Артэни Эрхо
Вальс кровавой осени
Слышишь? – кровавая осень кружит по ветрам.
Я пробудился в гробу безнадёжно голодный,
Но громче жажды разнёсся клич Дикой Охоты:
Осень! К порталам Самайна! По коням! Пора!
Братья, постойте, я только лишь сон досмотрю –
В нём танцевал я с прекрасной загадочной дамой,
Вы разбудили меня в то мгновенье, когда мы…
Поцеловались… ну дайте поспать упырю!
Нет? Пятый век каждый год эта сходка в лесу!
Призрак заляпал мой склеп, наследил эктоплазмой,
Черти хохочут, меня обозвав несуразным –
Тихо, рогатые! Что и кому я несу?
Пять вурдалаков из города жертву ведут.
Я присоседился было – не кровь, а отрава!
Где вы нашли оборванца? В ближайшей канаве?
Я не кусаю такое у всех на виду.
Я жажду крови, не выспался, мрачен и зол.
Тыкву-карету толкнул, запряжённую жабой.
Эльфы сбежали: их транспорт не едет на шабаш.
Тыквенный сок перепачкал любимый камзол.
Парочка ветхих скелетов рассыпалась в пыль,
Их господин – некромант – был решительно против:
Зельем полил – обросли и костями, и плотью.
Как я устал ото всей разношёрстной толпы…
Демоны в чёрных плащах подзывают коней,
Сотканных сгустками туч и сиянием лунным,
Виолончельный надрыв разыгрался по струнам
Ветром и чарами ночи, что стала длинней.
В бледно-опаловой дымке восходит луна.
Сам я, когда-то пленённый неистовой скачкой,
К ней в небеса устремился… увы, неудачно:
В реку упал с громким плеском. В ответ тишина.
Золотом выткан осенний ковёр по земле:
Липа роняет под ноги листы-валентинки,
Гладью раскрытых ладоней клён стелет тропинки,
Ярко-оранжевой искрой горит бересклет.
Я не могу позабыть незнакомку из сна.
Нечисть торопится к лесу. Заухали совы.
Стены разрушенной богом забытой часовни
Дикий оплёл виноград. И явилась… Она!
Я – на колено: для Вас – хоть до звёзд, хоть на дно!
И моя дама в пурпурном, вишнёвом и алом
Нам наливает два черепа, словно бокалы,
Их до краёв наполняя венозным вином.
Встретиться нам было судьбами предрешено!
Бьётся пространство, взрываясь кровавою раной,
Вы улыбнулись, мадам, и спросили: не рано?
Вальс зазвучал под хрустальных дождей метроном.
Алым пятном суперлуние тает вдали,
Страстно-калиновый вальс, золотое фламенко:
Я – Ваш поклонник – отныне, теперь, неизменно
Следовать буду за Вами, куда б Вы ни шли.
Звон родника – ледяная текучая ртуть,
В сумрачном вальсе плывёт моя нежная леди
По серебристой листве, бурой ржавчине, меди,
Слёзы гранатовых брызг усыпают нам путь.
Нетопыриным крылом время прочь унеслось:
Длится для нас бесконечная полночь Самайна,
Льдистой и хрупкой звездой не разгадана тайна
В зелени глаз, в шёлке локонов чёрных волос.
Вальс по кладбищенской сырости взрытой земли,
Клонится ветвь: наливные сердца вместо яблок.
Вы мне сорвали одно, мой прекраснейший дьявол –
Дар, что мечтали вкусить всех времён короли.
Всё, что проходит – оставит плоды и следы
В душах, расцвеченных ярко, как перья павлина.
Ваш Эликсир – это привкус горчинки полынной,
Ивово-мшистая терпкость ноябрьской воды.
Лета и Стикс разлились, затопив берега
Чёрной водою и мертвенно-сернистой влагой,
В едком тумане, плывя на ладье саркофага,
Мы отстучим па-де-гра на паучьих ногах.
Танец увядших цветов и разбитых зеркал,
В пляс по озёрам скорбей и развилкам разлуки
Сердце замрёт, догорая прерывистым стуком,
Топи болотных огней щерят бледный оскал.
Суть от недавней мечты хладнокровно отрежь:
Шаг по-над бездной, и нежная кожа тускнеет,
Трещины вскрыли лицо и лилейную шею…
Вальс на костях и останках истлевших надежд.
Я поклонился: смолкает наш траурный вальс,
С платья пунцовой парчи осыпается глянец,
Тихо звучит тот же ритм, тот же пульс… новый танец:
Ваш реверанс вводит в некрофилический транс!
Этим холодным рукам никого не согреть,
Шлейф, кринолин и корсет – всё листвой облетело,
Леди моя в облачении серого пепла,
Густо её оплела паутинная сеть.
Я не устану восторженно гимны Вам петь.
Вдох – ароматы гнилушек трухлявого древа,
Взгляд – очи чёрной луны… о моя Королева!
Я ваш покорный слуга на столетия впредь!
В бездны глазниц бесконечно готов я смотреть,
Тело подёрнулось кружевом праха и тлена…
Милая мне так желанна, близка, вожделенна,
Я всей душою люблю Вас, моя леди Смерть.
Колыбельная для леди Осени
Алхимическая сказка-мистерия
Спи, леди Осень. Путь прелой листвою расстелен.
Дряхлой старухой уходишь в холодную землю.
След твой в канун ноября незаметен и редок,
В музыке голых ветвей – кружевное Nigredo,
В нём паутина узоров сплетается тёрном,
И погребальную песню прокаркает ворон.
И за порогом Самайна под пологом леса
Ты, умирая, становишься спящей принцессой.
Торфом и сыростью мха твоё устлано ложе.
Милая, спи, отдыхай – ещё год нами прожит.
Ветер кружит колыбельную – твой dance macabre,
И звёздно-снежным Albedo укроет декабрь,
Он расстилает пушистый искрящийся саван,
Тихо звенят бубенцами иссохшие травы…
Спи подо льдом, словно в стенках хрустального гроба,
Озера дом до весны тебя примет в утробу.
Спи под зелёными лапами Йольского древа,
В белой перине, как в облаке, юная дева,
Сны твои – шёлк полнолуний – опаловой гаммой,
Блеск серебра, шёпот звёзд, зеркала амальгамы,
Песнь тишины, тонкий иней, туман над сосною…
Ты с первоцветами не пробудишься весною.
Снова хмельные рассветы на небе забрезжат –
Сон твой глубок и, как странствие, долог и нежен
До серебристых дождей под мерцанием лунным,
Солнечных бликов в листве, где лучи, словно струны.
Ложе твоё зарастёт плакуном, иван-чаем,
Горькой полынью, высокие травы качая.
Ты лишь вздохнёшь, и роса упадёт на ресницы.
Я начну путь – пилигрим, твой поклонник и рыцарь,
Тайный возлюбленный в трауре угольно-чёрном,
Твой обращённый и кровью твоей посвящённый.
Царств небывалых наследником*, странником, принцем
Я появлюсь пред тобою: пора возвратиться!
Папоротник зацветёт, и в ту ночь колдовскую
Спящей тебя я найду и, склоняясь, поцелую.
Вмиг солнце таять начнёт – каждый час, каждый день, и
Ты прорастаешь огнём – искрой перерожденья,
Сердце твоё превратится в горящую розу,
И чем оно горячей – тем прозрачнее воздух.
В дни, когда стаями к югу потянутся птицы,
Час твой настанет, багряная Императрица!
Даришь себя всем плодам, свою жаркую радость:
Гроздья рябины, калины, лоза винограда,
Яблоки, дуб, бересклет, витражи листьев клёна…
Снова дыханием пряным твоим опалённый,
Мир облачится в цвета твоего покрывала,
Вальс зазвучит золотой, медный, пламенный, алый!
Полною чашею вкус Эликсира отведав,
Краток твой танец-триумф и объятья Rubedo.
Я воспою все твои ипостаси и лица:
Дева, старуха, любимая Осень-царица!
Время безжалостно великолепье уносит,
В мрачных краях увядания спи, леди Осень.
________________________________
*Ассоциация со строчкой «Наследник царств, которых нет на свете» (с) Франсуа Вийон.
В жёлтых глазах фонарей
В жёлтых глазах фонарей
Катятся слёзы дождя,
Шепчет кленовая рябь
На остролистом ветру,
Вторит медовый кипрей:
Ты подожди, уходя
В тихую сонную явь,
Что воцарится к утру.
Ты не спеши, оглянись –
Знаки на стеблях травы,
В зыбких туманах болот
Призрачные огоньки.
В чёрно-жемчужную высь
Вписаны крики совы,
Бледные створки ворот
В арке луны высоки.
Шаг в тополиные сны
С трепетной глади озёр –
Моросью, ветром взойдёт
К венчанной с солью волне.
Ветви сплетений лесных –
Нетопыриный узор,
Блики от крыльев вразлёт
Искрой скользнут по струне.
Плачь! И безумный оркестр
Грянет безудержный бал,
Полон священный фиал
Лавой расплавленных скал.
Смейся! Как бог или бес
В шторме небес ты создал
Сердца багровый бокал,
Кровью предвечною стал.
Чёрный человек
Ко мне явился Чёрный человек
Полночной високосною зимою.
Весна на день остановила бег,
Гость, сотканный из мрака, залит тьмою.
Под сонной и ущербною луной
С ним пью на брудершафт, как с прокажённым
Тлетворных ядов едкое вино,
Он усмехается под капюшоном,
Его весна – чума средь царства льда,
Не взлёт души – падение снежинок,
Всё затопляет чёрная вода,
В ней – лица всех, кто зим не пережили.
Словами бьёт и смотрит сквозь меня,
Клинком пронзив, бессильем душу режет.
Песчинками осыпалась броня:
Все годы жизни, всё, что было прежде –
К чему летел, стремился, что сбылось –
Всё кажется усталым, зыбким, мнимым…
Слетает лоском, плавится, как воск,
И меркнет всё, что так неугасимо.
Всё – пепел, прах, зола, осколки, дым…
Так тает снег и обнажает кости.
Проросшие кровавые следы
Из памяти не смыть и не отбросить.
Однажды, Песнь миров вдохнув Душой,
Сгорю дотла, и распадутся клети.
Но я не твой! Ты не за мной пришёл!
Не верю в тщетность жизни перед смертью.
Он, промолчав, направился к окну –
Отчаяний моих кромешный призрак,
И сквозь стекло стремительно шагнув,
В последней тьме февральской растворился.
В звенящей предрассветной синеве
Зажглась звезда – свечой в небесном храме,
В биении лучей звучит ответ:
Твори! Сияй! Весна не за горами.
Танец с призраком
Если нет тебя здесь, и не может быть здесь никогда,
На кого три кота моих слишком внимательно смотрят? –
Говоришь ты беззвучно, с рассветом уйдёшь без следа,
И с тобой я живу в волнах чувств по бескрайнему морю…
Ты мне шепчешь «Люблю» – до безумья, до боли, до слёз,
Не во сне – наяву только я тебя вижу и слышу.
Пригласи танцевать dance macabre под симфонию грёз –
По бульварам, мостам, старым улицам, скверам и крышам.
Под черёмухи снег мы в объятьях по небу уйдём,
Даже руки мои не пройдут сквозь тебя, но обнимут.
Тучи тёмных небес нас оплачут весенним дождём,
На путях всех миров полночь соединяет любимых.
Перехлёсты судьбы над озёрами чёрной воды,
В гулких безднах Души – луч надрывной струны до предела,
Всполох дальних зарниц – песнь до утренней яркой звезды,
Соловьиная трель с лепестковых ветвей разлетелась.
Нас напоит луна – беспредельна, дика, холодна,
Мы готовы взахлёб нагишом в её свете купаться,
И бокалы цветов нам сияньем наполнит она,
Мы их выпьем до дна, опьянённые лунным шампанским.
Мы танцуем вдвоём белый вальс, полонез, менуэт,
И тюльпанным фламенко забрезжит восход в круговерти…
Я сегодня с тобой – пусть твердят, что тебя больше нет –
Как когда-то при жизни твоей… и сейчас, после смерти.
Земля за лесом
По роману Брэма Стокера «Дракула»
Возвращайся скорее назад, не ходи в тёмный лес! –
Говорила хозяйка корчмы и усердно крестилась. –
Если едешь по службе – возьми, вот серебряный крест,
Там гнездятся создания тьмы и нечистая сила.
Дилижанс уже мчит, а извозчик всё гонит коней,
Торопясь и молясь к перевалу успеть до заката.
Иногда на пути словно всполохи синих огней,
Всё ущелья да сосны, поросшие лесом Карпаты.
Снова кучер, карета и… стая волков по пятам
С жутким воем сквозь ночь, их глаза и клыки почти рядом!
Вьюга, буря и снег. Пролегла грозовая черта.
Эхом бьётся во тьме слово, чуждое мне – носферату.
Граф открыл, и тяжёлая дверь отворилась с трудом,
А глаза его в свете свечи красноватым лучатся:
– Заходите. Я – Дракула. Замок отныне ваш дом.
Я надеюсь, что вы привезли сюда радость и счастье.
Его голос зловещ, и так холоден пристальный взгляд,
А за окнами ветер и волки у замка. Чужбина.
И дурные предчувствия душат, стянув, как петля,
И такой до безумья далёкой здесь кажется Мина.
Заклятие русалки
Ветер с облаком гоняются в салочки.
Камыши, плакун и травы – узорами,
В это лето колдовское, русалочье
Шепчет ирисами жёлтыми озеро.
Одолень-травою нежной, манящею
Прорастают воды, белыми звёздами,
Ты коснулся их губами пьянящими,
И отвечу тебе я – дева озера:
Не ходить тебе дорогами людными!
Васильки собрал ты с маками алыми,
Сплёл венок и бросил в воду – люблю тебя!
Не кувшинку ты ласкал – целовал меня!
Под ветвями ив плакучими старыми
Породнишься ты со мной в полнолуние,
И в туманах над болотными хмарями
Обвенчаюсь я с тобой в час полуночный.
И когда угаснет небо на западе –
Не сбежишь и не увидишься с близкими,
Разве что в тебе горит жаром папарать,
Что в Купалу исхитрился ты выискать.
Не спеши уйти тропинками дальними –
Я сокрою их закатными росами,
На лужайке жду тебя на свидание,
Поросла она пушицей белёсою.
Заплету пути я сетью рыбацкою:
Что ни звук – тебе всё голос мой слышится,
Под ногами твердь-земля станет ряскою,
Даже солнца свет – речною кубышкою
Что ни шаг – тебе мой образ мерещится,
Наваждением зовёт в каждом облаке.
Не вернёшься – жизнь как зеркало в трещинах,
Похищаю твою душу и облик твой.
Полон зелья пень трухлявый осиновый,
Пей до дна! – Ты не сумеешь ослушаться! –
Станет тропка зыбуном и трясиною,
Загорится взгляд сияньем гнилушечным,
Бледной нежитью, зелёными бельмами.
Уложу тебя в постель в мягкой тине я
И спою заклятья песнь колыбельную,
Оплетая торфяной паутиною.
Станет кожа чешуёю серебряной.
Пробудись! Ты – сын озёрного марева,
Ты со мною навсегда! И вне времени
Моё озеро. Бессмертие – дар его.
Dance macabre
Раскрываются с треском и хрустом порталы миров,
Сквозь потоки дождя пробудилась и шепчет со звоном,
В стылых венах бежит неблагая осенняя кровь,
Усыпает листвою багряной, пунцовой, червонной.
Поцелуй меня, мрак! Подними и неси к берегам
Прочь из тесного склепа к заросшим, замшелым руинам,
И пусть ластятся жухлые травы к усталым ногам,
И умоет безлунная полночь росою полынной.
Время снова вкушать терпкий воздух и сумрачный рай,
Вновь гранатовый хмель залпом пить – он созрел и зарделся.
Зёрна – каплями – вниз, отражается эхом игра,
Отзываясь лишь раз, затихает биение сердца.
Лейся, свежая кровь, в иссушённую смертью гортань!
Только в это мгновение жизнь и тепло обретая,
И горячим цветком среди плоти в груди расцветай,
Предсамайновской розой. Питай меня силою тайной.
Словно бездны кромешная муть, заболочен затон,
В его скользких объятиях дремлет и прячется нежить,
Защекочет присосками щупалец тёмнаяхтонь
И, лаская на дне, упоительно мертвенно нежит.
Как бездомно роднит сырость, топь, непролазная хмарь!
Прочь из торфа восстав и клыкастою пастью ощерясь,
Мы пускаемся в пляс до утра – в хоровод dance macabre.
Пей! – абсентом гнилушечным полон обглоданный череп.
В зыбунах под корнями в овражной и вязкой тиши,
Где соцветья цикуты, багульника, болиголова
И плакучая ива над кочками, мох, камыши,
Средь бродячих огней под туманным и липким покровом.
Так танцуй же! Отстукивай такт в кастаньеты костей!
Паутинные струны на рёбрах – мелодия ночи!
Ненасытно вкушая отраву забытых страстей,
Пой! – порывами ветер подхватит и взвоет по-волчьи,
Гулким смерчем кружит и зловеще хохочет в трубе,
Свистопляской ветвей бьётся, полчищем нетопыриным,
Крики воронов, стон, перья, вихрей разгул и разбег,
Застилая глаза, отзывается бешеным ритмом.
Кровянистые листья тлетворно стекают во прах.
В человечьих поверьях мы – мороки, жуть и изгои,
И ворота распахнуты в царство на чёрных крылах –
Неприкаянное. Окаянное. И неблагое.
Ликантропия
Ветрено, облачно, снег выпал клочьями,
Зов одиночества полной луны.
Тёмною полночью, тропами волчьими
Вьются цепочкою прочь мои сны –
Силою Дьявола – дикие, явные,
Город под саваном белым умолк.
Гаснут все свечи. Заклятьем отмеченный,
Шкурой на плечи мой облик – я волк!
Холод по коже… за гранью возможного
Путь мой проложен до самых небес,
Миг настоящий влечёт прямо в чащу, и
Зверь в ней обрящет свой дом и свой лес!
Падаю кубарем, звуком подрубленным
Около дуба втыкается нож.
Ждал я весь день это перерождение,
От наслаждения бросило в дрожь.
Снова повенчан я тёмною вечностью,
След переменчив петлёй и кольцом,
Даль тёмно-синяя в роще осиновой,
Мордой звериною стало лицо!
Зверь видит точно, и словно источники
Яростных точек в зрачках огоньки:
Жадно искали и бешено скалятся
Крови взалкали и жаждут клыки!
Шаг, перебежками, вихрями снежными,
Мёрзлою нежностью, жухлой травой,
Небо расколото криками голода –
Песнею проклятых тянется вой.
Бойтесь, гонители! Бег мой стремителен,
Как упоительно сладостна месть!
Сброшены маски кошмарами адскими,
Волком из сказки враг явится съесть!
Сны ваши страшные: окна погашены,
Крошкой витражною рухнут в саду.
Гостем непрошенным по припорошенным
Тропам нехоженым к вам я приду!
Бойтесь, хулители, что ненавидели,
Бред ваш мучителен, заперта дверь,
Чарами, мороком снова вы в городе,
Схватит за горло вас алчущий зверь!
Перед рассветом луна безответная
Поймана в ветви и вобрана в тень.
Ночь быстротечна, мой вид человечий, но
Рвётся сквозь трещины…
Оборотень.
Нарисованный ангел
Не рисуйте ангелов на небе –
Небосвод в цвет солнца был окрашен.
Миру изначально выпал жребий:
Больше ангелов – тем больше падших.
Рай давно был заперт на засовы,
Лишь для тех, кто там рождён, кто избран,
В нём нет места тем, кто нарисован,
Тем, кто ожил от внезапной искры.
Я очнулся. Вздрогнул. Огляделся:
Был картинкой, облаками, пылью.
Бьётся пробудившее сердце,
За спиной трепещут взмахи крыльев.
Не умел летать – как больно падать!
Не успел родиться – стал изгоем.
В миг последний встретился я взглядом
С тем, кто назван Утренней Звездою.
Он меня нашёл за краем бездны,
Обнял так тепло и так знакомо…
Я был нарисован – стал железным,
Я живу в Аду, но здесь я – дома.
Дьявольская скрипка
Ты плакала и волновалась,
Смотрела долго в зеркала,
И перед самым первым балом
Молилась защитить от зла.
Всегда больна, в томленьях, в скуке
Жила, в надеждах и мольбах.
Тебя пленяли скрипки звуки,
Ты знала: в них – твоя судьба.
Терялась в зале, как во мраке
Среди гостей, свечей, картин,
В костюме цвета тьмы, во фраке
На бал явился господин.
Плыла, вальсируя с другими,
Жизнь новым смыслом облеклась:
Тайком узнать хотела имя –
Его все величали Князь.
Под тёмной и зловещей маской
Сквозь прорези пылает ад,
И словно вмиг объята лаской,
Ты мельком уловила взгляд:
Гипнотизирует, как пламя
И манит, как зрачки змеи,
Рисуя трепетом желаний
Мечты запретные твои.
Тебя вдруг охватила жажда,
С которой справиться нет сил.
Переглянулись снова дважды –
На вальс тебя он пригласил.
Кружишься с ним в безумном танце,
Дрожа, трепещешь как свеча,
Уже боишься с ним расстаться
И чувствуешь, что лишь сейчас
В его объятьях ты в экстазе!
Среди мишурной кутерьмы
Как быстро ты влюбилась в Князя!
И вдруг узнала… Князя Тьмы.
И полночь бьёт, темнеют краски –
Так море плещет в берега,
И Сатана снимает маску…
Подобен духам и богам
Не морок ложных трансмутаций –
Прекрасней всех он на балу!
Готова ты ему отдаться,
И сердце приняло стрелу.
В пустеющей зеркальной зале
Всё громче нарастает вальс.
Наедине ты с ним осталась,
Шепча: «Люблю я только вас!»
Ты словно плавишься, растаяв
И растворяешься в ночи,
Мелодия всё нарастает,
Твоей душой она звучит!
Терзаний боль, блаженство рая
Огнём сгорают в бездне бездн,
И музыка в тебе играет,
Как демонический оркестр.
Аккорды звёздного прибоя,
Все страсти солнц и песня лун –
Миры звучат одной тобою
За мимолётный поцелуй.
Так всеобъемлюще и зыбко
Ты тонешь в счастье, не дыша,
И стала дьявольскою скрипкой
Твоя влюблённая душа.
Князь колдовства и соответствий,
Пока желанье горячо,
Стрелу из девичьего сердца
Извлёк и превратил в смычок.
Ты – идеал в изгибах линий
И совершенство тонких струн,
Тебя он отдал Паганини
И начал новую игру…
Огненный портал
Сошлись пути в ладонях всех миров,
Сплелись лучи планет, светил, созвездий.
Вселенная! Ты всеми нами грезишь,
Огонь твой – величайший из даров!
В кружении космических ветров
Жизнь – песнь твоя – вершится и поныне:
В узор судьбы мы ткём заклятья линий
И ввысь взлетаем искрами костров.
Мы – всполохи, мы – светлячки, мы – свечи,
И каждый как звезда в руках Предвечной:
Ритм сердца и души, стихов и строф.
Во мне – портал, где нет живых и мёртвых,
Все двери настежь и все грани стёрты –
Так в сети вен смешались яд и кровь.
