Андрей Игнатьев
ИЗБРАННЫЕ ГЛАВЫ
*При использовании смартфона, рекомендуем располагать его горизонтально
Сборник очерков и заметок, написанных в 2008–2024 гг. и ранее не входивших в печатные издания. Данные очерки посвящены самым ярким и захватывающим сторонам индийской культуры. В них можно узнать о богинях-воительницах, о любви земных мужчин и сверхъестественных женщин, о людях, одержимых божествами, об оргиастических празднествах и ритуалах в честь великого бога любви Камы, которому подвластны не только простые смертные, но и небожители, о почитании черного кота и о многом другом. Окажется, что есть версии «Рамаяны», где Сита сражает тысячеглавого Равану, в то время как ее супруг лежит без чувств на земле, а в других историях в образе милого и шаловливого Кришны воплощается грозная богиня Кали. Кроме того, некоторые очерки касаются современных мифов об Индии, созданных приверженцами нью-эйджа и псевдотантризма.
ОТ АВТОРА И СОСТАВИТЕЛЯ
«Страна чудес» и «страна мудрецов» – так всегда называли Индию, древнюю Бхарату. В этой великой сокровищнице культуры разные люди издревле находили для себя близкие грани. Четверть века назад свою тропу среди россыпей драгоценностей отыскал и я, посвятив свою жизнь изучению сокровенных текстов индийских почитателей женского начала.
Дорогие читатели, книга, которую вы держите в руках, представляет собой сборник очерков и заметок, написанных мной в 2008–2024 гг. и ранее не входивших в печатные издания. Эти очерки посвящены самым ярким и захватывающим сторонам индийской культуры. В них можно узнать о богинях-воительницах, о любви земных мужчин и сверхъестественных женщин, о людях, одержимых божествами, об оргиастических празднествах и ритуалах в честь великого бога любви Камы, которому подвластны не только простые смертные, но и небожители, о почитании черного кота и о многом другом. Окажется, что есть версии «Рамаяны», где Сита сражает тысячеглавого Равану, в то время как ее супруг лежит без чувств на земле, а в других историях в образе милого и шаловливого Кришны воплощается грозная богиня Кали. Кроме того, некоторые очерки касаются современных мифов об Индии, созданных приверженцами нью-эйджа и псевдотантризма.
Очерки расположены в алфавитном порядке. Для лучшего понимания сборник снабжен тремя словарями: 1) имен мифологических персонажей, 2) предметов и терминов, 3) индийской флоры и фауны.
Эту книгу я посвящаю моей возлюбленной шакти Валерии Исмиевой, чья любовь и красота не перестают вдохновлять меня на мою работу.
Полнолуние месяца шравана
2081 г. эры Викрама
Андрей Игнатьев
ОЧЕРКИ И ЗАМЕТКИ
АМАЗОНКИ В ИНДИИ
Легенды об амазонках, популярные среди древних греков, были, по-видимому, связаны с реальной практикой участия женщин в военных походах у народов, живших на окраине греческой ойкумены, в частности, у сарматов. Однако женщины-воительницы присутствовали и в истории Индии. Ранее я уже писал о легендарной Стрираджье – «царстве женщин». Однако имеются и более точные исторические свидетельства. Грек Мегасфен (IV–III вв.), который по поручению эллинистического правителя Селевка I Никатора посетил с дипломатическим заданием двор основателя династии Маурьев Чандрагупты в городе Паталипутра, сообщает, что этот индийский царь на охоту «выступает в окружении женщин, а вне круга женщин идут копьеносцы. С обеих сторон путь процессии огражден веревками. Тому, кто зайдет за веревку к женщинам, грозит смерть. Впереди идут барабанщики и несущие колокольчики. Царь охотится в огороженном пространстве, стреляя из лука с помоста (рядом с ним стоят 2 или 3 вооруженные женщины), а в неогороженных местах царь охотится со слона. Женщины же следуют за ним одни на колесницах, другие – на конях, третьи – на слонах со всякого рода оружием, подобно тому как они выступают с царем в поход». А еще ранее греки были поражены тем, с какой яростью женщины некоторых племен Панджаба плечом к плечу со своими мужьями сражаются против войска Александра Македонского. В произведениях индийской драматургии, относящихся к более позднему периоду, охрану гаремов правителей несут не евнухи, а вооруженные гречанки. В могольский период выезд знатных дам из гарема также сопровождался эскортом из вооруженных саблями и луками стражниц, происходящих из племен, где женщины не соблюдали обычай затворничества.
Образ женщин – воительниц и охотниц – настолько покорил сердца индийских мужчин, что мы его нередко встречаем в индийской живописи уже позднего средневековья. Иногда это картины явно в духе эротических фантазий, когда обнаженная женщина стреляет из мушкета или лука в тигра, одновременно наслаждаясь любовью с мужчиной.
Впрочем, такого рода воительницы встречаются нам и в реальной истории. Например, в Индии до сих пор чтут память рани Джханси Лакшми Баи, участвовавшей в знаменитом сипайском восстании 1857–1859 гг. (в индийской историографии – Первая война за независимость) и лично принимавшей участие в боях.
«БАРДО ТОДОЛ» И «ПРЕТА-КАНДА»:
В ЧЕМ РАЗНИЦА
Знаменитый текст тибетского буддизма «Бардо Тодол» («Тибетская книга мертвых») и «Прета-канда» из индуистской «Гаруда-пураны» объединены общей темой посмертной судьбы человека. И здесь, и там участь умершего во многом определяет его карма. Однако между обоими текстами существуют и весьма значительные различия. Прежде всего, «Бардо Тодол» это текст, который специальный человек («Совершающий Обряд», это может быть лама, или просто друг и единоверец) должен читать умирающему или умершему. Для «Прета-канды» подобная функция не предусмотрена. Таким образом, «Бардо Тодол» обращен прежде всего к умирающему и умершему. Вняв наставлениям, умерший может «затворить врата чрева» или хотя обеспечить себе лучшее перерождение даже несмотря на плохую карму. Аудиторией «Прета-канды» же являются исключительно живые. И текст им нужен для того, чтобы, во-первых, при жизни вести себя благочестиво, опасаясь кармических последствий для пребывания в загробном мире и будущего рождений, а во-вторых, чтобы совершать заупокойные обряды, поддерживая своих родственников на том свете. При этом особенно велика роль сына. Сам же умерший уже не может изменить свою участь.
Обращает на себя внимание, что сам процесс умирания в «Бардо Тодол» описан гораздо подробнее и интереснее, чем в «Прета-канде». Здесь же даются наставления тем, кто находится рядом с умирающим.
По «времени действия» тексты также значительно различаются. «Брадо Тодол» следует читать в течение сорока девяти дней. Именно за это время определится посмертная судьба человека: сумеет ли он «затворить врата чрева» или же снова переродится в одном из шести миров (богов, людей, асур, животных, прет и ад). А в «Прета-канде» умершему нужен целый год, чтобы добраться до города бога смерти Ямы, где и тот и проведет над ним суд.
БЕРЕГ РЕКИ
Берег реки в разных тантрических источниках называется благоприятным местом для занятий тантрической садханой, в частности, для посвящения, обретения сиддхи, адхивасаны, возлияния на огонь, йоги, поклонения, подношения бали духам. Также считается, что это место, где живут бхуты и им подобные существа, поэтому «Тантра-садбхава» (9.559) запрещает здесь спать. В «Тантралоке» (15.80–81) утверждается, что это и другие «внешние» места используются для обретения сиддхи, а не для освобождения, а в 15.96 поясняется, что они интериоризируются в теле.
БЕЗ СТРАХА
Одним из обязательных условий садханы тантры называют полное отсутствие страха. Многочисленные фобии, которые сопровождают существование обывателя-пашу, совершенно чужды вире – тантрическому герою. А значит, если вы чего-то боитесь, вы приверженец Тантры только на словах.
В конце концов, Кали Ма и есть абсолютный ужас. Тому, кто имел даршан Кали Ма, и пралая нипочем, а не то что какое-нибудь «снижение уровня жизни». Тантрик идет на встречу страхам, соединяется с ними и избавляются от них навсегда. В своей душе он уже перешел на сторону инопланетян, вторгшихся на землю, и сплясал нагим на махашмашане на дымящихся руинах мегаполисов. Там, где у обывателя заканчивается карьерный рост, тантрика ждет наслаждение и освобождение.
БЕЗ СТЫДА
В «Куларнава-тантре» (13.90) стыд назван одной из восьми уз (pāśa), опутывающих душу. Именно эти узы Кали Ма рассекает своим мечом. По сути дела, стыд представляет собой одно из щупалец, которым монстр под названием «социум» захватывает нас, держит на коротком поводке и заставляет выполнять свою волю. Стыд это порождение двойственности (за это стыдно, а за это не стыдно), которую тантрический герой-вира должен преодолеть. Поэтому каулические тексты беспрестанно называют отсутствие стыда условием успешной тантрической садханы (практики) («Бриханнила-тантра» 7.170; «Гуптасадхана-тантра» 4.3; «Гандхарва-тантра» 35.8, 18; «Йони-тантра» 1.14 и др.). Этому как нельзя служат полная нагота и употребление опьяняющих напитков. Согласно «Шактисангама-тантре» (II.37.41), и мужчины, и женщины в пространстве садханы должны чувствовать себя невинными, как новорожденные младенцы. Более радикальные формы тантризма выводят отсутствие стыда за пределы ритуального пространства и времени и распространяют его на повседневную жизнь. И покрытые пеплом нагие аскеты бродят по земле, подобные древним неистовым божествам в своем совершенном бесстыдстве.
БЛАВАТСКАЯ О ТАНТРЕ
Первым отечественным автором, обратившим внимание на тантризм, была Елена Блаватская (1830–1890). В ее «Теософском словаре» (1892, вышел в Лондоне спустя два года после смерти Е.Б.) содержится две статьи на эту тему. Замечу, что словарь был составлен Блаватской на английском языке и лишь много лет спустя, в 1954 г., был переведен на русский Е.П. Инге (1887–1972) – русской эмигранткой, жившей в Харбине, а затем в ФРГ. Вот эти статьи:
ТАНТРА (санскр.) Буквально, «закон или ритуал». Определенные мистические и магические труды, главной особенностью которых является поклонение женской силе, олицетворенной в Шакти. Дэви или Дурга (Кали, супруга Шивы) – это особая энергия, связанная с половыми ритуалами и магическими силами – худшая из форм черной магии и колдовства (слова после тире выделены курсивом).
ТАНТРИКА (санскр.). Церемонии, связанные с вышеупомянутым поклонением. Шакти обладает двоякой природой, белой и черной, доброй и злой, поэтому шакты делятся на два вида, дакшиначарьи и вамачарьи, или шакты правой и левой руки, то есть «белые» и «черные» чародеи. Поклонение последних – в высшей мере распущенное и безнравственное».
Как мы видим, Блаватская так и осталась в плену своей среды и эпохи и в своей оценке феномена тантризма ничем не отличается от примитивных англосаксонских пуритан, привыкших все делить на «добро» и «зло» и зацикленных на занудной «нравственности».
БОГИНЯ, ТЕРЗАЕМАЯ ВОЖДЕЛЕНИЕМ
Недавно закончил переводить гимн тысячи имен Кали (Кали-сахасранама) из «Бриханнила-тантры». Как и все сахасранамы, гимн очень мощный, особенно окончание. Здесь Богиня именуется Опьяненной страстью (madonmattā), Охваченной (букв. «украшенной») безумной любовью (matta-prema-vibhūṣitā), Пылким поцелуям предающейся (matta-cumbana-tatparā), Страстных игр алчущей (matta-kriḍāturā), Терзаемой вожделением (madāturā), Пребывающей в страсти (mada-gatā), Жаждущей наслаждения в обратной позе (viparīta-ratāturā). Как же не узнать Ее во всякой страстной женщине на ложе любви?
БОЖЕСТВО ВХОДИТ В ЧЕЛОВЕКА
В тантрических текстах мы иногда встречаем термин āveśa, который буквально означает «вхождение, овладение, одержимость» от ā-viś «проникать». В недуалистическом шиваизме этот термин обозначает высшее состояние сознания, мистический транс, оказывающийся следствием «вхождения» божества в человека, а также (особенно в народной религии) одержимость божеством, какой-либо другой сверхъестественной сущностью или даже низшим духом (bhūtāveśa). Синонимом этого понятия выступает samāveśa (букв. «сопроникновение»). В «Малинивиджая-тантре» (3.18) перечислены пять признаков (cihna) одержимости адепта энергией Рудры (rudra-śakti-samāveśa) и в этой же тантре (2.13–24) перечислены пятьдесят форм этой одержимости. Этой же темы касается Абхинавагупта в «Тантралоке» (1.167–232).
Как свидетельствуют полевые исследования ученых, тема одержимости божеством сохраняет свое значение для бенгальских тантриков. Американская исследовательница Джун МакДэниел выделила несколько шесть типов одержимости:
- Добровольная групповая одержимость. В основном ее можно наблюдать на праздничных массовых мероприятиях. МакДэниел описывает, как участники процессии в честь Кали пели мантры богини, размахивали руками, пускались в дикий пляс и падали на землю. Среди участников таких процессий могут быть и мужчины, и женщины. Сходный характер имеют имеет танец деодхани в Ассаме.
- Намеренная индивидуальная одержимость ритуального «специалиста». В основном этой одержимости подвержены женщины, для которых подобная роль зачастую становится профессией. Некоторые из этих женщин собирают группы почитателей и за пожертвования исцеляют от болезней, дают наставления, материализуют различные предметы и занимаются предсказаниями. Главными божествами, вызывающими одержимость, являются Шива и Кали. Шива обычно входит в мужчин, а Кали – в женщин. Хотя описывается случай, когда в одну святую женщину входили одновременно и Шива, и Кали. Как Кали она говорила женским голосом, а как Шива – мужским.
- Одержимость на короткий период времени для исполнения обетов, прежде всего, аскетических.
- Самопроизвольная одержимость как результат зова Богини. Такой зов обычно приходит в видениях и снах и женщин он иногда подталкивает к тому, чтобы они оставили семью и посвятили себя всецело религии.
Также Джун МакДэниел выделяет одержимость как патологию и симулированную одержимость.
БОРЬБА ЗА ЖЕНЩИНУ
Работа над «Сказанием о Джаландхаре», где главный герой, влюбившись в Парвати, ради нее бросает вызов самому Шиве, напомнила мне, сколь значим архетипический мотив борьбы двух мужчин за руку и сердце прекрасной женщины, волновавший людей во все времена. Эпосоведы выделяют как важнейший мотив похищения жены или возлюбленной. В своей классической форме этот мотив является основным в «Рамаяне» и «Илиаде». Отечественному читателю он хорошо знаком по поэме А.С. Пушкина «Руслан и Людмила». Несколько приглушенно этот мотив звучит и в Махабхарате (Дурьодхана наносит оскорбление Драупади после первой игры в кости – здесь скорее мотив оскорбления жены героя; супругу пандавов похищает царь синдхов Джаядратха во время их пребывания в лесу, наконец, Кичака пытается соблазнить Драупади и в то время, когда пандавы скрываются при дворе царя матсьев Вираты). Недаром Й. Хейзинга сравнивал Махабхарату с рыцарскими турнирами Средневековья, включавшими значительный эротический элемент. В случае «Сказания о Дхаландхаре» мотив похищения жены обретает еще большую значимость, поскольку Парвати это не просто супруга Шивы, но это его шакти, персонификация его мощи. И здесь нельзя не согласиться со словами известного французского историка Ж. Мишле: «Источником искушения в традициях всех народов, символом желания, которое влечет человека помимо его собственной воли, причиной войн и нашествий является женщина. Ради нее свершается героическая битва. Возлюбленные Рамы и Кришны были уведены силой в индийских поэмах Раваной и Шишупалой; Брюнхильда – Зигфридом в “Песни о Нибелунгах”; Кримхильда – в “Книге героев” похищена Драконом, так же как и Прозерпина царем преисподней; Елена покинула Менелая ради троянца Париса; ловкая Пенелопа с трудом ускользнула от преследований женихов».
Согласно «Книге о Вирате» (четвертая книга великого индийского эпоса), пятеро братьев-пандавов и их общая супруга Драупади тринадцатый год изгнания инкогнито находились при дворе царя матсьев Вираты и выполняли работу царских слуг. В это время Драупади стал преследовать своими домогательствами царский военачальник Кичака. Причем этот харассмент показан весьма ярко и жизненно: сначала Кичака превозносит красоту Драупади и говорит, что будет ее рабом, а когда она его отвергает, публично ударяет ее ногой. В итоге, чтобы избавиться от непрошеного ухажера, Драупади по совету Бхимасены делает вид, что согласна, и назначает Кичаке место встречи, а там его уже подкарауливает Бхима. Между обоими мужчинами происходит поединок голыми руками как «между могучими слонами из-за слонихи», в котором, конечно, победу одерживает могучий пандава. Интересно, что в тексте Махабхараты Драупади не наблюдает за поединком, как на иллюстрации, а Бхима только после своей победы показывает ей мертвое тело противника. Эта волнующая история в очередной раз показывает особенность образа Бхимы как героя, для которого в первую очередь важна именно физическая сила. Это роднит его с персонажами других героических эпосов, но в то же время отличает от прочих легендарных воителей Древней Индии, чья мощь заключается преж- де всего в знании мантр, приводящих в действие божественное оружие (см. мою заметку на эту тему). Тот же Рама на традиционных изображениях всегда предстает худощавым юношей, и только в последние годы индийцы стали изображать его в образе бодибилдера, что, на мой взгляд, выглядит достаточно комично (что он, живя в изгнании в джунглях, фитнес-центр что ли посещал?