очевидным значением является то, что интеллектуальные способности Иванова, его интеллигентность отгораживают его от мира грубой материи. Это объяснение буквально просится из текста. Но символом интеллигента в советские времена был вовсе не томик Сартра. Для того чтобы понять, почему БГ поместил сюда именно Сартра, нужно знать немного о самом Сартре.

Жан Поль Сартр – философ экзистенциализма, главной темой, рефлексий которого была пустота, небытие и исходящая из этого абсурдность и безнадежность существования. Его наиболее известным художественным романом является «Тошнота», одно из самых впечатляющих описаний безнадежного опыта экзистенциальной пустоты и отвращения к жизни как таковой. Это и есть состояние нигредо, из которого сам Сартр, будучи философом и отличным писателем, но отнюдь не мистиком, не видел выхода. Поэтому, представив Иванова с томиком Сартра «Тошнота», мы понимаем, что не просто его интеллектуальность отгораживает его от мира, но состояние экзистенциальной тошноты, нигредо, из которого, кажется, нет выхода. Последние строки песни ничуть не оптимистичнее начала: «А потом приходит утро, все прокурено и серо, подтверждая старый тезис, что сегодня тот же день, что был вчера». Это и есть состояние сартровской тошноты и безысходности. Состояние «Второго стеклянного чуда», только поданное в попытке дистанцироваться от него иронией.

Однако погружение в нигредо – это не наказание и даже не проклятие, а необходимая стадия великого делания. Только дойдя до дна Ада, можно обрести возрождение и перейти из нигредо в альбедо. Начало нигредо – не симптом провала инициации, а, наоборот, – признак того, что первый алхимический брак произошел, семя новой жизни было посеяно и началось мучительное прорастание. Изучая судьбы великих посвященных, мы видим, что самые тяжелые кризисы всегда следовали после состояния экстаза и соединения с высочайшим, но, с другой стороны, как говорил тот же Сарт в знаменитой пьесе «Мухи», – «настоящая человеческая жизнь начинается по ту сторону отчаяния».

Мы не будем анализировать «Дорогу 21», поскольку это великолепно сделано Екатериной Дайс.

Интересно, что в некоторых следующих альбомах от «Синего альбома» до «Табу» почти нечего анализировать. БГ либо повторяет уже спетые песни, либо повторяет все те же мотивы. Метафизическое напряжение, кажется, понизилось до неузнаваемости, и некоторые песни полностью помещены в горизонтальную плоскость. Правда, в каждом альбоме попадаются, по крайней мере, две песни-прорыва, открывающие новые грани символического, однако анализировать их в общем потоке практически невозможно.

Важный прорыв происходит в 1984 году, когда БГ выпускает альбом «День серебра», предельно насыщенный дзен-буддийской символикой. Это – первая осознанная инициация, посвящение в дзен, и названия песен здесь изобилуют буддийской символикой – «Иван Бодхидхарма», «Дело мастера Бо», «Платан» (на который, как известно, опирался Будда). Происходит временное отступление – вместо концепции интеграции и алхимического брака (которая преобладала в раннем творчестве БГ и на неизмеримо высшем уровне была раскрыта в позднем), дзен-буддизм БГ рассматривает землю как мир иллюзии, видя лишь одну сторону медали и как будто забывая о возможности единения.

Я видел дождь, хотя, возможно, это был снег.

Но я был смущен и до утра не мог открыть глаз,

Еще одно мгновение, и та, кто держит нити, будет видна,

Но лестница уходит вверх и вьется бесконечно –

в этом наша вина,

В книгах всегда много правильных слов,

Но каждую ночь я вижу все, как в первый раз,

Никто не сможет вывести меня из переплетения дверей,

Но та, кто держит нити, не слыхала про крылья.

Она – не знает, что это сны.

Или:

Сестра моя, куда ты смотрела,

когда восход стал между нами стеной?

Знала ли ты, когда взяла мою руку,

что это случится со мной?

Символизм альбома пронизан лунной символикой, мы опять видим «сестру», но в отличие от ранних и поздних альбомов, здесь вместо герметического брака имеет место, скорее, «развод». Это противоречие только формально, ибо в сакральном символизме женский архетип представлен разными образами. И если вначале мы говорили об Аркане 17-ом «Звезда», то сейчас речь идет о следующем аркане – «Луна». Луна 18-го аркана – это далеко не очистительная луна «Жрицы», но ущербная луна ослепленных, опутывающая иллюзией. Именно она «не знает, что такое крылья», и именно ей адепт отвечает, что «тому, кто видел город, уже не нужно твое кольцо». Этот альбом, по сути, – торжествующая песнь буддийского монаха: «Я родился под жестокой звездой, о Кали, я убью тебя и съем твои внутренности». К счастью, это временное падение в дуализм не продержалось слишком долго.

По сути, это глубоко трагическая ситуация, когда потеря связи с Звездой вызывает кризис. Но здесь, кажется, БГ спасает именно героическая ориентация дзен-буддизма. Несмотря на название, «День серебра» – самый «янский» из альбомов БГ.

Одна песня все же выделяется из этого ряда и выдает ту метафизическую ностальгию, которую не может не испытывать посвященный, единожды оказавшийся причастен к мистерии священной иерогамии:

Дайте мне глаз, дайте мне холст,

Дайте мне стену, в которую можно вбить гвоздь,

Ко мне назавтра вы придете сами,

Дайте мне топ, дайте мне ХОД,

Дайте мне спеть эти пять нелогичных нот,

Тогда меня можно брать руками.

Как много комнат, полных людей,

Прозрачных комнат, полных людей,

Служебных комнат, полных людей,

Но пока нет твоей любви,

Мне всегда будет хотеться чего-то еще.

Дайте мне ночь, дайте мне час,

Дайте мне шанс сделать что-то из нас,

Иначе все, что вам будет слышно – это что вам угодно,

Может быть -нет, может быть -да,

На нашем месте в небе должна быть ЗВЕЗДА,

Ты чувствуешь сквозняк, оттого, что это место свободно.

Песня называется «Глаз», и упоминание глаза идет с первой строки, как бы подчеркивая особенную важность этого символа. Символизм глаза чрезвычайно разнообразен – это и третий глаз Аджны, который открывается после пересечения пропасти и дает посвященному огромные магические силы. В индийском мифе есть инициатическое представление, что раны Божественного Героя становятся его глазами.

Но, прежде всего, это глаз в треугольнике – древнейший посвятительный символ, указывающий на обретение божественного зрения. Гор, Шива и Ра обладают способностью отделять свой глаз, и их глаз сжигает иллюзию без остатка. Архетип Глаза особенно связан с арканом Башня, когда открытое око бога сжигает без остатка все, что казалось, но не было самим собой. Это второй инициатический кризис (первый – уничтожение персоны, мы рассмотрели вначале, третий и последний – пересечение пропасти – еще увидим ближе к концу), когда уже не только социальные, но и личные идентификации сгорают в посвятительном огне.

Ход – это восьмая сфира Древа жизни. Казалось бы, причем здесь Древо жизни? Не будет ли эта параллель искусственной? Но, как оказывается, нет. Путь Пе, которому соответствует аркан Башня, где и происходит «открытие глаза», на схеме Древа жизни идет от именно от Ход к Нецах, то есть от рационального интеллекта к открытию сердца. Таким образом, смысл первых двух строк – это молитва о трансформации. Есть и еще одна поразительная аналогия. От Ход к Тифарет идет путь Айн, букве, которая в сакральном языке и называется «Глаз».

То же самое повторяется во втором куплете. Ночь – время посвящения, что опять же указывает на Нюит как Богиню ночного неба. Наконец, финал песни вновь возвращает нас к центральному символу творчества БГ – Звезде. Более подробно мы разберем этот символ, когда дойдем до одной из главных песен БГ – «Аделаида». Сейчас же ограничимся тем, что в данном контексте это можно рассматривать как указание на античные представления о Героях, которые, получив инициацию, не умирают, но становятся звездами на небе, тогда как всем остальным уготован мрачный Аид.

Наконец, упоминание «прозрачных комнат» вместе со «служебными комнатами» есть прямая ссылка на антиутопию Замятина «Мы», где люди были обязаны жить в прозрачных комнатах под бдительным контролем государства. Здесь в двух словах БГ повторяет ту же идею, которую высказывает фразой «дворы, как колодцы»: профанное существование вне мистерии звезды и есть самый страшный ад, какой только можно представить. Не случайно на вопрос стража «Зачем ты стучишься во врата смерти?» посвященный отвечал: «Я пришел из мира худшего, чем смерть», мира прозрачных комнат и бездонных колодцев, где нет места крыльям и где звезда скрылась в тумане. Эта образность опять же – акцентирование проклятия существования вне инициации. Песня очень важна, поскольку выходит далеко за границы исповедуемого БГ (на тот момент) дзен-буддизма и предсказывает инициатический путь.

(Для читателя может показаться несправедливым, что мы непропорционально выделяем четыре альбома из общего списка. Тем не менее, для посвященного это весьма очевидно, поскольку именно в этих альбомах БГ совершает путь LUX и окончательно достигает уровня Святого Ангела Хранителя. Но чтобы понять, почему это так, вернемся на миг к прошлому альбому.)

Если пытаться найти альбому «День серебра» место на древе жизни, он точно соответствует завесе Парокет. Поэт приближается к Тифарет, месту обители САХ через путь Айн (Глаз), и через путь Нун (Смерть). Он косвенно отождествляет себя с Христом («Они съедят твою плоть, как хлеб, и выпьют кровь, как вино»), что указывает на приближение к состоянию Тифарет и процесс смерти-воскрешения. И хотя в этом альбоме, как никогда, обостряется дуализм между мужским и женским началом, это понятная реакция на приближение к Тифарет.

Альбом «Ихтиология» здесь оказывается не просто компенсацией слишком «восточного» «Дня серебра» – он важно именно тем, что здесь происходит восстановление равновесия. Это – прорыв на уровень Тифарет, достижение предела пути LUX. Ихтиас, рыба – Христос, ихтиология – христология, смысл называния следующего альбома очевиден даже при самом поверхностном знакомстве с символикой. Но рыба – это еще и название пути, который ведет к Тифарет – тому самому пути Нун, который, как было сказано, постигается через аркан Смерть. Я думаю, что, изучая творчество БГ, посвященный придет в истинный восторг, когда откроет, насколько закономерности, выведенные Алистером Кроули в «Золотой Заре», применимы для анализа творчества такого интуитивного посвященного.

Ихтиология – это, конечно же, не ортодоксальная христология. Это скорее мистерия христианского гнозиса, в котором змей и Христос едины: «Какая рыба в океане плавает быстрее всех?». Уже здесь Б.Г. тонко отрицает общепринятый подход к духовному росту религии нормы: «Вы видели шаги по ступеням, но кто сказал вам, что я шел наверх?», и, наконец, как пояснение этой фразы: «Если ты идешь, то мы идем в одну сторону – другой стороны просто нет». Только глупцы могут интерпретировать «Ихтиологию» в стандартном (христологическом) дискурсе, – последняя фраза четко идентифицирует подход, характерный для недвойственности оккультных воззрений.

В Тифарет соединяются все противоположности, это центр Древа Жизни. Две рыбы – Христос и Антихрист, воля к земле и воля к небу, наконец-то соединяются, вынося творчество БГ на высочайший уровень Теургии. То, что до этого в большей степени созерцалось в третьем лице, здесь становится сокровенным опытом. И именно в этом альбоме БГ реализует первую задачу мага, достигнув Тифарет, то есть знания и собеседования САХ: «Ведь я слышу вокруг миллион голосов, но один, как птица в горсти, и я раскрываю кулак – лети, мой ангел, лети».

С этого момента граница между мистерией и жизнью исчезает – жизнь становится мистерией. Это, действительно, «новая жизнь на новом посту», ощущение новой весны.

Дитя рассвета, не знавшее света дня,

Смотри -это ветер, он чем-то похож на меня,

Ветер проходит мимо,

Коснувшись дыханьем век,

Оставив тебе любимых,

Оставив себе свой бег.

Ветер, дух, дыхание, одухотворение. «Дух над водами». После долгих исканий наконец-то свершилось первое обретение.

Согласно телемитской космологии, путь мага имеет две стадии. И первая стадия – это достижение Тифарет, где происходит Знание и Собеседования с САХ, то есть открытие своего истинного Я. Сфира Тифарет – это сфира умирающих и возрождающихся богов – Таммуза, Иисуса, Озириса. Вот почему именно здесь, когда спета песня «Лети, мой ангел, лети», БГ обращается к символике гностического христианства. Очень важно понимать, что здесь Христос – это не исторический персонаж, а состояние, стадия достижения Тиферет, опыт смерти и возрождения в новом качестве. Екатерина Дайс совершенно точно заметила, что БГ с определенного момента в своих песнях отождествляет себя с Христом, хотя совершенно не поняла значения и смысла этого отождествления. «Ихтиология» – это альбом Тифарет, альбом достижения завершения пути ЛЮКС.

Кроме того, ихтиология имеет прямое пересечение не только с христианским гностицизмом, но и с герметизмом. Пожалуйста, сравните одну из классических герметических максим «И да постигнет посвященный, что Любовь есть причина смерти» со словами БГ «Нас всех учили с любовью смотреть не вверх, а вперед, но любовь стреляет из обоих стволов, как только ты вышел на взлет».

Следующий альбом – «Дети Декабря». Декабрь – это месяц зимнего солнцестояния. Согласно традиционному символизму, зимнее равноденствие – это единственный день в году, когда граница между духовным и материальным становится наиболее зыбкой и соискатель получает шанс на второе рождение, рождение от Солнца и Духа.

Существуют два духовных пути – путь Предков и путь Богов. Путь предков в традиционном символизме связывается с летним солнцестоянием от 22 июня и характеризует собой упадок Солнечного героя, идею пассивного служения традиции. Тогда как Зимнее солнцестояние – это «Путь Богов», начало солнечного возрождения, индивидуальный путь богоподобного героя. Известный русский философ А.Дугин проводил параллель символизма солнцестояний с двумя Иоаннами, и ветхий Иоанн соответствовал Летнему, а Иоанн Логос – зимнему солнцестоянию.

Невозможно переоценить значение этой даты для посвященного. Филипп Дик получил свое главное мистическое переживание именно в первый день нового солнечного цикла. Рене Генон говорил об этом дне, как о важнейшем дне посвящения, и Дугин великолепно развивает его идеи в «Крестовом походе солнца». Иосиф Бродский всегда писал на рождество одно стихотворение, и это была особая традиция, которая пришла к нему как будто помимо сознательного решения. Говорят, что для бессмертного Гёте это тоже был особый день, когда он был полон сил и радости, как никогда.

Хотя, на взгляд профана, с точки зрения положения солнца, летнее солнцестояние – это «день радости», а зимнее – «день грусти», с точки зрения традиционного взгляда все в точности наоборот. И именно 22 Декабря – день, дающий шанс на «второе рождение», рождение новорожденного солнца, с которым, несмотря на ложь редукционистских объяснений, даже в современном христианстве празднуется день рождества.

От себя могу сказать, что я считаю себя «ребенком декабря» потому, что главное событие моей жизни – пробуждение кундалини, произошло именно 22 декабря, хотя в тот момент я и понятия не имел о традиционном символизме этой даты.

Из всего сказанного выше можно сделать вывод, что «Дети декабря» – это посвященные во вневременную и внепространственную мистерию зимнего солнцестояния. Рождественский символизм – только частный случай более универсального символа нового рождения.

Этот альбом начинается песней «Жажда». Символ жажды хорошо знаком нам по более ранним альбомам. «Закрыв глаза, я прошу воду: вода, очисти нас еще один раз» – круг пройден и произошел выход на принципиально иной уровень.

Горсть жемчуга в ладонях –

Вот путь, который я оставлю тайной,

Благодарю тебя за этот дар –

Уменье спать и видеть сны.

В гностическом «Гимне жемчужине» принц должен спуститься в мрачное царство, чтобы освободить жемчужину, но сам становится жертвой, пока его отец не посылает вестника, пробуждающего принца.

Вода, луна, серебро, жемчуг, змея, очищение… В следующем альбоме «Десять стрел» к этому списку добавляется образ «шаров из хрусталя». Это начало пути Гимель, соответствующего второму аркану Таро «Верховная Жрица», хотя окончательного завершения этот путь достигает только в одном из последних альбомов через двадцать лет.

Один из принципиальных вопросов, определяющих реальность посвящения, – отношение к символу змея. Всякий, кто знаком с гностицизмом, Телемой или тайной оккультной традицией Тантры, знает, что Змей – не демонический, но сакральный символ. Телемиты есть «слуги Звезды и Змея», как это сказано в Книге Закона. В своей работе «Гностицизм – знание вопреки» я весьма подробно рассматривал значение образа змея, потому сейчас не вижу смысла повторяться. Мы уже видели, что еще у раннего БГ встречается образ «сада», с этого момента образ расширяется эпифанией в саду Змея Кундалини, великого нисходящего Логоса, с которым БГ отождествляет себя.

Ты улыбаешься – наверно, ты хочешь пить.

Я наблюдаю. Я ничего не хочу говорить.

Я змея! Я сохраняю покой.

Сядь ко мне ближе, и ты узнаешь, кто я такой.

Я знаю тепло камня, я знаю запах и свет,

Но когда поднимаются птицы, я подолгу гляжу им вслед.

Я змея. Я сохраняю покой,

Сядь ко мне ближе, и ты узнаешь, кто я такой.

Ты улыбаешься, должно быть, ты ждешь ответ.

Дай руки – я покажу тебе, как живое дерево станет пеплом,

Я змея! Я сохраняю покой,

Смотри на свои ладони – теперь ты знаешь, кто я такой.

Процитированный выше текст – это почти документальная хроника пробуждения Кундалини, духовный опыт, который является краеугольным камнем для традиции пресуществления. Согласно тантрическим представлениям, змей кундалини обитает в нижней чакре и, пробуждаясь, трансформирует тело и сознание адепта. Гностики получали свою благодать от Змея, Офита, Нахаш, который, как уже было сказано, есть эпифания Софии-Лилит. Юнг указывает особую связь героической индивидуальности, «избранного», со змеем: с одной стороны, герою предстоит судьба змееборца, с другой – существует очень много признаков родства Героя и Змея. Например, герой обладает Змеиными Глазами или же после смерти герой превращается в Змея и тем самым обретает бессмертие.

В этой песне есть очень важное указание на огненную природу Змеи – «дай руку, я покажу тебе, как живое дерево станет пеплом». Змея кундалини имеет огненную природу, это пламя и это «электричество» жизни, и она же святой дух, огненные языки сходящего с небес пламени.

Чем ты был занят, я лился, как вода,

Что ты принес, что исчезнет без следа,

Песни без цели, песни без стыда,

Спетые, чтобы унять твою печаль.

Что нам подвластно – гранитные поля,

Птицы из пепла, шары из хрусталя,

Там, где мы шли, там лишь небо да земля,

Ветер придет, и нас уже не жаль.

Процитированный выше текст особенно важен тем, что здесь БГ впервые оказывается «В предчувствии пропасти». Адепт уже окончательно уподобляет себя воде, что указывает на весьма немалый уровень реализации. Гранитные поля и птицы из пепла – это символ смерти и пропасти, которую проходит адепт. Но особенно важны здесь шары из Хрусталя, которые являются одновременно еще одним указанием на путь через пропасть, серебряный путь Верховной Жрицы, а также являются важным атрибутом мага.

Я мог бы купить тебе дом по эту сторону дня,

Но чтобы идти сквозь стекло, нужно владеть собой,

А это одно из тех качеств, которых нет у меня.

Но кто-то играет, и я должен петь, и с каждым днем все сильней.

Мое ощущение, что это просто мой метод любви,

Я ожидаю наступления яблочных дней.

Вторую строку следует сравнить со строкой из песни «Наутилуса» «Бриллиантовые дороги» – «чтоб вцепиться в стекло, нужны алмазные когти». Но более интересно, что БГ опять обращается к образу яблока. Яблоко – символ эротического гнозиса: согласно гностической традиции София и Люцифер, приняв образ змея, освободили человека, даровав ему плоды познания. Позднее образ яблок будет повторен в песне «Отец яблок», которая напрямую указывает на образ Люцифера искупителя.

Золото на голубом

Альбом «Равноденствие». Середина личной мистерии БГ. Точка, с момента которой все маски сброшены. Все имена названы.

В самом названии альбома «Равноденствие» есть не один, но несколько смыслов. Самый простой – середина жизни, точка равновесия, половина пути. Но точно так же можно отнести это к равноденствию богов, о котором говорил Алистер Кроули. Возможно, БГ об этом не знал, но так ли случайно, что буквально немногим позднее прозвучат удивительные слова: «Нам выпала ВЕЛИКАЯ ЧЕСТЬ жить в перемену времен». Здесь БГ напрямую пересекается с учением Телемы, поскольку Телема является практически единственной оккультной традицией, где перемены рассматриваются как благо. Новый оккультизм верит в возможность эволюционного скачка, суть которого мы будем обсуждать в дальнейшем.

К уже сказанному в начале статьи я хочу привести еще одну аналогию, проанализировав текст песни «Лебединая сталь» с альбома «Равноденствие»:

Возьми в ладонь пепел, возьми в ладонь ЛЕД,

Это может быть случай, это может быть дом.

Но вот Твоя БОЛЬ, так пускай она станет крылом.

Лебединая сталь в облаках – еще ждет.

Я всегда был один – в этом право стрелы.

Но никто не бывает один – даже если он смог.

Пусть наш цвет глаз – ненадежен, как мартовский лед,

Но мы станем, как сон, и тогда сны станут светлы.

Я прошу сравнить эти строки с цитатой из статьи одного посвященного с сайта www.nork.ru: «Этот Ветер – Путь – превращает сердца тех, кто идет по нему, кто «одержимым тёмной силой», в куски льда – но только на их же благо … Да и что, как не единственно лёд, может присутствовать там, где властвует Луна, где нет места Солнцу? Левый Столп – ледяной, лунный, он уравновешивает Правый – огненный, солнечный».

Относительно ненадежного цвета глаз – я усматриваю здесь совершенно прямую и недвусмысленную аллюзию на булгаковского Воланда, чьи глаза были разного цвета и время от времени менялись местами. Во всяком случае, ни в литературе, ни в мифологии мне больше не удается припомнить персонажей, чей цвет глаз был изменчив и ненадежен.

Люциферизм БГ, конечно же, связан с оккультной точкой зрения, но никак не с сатанизмом. В первой главе, анализируя аркан «Влюбленные», мы указали на важный феномен сакральной вселенной – способность богов и демонов меняться местами – так в зороастризме демонов называют Девами, а ангелов – Ассурами, тогда как в Индии в точности наоборот. Символ не является чем-то застывшим, но способен менять значение, как Воланд – цвет глаз. Обращаясь к Люциферу, БГ подразумевает изначальное значение этого имени – несущий свет.

Окончательное подтверждение правоте нашей интерпретации мы получаем в песне «Аделаида», одном из величайших произведений гения БГ.

Ветер, туман и снег,

Мы одни в этом доме,

Не бойся стука в окно – это ко мне.

Это северный ветер – мы у него в ладони…

Но северный ветер – мой друг,

Он хранит то, что скрыто,

Он сделает так, что небо будет свободным от туч,

Там, где взойдет звезда – Аделаида.

Профану эти строки будут столь же непонятны, как китайская грамота. Кто такой «северный ветер», почему «хранит то, что скрыто» и о какой такой Звезде идет речь? Магу текст очевиден, даже прозрачен. Я позволю себе процитировать одну статью с сайта www.nork.ru: «Майринк неспроста говорит о Северном Ветре, поясняя сущность художников, «одержимых тёмной силой», избравших «дьявольский путь». Этот ветер есть «истинный люциферианский» – после своего падения Люцифер был «богом прикреплён к северному ветру». Поэтому, согласно средневековой демонологии, посредством магии Люцифера нельзя вогнать в какой-либо предмет – как это можно проделать с любым другим демоном, поэтому в человека может вселиться какой угодно демон – но только не Люцифер. Получается почти парадоксальная ситуация – будучи «прикованным» Богом к Северному Ветру, будучи навечно повязанным с ним, Люцифер благодаря этому остается свободным на земле – магия как проявление человеческой воли не властна над ним». …В каком всё-таки контексте следует понимать буквальное значение имени «Люцифер» – «Носитель Света», «Светоносец»? В настоящее время образ Люцифера извращен, и из него сделали «соблазняющую» и «сбивающую с пути истинного» «обезьяну Божью». Но если кто и соблазняет человека, если кто и сбивает его с «пути истинного» — то только он сам, а укоренившийся сегодня образ Люцифера был создан лишь с целью оправдать свою слабость и беспомощность перед своими же страстями. Люцифер – это Ангел, Несущий Свет, или Гнозис».

Гнозис – тайное знание, мудрость, способная убить профана, но для Мага являющаяся изысканным вином – именно его источником является Люцифер. Помните, в ранних песнях БГ упоминал о вине, которое есть и яд и пробуждение поэтов? Не правда ли, теперь становится понятно, почему «северный ветер хранит то, что скрыто»?

Но о какой Звезде идет речь? Вопрос далеко не так прост, как кажется, но тем, кто достаточно глубоко знаком с традицией Телемы, на него нетрудно ответить.

«Благословение и почёт пророку прекрасной Звезды!» – сказано в последнем стихе второй главы Святой Книги Закона. А вот еще оттуда: «Солнце, Сила и Ясность Взора, Свет – это для слуг Звезды и Змея». Выше, анализируя ранние песни БГ, мы уже говорили о ней: Нюит – владычица наша, мать всех звезд и ночного неба, символизируется в Таро 17-ым арканом – Звезда, и именно о ней в другом месте говорит Кроули: «Я пришел к человеку, число человека – мое число, [я] Лев Света; я – Зверь, чей закон – Любовь. Любовь во власти желания – его Королевское Право. Смотри же внутрь, а не вверх – звезда видна!».

Обратите внимание на последнюю строку – «внутрь, а не вверх». Чтобы узреть Звезду, надо заглянуть внутрь, ибо она является нашей сокровенной сущностью. Разве не пересекается это с нашим небесным градом, который нужно искать не над небом, но под, то есть – в себе. Это подтверждается третьим Законом Телемы: «Каждый мужчина и каждая женщина – Звезда», и, как сказано в Святой Книге Закона: «Каждый следует своим неповторимым путем – путем Звезды».

Внимательно посмотрим на изображение 17-го аркана: мы видим небесно-прекрасную обнаженную женщину, Нюит, из чаши Грааля омывающуюся в чистом потоке. В левом верхнем углу – семиконечная звезда Бабалон, от которой исходят спиральные потоки творения. Бабалон – проявление Нюит, но в более близком к человеческому постижению образе, она же – Венера, Звезда утренняя, владыка страсти, любви, желания во всех проявлениях. Христиане, будучи черными братьями, не могли воспринять величие Бабалон, считая её воплощением всех мерзостей земных, вавилонской блудницей. Иллюзорность подобной позиции очевидна, однако если следовать логике патриархальной религии, враждебной всякой жизни и страсти, то в этой системе координат владычица наша не может быть никем другим, кроме как вызывающей ужас блудницей.

Символ Звезды имеет огромное значение в творчестве Б.Г., но можем ли мы утверждать, что этот символ должен быть понят именно в оккультном контексте? Мой критик может возразить мне, что образ Звезды – древнейший символ романтиков, и если считать всех поэтов, которые воспевали Звезду (и свою любимую, как Звезду), скрытыми телемитами, то попросту следует обратиться к психиатру. Является ли образ Звезды в творчестве БГ профанным идеалом романтиков или имеет отношение к сакральной вселенной Телемы?

Ответ будет следующим. Во-первых, если, исходя из процитированного источника, мы можем уверенно идентифицировать Северный ветер как Люцифера, то очевидно, что Звезда Аделаида, которой он расчищает путь, должна быть в родстве с ним и обретаться в том же смысловом и символическом пространстве. Рядом с Северным ветром Люцифером Бабалон, владычица наша, находится в одном смысловом контексте, а, скажем, Звезда романтиков будет несколько выпадать из него.

Во-вторых, в другой песне на параллель с телемитским прочтением указывает следующая фраза: «И когда семь звезд над твоей головой станут багряным серпом». Звезда Бабалон – семиконечна или также может быть символизирована семью звездами, поскольку семь – число Венеры, а то, что Бабалон именуется Женой Багряной, окончательно развеивает все возможные сомнения. Кроме того, имя звезды Аделаиды – это имя графини, которую средневековые мифы сделали женой Люцифера, то есть речь идет фактически об эпифании Лилит.

Следующий шаг – «Русский альбом». Чтобы приблизиться к пониманию этого альбома, нужно обладать достаточно глубокими познаниями непосредственно в русском фольклоре. Этих знаний у меня, к сожалению, нет, потому я могу лишь указать на те универсальные магические и мистические архетипы, которые проявились в этом альбоме.

Здесь символы христианского мистицизма органично объединены с более древними символами языческой традиции, а абсолютное большинство песен все также обращено к Вечной Женственности, на этот раз представшей в образе Софии. Разница между «Венерой-Аделаидой» и «Государыней-Софией» только на первый взгляд велика, ибо как писал Кроули: «Астральный Образ «Исиды» совершенно непохож на Образ «Кали». Первая – это Материнство и Мудрость, вторая – Убийство и Безумие; она опьянена кровью, отуманена страстью и безжалостна. Единственная связь между ними – символ Женщины. Но тот, кто достигает Самадхи, устремившись к Кали, обретает такое же Просветление, как и при устремлении к Исиде, ибо в обоих случаях он достигает отождествления с Идеей Женщины, не связанной с теми особенностями, которые приписывались данной Идее на берегах Нила или Ганга.Вот почему на низших ступенях посвящения бушуют догматические споры, вдохновляемые разнообразием астрального опыта; вот почему св.Иоанн Богослов отличает Блудницу БАБАЛОН от Жены, Облаченной в Солнце, и Агнца закланного от Зверя 666, чья смертельная рана исцелена. Он не понимает, что Сатана, Древний Змий, пресмыкающийся в Преисподней, в озере Огненном, горящем Серою – это Солнце-Отец, вибрация Жизни, Князь Бесконечного Пространства, пылающий своей Пожирающей Энергией; и Он же – тот престольный Свет, Духом коего залит весь Город из Драгоценных Камней».

Это перекликается с одним из ключевых гностических евангелий «Гром – совершенный ум», всецело построенном на парадоксе. В главе, посвященной творчеству «Наутилуса», мы уже цитировали отрывок из этого текста.

На том уровне личного самопосвящения, которого к тому моменту достиг Борис Гребенщиков, он уже был готов вместить в себя парадоксальность Вечной Женственности. Противостояние в «Дне серебра» закончено, и с этого момента начинается осознанное служение, с каждым разом выходящее на все более высокий уровень, пока, наконец, не достигает всей полноты пересечения пропасти в альбоме «Зум-зум-зум».

Обратите внимание на следующие строки: «А все равно нас грели только волки и вороны. И благословили нас до чистой звезды». Волк и Ворон традиционно относятся к темной стороне: ворон как птица Одина является птицей магии, тайны и смерти, тогда как волк – это животное Марса и войны.

Год 1993. «Любимые песни Рамзеса Четвертого». Еще один шаг в глубину, обращение к египетской символике. По общепринятым оккультным представлениям все мистерии – родом из Египта. В Египте же произошла самая возвышенная и тайная из мистерий – получение Святой Книги Закона Алистером Кроули в 1904 году. Посему обращение БГ к этой символике должно быть самым тщательным образом проанализировано.

Скучно в доме, если в доме ни креста, ни ножа,

Хотел уйти, но в доме спит МОЯ ГОСПОЖА,

У нее крутой нрав,

Рамзес Четвертый был прав,

То ли ангелы поют, то ли мои сторожа.

Царица Шеба прекрасна, но ОНА НЕ ПРИ ЧЕМ,

Новая страна НА ПРОСТЫНЯХ ИЗ СИНЕГО ЛЬНА.

Думаю, символика этого отрывка для каждого из нас уже после всего написанного выше очевидна и ясна. Я специально выделил определенные слова в этом стихотворении. «Госпожа» – именно так именует Алистер Кроули Бабалон. «Простыни из синего льна» являются еще одной аллегорией небесной богини Нюит. Чтобы получить полное представление, о чем идет речь, я прошу сравнить эту песню со следующей цитатой из «Книги Алеф» Алистера Кроули:

«Хвала нашей госпоже! Свята, да будет свята во веки веков наша Госпожа БАБАЛОН, хлеставшая меня, ТО МЕГА ТЕRION, своим бичом, дабы принудить меня к созиданию и разрушению, которое есть одно, в рождении и в смерти, это Любовь! Свята Она, объединяющая Яйцо со Змеей и возвращающая человека к его матери, земле! Да будет свята Та, что дарует красоту и экстаз в оргазме каждого изменения и что вызывает восхищение и поклонение от созерцания множества хитростей Ее ума! Да будет свята Та, что наполняет свою чашу всеми каплями моей крови, так что моя жизнь полностью растворяется в вине ее восторга! Смотри, как пьяна она от нее, шатается на небесах, валяется от удовольствия, громко распевая песнь величайшей любви! Не она ли твоя истинная мать среди звезд, о, сын мой, и не обнимаешь ли ты ее в безумии инцеста и прелюбодеяния? О да, да будет свята Она, да будет свято Ее Имя, и Имя ее Имени, во веки веков!»

Образ Яблока повторяется в альбоме несколько раз. Он уже куда более конкретно указывает на сексуальный гнозис Лилит, переданный людям, согласно представлениям гностиков, в Эдеме. Во-первых, это строка «Цвет яблонь под юбкой – ледяная броня». «Яблони под юбкой» – какая изящная аллегория сексуального гнозиса!

Во-вторых, название последней песни альбома «Отец яблок», напрямую указывающее на великого Змея, даровавшего гнозис погруженным в животную тупость первым людям.

Египетская инициация – это прорыв на пути БГ, когда он начинает срывать все маски. С этого момента большинство поклонников его творчества просто перестают понимать смысл его песен. Со всех сторон начинают звучать крики, что БГ «испортился», «постарел», что «ему пора на отдых». Но для самого БГ все только начинается. Ибо ему открыта великая тайна Госпожи нашей, к которой он отныне устремлен всем духом, душой и телом. Здесь начинается путь NOX, самая тайная и высшая часть восхождения Мага.

Я проснулся, смеясь –

Я спустился вниз, я вернулся назад;

Я проснулся, смеясь

Над тем, какие мы здесь;

Хлеб насущный наш днесь –

Хлеб, speed, стопудовый оклад,

Вдоль под теплой звездой

В теплой избе — странная смесь…

Лети, летчик, лети, лети высоко, лети глубоко;

Лети над темной водой, лети над той стороной дня;

Неси, летчик, неси — неси мне письмо:

Письмо из святая святых, письмо сквозь огонь,

Письмо от меня…

Это глубоко гностический текст. Пробуждение отождествлено со «спуском вниз» и «возвращением назад». Речь идет о гностической плероме, где души находятся в своем изначальном состоянии божественного сияния. Указание на «теплую звезду» уже не нуждается в особых комментариях, в силу объяснений, данных выше. Наконец, особенное значение имеет огонь, который, как известно, соответствует силам нового Эона.

Огонь – издревле один из неизменных атрибутов богов-бунтарей – таких как Люцифер, Прометей и Локи, которые приносят огонь на землю с той стороны небес, вопреки желаниям главного божества.

Белый голубь слетел;

Серый странник зашел посмотреть;

Посидит полчаса,

И, глядишь, опять улетел;

Над безводной землей,

Через тишь, гладь, костромской беспредел,

Без руля, без ветрил…

Но всегда — так, как хотел.

Белый голубь изображен на Ламене О.Т.О. и символизирует одухотворение материи и оплодотворение нижних вод сперматическим эйдосом. Ну а последняя строка напрямую пересекается с утверждением главного закона Телемы «Делай, что Изволишь, – Таков весь закон».

Состояние летчика, описанное БГ, опять возвращает нас к аркану Дурак, но уже в другом аспекте: здесь он не начало пути, но «повелитель сил воздуха».

Вместо крыл — пустота,

В районе хвоста — третий глаз.

Обратите внимание на прямое указание БГ на опыт пробуждения Кундалини. Змея – «Отец яблок», по представлениям индийской сакральной анатомии находится в муладхаре-чакре в основании спины, там, где копчик. Пробуждение Кундалини – это и есть процесс трансформации, к которому стремится каждый посвященный. В этих строках БГ фактически указывает на достижение змеем Кундалини точки третьего глаза, то есть на очень высокий уровень активации.

Науки юношей питают,

Но каждый юнош — как питон,

И он с земли своей слетает,

надев на голову бидон.

На нем висят одежды песьи;

светлее солнца самого,

Он гордо реет в поднебесье,

Совсем не зная ничего.

А это уже следующая песня. Наука, о которой идет речь, – это духовная наука трансформации, магия, которая есть «Наука и искусство производить изменения в согласии со своей волей». Мы уже писали выше о особом родстве посвященного со змеем. Наконец, «песьи одежды», которые «светлее солнца», – это прямое указание на Анубиса, который в Египте был с одной стороны – богом-проводником, психопомом, а с другой – помощником при инициации. Песья звезда, о которой впоследствии не раз упомянет БГ, – это Сириус. Сириус принадлежит к тем звездам, которые в оккультизме имеют особое значение. Считается, что сила мага проистекает именно из звезды Сириус. Таким образом, приблизительный перевод этих строк может быть таким – «оккультные науки уподобляют посвященного мудрому змею; посвященный одет в сияние звезды Сириус, которое больше, чем дневное солнце».

С мерцающей звезды нисходит благодать

И в полночь возвращается обратно.

Закрытых глаз таинственное братство

Зовет нас в игры странные играть.

Действительно, символ звезды повторяется у БГ постоянно. Но эта цитата не могла быть оставлена без внимания потому, что в ней особенно наглядно видно, что Звезда, которая проходит сквозь творчество БГ, имеет религиозное или, точнее, оккультное значение.

Взгляд влево был бы признаком страха,

Взгляд вправо был бы признаком сна.

И мы знали, что деревья молчат —

Но мы боялись, что взойдет Луна.

И не было грани между сердцем и Солнцем,

Ноне было сил отделять огонь от воды.

И мы знали, что для нас поет свет,

Но мы искали след Полынной звезды.

Я хотел бы, чтобы я умел верить,

Но как верить в такие бездарные дни —

Нам, потерянным между сердцем и полночью,

Нам, брошенным там, где погасли огни.

Очень важной частью этого текста является отождествление Сердца и Солнца. Это отождествление детально разъясняет современный отечественный философ Дугин, подчеркивая его манифестанциалистский, а, значит, оккультный характер: «Если преимущественным символом креационизма является «голова» и «луна», т.е. тайной печатью манифестационистской идеологии логически должно быть «сердце» и «солнце». Сердце и солнце являются синонимами в эзотерической анатомии человека, и такое соответствие было признано во всех сакральных традициях. Важно подчеркнуть вслед за Геноном, что сердце никогда не было в традиции синонимом чувства, сентиментальности, эмоциональности и т.д. Такое отношение к сердцу – продукт деградации и непонимания основополагающих аспектов духовной структуры Вселенной, свойственных нашей десакрализированной цивилизации. На самом деле, сердце соответствует Уму, Интеллекту, т.е. наиболее высокому и духовному качеству человеческого существа. Традиция не только не отождествляет Ум и Рассудок, она противопоставляет эти два понятия. Сердце – печать поэзии манифестанциализма».

Цвет яблони под юбкой – ледяная броня;

Царь сна крестным ходом на стального коня;

В лебединый день

Лепо ли хотеть голубя?

Но я хотел, и этот голубь взлетел,

И голубь был похож на тебя…

Мы уже проанализировали первую строку этого стихотворение как прямое указание на эротический гнозис. Но что значит это странное противопоставление Лебедя и Голубя? Дело в том, что лебедь – это солнечное животное, связанное со стихией Ян, тогда как голубь – птица Венеры. Символизм Голубя настолько сложен, что заинтересованный читатель может обратиться к работе Юнга «Семь наставлений мертвым», которая подробно раскрывает этот образ.

Если бы не ключевая строка этого альбома «нам выпала великая честь жить в перемену времен», если бы не удивительное совпадение в символизме Равноденствия, Северного Ветра, Лилит и др… Если бы, наконец, не указание на «розу–крест», «тень от круга и тень от креста» – древнейшие символы розенкрейцерского посвящения… Если бы это была всего лишь отдельно взятая песня, такой анализ был бы не более, чем проекцией своих идей. Но в общем контексте вырисовывается удивительная в своей цельности картина, указывающая на единую мистерию, которая проходит перед внутренним оком БГ и которую он по мере сил документирует в сложных символах своей поэзии, очень может быть – до конца не понимая сам, что же он пишет.

Итак. Остается только подытожить «место действия». Мальпасо или Матренин Посад. И то, и другое название начинается с протослога «ма». Я не буду оригинален, если предположу, что речь идет о десятой сфире древа жизни – Малкут, мире материального творения. Материнская природа обоих названий только подтверждает нашу версию.

«Пески Петербурга» – еще один альбом в Её славу. Нет смысла приводить цитаты – семь песен из десяти прямо обращены к Владычице нашей. Альбом заканчивается удивительно красивой песней «Юрьев день» – одной из самых величественных гимнов Женственности. В заключительных строках уже звучит ожидание инициации в последнюю тайну: «Скоро Юрьев день, и мы отправимся вверх – вверх по течению».

Стоит несколько более подробно остановиться на символизме альбома «Навигатор».

Идентифицировать «Навигатора» действительно очень непросто. Некоторые символы кажутся очевидными, некоторые вообще не поддаются расшифровке. «Навигатор» – особенный альбом, альбом между жизнью и смертью: если до этого БГ мог быть либо по ту, либо по эту сторону зеркального стекла, то в «Навигаторе» он оказался в той самой почти неосязаемой точке зеркальной плоскости. Это уже не просто соединение противоположностей, это – освобождение от их власти, первый прыжок в Бездну, взгляд уже не просто по ту сторону света и тьмы, но и по ту сторону жизни и смерти.

«Таможенный блюз». Таможня – место на границе, ни там, ни тут. Об этом спето еще в «Песках Петербурга» – «ты бываешь то здесь, то там, но ты не здесь и не там». Смешение. БГ больше не поэт «той стороны зеркального стекла», он – сама эмаль зеркала, Таможня, Навигатор (то есть проводник) между этими мирами.

Я родился в Таможне,

Когда я выпал на пол,

Мой Отец был Торговец,

Другой отец – Интерпол,

Третий отец – Дзержинский,

Четвертый отец – Кокаин,

С тех пор как они в Мавзолее, Мама,

Я остался совсем один».

Торговец – это все тот же вечный спутник БГ. Бог воров, торговцев и высших адептов – Гермес Триждывеличайший. Интерпол – интересная игра слов: Интер – вне, вне пола, то есть речь идет о герметическом андрогине; образ Дзержинского я, пожалуй, не берусь расшифровать, но вот то, что Кокаин, – это Дионис, думаю, очевидно.

У меня есть две фазы, Мама,

Я чистый Бухарский Эмир,

Когда я трезв – я Муму и Герасим, Мама,

А так я – Война и Мир.

Муму и Герасим – Жертва и Палач, связанные узами любви и смерти. Речь, конечно же, об ироничном осмыслении парадоксальности мифа об Иисусе, который одновременно есть жертва, приносимая Богом самому себе самим собой. Война и Мир – более сложный образ, вероятно, указывает на некую космическую игру двух состояний – активного и пассивного начала.

На Юге есть бешеный кактус,

На севере – тундра с тайгой,

И там и сям есть шаманы, Мама,

Я тоже шаман, но другой,

Я не выхожу из астрала,

А выйду – так пью вино,

Есть много высокий материй, Мама,

Но я их свожу в одно.

Хитрость этого текста в том, что последняя строка однозначна только на бумаге. Когда эта песня поется в живую, практически невозможно определить, то ли БГ подчеркивает, что высоких материй МНОГО, и значит, антитезой является сведение множества в единство, то ли речь идет о ВЫСОКИХ материях, которые этот шаман-таможенник сводит В ОДНО.

Или вот еще очень важная песня «Голубой огонек».

Не корите меня за ухабство,

Не стыдите разбитым лицом,

Я хотел бы венчаться на царство

Или просто ходить под венцом.

Венец, корона – это Кетер, первая сфира Древа жизни, сфира, из которой разворачивается все бытие и которая является первичной точкой, ИСТОЧНИКОМ и короной всего сущего.

Ну и уж совершенно неожиданной для разного рода сторонников воспринимать БГ в охристианенном смысле явилась откровенно антихристианская песня «Не коси».

Я бы и хотел, да все – как след на песке,

Хошь – пой в опере, хошь – брей топором,

А все одно – Владимир гонит стадо к реке,

А стаду все равно, его съели с говном».

Нетрудно узнать в этом пассаже образ Владимира Красного Солнышка, принесшего смиренную религию христианства огнем и мечем. Из истории известно, что крещение Руси было трагедией для народа, который, тем не менее, не имел сил к сопротивлению.

Для многих может показаться странным, как такое, мягко говоря, не самое положительное отношение к христианству сочетается у БГ в некоторых песнях с откровенно христианской образностью? Но христианская образность, как уже было сказано, принадлежит не столько Христу и его последователям, сколько мистерии смерти и возрождения Солнца. 22 декабря – это не только рождество Иисуса, но, прежде всего, рождение Солнца, и состояние, которое достигает адепт в Тифарет, – это состояние единства, отождествления с процессом солнечной смерти и возрождения. Поэтому я хочу уберечь читателей от опасной ошибки рассматривать поэта ДВУХ рыб в качестве скрытого христианина.

Наконец, звучит альбом «Гиперборея». Альбом не самый сильный с музыкальной и поэтической стороны, альбом, который большинство поклонников посчитали полным провалом БГ. Но здесь звучит очень важная формула, формула высшего посвящения, которая была открыта Карлу Юнгу как то, что должно войти в новый мир. «Ищи меня, но знай, что три – всегда четыре». Три – пространство, четвертое измерение – время. Три – Троица, четвертый – Люцифер. Три – тройка высших сфирот, четвертая – Даат, одновременно бездна и творец познания. «Ибо я разделена ради любви, ради возможности соединения». Потому-то – «ищи». Потому-то и «знай», что Даат и есть Знание. Даат и есть Бездна. Бездна, которую еще должен перейти БГ в третьем, самом последнем испытании. Ибо в первом испытании адепт отвергает только малую часть – рациональный ум, социальную персону, во втором он уже отвергает себя, отдавая свою душу в мясорубку Башни, но третье, третье испытание так страшно и безнадежно, что не только себя, но и дух, свое божественное, ту хрупкую связь, которая была достигнута после второго испытания, надо бросить в бездонную пропасть – возлюбив ту, что за ней, ту, которая до сих пор пела твоими устами. Страшно третье испытание, но и награда после – прекрасна.

Северный цвет Лилит

Альбом «Лилит» уже своим названием заявляет напрямую то, что до сих пор было только в намеках. Для официального религиозного дискурса, будь то иудейский или христианский, Лилит – всего лишь один из демонов, который похищает детей и вызывает эротический морок. Совсем иное дело – значение Лилит для оккультной традиции. Пожалуй, Лилит является центральным персонажем другой стороны. К ней и только к ней устремлена душа темного менестреля, мага и философа. У её Лона сходятся все пути и открываются врата бессмертия. Демон – для масс, для избранного Лилит есть хранительница и посвятительница, испытывающая силу и мужество адепта. Для БГ было большим мужеством назвать альбом в её честь. Ведь уже сам факт этого полностью обнажает позиции. Для БГ это – прыжок в пропасть, окончательный выход за предел.

Но главный пароль получен в альбоме «Гиперборея», связанном с формулой Марии-пророчицы. Три и четыре – это великая тайна, противопоставление идеала совершенства и идеала целостности. Последнее путешествие «из Калинина в Тверь» – может быть, самое сложное путешествие. Почему из «Калинина в Тверь»? А потому что оба эти города стоят только на линии времени, и путешествие из одного в другой возможно только в сфире Бина (Сатурн – повелитель времени). А Бина – это опять же Лоно Бабалон, Лилит, изначальная мать всего бытия. И отдав ей всего себя, посвященный обретает алмазное тело.

Я вошел сюда с помощью двери,

Я пришел сюда с помощью ног,

Я пришел, чтоб опять восхититься

Совершенством железных дорог.

Даже странно подумать, что раньше

Каждый шел, как хотел, а теперь

Паровоз, как мессия, несет нас вперед,

По пути из Калинина в Тверь.

Это – очень хитрые строки, где за внешней простотой скрываются глубокие оккультные смыслы. Дело в том, что в каббалистическом символизме «Дверь» означает букву Далет, которая соответствует аркану Императрица, то есть матери всего сущего. Императрица символизирует плодовитое лоно, голубь на её карте – символ Святого Духа, который зачинает новую жизнь в глубинах хаоса. Дверь в данном случае – метафора лона, а «сюда» означает воплощение в материальном мире. Образ Паровоза уже встречался в прошлом альбоме, где БГ пел следующие строки – «мама, я твой духовный паровоз». Дело в том, что некоторые теологи использовали паровоз как метафору Христа, вытягивающего вагоны спасенных к отцу. Об этом, в частности, краем упоминает Юнг в своей автобиографии. Таким образом, речь идет опять же о сознании Тифарет, из которого происходит переход в Бину.

Проводница проста, как Джоконда,

И питье у ней слаще, чем мед,

И она отвечает за качество шпал,

Что никто никогда не умрет,

Между нами я знал её раньше,

Рядом с ней отдыхал Дикий Зверь,

А теперь она стелет нежнее, чем пух,

По пути из Калинина в Тверь.

Мы опять встречаем прямую символику Таро, но на этот раз речь идет о 11-ом аркане, который в старых колодах назывался Сила, а в колодах Нового Эона – Вожделение. Классическое изображение этой карты включает женщину и льва, которому женщина без труда раскрывает пасть. Но гораздо более интересен символизм карты в колоде Кроули. Здесь мы видим обнаженную женщину, освещенную солнечным сиянием, верхом на Звере о семи головах. Возможно, БГ имел в виду более старый символизм этой карты, поскольку Зверь в карте Кроули отнюдь не отдыхает, а скорее выглядит эротически возбужденным (хотя именно символизм аркана колоды Кроули раскрывает нам дополнительную символику, связанную с Лилит). Кроме того, путь Тет под названием Змей соответствует аркану Вожделение и находится точно над Тифарет – именно через него происходит пересечение пропасти. Заметим, что если в более ранний период творчества главным сакральным образом у БГ был образ Звезды (17-го аркана), чей свет и дар небесной воды давал силу духовному страннику подниматься, а образ Бабалон был немного отделен, поскольку уровень недвойственности еще постигнут не был (взять хотя бы песню «Я не хотел бы быть тобой в тот день»), то в альбоме «Лилит», в котором начинается пересечение пропасти, символизм несколько смещается. Центральный образ воплощает скорее страсть и огонь, чем мягкий путеводный свет, что указывает на последнее таинство пересечения пропасти. Особенно это явно в песне «Сила на её стороне», которая является прямой гиперссылкой на текст Кроули – «Сила Зверя в Жене Багряной», или же (менее дословно) на тантрические тексты – «Шива без Шакти есть Шаво» (то есть труп, лишенный энергии жизни).

Не знаю, куда бы я плыл,

я бы пил и пил,

я бы выпил все, над чем летал дух,

если бы не ты.

Строки глубоко алхимические. Думаю, что каждый образованный человек узнает здесь ссылку на библейскую строку «И дух божий метался над водами». Речь идет о первичных водах хаоса, которые оплодотворяет дух, нисходя в них. Но мало кто знает, что выпивание вод хаоса – это архетипический миф алхимии об обновлении царя. Вот что пишет Юнг на этот счет: «Слуга спросил его, какую воду он хочет, и царь ответил – «я требую воды, которая ближе всего моему сердцу и которая любит меня превыше всего остального». Когда слуга принес воды, царь выпил её так много, что «члены его переполнились, вены раздулись, а сам он потерял цвет». Воины торопили его взобраться на лошадь, но он сказал, что не может. Он потребовал, чтобы его поместили в жарко натопленную комнату». (Юнг «Мистерия Объединения»)

Когда жажда джихада разлита в чаши завета

И Моисей с брандсбойтом поливает кусты,

И на каждой пуле выбита фигура гимнаста,

Я бы стал атеистом – если бы не ты.

Фактически в этих строках БГ заявляет, что все патриархальные религии откровения не стоят ни черта. Первая строка относится к исламу, вторая – к иудаизму, третья – к христианству. БГ как будто специально не упускает удовольствия нанести ироничный удар по каждой из трех основных догматических религий. Единственная религия, удерживающая от материализма, – это религия живого присутствия, святого духа, который, согласно учениям гностиков, был женского пола. У неё много имен, но Лилит – это наиболее откровенное из них.

Наше время, когда крылья –

это признак паденья,

В этом городе нервных сердец и запертых глаз,

Ты одна знаешь, что у Бога нет денег,

Ты одна знаешь, что нет никакого завтра,

есть только сейчас.

В первой строке мы узнаем знакомые мотивы героев-бунтарей. Мы можем вспомнить Симона Мага, который состязался с Петром, Беллерафонта, попытавшегося подняться на Олимп на крылатом коне Пегасе, но сброшенного вниз, или того же Икара. Екатерина Дайс вполне справедливо отметила присутствие образа Симона Мага в гностической поэзии полета русского рока, но, к сожалению, она не дала этому адекватного объяснения. На самом деле, битва Симона Мага и Петра – это и есть мифологическое противостояние двух мировоззрений, одно из которых стоит на позициях смирения и покорности, и его принцип «если люди не летают, значит, так и должно быть»; другое – напротив, стремится к преодолению человеческой природы. С одной стороны – Симон Маг или его более удачливое дитя Фауст, с другой – вся тяжесть инертной культуры посредственностей, в основе которой лежит религия смирения.

По второй и третьей строке мы получаем подтверждение, что БГ действительно имеет в виду Симона Мага, ибо город, о котором идет речь – Рим, а в третьей строке БГ полемизирует с классическим христианским обвинением Симона в том, что он якобы пытался купить благодать у апостолов. В этом контексте имеет свой смысл и четвертая строка, потому что противостояние ортодоксии и гностицизма в первые века христианства во многом строилось на том, что для христиан основным было ожидание второго пришествия, которое случится вот-вот, тогда как для гностиков спасение было делом личной практики, которая осуществляется здесь и сейчас.

Когда каждый пароход, сходящий с этой верфи, – Титаник,

Когда команда – медведи, а капитаны – шуты

И порт назначенья – нигде,

Я сошел – и иду по воде,

Но я бы не ушел далеко, если бы не ты.

В прошлом куплете речь шла о древнем Риме, в этом же проявляется некоторый пророческий дар БГ, который становится ясен только в современном политическом дискурсе. Впрочем, это не имеет значения. Гораздо важнее последняя строка, где герой, отождествляя себя с Иисусом (сознание Тифарет), уже понимает, что именно Бина представляет более высшее сознание, которое его поддерживает.

Машинист завывает Вивальди,

И музыка летит меж дерев,

Синим золотом в тандыре вместо угля –

Туши тургеневских дев.

Интересно, что «тургеневские девушки» – символ непорочности, здесь используются исключительно в качестве жертвенных животных без малейшей почтительности. Это напрямую отсылает нас к Третьей Главе Святой Книге Закона: «Да будет Мария непорочная разорвана на колёсах».

Вот Бог сказал Лазарю: «Мне нужен кто-то живой»,

Господь сказал Лазарю: «Эй, проснись и пой!»,

А Лазарь сказал: «Я видел это в гробу,

Это не жизнь, это цирк Марабу,

А ты у них – как фокусник, клоун,

лучше двигай со мной».

Помимо, в общем-то, очевидной ссылки на повесть Леонида Андреева «Элеазар», в этих строках есть еще кое-что. Дело в том, что фокусник – это второе название первого аркана – Маг. Здесь БГ отождествляет Иисуса с первым арканом, то есть Магом, предлагая, скажем, таким образом неортодоксальную версию его миссии.

А я пою тебе с той стороны одиночества,

Но пока пою, я поверну эти реки вспять.

Повернуть течение реки вспять – это тантрический термин, соответствующий тантрическому сексу без эякуляции. Направляя энергию семени в голову, тантрический мастер реализует свою высшую природу и соединяется со своей Шакти. Тайны, связанные с тантрическим сексом, относятся к высшим уровням дикши.

Мои жилы – как тросы,

Моя память– как лед,

Мое сердце – как дизель,

Кровь – словно мед.

Эти четыре строки опять же указывают на очень важное отождествление с сознанием Тифарет. Особенно важно, где кровь уподобляется меду. По сравнению с метафорой вина, то есть опьянения божеством, метафора меда (которая повторяется в альбоме дважды) указывает на еще более высшее состояние, в котором жизнь в божественном становится естественной и не вызывает опьянения.

Но наиболее важной в этом альбоме является песня «На её стороне». Как уже было сказано, припев восходит к словам Кроули «Сила Зверя в Жене Багряной». Но в песне есть и более конкретные символы, имеющие отношение именно к телемитскому оккультизму. Ниже мы приводим полный текст это песни.

Дело было в Казани, дело кончилось плохо,

Хотя паруса его флота были из самоцветных камней,

На него гнула спину страна и эпоха,

Но она была в шелковом платье и много сильней.

Утро не предвещало такого расклада,

Кто-то праздновал пасху, где-то шла ворожба,

И Волга мирно текла, текла, куда ей было надо,

И войска херувимов смотрели на то, как вершилась судьба,

На подъездах к собору – пешим не было места,

На паперти – водка, мартини, соболя, жемчуга,

Но те, кто знал – знали, когда войдет конвой и невеста,

Лучше быть немного подальше, если жизнь дорога.

Когда вышел священник – он не знал, что ему делать,

То ли мазать всех миром, толи блевать с алтаря,

А жених хоть крепился, но сам был белее мела,

А по гостям, по которым не плакал осиновый кол, рыдала петля.

И никто не помнит, как это было,

Те, кто помнят, те – в небе или в огне,

Но сильные сильны, сильны тем, что знают, где сила,

А сила на её стороне.

Говорят, что был Ветер, ветер с ослепительным жаром,

Говорят, что камни рыдали, когда рвалась животворная нить,

И еще говорят, что нельзя вымогать того, что дается даром,

И чем сильнее ты ударишься о воду,

тем меньше хлопотать, хоронить.

Он один остался в живых, он вышел сквозь контуры двери,

Он поднялся на БАШНЮ, он вышел в окно,

И он сделал три шага, но упал не на землю, а в небо,

ОНА взяла его на руки, потому что они были одно.

Эту песню, ну и еще, пожалуй, «Аделаиду», можно назвать самой телемитской песней в творчестве БГ. Речь идет о мистической свадьбе, но что особенно важно, невеста здесь проявляет себя в гневной и страстной ипостаси. Образы, связанные со смертью, разрушением и уничтожением, относятся к таким темным богиням, как Кали, Бабалон, Лилит. Если во времена написания «Любимых песен Рамзеса» БГ еще мог сказать «в доме спит моя Госпожа», а в альбоме «Пески Петербурга» позволить себе некоторые дерзости и уверять, что «это будет кто-то другой», сейчас все церемонии отброшены. Богиня проснулась. И её пробуждение автоматически означает смерть для всего, что не относится к сакральной оси жениха-адепта.

Жених – фигура очень интересная. Фактически это мессия, Бог и человек в одном лице, которому принадлежит вся полнота власти земли и неба. Паруса из самоцветов указывают на духовную составляющую, власть над эпохой – мирскую. И, тем не менее, по сравнению с НЕЙ он значит гораздо меньше. Екатерина Дайс вывела совершенно точную формулу творчества позднего БГ: «Он – Христос, Она – Лилит», хотя значение этого отождествления с Христом вне христианства можно понять только в контексте каббалистической мудрости Древа Жизни, ибо, как мы уже знаем, отождествление с Богами категории «умирающих и воскресающих» означает достижение центра Древа и сознания Тифарет. Путь от Тифарет к Бине соответствует букве Зайн, что означает Меч. Карта, ей соответствующая, – это аркан «Влюбленные», на котором изображена… мистическая свадьба Короля и Королевы! Собственно, это тот самый процесс, о котором поется в процитированной песне. Таким образом, верная формула «Он – Христос, Она –Лилит» мы рассматриваем как формулу духовного восхождения «Он – Тифарет, Она – Бина», чей брак вершиться через путь Зайн, то есть, герметическую свадьбу.

Но символизм неожиданно расширяется благодаря обилию интересных параллелей. О четырех ветрах, которые собирают прах адепта, в экстазе спалившего себя перед Бабалон, речь идет в Книге 156 Алистера Кроули. Интересен символизм рыдающих камней. Философский камень достигается на пути Самех перед Тифарет. Мы рассмотрели этот символизм в контексте ранних песен БГ. Здесь адепт достигает Знания и Собеседования со Святым Ангелом Хранителем, или, говоря языком герметиков, философского камня. Но чтобы подняться выше, он разрывает свою связь даже с философским камнем, бросаясь в бездну бездн. Последнее, третье испытание – это разрыв не только с персоной (первое испытание), самим собой (второе испытание), но даже со Своим САХ, погружение в абсолютную бездну. И только потом адепта ожидает рождение в городе пирамид. Животворная нить между адептом и его истинным я, кажется, рвется в этой последней, третьей смерти, но тот, кому хватит мужества, обретает бессмертие.

В следующей строке речь идет о Башне и Окне. Башня – это аркан Таро, символизирующий полное разрушение. Формально Башня имеет отношение к завесе Парокет (второе испытание), но если говорить о её образности, она может также символизировать и испытание третье. Особенно если учитывать, что из Башни Адепт выходит в Окно. Между тем Окно – это название следующей буквы, буквы Хе, на которой изображена Нюит, богиня бесконечного ночного неба. То, что эта параллель не случайна, подтверждают следующие строки: адепт падает не на землю, а в небо, и ОНА, она, кто одновременно и Нюит, и Бабалон, берет его к себе. Происходит окончательное разрушение двойственности. Здесь мы опять видим полемику с иудео-христианской традицией, где Христос говорит «Я и Отец одно». Верующий устремляется к Христу, тогда как оккультист, достигнув Тифарет, достигает уровня Христа и устремляется к Нюит, как к небесной возлюбленной.

Если, проходя первые два испытания, адепт еще может сохранить иллюзию себя и, так сказать, «обмануть стражей», в третьем испытании это невозможно и самая невинная привязанность даже к ДУХОВНЫМ состояниям становится проклятием.

Следующая песня называется «Тень». Конечно же, здесь можно вспомнить юнговскую концепцию Тени, но на самом деле это имеет отношение, скорее, к первому или второму испытанию. В этой песне речь идет о постепенном метафизическом узнавании и разрушении двойственности. Герой поочередно вспоминает различные воплощения, которые с абсолютной точки зрения есть игра единого духа, пока, наконец, не вспоминает свою истинную природу.

Это вспоминание отчасти связано с психоделическим опытом. Строка «мы долго плыли в декорациях моря, но вот они – фанера и клей» и дальнейшее упоминание ключа, открывающего замок, – есть аллюзия на сочинение Олдоса Хаксли «Двери восприятия». Если на пути LUX искусственные средства строго табуированы, то в последнем испытании вполне возможно использование вспомогательных средств. Адепт, еще несколько лет назад достигший знания и собеседования САХ, сейчас вопрошает «Если ты мой ангел – зачем мы пьем эту смесь» – священный яд, который убивает все лишнее.

Только теперь, поняв, о каком уровне реализации идет речь, мы можем постичь смысл простой, на первый взгляд, строки «тебя называют Богиня, для меня ты – жена». Слова, которые могли бы показаться святотатством, слова, которые может произнести только адепт, достигший полной реализации своей божественной природы.

Следующий альбом выходит только через три года. «Пси» – это голос из центра пропасти, из предельной точки невозвращения, где больше нет ничего, что могло бы хоть как-то удерживать. «Лилит» было заявлением, которое приняли. Еще никто в русской поэзии не заходил так далеко, как зашел БГ. Еще никто не спел строки, подобные строкам альбома «Пси»:

Ты слишком далеко от меня,

как воздух от огня, вода от волны, сердце от крови.

Я потерял связь – с миром, которого нет.

На севере дождь, на юге белым-бело,

Подо мной нет дна, надо мной стекло,

Я иду по льду последней реки,

Оба берега одинаково далеки,

Я не помню, как петь – у меня не осталось слов.

Все, что я знал, все, чего я хотел –

Растоптанный кокон, когда мотылек взлетел,

Те, кто знают, о чем я – те навсегда одни.

Дальнейший альбом с таким говорящим названием «Сестра Хаос» радует нас еще одним шедевром под названием «Северный цвет», а о символике севера мы уже говорили достаточно.

Но недостаточно войти в пропасть, нужно еще и выйти. И БГ достиг этого. Возрождение. Весенний, ясный и свежий альбом 2005 года «Zoom, Zoom, Zoom». Это окончательное освобождение адепта, излившего всю свою кровь в чашу Бабалон:

Белая, как выпавший снег,

Белая, как темная ночь,

Белая, как сибирский мел,

Белая, как нетронутый лист –

Я отдал тебе все, что имел.

Теперь я черный, как трубочист.

Без имени, как меч кузнеца.

Невиданная, без прикрас,

Без начала и без конца,

Бывшая здесь прежде всех нас,

Я искал тебя, не мог понять, как,

Писал тебе – но не было слов,

Я был слепой, но я видел твой знак,

Мой палец на курке – я всегда готов.

Вот оно – последнее освобождение, новое возрождение в объятиях Богини, высшая точка обретения, дальше которой уже ничего нет. Титан достиг всего, о чем только может мечтать Маг.

На этом я заканчиваю. Заканчиваю не потому, что больше нечего сказать – напротив, при желании можно написать огромную книгу, основываясь только на символизме песен БГ. Но наша цель не в том, чтобы дать исчерпывающий анализ. Мы не ставили своей целью объяснить ВЕСЬ символизм, да это и невозможно. Все, что мы хотели, – это дать ключи тем, кто ищет понимания.